ДУХЪ ЭККАРТСГАУЗЕНА,
или
Сущность Ученія
Сего знаменитаго писателя.
править
1810.
править
МИЛОСТИВОМУ ГОСУДАРЮ!
Ученіе покойнаго Эккартсгаузена основано на ученіи Евангельском. Чистѣйшая Любовь водила пѣром сего знаменитаго Писателя.
Плѣненный таковым высоким ученіем, я осмѣлился сколько можно яснѣе вывсти онаго сущность, и труд сей с' чувствованіем признательности посвящаю ВАШЕМУ ВЫСОКО-ПРЕBOCХОДИТЕЛЬСТВУ, как Истинному Благодѣтелю и Покровителю.
Знаю, что ВАШЕ ВЫСОКО-ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО не ищете благодарности вслух; знаю что благословеніе за благодѣянія в' сердцѣ Благотворителя. Но я не иному Кому должен посвятить ученіе о Чистѣйшей Любви, как Тому, Кто чрез любовь к' ближним ознаменовал себя приверженным к' таковому ученію.
ВАШЕ ВЫСОКО-ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО! я оправдываюсь пред Вами в' чувствах своих. Примите благосклонно Посильный труд мой. Я желая доставить соотечествинникам моим пользу, молю Всемогущаго Бога, да благословит мое намѣреніе.
С' истинным высокопочитаніем и совершенною преданностію честь имѣю быть,
МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ!
Ваш покорнѣйшій слуга
Михаило Бранкевичь.
ЭККАРТСГАУЗЕНА.
КНИГА ПЕРВАЯ
(Премудрость) будучи единична все может; пребывая в' самой себѣ все возобновляет и между народами вселяется в' души святыя и дѣлает их друзьями Божіими и Пророками.
Разумѣет хитросплетенныя слова и может разрѣшать труднѣйшія задачи; вѣдает знаменія и чудеса прежде событія их и прежде наступленія тѣх времен и лѣт.
Начало Премудрости есть истиннѣйшее желаніе наученія, желаніе же наученія есть любовь, любовьже храненіе законов ея, храненіе же законов дает безсмертіе а безсмертіе приближает человѣка к' Богу.
И бысть егда совершишася четыредесять дней, глагола Вышній, рекій, первая, яже писал еси, в' явѣ постави, и да чтут достойніи и недостойніи; послѣдняя же седмьдесять сохрани, да предаси их мудрый от людей твоих. В' тѣх бо есть корень разума, и премудрости источник, и вѣдѣнія рѣка.
КНИГА ПЕРВАЯ.
правитьТворец изображается в' твореніи в' тройственном видѣ: в' чистѣйшей Мудрости, чистѣйшей Истиннѣ и в' чистѣйшей Любви.
Вездѣ и всегда нераздѣлим Он в' сих свойствах.
Мудрость Его творит пресовершенной закон; Истинна ведет к' всесовершенной цѣли, а Любовь связует закон с' цѣлію всесовершенным союзом. Творец есть Единица в' Троицѣ.
Он есть Единица довременная, всесовершенная, неизмѣняемая; Начало всему, содержащая все и все измѣняющая.
Он есть Троица всесовершенная в' твореніи. Его Закон есть Закон Единицы; Его Истинна есть Истинна Единицы; Его Любовь есть Любовь Единицы.
Мудрость Его сіяет Истинной и Любовію.
Истинна изражается Мудростію и Любовію.
А Любовь согрѣвает Мудростію и Истинной.
Он есть Единица нераздѣлимая в' Троицѣ.
Подобіе Творца в' твореніи есть человѣку мысль вѣчная, всесовершѣная.
Для него все предѣуготовительно сотворено было, и в' нем заключается цѣпь всего творенія.
Он сотворен превосходнѣйшим, ибо Бог взял прах и вдунул в' него душу живу.
Бог рек в' верховном Совѣтѣ Троицы: Сотворим человѣка по образу и по подобію Нашему, и нераздѣлимая Троица изліяласъ в' твореніе.
Премудрость вліяла в' него дух; Истинна — душу; а Любовь образовала сердце.
В' духѣ человѣка возсіял разум; в' душѣ воля; а в' сердцѣ хотѣніе.
Премудрость одарила разум могуществом; Истинна поставила волѣ закон; а Любовь отверзла в' сердцѣ чувства.
Человѣк есть образ нераздѣлимой Троицы.
Он создан премудрым, независимым и чувствительным.
Но разум его возгордился могуществом; воля не послушала закона; а чувства прилепились к' тлѣнности.
Он возмечтал, воспротивился и соблазнился. Вкусил плода от запрещеннаго древа и унизился.
С' се то времяни закон Единицы поколебался и натура Человѣческая, прилѣпясь к' тлѣнности, повредилася.
С' сего времяни внѣшнее восторжествовало над внутренними матеріальное над духовным.
С' сего времяни родились скуки, печали и болѣзни и смерть над человѣческим родом свирѣпствует.
В' таком состояніи первый человѣк изгнан был из Рая.
Натура человѣческая повредилася и назначеніе человѣку унизилося.
От разума его отнято могущество, сердце прилѣпилось к' тлѣнности, а воля стала под властію сердца.
Человѣк назначенный быть повелителем Натуры учинился рабом ея.
Закон нарушен и назначеніе нарушилось.
Все превратилось и удалялось от закона единства.
Все стремилось к' разлученію.
Между первыми дѣтьми перваго человѣка явился дух зависти, дух первенства и дух мести, — слѣдствіе испорченной и прилѣпленной к' тлѣнности натуры.
Слѣдствіем сего было первое братоубійство.
И так человѣк, подобіе Божіе удалясь от закона Единицы, удалился и от Източника своего.
Он осквернился в' сердцѣ, соблазнился в' душѣ и ослѣпился в' духѣ.
Между потомками Адамовыми сильнѣе и сильнѣе вкоренялся разврат, дух себялюбія, гордости и мести.
Отец возставал на сына, а сын на отца, брат на брата, и земля учинилась позорищем кровопролитнѣйшим.
Правда Божія осудила род человѣческій и потопила всѣх, кромѣ Ноя с' семейством его.
Чистѣйшая Божія Любовь пощадила Ноя, дабы вочеловѣчиться от сѣмени его и спасти твореніе свое.
Потомки Ноевы были таковы же как и потомки Адамовы.
Чистѣйшая Божія Любовь устами Избранных Праведников и Пророков учила род человѣческій Любви и духовному возсоединенію с' Източником свѣта, предвозвѣщала о Своем воплощеніи, но род человѣческій не внимал гласу Истинны и утопал в' развратах.
Наконец пощажен род человѣческій. Разврат наказан Любовію.
Бог Сын, чистѣйшая Любовь, снизшел на землю, воплотился от дѣвы и пострадал за твореніе.
Его жизнь есть жизнь чистѣйшей: Любви; Его слова суть слова чистѣйшей Правды, Его ученіе есть ученіе чистѣйшей Мудрости.
Он есть Троица воплощенная, воплощенное Слово; Благій Примиритель Бога с' человѣком; он есть Източник вѣчной жизни, Судія нелицемѣрный, и Учитель мудрѣйшій,
И Нем искать должно всего и чрез Него дается все.
В' Тебѣ Святѣйшее Существо! в' Тебѣ Превѣчное Слово ищу я мудрости, счастія и славы. Просвѣти мой ум свѣтильником Вѣры, озари душу свѣтом надежды и согрѣй сердце теплотою Любви,
Без Вѣры разум возгордится и прилѣпится к' тлѣнности.
Без Надежды душа огорчается и в' тлѣнности готовит гроб; без Любви сердце развращается и в' тлѣнности ищет счастія.
Благослови Святѣйшее Существо мое намѣреніе и посли в' помощь благодать свою. Я познаю мудрость чистѣйшую; познаю счастіе непроходимое и озарюсь славою немерцающею.
Я познаю вѣчную мудрость, вѣчное счастіе и вѣчную славу и от избытка любви открою о сем братьям своим.
Благослови Святѣйшее Существо мое намѣреніе!
Кичливый ум да не соплетает слов моих, польза временная да не оскверняет Истинны и любовь временная да не заглушает Любви вѣчныя.
Молю Превѣчное Существо благослови начинанія мои! —
Но прежде нежели дерзну изъяснить Твое ученіе чистѣйшая Любовь, я разсмотрю науку человеческаго вѣденія, потом брошу внимательный взор свой на человѣческую жизнь и наконец предложу истинное ученіе.
Философы новѣйшей секты положили правило, что человѣческое назначеніе есть познавать.
Сіе назначеніе человѣка и стремленіе к' нему ведет ко внѣшнему, к' тлѣнности, и к' гордости.
Слѣдственно оно есть ложное мнѣніе и соединено с' пагубными послѣдствіями.
Назначеніе человѣка есть дѣйствовать.
Дѣйствовать по уму, по душѣ и по сердцу, и при том` дѣйствовать в' трех силах нераздѣльно как в’единицѣ.
Дѣйствовать по уму значит познавать.
Дѣйствовать по душѣ значит обуздывать волю.
Дѣйствовать по сердцу значит любить ближних.
Естьли человѣк будет дѣйствовать по уму не дѣйствуя соединенно по душѣ и сердцу, то он возмечтает и возгордится, он возгордится не послушает закона и любви и цѣль его будет временная слава, а средство постыдная хитрость.
Естьли он будет дѣйствовать по душѣ, не дѣйствуя соединенно по уму и сердцу, то он поставит законом своим строгое отверженіе от наружнаго, возчуждается от собратій своих и заглушит в' сердцѣ своем любовь к' ближним; цѣль его будет злобная нелюбовь, а средство принужденность в' наружной.
Естьли он будет дѣйствовать по сердцу не дѣйствуя соединенно по уму к душѣ, то он нечувствительно превратит любовь к' ближним в' любовь к своим выгодам, в' любовь к' наружному; цѣль его будет соблязн, а средство удовольствіе во внѣшней.
Человѣк должен дѣйствовать соединенно в' трех силах.
Естьли он познает, то должен имѣть цѣлію закон любви.
Естьли обуздывает волю, то должен имѣть законом цѣль любви.
Естьли он любит, то должен имѣть, чувством цѣль закона.
Ум, душа и сердце должны дѣйствовать соединенно, и воля должна могущество ума связывать законом с' чувствами сердца.
Назначеніе человѣка дѣйствовать но системѣ. Единства открывает намъ науку человѣческаго вѣденія и удовлетворяете на слѣдующіе вопросы:
1. Что я, как человѣк могу знать?
2. Как я, как человѣк должен поступать?
3. И чего я, как человѣк смѣю надѣяться? —
Первой вопрос можно раздѣлить на двѣ части, ибо знаніе человѣческое есть или естественное, или вышеестественное.
Первое знаніе почерпается от чувств. Оно говорит о натурѣ, о ея произведеніяхъ, силах и законах.
Второе знаніе низпосылается свыше. Оно занимается духовным, Източником бытія и конечною цѣлію.
Первое знаніе изслѣдывает натуру тлѣнностей, а второе натуру духовную.
Первое знаніе пріобрѣтается чрез разсматриваніе природы и углубленіе ума; а второе чрез чистѣйшую Вѣру и чтеніе Священнаго Писанія.
Первое знаніе очень недостаточно, сбивчиво и мечтательно, а второе есть знаніе истинное, непреложное и усладительное.
Первое знаніе по существу своему очень ограничено при всей обширности своей.
Оно основано на законѣ Единицы.
Единство, отлученіе от Единицы и возсоединеніе с' оною управляет натурою, ее содержит и живит.
Одна сила в' натурѣ управляет матеріею
Но сія сила обнаруживается в' трех видах: в' силѣ образовательной, в' силѣ привлекательной и в' силѣ превращательной.
Движеніе к' центру и удаленіе от центра в' матеріи, в' коей теплота возбуждается лучами свѣта производят сіи различныя силы
А различныя соединенія сих сил в' различной положеніи, отношеніи и количествѣ производит натуру элементарную, натуру растущую и натуру чувствующую.
Обралз или вид есть степень дѣйствующих сил, зависящій от времяни и мѣста.
Строеніе натуры держится тѣм, что закон Единицы содержится в' кругу.
Круг сей есть цѣпь из круглых звѣньев.
Круг сей из круглых звѣньев состоит из трех рядов.
Центром сей трехрядоной цѣпи есть человѣк, котораго тѣло состоит под законами натуры тлѣнностей, а ДУХ под законами натуры духовной или вышечувственной.
Главнѣйшая наука мудрости состоит в' том, чтобы в' человѣкѣ натура тлѣнностей подвластна была натурѣ духовной.
В' душѣ находится закон соединенія духовнаго с' тѣлесным — ума с' сердцем.
Но сей закон есть свободный. Иначе человѣк был бы машина.
Сей закон есть непремѣнен; учит одному и тому же, естьли воля дѣйствует центрально между натурою духовною и натурою тѣлесною.
Мы послѣ изслѣдуем, в' чем состноит наука центрально дѣйствовать, а теперь предложим кратко науку вѣденья.
Чтобы познать единицу натуры в' трех силах ея нужно предварительно описать натуру и ея произведенія.
Сію единицу в' дробях ея, состоящих в' гармонической прогрессіи нужно замѣтить по ея связям, по ея видам и по ея превращеніям.
Нужно замѣтить отлученіе от единицы и возсоединеніе с' оною.
Замѣтить жизнь и смерть, гніеніе и рожденіе.
Сіе знаніе сколько ни обширно по безчисленности произведеній натуры, но оно не удовлетворительно и основано на догадках.
Ибо земля есть частица безконечнаго творенія.
Она как планета получает вліяніе от других планет и сама на них дѣйствует.
Но круг дѣятельности планет удален от чувств человѣческих, ряд гармонической прогрессіи сокрыт от наружности.
И так наружныя чувства не способны вывести закона главнаго, управляющаго тлѣнностію.
Должно искать другаго средства к' познанію.
Сіе средство есть познаніе пространства и времяни, законовизмѣренія и числ.
Познаніе сіе сокрыто в' чувственности.
Познаніе числ основано на познаніи времяни; а познаніе мѣры на познаніи пространства.
Главное познаніе числ состоит в' том, чтобы возчувствовать, как из единицы произходит всякое число и всякое между ними отношеніе.
Довольно узнать натуру первых девяти числ, чтобы узнать натуру числ безконечных.
Еще короче, довольно узнать натуру трех первых числ, чтобы узнать натуру всякаго числа.
Довольно узнать троякое отношеніе числ, чтобы узнать всякое между ними отношеніе.
Натура перваго числа, или единицы сотворенной, состоит в' простотѣ, в' формѣ единицы первоначальной, и началѣ всѣх начал.
Натура втораго числа, или двух, состоит в' отличеніи, в' формѣ матеріи, в' началѣ всякой тлѣнности.
Натура третьяго числа, или трех, состоит в' возсоединеніи, в' формѣ духовной, в' началѣ, соединенной с' цѣлію.
Отношеніе между числами бывает или отношеніе разности, или отношеніе содержанія, или наконец отношеніе гармоническое.
Отношеніе разности находится в' образах натуры, отношеніе содержанія в' силах натуры, а отношеніе гармоническое в' духовной.
Разность числ изображает величину, содержаніе числ мѣру, а гармонія числ порядок.
Величина и мѣра суть закон числительной, натуры, а порядок закон натуры духовной.
На всем позчаніи числ основано познаніе чувственное.
Все тлѣнное состоит под законами числительной натуры.
Главная истинна чувственнаго познанія есть та что от законов времяни произтекают законы пространства.
Узнать как соединяется время с' пространством, или как одно произтекает из другаго, есть главная цѣль науки чувственной.
Потому что матерія и сила есть форма чувственнаго напечатлѣнія, пространство и время есть форма чувственнаго воображенія, а бытіе и небытіе есть форма чувственнаго ума.
Пространство из времяни произтекает так точно, как из силы матерія и как два из единицы.
Время есть единица, есть сила, а пространство есть два, есть матерія.
Бытіе есть первое произведеніе, а небытіе есть относительное ничто.
Между бытіем и небытіем такое точно отношеніе, какое между Единицею и нулем.
Недавно открыто отношеніе между единицею и нулем.
Оно откркыто Лейбницем. А Невтон открыть его хотѣл совсѣм другим путем.
Путь Лейбницев есть путь истинный, ведущій к' истигной наукѣ о чувственности, а путь Невтонов ведет к' ложным послѣдствіям.
Сіе важное открытіе о содержаніи нуля к' единицѣ доводит человѣка до познанія произхожденія вселенной.
Оно объясняет Моисееву книгу бытія.
Познаніе сіе пріобрѣтается чрез прилѣжное и углубленное чтеніе сей книги.
Познаніе сіе написано внутри человѣческаго духа и только вниманіем одним возбуждается.
И так от познанія числ доходит человѣк до познанія бытія, оь познанія закона до познанія цѣли.
На сем основывается круг человѣческаго вѣденія относительно к' закону, средству и цѣли, содержащих в' бытіи круг веществ.
Всѣ науки основаны на сем.
Логика есть наука отношенія; она выводит законы.
Экономія есть наука содержанія; она показывает средство.
А философія есть наука о кругѣ; она показывает цѣль.
От незнанія натуры числ и натуры их отношенія в' разсужденіи величины произходят в' Логикѣ заблужденія и выводятся ложные Законы.
От незнанія натуры числ и натуры их содержанія произходят в' Экономіи испорченность в' цѣлом и избираются вредныя средства.
От незнанія натуры числ и натуры их гармоніи произходят в' философіи мечтанія и человѣк, вмѣсто цѣли настоящей, видит и избирает цѣль, чувственную.
Ложное, вредное и мечтательное произходит в' науках от незнанія истиннаго закона, истиннаго средства и истинной цѣли.
А познаніе сего основано на познаніи закона числ, на средствѣ их соотносить и на цѣли соотносишь единицу к' нулю.
И так первая часть перваго вопроса что я, как человѣк знать могу? в' отношеніи к' чувственному удовлетворительно мною выведена и изслѣдована.
Остается изслѣдовать: в' чем состоит, на чем основывается и чрез что пріобрѣтается знаніе выше чувственное.
Сказано было, что оно занимается духовный.
Предмет его източник бытія, вѣчность и конечная цѣль.
Източник бытія невидны, вѣчность безконечна и цѣль конечная лежит в' безконечности. Все есть духовнаго свойства, и, сокрыто в' духовной человѣческой натурѣ и чрез духовное углубленіе пріобрѣтается.
Никакая человѣческая мудрость, основанная на чувственной Логикѣ, не удовлетворит вопросу сему.
Здѣсь нужна Логика духовная, которой ученіе заключается в' Ветхом Завѣтѣ, и преимущественно в' книгах Соломоновых.
Человѣк в' первой день сотворенія своего знал таинственную сію науку, но когда от единицы возмечтал он итти к' Двум, когда дух творческій в' нем послушался закона тлѣнности, знаніе его помрачилось и он потерял всечувствіе, потому что он потерял любовь; потерял он всечувствіе о вѣчности и намѣсто его получил чувствованіе о времяни.
Потерял он всечувствіе образа творческаго и на мѣсто его получил чувствованіе об одной тлѣнности.
Потерял он всечувствіе о тайнѣ творенія, о конечной цѣли творенія и на мѣсто его получил чествованіе о болѣзни, о разрушеніи, о смерти.
Многіе мечтают по законам чувствующей натуры дойти до законов натуры духовной.
Но всякая их Логика ведет к' сектам.
Причина и цѣль в' чувствующей совсѣм другаго свойства нежели причина и цѣль в' духовном.
Законы в' чувственном в' разсужденій сего противны.
Закон из натуры: все должно имѣть причину бытію своему. Стол сдѣлал художник; чернильницу сдѣлал художник. — Закон ума совершенно противен: из ничего произходит ничто. Художник без матеріи несдѣлал бы стола и ничего сдѣлать не может.
Отсюда източник заблужденій, на противных правилах основаны противныя секты.
На одном правилѣ Догматизм, или стремленіе доказать духовное законами чувствености.
На другом правилѣ Скептицизм, или стремленіе оспорить первую секту.
Первая секта ведет к' матеріализму но только нечувствительно; а вторая ведет к' матеріализму чувствительно и даже противна Нравственности и всякой Религіи.
Думали согласить спор сей в' Метафизикѣ. Кант преимущественно занимался сим. Он поставил систему критическую на мѣсто старых систем. Хотѣл ограничить сферу человѣческаго познанія, но при всѣх своих углубленіях подвергся новому заблужденію. Он ограничивает познанія свои чувственностью, — пространством и времянем.
Только сей новый матеріализм гораздо лучше обработан, и казистѣе.
Сущность его состоит в' том, что разум человѣческій не понимает и не докажет бытія духовнаго.
И так система сія по строенію своему ведет к' гордости, по сущности к' тлѣнности, а по цѣли к' несчастному ропоту и к' хладнокровію.
Все заблужденіе систематикой произошло от того, что они не хотѣли поискать внутри себя особенной способности, возбудить ее к' дѣятельности и изслѣдовать ея назначеніе.
Способность сія есть духовная.
Она не раздѣляется времянем; чувствует прошедшее как настоящее и будущее как настоящее.
Она не заслоняется пространством; видит планеты и за планетами, как предмет, поражающій взоры.
Она сверх воли изображается в' сердцѣ и говорит іероглифами во снѣ.
Она озаряет дух' Праведников и говорит устами Пророков.
Способность сія есть единственное средство познавать духовное.
Она совершенствуется углубленіем при свѣтильникѣ чистѣйшей Вѣры.
Подобно как ученіе о числах есть трансцендентальное, или превышшее, так и ученіе духовное есть превышшее.
Подобно как ученіе о числах возбуждается вниманіем в' воображеніи так и ученіе духовное возбуждается в' духѣ углубленіем.
Углубленіе сіе должно бытъ чистѣйшее, непобуждаемое гордостію и неоснованное на внѣшних выгодах.
Цѣль таковаго углубленія должна быть возсоединеніе с' Източником свѣта; закон — соединенная воля с' духом и сердцем; а средство — чистѣйшая любовь к' Богу и ближнему,
Тогда-то почувствует человѣк в' сердцѣ своем Бога, в' душѣ ощутитъ вѣчность, а в' Духѣ узрииттайну творенія.
Он возсоединится с' Богом и будет в' Богѣ.
Храм вышшей премудрости для него отворится. Прошедшее и будущее съединится с' настоящим.
Сим образом достигнет человѣк до истинной науки вѣденія.
Всякая мірская мудрость удалит его от оной. Ибо мудрость мірская есть буйство пред Господом.
Смѣшнобы показалось естьлибы зеркало в' себѣ усматривало себя.
С' сим зеркалом мірскіе мудрецы весьма сходствуют.
Они желают себя видѣть чрез посредство наружных чувств.
Я знаю многих которые себя называют Доктором Философіи, Доктором Праи, Доктором Словесности, поучают нравстненности, любви к' ближнему, и что же находил я в' них? их ученость, как говорит Эккартсгаузен, есть запас хитростей для времянных выгод — хитрыя выдумки и уловки в' ученом и неученой дѣиствованіи и поведеніи, искуство принаровляться к' свѣту — наука посрамлять разум разумнаго, равно как и глупость безумнаго и употреблять их к' своекорыстный цѣлям — ловкость в' обращеніи, ласкательствѣ, убѣжденіи, увеселеніи, в' выборѣ удобнаго времяни и часѣ — вот что я в' них' увидѣл!
Мірская философія ведет к' мірским выгодам; мірское понятіе о правах учит ложным законам, мірское понятіе о гармоніи слов учит разслащать обманы, а мірская нравственность есть маска обманщика.
Потому что в' мірской Философіи дѣятельность ума не соединена с' дѣятельностію воли и сердца.
В' мірских правах, или лучше сказать в' зловредной политикѣ, дѣятельность воли употребляет ум средством и не слушает сердца вопіющаго о любви к' ближним.
В' мірском понятіи о гармоніи слов находим мы средство, как подбирать слова для привлеченія на свою сторону всякаго от кого желаем получить выгоду.
От сего хвалим знатнаго человѣка и удивляемся его достоинствам, хотя он их и не имѣет; от сего хвалим богача и удивляемся его благодѣтельности, хотя он тысячи семейств разорил до основанія.
От сего убѣждаем разбойника итти на разбой а злодѣя поучаем средствам к' достиженія цѣли своей.
Мірская гармонія слов есть гармонія внѣшняя, дѣйствует на развратныя сердца и поселяет развратную волю.
Истинная гармонія слов есть гармонія духовная.
Истинная гармонія слов есть Евангеліе.
В' нем блистает мудрость, закон и истинна и притом все совокупно.
Истинная гармонія слов пріобрѣтается чрез прилѣжное чтеніе Евангелія.
Ветхій Закон есть предисловіе к' сей божественной гармонической книгѣ.
Кто с' любопытством, с' критическим разсужденіем станет читать Евангеліе, тот ничего не поймет.
Ощутит его величественную красоту токмо тот, кто озарит дух свой Вѣрою, душу Надеждою а сердце Любовію.
С' Вѣрою читайте с' Надеждой принимайте с' Любовію исполняйте; тогда познаете цѣль, увидите закон и научитесь средству, — тогда восхититесь величіем, озаритесь красотою и усладитесь гармоніей.
Закон покажет вам величіе; цѣль — красоту; а средство — гармонію.
Тогда узнаете вы потерянную натуру слов; узнаете вы язык духовный и язык натуры откроется вам.
Тогда по системѣ Превѣчнаго Слова откроется вам система наук:
Система сія есть круговая Единица в' Троицѣ.
Ее составляют чистѣйшій Дух, яснѣйшій Свѣт, и сладчайшее Слово.
Сія Троица дѣйствует в' кругу.
Чистѣйшій Дух чистѣйшею Мудростію.
Яснѣйшій свѣт яснѣйшею Истиною.
А сладчайшее Слово сладчайшею Любовію.
Чистѣйшая Мудрость извлекла из себя цѣль.
Яснѣйшая Истина возжгла закон.
А сладчайшая Любовь связала цѣль с' законом средством.
Дух, свѣт, слово, центрально и соединенно дѣйствуя произвели закон, средство, цѣль.
Цѣль стоит в' центрѣ, Закон есть сила производящая окружность, а средство есть израженная окружность.
И так цѣль творит закон побуждает, а средство изражает.
Цѣль есть дух, Закон сила, а средство — слово.
В' цѣли дѣйствует Мудрость; в' законѣ сіяет Правда; а в' средствѣ услаждает Любовь.
Сія дѣйствующая Мудрость есть духовное в' человѣкѣ;
Сія сіяющая Правда есть душевное в' человѣкѣ, а услаждающая оная Любовь есть чувственное в' составѣ его.
Дѣйствующая Мудрость есть сила в' натурѣ творящая, сіяющая Правда есть сила в' натурѣ превращающая, а услаждающая Любовь есть израженное твореніе.
Человѣк посему есть дух, ум, цѣль.
Натура есть Свѣт, Истина Закои.
А связь между человѣком и натурою есть слово, любовь, средство.
Сими Истинами объяснятся всѣ слѣдующія, выведенныя Эккарстгаузеном Истины.
Единица в' Троицѣ есть:
Сила которая дѣйствует.
Органъ чрез которой сила дѣйствует —
Образ, форма или вид, в' каком сила дѣйствует.
А отсюда выводются:
Закон, — средство — цѣль —
Порядок, — связь — Гармонія —
Сила, — дѣйствіе — слѣдствіе —
Мысль — воля — дѣяніе —
Ум — самодѣятельность — чувственность —
Нравственность — наставленіе — Образованіе человѣческое —
Закон — правленіе — благо человѣческое —
Наука — ученосить — истина
Нравоученіе — Религія — благо —
Натура — художество — красота —
Доброе — Истинное — Изящное —
Блаженство — спокойствіе — удовольствіе —
При сем вѣчном послѣдованіи вещей должно помнить, чтобы никогда цѣль не сдѣлалась средством, ни средство законом.
Единица по непремѣнным законам должна всегда удерживать равновѣсіе и гармонію между мыслію и дѣйствіем.
И сей великій Закон Единства дает нам чистѣйшія понятія о Богѣ, о твореніи, о наших обязанностях к' Богу и о высочайших истинах Христіанства.
Система Единства подает нам великія откровенія о мірѣ умственном, о союзѣ духа с' тѣлом, о состояніи души по смерти, и о других неизвѣстных предметах Психологіи.
Закон Единства научает нас по вѣрным началам познавать соединенія, раздѣленія и возсоединенія в' натурѣ, и дает нам в' науках и художествах надежное правило к' изящным изобрѣтеніям.
Он научает нас первоначальному букварю, из котораго все состоит
Первоначальному числу, из котораго все послѣдствіе числ; —
Первому началу всѣх сил, дѣйствій и слѣдствій; —
Вторичному началу простаго, сложнаго и тѣлеснаго; —
Первоначальному свѣту, все освѣщающему, и чрез которой все мы видим; —
Первоначальному огню, все раждаіещему, оживляющему и согрѣвающему; —
Первоначальной книгѣ, в' коей все начертано, что есть, что былой что будет —
Первоначальной печати, всезаключающей и запечатлѣвающей;
Первоначальной наукѣ, все содержащей.
Закон Единства дает нам разумѣть истиный смысл Іероглифов, Притчей, Символов, и Баснословія и научает нас знать буквы натуры, наук и художеств.
Закон Единства научает нас основательно Характеристикѣ души, ведя к' познанію внутренняго чрез познаніе сигнатур, или знаменаній наружнаго.
Он научает нас, как произошли заблужденіе, зло, и слѣдствіе зла чрез отлученіе, когда мысль, поля и дѣянія отдѣлились и вмѣсто гармоническаго круга составили излучистую дисгармонію.
Система Единства все нам открывает, всему научает и всѣм плѣняет.
Ея Мудрость высочайшая, Истина чистѣйшая и Любовь усладительнѣйшая.
Но с' сею системою одни только Истины Христіанства согласуются во всей полнотѣ. Они-то составляют всеобъемлющую, всечистѣйшую и всеусладительнѣйшую науку, ибо от самой Единицы получили свое начало, от самой Единицы сущіе и самой Единицею к' концу ведутся.
Истины Христіанства суть цѣль, усредоточенная Законом;
И закон усредоточенный целію.
Суть Мудрая Истина Любви, Мудрое Истины слово и Мудрость за районированная Истиной.
Всѣ чистѣйшія Истины древних времен заключаются в' Христіанствѣ сосредоточенными, и все что в' древности между таинствами народов разсѣяно было, в' Христіанствѣ собрано в' разумѣ, силѣ и словѣ.
Все то, что ни заключалось во внѣшности:
Таинств Изиды и Озирида —
Таинств Элевзинских —
Таинств Орфея и Пиѳагорейцов —
Таинств Митры у Персов —
Книги Зенд — а — Весты у Персов —
Шаслах у Бентузіасцов —
Эдды — у Исландцов —
Хукинг и Ликинг у Китайцов.
И многих потерянных и неизвѣстных нам книг и таинств, —
Все то собрано, центрировано и гармонировано в' одной небольшой книгѣ Христіанских истин — в' Ветхом и Новом завѣтѣ! —
Превѣчное Слово! глубочайшая Мудрость! чистѣйшая правда! все согрѣвающая Любовь! утверди меня, просвѣти меня и согрѣй, утверди! Ищу в' Твоей книгѣ научиться Мудрости; Истина! Твоей книги подчиняю волю свою и словам твоей книги отверзаю сердце свое! Нѣсть Мудрости кромѣ тебя!
Нѣтъ Мудрости кромѣ Тебя.
Нѣсть Истины кромѣ Тебя.
И нѣсть Любви кромѣ Тебя.
Ты неизсякаемый Източник глубочайшей Мудрости, немерцающій Свѣт чистѣйшей Истины и неопаляющій Огнь Любви животворящія!
Превѣчное Слово! укрѣпи мой дух Вѣрою; озари душу Надеждою и согрѣй сердце Любовію! не ищу мірской Мудрости, не внимаю мірским Истинам и не плѣняюсь мірского Любовію. —
Предвѣчное Слово! Святѣйшее Существо! вонми мнѣ! — Хощу возсоединиться тебѣ!…
Первый вопрос: что я, как человѣк могу знать? по системѣ Единства изслѣдовавшаго во всей полнотѣ своей.
По той же системѣ Единства разсмотри теперь второй вопрос: как я, как человѣк поступать должен?
Как я поступать должен, чтобы дѣйствія мои были центрированы между натурою духовною и натурою тѣлесною; — чтобы душа моя во всѣх своих дѣйствованіях была центром между дѣйствованіями ума и сердца; чтобы дух мой не пересиливал сердца, а сердце не пересиливало духа; — чтобы Закон был точною срединою между цѣлію и средством; что бы Истина была точною срединою между Мудростію и Любовію; чтобы мое Я было крѣпчайшею связью, надежнѣйшим средством между натурою? —
Столько то важен второй вопрос и в' сем именно состоит его сущность!
По той же системѣ Единицы изслѣдуем его. —
Наши поступки зависят от дѣйствованія души.
Дѣйствовать в' душѣ означает дѣйствовать волею.
Воля есть то же для души, что для духа ум а для сердца — чувство.
Дѣйствовать волею означает дѣйствовать Истиной.
Но знаем мы, что воля может быть, свободною ибо в' душѣ, гдѣ поставлена воля, находится центр; но центр сей измѣняется от измѣненія Единства, согласія и гармоническаго устройства.
Знаем мы также, что воля должна быть несвободною, ибо в' душѣ, гдѣ поставлена воля, находится центр; но центр сей пребывает непремѣнен от непремѣнности Единства, согласія и гармоническаго устройства.
Какое противство! какое разгласіе? сколь непонятен состав человѣческій! сколь не понятна Мудрость Творческая! духовное живет противством, тѣлесное живет противством и связь духовнаго с' тѣлесным ознаменована противством.
Какой ум смертный проникнет тайну сію, тайну вѣчную, содержащую в' бытіи безконечном круг? Гдѣ в' кругѣ сем начало и гдѣ конец его? Каждая точка есть начало в' нем и каждая точка есть конец его!
Какой ум смертный, недерзающій квадрировать круга конечнаго, дерзнет квадрировать безконечный круг? —
Философы тлѣнные! торгующіе Мудростію, как вещію, которую продавать и покупать можно, — сколь смѣшны вы в' глазах моих!
Одни из вас суть торгаши, выдающіе волю свободною, неподвластною уму и сердцу, — утверждающіе, что Истина несогласна ни с' Мудростію ни с' Любовію, что Закон несообразен ни с' цѣлію ни с' средством.
Посредством чувственной Логики соплетаете вы казистыя системы и выводите в' послѣдствіи, что нѣт злодѣйствам казни; ибо нѣт Закона гармоніи, Закона зависимости — Священнаго Закона Единицы; что духовной Закон подобно как и Закон тлѣнностей, как образ примѣняется и изчезает как тѣнь. — Все случайно, все непонятно, —
Но удалимся от лавок таковых торгашей — Философов! товар их не нужен нам. Их товар есть червь блестящій, их товар есть тлѣнь, гниль — смрад.
Другіе мірскіе Мудрецы утверждают напротив, что воля несвободна в' дѣйствіях своих, что она или подвластна уму одному, или влечется движеніями сердца; что Истина управляется мудростію и не слушает Любви; что Закон сообразуется с' цѣлію без посбія средства, или Истина повинуется Любви без Мудрости, а Закон избирает средства без цѣли.
Посредством Логики основанной на Мірской мудрости стараются они систематически рази ходить мнѣнія свои и выводят в' послѣдствіи различныя, правила.
Одни из них предположив, что воля подвластна уму только, выводят правило: имѣй законом цѣль без средства, неслушай сердца и не люби внѣ себя. Дѣйствуй так, чтоб было умно, и полезно, ибо ты дѣйствовать назначен умно и полезно полезно для тебя только, ибо твое Я всѣх других дороже для тебя. Умно души умо воруй умно и убивай! злодѣйству для славы! Ибо цѣль твоя — польза твоя, но польза одного вред для другаго, подобно как смерть одного жизнь для другаго. Не люби ближних — любовь к' ближним есть крови побужденіе. Злодѣйствуй и не страшись, ты умная машина и казни тебѣ нѣт! — Прекрасное ученье! какая Логика! Другіе — предположив, что воля управляется движеніями сердца одного, выводят правило: закон состоит в' средствах и к' цѣли не стремится, не ищи цѣли и люби внѣ себя. Дѣйствуй так, чтоб было правильно и пріятно, ибо ты дѣйствовать назначен правильно и пріятно, но пріятно для тебя только, ибо чувства твои ближе к' тебѣ. Обманывай для услажденья чувств своих, воруй для услажденья чувств своих и умерщвляй для услажденья чувств своих; ибо потребность твоя есть наслажденіе, но наслаждаться одним в' одной силѣ не возможно двум, как на мѣстѣ одной в' одно и тоже время не возможно быть двум. Не слушай разума, ибо разум для чувств скучная проповѣдь. Роскошествуй и не теряй! ты с' чувством сотворен; не будет чувств по смерти!
Сладостное ученье! какая Логика! Но и сего товару не купим мы; не убѣдимся и не плѣнимся! — товар одних есть хладный лед, котораго твердость и блеск в' ничтожный пар превращается от жару. Товар других: есть блеск ракеты, которой красивый огнь и сила изчезает в' воздухѣ, как на яву мечтанія сна.
Мы не слушаем похвал товарам сим и блестящаго черня не почтем за солнце, твердаго льда не почтем за адамант, и искр ракет не почтем за звѣзды.
Отойдите от нас Философы — торгаши! с' своею мудростію. Ваша мудрость есть мудрость мірская, не свѣтлая, непрочная и в' образѣ своем некрасивая.
Отойдите отойдите!
Святѣйшее Существо! Превѣчное Слово! во мнѣ обитаешь Ты; ибо я храм Твой. Озари храм свой немерцающим свѣтом! явись во мнѣ! Да возчувствую гармонію состава моего и познаю Единицу в' Тройцѣ нераздѣлимую. Ибо уразумѣть назначеніе воли означает возчувствовать гармонію творенія и познать нераздѣлимость тройственной Единицы.
Святѣйшее Существо! озари меня свѣтом Твоим! —
А вы Философы тлѣнные! отойдите от меня! я не слушаю вас и не слѣдую вашим Логикам ни на мірских чувствах, ни на мірской мудрости, основанным. Мудрости, Истины и Любви нигдѣ я не найду, кромѣ себя самаго. В' себѣ я найду чистѣйшую Мудрость, чистѣйшую Истнну и чистѣйшую Любовь, в' Себѣ я найду Логику Превѣчнаго, возчувствую гармонію Творенія и познаю существо души своей, — Центр души своей — свою волю.
В' себѣ всякій человѣк все найдет. И я пишу не с' тѣм, чтобы вложить другому истины свои, но с' тѣм, чтоб возбудить и указать путь открыть истины сіи в' себѣ самом.
Но о важной пишу я теперь. Я пишу теперь о том, о чем сколько мнѣ извѣстно, никто еще не писал; я хочу показать связь между двумя противностями.
Я хочу объяснить, что значит воля свободна, ибо она может быть свободною; и что значит воля несвободна, ибо она должна быть несвободною.
Я хочу открыть в' душѣ связь между духом и сердцем, между духовным и тѣлесным и между может и должно открыть существующее есть.
Сіе изслѣдованіе весьма важно ибо от него зависит дѣйстованіе души нашей всѣ наши поступки и всѣ над нами слѣдствія.
От сего изслѣдованія объясним мы, что значит случай и судьба, и уразумѣем, что нѣт ни случая ни судьбы, есть нѣчто третіе, чему на языкѣ человѣческом не льзя дать названія. Ибо случай существует только в' воображеніи, а судьба в' умственных выводах, но соединеніе их в' душѣ производит нѣчто третіе.
О вы, ищущіе Истины, Истины премудросладкія! обратите вниманіе на слова мои.
Не в' долгой времяни и не далеко найдете вы Истину сію — вы найдете ее в' себѣ самом, и cогласитесь со мною.
Прежде может быть не поймете вы меня. Но вы прочтите слова мои не один раз и не в' одинакое время.
Прочитавши совниманіем один раз быть может вы не поймете меня; бросите книгу и назовете ее каким нибудь вѣстником Бредней. Но будьте увѣрены, естьли вы хотѣли понимать меня, естьли вы читали меня со вниманіем — будьте увѣрены, что душа ваша будет размышлять о сем и сверх вашего вѣданія. Она будет размышлять и тогда, когда вы будете о другом размышлять; она будет размышлять даже и во снѣ — и тогда, когда чувство напечатлѣнія закроет наружные входы свои.
Прочитавши со вниманіем другой раз, вы поймете меня болѣе; прочитавши третій раз, вы совершенно поймете меня.
Вы обрящете в' себѣ высокую Истину и не будете издѣваться над словами моими.
Читайте — читайте со вниманіем слѣдущія слова мои. Малѣйшее отвлеченіе удалит вас от вашего намѣренія.
Не наружно старайтесь понимать слова мои. Это грамматика чувственная и по сей грамматикѣ вы никогда не поймете меня.
Вы старайтесь понимать внутренно; ищите значеніе слов моих в' душѣ своей. —
С' тѣх пор, как человѣк пал, как воздух входя во внутренность человѣческую учинился смертельным для него — с' тѣх пор потерян и язык, потеряно слово внутреннее и принято слово наружное.
Но при свѣтѣ вочеловѣчившагося Слова и чрез слова наружныя мы познаем первый язык — язык цѣли, язык причины и язык средства.
Мы познаем язык Мудрости, язык Истины и язык Любви; познаем язык наружностей, знаменаній и предзнаменаній и грамматика сего языка весьма нетрудна. Она весьма легка и понятна ибо Истина всякому понятна, всякому ищущему открывается она.
Ищите Истины с' открытым сердцем не с' кичливым умом — и вы научитесь сего языка Грамматикѣ.
В' сей Грамматикѣ только три части рѣчи: существующее, принадлежность и связь.
Существующее означает цѣль; Принадлежность — закон, а связь означает средство.
По сей Грамматикѣ поймете вы меня, ищущіе Истины! и навсегда согласитесь со мною. —
Теперь к' предмету! —
Допустим наперед, что воля свободна, что человѣк сотворен с' возможноститію поступать по одному из двух противных путей произвольно выбранному пути.
Но сіе предположеніе и несправедливо и пагубно.
Оно несправедливо потому, что не есть всеобщее.
Я всегда хочу ѣсть, когда голоден, я принужден чувствовать боль, когда голова болит; я должен не спать когда сна нѣт.
В' сем случаѣ свобода воли ограничивается натурою чувственною; и натура внѣшностей дѣлает ее несвободною.
Но сколько предположеніе сіе пагубно! понятіе о наказаніи должно бы совершенно истребиться, и закон общественнаго блага ни чего бы не значил. Я невиноват, что я таков, говорит безпечной. За что сердиться и рубить стол, естьли он крив! продолжает он.
За что мнѣ сердиться на чернилы, естьли я не знаю Грамматики! за что сердиться на сосуд, естьли я не хорошо его сдѣлал! во всѣх случаяхъ виноват художник!
Но сколько мысль сія дерзновенна! сколько она вредна и неутѣшительна?
И так воля несвободна, да и лучше допустить, что-она несвободна. —
Непремѣнно уже должны мы допустить, что воля несвободна, что поступки человѣческія таковы должны быть по необходимости, каковы бывают, ибо они принужденны.
Но поелику душа человѣческая есть центром между сердцем и духом, то и поступки могут быть направляемы ими извнѣ, то есть от чувственности, или извнутри, то есть от разума.
Слѣдовательно в' двояком случаѣ бывает' воля несвободною.
Когда дѣйствованія воли несвободны от чувственности, то человѣкъ бывает болѣе чувственным. Когда, они несвободны от разума, то человѣк бывает болѣе умственным.
Но сіе предложеніе в' том и другом случаѣ равномѣрно несправедливо и пагубно.
Оно несправедливо потому, что воля; или центр души бывает не на своемъ мѣстѣ, что он или привлекается чувствами или подвигается к' разуму.
Когда он привлекается чувствами, то воля а вмѣстѣ с' нею душа, а вмѣстѣ с' ними и человѣк утопает в' чувственности.
И тогда назначеніе человѣческое исказится; ибо преобратится гармоническій его состав. Чувственность сдѣлается цѣлью, а умственность — средством.
Когда же центр сей подвигается к' разуму, то человѣк мечтает в' умственности.
В' сем случаѣ назначеніе его переступает за предѣлы свои, ибо гармоническій его состав усилится к' разширенію.
В' сем случаѣ человѣческій дух будет искать Истину в' себѣ самом, оставив Истину, вліянную в' душу, 6удет искать в' себѣ закона и устремится подчинить волю своему разуму. В' сем случаѣ воля сдѣлается средством для цѣли, гармонія исказится. —
Послѣдствія в' том и другом случаѣ весьма пагубны.
Естьли воля подчинена чувственности, то дух скудѣет и ропщет; естьли она подчинена умственности, то дух мечтает и гордится.
В' первом случаѣ дух ропщет, не находя в' чувственности совершеннаго удовольствія и пресыщенія.
Свѣтлые дни помрачаются тучами. При сладких яствах не достает апетита, при неисчетных сокровищах болѣзненное разположеніе тѣла. Скука, досада, печаль не дают наслаждаться назначеніем.
Во втором случаѣ дух гордится и стремится к' первенству, он желает поставить свой закон, и вышедши из круга Любви, из круга однознаменательнаго единства возжелает подчинить волѣ своей волю общую, возжелает быть единицею, независимою и все творяющею.
В' первом случаѣ не страшится человѣк наказанія, ибо чувства его тлѣнны и назначеніе его в' тлѣнности. При том размышляет он:
Я не виноват, что люблю много ѣсть сладкаго,
Я не виноват, что мнѣ полюбилось хорошее лице.
Я не виноват, что мнѣ понравился сосѣда моего сад.
А когда я назначен наслаждаться, то должен во всем удовлетворять себѣ, чего бы то ни стоило.
Могут ли законы не поколебаться при таковом разсужденіи; когда роскошь, разврат и грабеж заступят мѣсто умѣренности, воздержанія, и права собственности.
Воля в' сем случаѣ сдѣлается болѣе свободною, нежели когда либо, ибо она сдѣлается чувственным побужденіем, требующим ежеминутных удовольствій и наслажденій.
Во втором случаѣ равномѣрно неустрашится человѣк казни, ибо наказывается назначеніе, но назначеніе ума есть — творить, управлять, повелѣвать. С' кичливостію разсуждает он:
Наказаніе есть понятіе чувственности, есть страх для чувственности.
Ум превыше чувств, не зависит от чувств, — одни только робкій ум страшится чувств.
Ум есть движеніе силы. Машина испортилась — чувства сгнили и силы не станет.
Но естьли сила вѣчна и без матеріи неизмѣнно дѣйствует, то ни какая казнь не может дѣйствовать на нее. Да и почему быть казни, естьл все имѣет причину, цѣль и стремтися к назначенію своему..
Может ли общественная тишина устоять непоколебимою при разсужденіи сем? дух вольности, своекорыстія и властеначалія развѣет знамена свои и битвы страшныя обагрят землю кровію —
Слѣдовательно воля не может быть свободною и не должна быть несвободною. Поелику то и другое предположеніе, сколько несправедливо столько и пагубно.
Я с' намѣренія по мірской Логикѣ представил выводы, мірской Мудрости, чтобы яснѣе показать неосновательность, несвязность и несообразность, систем мірскіх.
По видимому должно бы допустишь что нибудь одно, или что воля: свободна, или что несвободна она; ибо между двумя противностями не может быть третьяго; всякое третіе есть, степень одного из них. —
Но приступим ближе к' предмету своему. —
По системѣ Единицы старались новѣйшіе Философы изслѣдывать дѣйствія воли.
Человѣк, говорят они, получает напечатлѣнія наружнаго в' своей чувственности.
Чувственность возбуждается к' дѣйствованію наружными предметами. Душа чрез орган воображенія представляет разуму напечатлѣнія сіи.
А разум по своей степени проницательности сообразуется с' цѣлію и свои выводы передает душѣ, как утверждающему закону для исполненія.
Хотѣніе возбуждается в' душѣ и человѣк дѣйствует.
Сколько ни казиста система сія, но она равномѣрно неосновательна. Она выведена по системѣ единицы чувственной.
Она есть единица болѣе двух, но менѣе трех.
Она выведена Вѣрою и Любовію без Надежды.
Она представляет независимость чувств и независимость ума, но не умѣвши соединитъ трех независимостей, ограничивает волю.
По ней выходит воля несвободною.
И какія послѣдствія! сколько человѣк жалок!
Он не есть подобіе Божества, подобіе Единицы премудрой, истинной благой.
Он есть жалкая машина; ибо он есть машина духовно-чувственная.
Он дѣйствует во всем по необходимости.
Его воля зависит от представленія чувсти и от размышленія ума.
Он невинен в' своих поступках. Ибо он принужден так дѣйствовать, как дѣйствует.
Он оправдывается Судьбою и в' огорченіях жизни ропщет на Судьбу.
Он оправдывается — ибо сложеніе тѣла, чувств, ума, воспитаніе, привычки, образ жизни, климат и многія другіе обстоятельства управлявши его поступками.
Он ропщет на Судьбу, ибо не имѣя единства совершенно духовнаго, не имѣя твердости, огорчается неравностію, досадует на недостаток в' потребностях и плачет при угнѣтѣніях.
По сей системѣ преступник оправдан; а несчастный жалок.
По сей системѣ Адам должен был преступить заповѣдь, а К.аіт умертвить брата своего — и оба они не винны.
По сей системѣ человѣк есть несчастнѣйшее твореніе. Сколько жалок. Велисарій добродѣтельный по душѣ своеи! и справедлива ли Судьба, допустившая его к' несчастіям.
По сей системѣ нѣт ни казни, ни Премудрой Истины!
По себѣ явствует, сколько неудовлетворительна и новѣйшая сія система!
Приступим к' настоящему предмету! —
Чтобы понять дѣйствованія воли нужно понять что значит движеніе.
Потом уразумѣть должно, что значит круг, что в' особенности значит центр и окружность.
Движеніе нужно знать в' разсужденіи чувственнаго, а круг в' разсужденіи духовнаго.
К' сим познаніям должно присоединить предварительное познаніе о тройственной Единицѣ. —
С' сими то познаніями откроем мы назначеніе воли, —
Мы станем внимательно разсматривать себя самих, не слѣдуя ни каким Логикам мірским, и мы легко в' сем желаніи достигнем до познанія.
Воля лежит внутри души нашей; внутри души нашей должно искать и назначенія ея.
Дѣйствованія души суть только стремленія к' предположенной в' умѣ цѣли. И подобно как чертеж строенія существует прежде самаго строенія, так и цѣль ума существует прежде дѣйствій души.
Изслѣдуем сперва, что значит движеніе
Движеніе бывает духовное и матеріальное.
Духовное движеніе есть чувство себявѣдѣнія, оно производит мысль и стремится к' цѣли.
Матеріальное движеніе есть перемѣна отношенія. Оно производит жизнь и устремляет к' разрушенію.
Движеніе в' натурѣ духовной Сывает троякаго вида.
Движеніе в' духѣ чрез разум.
Движеніе в' душѣ чрез волю
Движеніе в' сердцѣ чрез чувство.
Движеніе в' натурѣ тѣлесной равномѣрно троякаго же вида.
Движеніе в' элементарной.
Движеніе в' растущей.
Движеніе в' чувствующей.
Сила есть причина движенія; матерія есть средство движенія; а произведенное из соединенія силы с' матеріею есть цѣль движенія.
Это принимать должно в' наружном, то есть в' тѣлесном.
В' умственном разум есть цѣль движенія; чувство есть средство движенія, а воля есть причина движенія, —
Движеніе духовное было прежде движенія тѣлеснаго.
Движеніе духовное первоначальное было в' вѣчном разумѣ и образовало плаи творенія — что было цѣлію.
Первоначальное движеніе в' волѣ произвело причинную силу в' твореніи; это было время
А первоначальное движеніе в' чувствѣ любви изліяло силу сію в' словѣ. И сіе есть твореніе.
Слово есть дѣйствованіе любви, есть Твореніе любви.
Словом ведется цѣль причиной силы из себя в' себя, слѣдовательно человѣк есть центр творенія, есть печать таинственнаго слова.
Итак в' понятій духовнаго движенія заключается состав человѣческій и его настоящее назначеніе.
В' сем понятіи о духовной движеніи сокрыто понятіе о кругѣ, о цѣнтрѣ и об окружности.
Центр есть разум, сила производящая окружность есть воля, а произведенная окружность есть Чувство.
Закон воли состоит в' том, чтобы цѣль разума гармонировалась с' окружностію, чтобы друг был единица тройственная, чтобы имѣл постоянный центр, единостепенную силу и единообразную окружность.
Вид тройственной Единицы есть по сему круг, коего единицы нельзя понять без трех, — без центра, без силы и без окружности.
Не естьли духовный состав человѣческій сей самый круг?
Только по паденіи своем человѣк измѣнился в' гармоніи.
Цѣнтром сдѣлалась воля, производящею окружностію — чувство, а разум — самою окружностію.
От сего воля человѣческая противузнаменательна! Она есть и свободна, поелику по себѣ свободною, и не свободна, поелику стоит не на своем мѣстѣ.
Но она есть ни то, ни другое.
Какова была воля до паденія?
Спросят меня.
Свободною.
Но мы знаем, что она не была совершенно свободною, ибо она ограничена была заповѣдью не вкушать плода от древа добра и зла. Человѣк вкусил и пострадал — пострадал, назначен будучи страдать.
Так вы мудрецы мірскіе размышляете и думаете, что нельзя рѣшить сомнѣнія вашего.
Но вы ошибаетесь. Вы не имѣете понятія о духовном кругѣ и о тройственной Единицѣ. И я не отвѣчаю вам.
Вы не таковою понимаете чистѣйшую любовь, какова она есть в' существѣ своем.
Вы полагаете человѣка не подобіем Божіим, но машиною, и ропщете в' незнаніи своем.
Человѣк есть подобіе Божіе, есть тройственная Единица, но Единица произведенная, а не первоначальная.
Бог в' духѣ изліялся в' состав человѣческій. Слѣдовательно изліялись и всѣ его свойства. Дух Премудрости, дух Истины и дух Любви.
С' сими свойствами изліялось и понятіе о независимости.
Нужно было ограничить независимость сію законом, чтоб человѣк помнил всегда, что он есть единица произведенная, чтоб он не отлучался от източника своего и не составил бы двоицы.
В' древѣ добра и зла сей закон изображался чувственно, но он находился во круг воли между разумом и чувством.
Сей закон не отнимая свободы воли — ибо человѣк мог слушать его и не слушать.
Доказательством, что свобода не отнималась законом, есть паденіе человѣка.
Но Бог всевѣдущ, он предзнал, что твореніе его падет. Почемуж?..
Не слушаю вас мірскіе мудрецы! и не отвѣчаю вам. Еще повторяю, вы не имѣете истинаго понятія о чистѣйшей Любви. Вы ищете объясненія в' словах а не в' сердцѣ.
Тайна паденія объясняется цѣлію, как центр объясняется окружностію.
Итак воля до паденія была свободною, но послѣ паденія она учинилась и свободною, и несвободною. Ибо закон сдѣлался средством, цѣль законом, а средство — цѣлію.
И возрожденіе человѣка состоит в' том именно, чтобы гармонировать по прежнему сію испорченность.
Легко теперь открыть можно назначеніе воли падшаго человѣка, и показать путь к' возсоединенію.
Когда воля сдѣлалась средством к' исполненію того что допускает разум и к' чему влекут чувства, то явствует, что человѣк сдѣлался чувственным, возгордился в' умѣ и прилѣпился к' чувственности.
Сего превращеннаго человѣка разсматривают мірскіе Психологи, и от сего-то не понимают они назначенія воли и мечтают вредно в' системах своих.
В' таком превращенном человѣкѣ предполагают они различное назначеніе воли.
Волю утверждают свободною, предполагая средство независимый ни от разума, ни от чувств.
Утверждают ее несвободною, предполагая, что средства или должно располагать по разуму, или должно их наклонять по чувствам или наконец расположив поразуму должно их производить в' дѣйство по чувствам.
Выше было показано… сколько неосновательны системы, сіи.
Должно чтоб человѣк возродился, чтобы киченіе ума преодолѣл Вѣрою, Надеждою, потемнѣніе закона озарил а похотѣнія сердца умягчил Любовію; и чтобы таким образом обратил он состав свой в' прежнюю гармонію.
Тогда получит воля свое назначеніе, Или свободу.
Она получит свободу непримѣтно и негордѣливо, ибо Любовь смягчает гордость ума и постепенно теряется в' чувствах.
Воля падшаго человѣка по существу своему свободна, но по стремленію не свободна.
Отсюда Източник различных страстей, мечтаній и пагубных дѣйствій.
Но падшій человѣк имѣет надежное средство к' возрожденію своему.
Человѣк пал и стыд покрыл лице его, ибо родилась в' душѣ его мучащая совѣсть.
На мѣсто закона поставлена она и чрез вниманіе ея гласа закон призывается на мѣсто свое.
Она живет во всяком человѣкѣ въ просвѣщенном Европейцѣ и в' диком Американцѣ.
Она возбуждается еще с' младенчества во всяком климатѣ, времяни и состояніи.
Она возбуждается не ученостію, но чувством углубленія.
Она побуждает к' добру и отвращает от зла; оправдывает истину и порицает ложь; усмѣхает любовь и мрачит ненависть.
Побуждает к’добру, как к' должной цѣли, оправдывает истину, как первоначальной закон и усмѣхается в' Любви, как в' вожделеннѣйшем средствѣ.
Она-то есть оселок, на котором воля наша должна пробовать желанія свои, чтобы Дѣйствовать согласно с' цѣлію.
Но часто ум не слушается гласу, а чувство не ощущает ея терзаній — и сим доказывается непотерянная свобода воли.
Всякій человѣк должен ограничить волю свою, ибо она вышедши из предѣлов своих сдѣлалась развратною; и сим образом воля не должна быть свободна.
Она не должна прельщаться чувством и не гордишься с' умом; остерегательныя для сего правила подлѣ нее. — Остерегательныя сіи правила суть законы, сокрытые в' душѣ и показываемые совѣстію.
Совѣсть в' сем случаѣ есть предвозвѣстница будущаго.
Она предвозвѣщает слѣдствіе закона — награжденіе, или наказаніе.
Ни кто не отговорится незнаніем закона; — Их совѣсть указывает всякому всегда и вездѣ, во всяком климатѣ и состояніи.
Только закон сей не настоящим образом выражет словами, потому что трудно то выразить, что чувствуем во всей всеобщности.
Одни изображают всеобщее правило закона сими словами: не дѣлай того другому, чего ты себѣ не желаешь. Но сіе правило теряет силу свою в' отрицательном тонѣ. При том непросвѣщенной человѣк в' ином случаѣ и себѣ не будет желать добра и другому не сдѣлает его.
Кант вывел правило сіе в' сих словах: дѣлай так, чтоб частные твои поступки могли быть всеобщим законом. Но правило сіе слишком учено выражено, и простой человѣк непоймет его.
Должно чтобы правило сіе было утвердительное, для всякаго понятное и во всѣх случаях удовлетворяющее; ибо совѣсть каждаго находит его в' законѣ своем утвердительным, понятным и всеобшим. —
Первое правило понятнѣе, и его можно выразить утвердительно сими словами: дѣлай то другому, чего на его мѣстѣ себѣ пожелаешь.
При том в' прежней выраженіи хотя и не заключается понятія о вредѣ, однако и не заключается его и о любви Христіанской. Оно выражено сухо и есть произведеніе языческих Стоиков. Напротив того в' предложенной мною выраженіи заключается понятіе о добрѣ и вмѣстѣ о Христіанской любви.
При всем том и cіe правило не есть полное. Закон есть заповѣдь, но заповѣдь изображается отрицательно: не украдь, неубій и проч.-
Соединим прежнее выраженіе с’выраженіем мною представленный.
Cïe Соединенное выраженіе изобразит во всей полнотѣ, ясности и силѣ сущность закона. Оно будет: Не дѣлай того другому, чего ты себѣ не желаешь; дѣлай то другому, чего,,на его мѣстѣ себѣ пожелаешь.
В' сем выраженіи закон запрещает вредишь и возбуждает к' любви. В' нем соединены: разум и любовь, строгость и мягкосердечіе, должное и благодѣтельность.
Cïe выраженіе есть ясное, сильное и всеобщее. Всякой Христ'іанин в' особенности должен его помнить и поступать по нем. —
Сила сего выраженнаго мною закона дает нам понятіе о назначеніе воли.
Воля в' настожщем значеніе своем есть орган, чрез который в' духѣ дѣйствует самодѣятельность.
Итак назначеніе ея есть производить в' дѣйство самодѣятельность или свободу.
Но сгя самодѣятельность или свобода перваго человѣка различается от свободы перваго начала піѣм, что начало имѣеш закон своея самодѣятельности в' себѣ, а человѣк должен искать ея в5 сотворившем его началѣ.
Слѣдовательно человѣк при паденіи своем отлучил закон своей свободы огп начала своего потемішл его и волею своею вступил в' круг умственный.
Из понятія сего объяснятся слѣдующія, покойным Эккартсгаузеном выведенные истины:
Человѣк. в' духовном составѣ своем заключая всѣ свойства ѵмных сил или духов. Ибо дух его есть изліянный Божескій дух.
Но составляющее дух есть слѣдующее:
1) Самопознаніе. (Чувство себявѣдѣнія)
2) Самодѣятельность. (Свобода)
3) Познаніе других вещей внѣ себя. (Чувство напечатлѣнія)
4) Сила и воля самодѣятельности к' извѣстной цѣли.
5) Содержаніе силы.
6) Порядок силы.
Сіе Духовное строеніе разсматривается по закону, — средству — цѣли. Силѣ — органу — образу или виду. А от — сюда:
1. Я вѣдаю, что я существую.
Разум — закон — сила.
Память — средство — орган.
Ум — цѣль — образ.
Сумма сего — познаніе.
2. Вѣдаю, что я дѣйствовать могу. Самодѣятельность — закон — сила. Воля — средство — орган. Обнаруженіе воли — цѣлъ — образ. Сумма сего — сила воли.
3. Вѣдаю другія вещи, внѣ меня существующія.
Сила размышленія — закон — сила. Сила воспоминанія — средство — орган. Сила воображенія — цѣль — вид.
4. Желаю того, что дѣлает меня счастливым.
Сила разума — закон — истина. Сила желанія — средство — натура Сила отвращенія — цѣль — благо.
5. Желаю сего по возможным мнѣ отношеніям в' порядкѣ существа, меня содержащаго.
Любовь — благоразуміе — ум. Истина — кротость — воля.
Премудрость — умѣренность-- дѣяніе.
Таково было строеніе духовной человѣческой натуры.
Но человѣк пал и духовная его натура потемнилася; нарушилась гармонія, перемѣнилось назначеніе.
Потемнилось в' нем самопознаніе, самодѣятельность прилѣпилася, познаніе натуры ограничилось наружностію, настоящая цѣль отдалилася, силы взволновались чувственностію, перемѣнился их порядок и дух потерял свою гармонію. —
Падшій человѣк должен достигнуть цѣли своей уже посредственно — чрез возрожденіе.
Возрожденіе сіе состоит в' том, чтобы волею своею вступил он в' волю Божію, совершенно ей предался и ему себя присвоил.
Чрез сіе получит воля его силу Божественную.
Внутренній и внѣшній человѣк возродится, то есть внутренній будет господствовать а внѣшній служить.
Тогда-то человѣк будет находить в' истинѣ и добрѣ; ибо истинное есть предмет вѣры, а доброе предмета любви,
Он возродит ум свой, волю свою и дѣйствія; всѣ они будут с' Богом едино.
Он достигнет сего чрез размышленіе, очищеніе, соединеніе.
Он достигнет сего чрез разсматриваніе свойств Божіих и соединеніе мыслей, воли и дѣйствій своих с' мыслями, волею и дѣйствіями Божіями.
Он будет имѣть в' виду
И исполнять будет Любовь, Истину, Премудрость, Правду, и Благость, которыя находятся соединенными в' красотѣ вселенныя.
Он сознает, что обладатель духовной и тѣлесной красоты есть ІИСУСЪ ХРИСТОСЪ, которому будет подражать он, ибо чрез Него единаго достигнул он соединенія.
Он будет любить, как Христос — будет Мудр, как Христос--истинен, как Христос — добр, как Христос — и справедлив, как Христос.
Любовь будет первою добродѣтелью, ибо Бог Любовь и всѣ Его заповѣди суть Любовь.
Сію любовь будет он исполнять всегда, ибо любовь в' исполненіи есть нравственная истина а истина соединенная с' любовію есть Премудрость его.
Премудрость, Истина и Любовь составят его Доброту; Доброта, Презмудрость Истина и Любовь составят его правду или правосудіе.
Всѣ сіи добродѣтели будет он производить в' умѣ и волѣ, дабы мыслить как Іисус мыслил и поступать, как Христос поступал.
Он будет употреблять их в' нравственной и гражданской, внутренней и внѣшней своей жизни.
На вопрос: как должен человѣк жить? отвѣтствует Св. Писаніе и в' Павловом посланіи к' Коринѳ.
Гл. XIII найдет он все.
Любовь милосерда, и он найдет 7 тѣлесных и 7 духовных дѣл милосердія.
Найдет, что 3 добродѣтели соединены с' свойствами Божіими.
Любовь--- с' Любовію.
Надежда с' Истиною.
Вѣра — с' Премудростію.
Потом найдет он 10 заповѣдей, из коих 3 первыя показывают правило обязанностей человѣческих к' Богу; слѣдующія 5 обязанность его к' ближнему, а 2, послѣднія мѣру, как должен он управлять своею волею, чтобы не только не дѣлать зла, но и не хотѣть онаго. —
Чрез наблюденіе сих обязанностей возрожденному человѣку сообщишься могут 7 даров духа Божія.
Дух Премудрости и Разума,
Дух Совѣта и Крѣпости,
Дух Науки и Благочестія,
Дух Страха Божія.
Cіи дары разрушат в' нем основані'е 7 главных пороков:
Гордость, или высокомѣріе, чрез смиреніе.
Скупость чрез щедрость.
Похоть чрез цѣломудріе.
Зависть чрез доброжелательство.
Обжорство, или неумѣренность чрез умѣренность.
Гнѣв чрез кротость.
Праздность чрез трудолюбіе и раченіе.
Таков возрожденный человѣк и таково он ведет себя.
Чрез таковое поведеніе сила души человѣческой возвышается к' единству с' Вогом. И когда мысль человѣческая составляет токмо мысль Божію, воля колю Божію; то дух внутренно возрождается, — ветхій человѣк, утверждавшій волю свою токмо на самолюбіи и мірском похотѣніи, совлекается и новый облекается во Христа.
Средства для возрожденія человѣка, или для возсоединенія его с' източником свѣта состоят в' том чтобы мысли его — воля — и дѣянія обновилися.
Человѣк должен три краты умереть и три краты воскреснуть.
Он должен умереть мыслями самому себѣ и міру.
Должен умереть волею самому себѣ и міру.
Должен умереть дѣяніями волѣ своей и міру.
В' сем состоит троякая смерть ветхаго человѣка.
Когда сія троякая смерть послѣдует, то чистый человѣк должен во Христѣ три краты воскреснуть.
Первое возстаніе его есть воскрешеніе мыслей. Он должен мыслить по законам Единицы, должен трудиться, очистить дух свой от всего, что к' нему от самости его и от міра пристало. — здѣсь путешествует он в' созерцаніи Божественных идей.
Второе возстаніе произходит в' волѣ. — Он должен стараться предохранить себя от пропастей, в' которыя чувственность низринуть его может-- должен ходить всегда в' порядкѣ чистых мыслей. — Здѣсь путешествуете он в' созерцаніи Божественных сил.
Третіе возстаніе то, когда порядок учинится в' нем постоянным, так что чувственность, мір и самолюбіе не будут болѣе имѣть власти над мыслями, волею и дѣяніями его.
Здѣсь путешествует он в' соединеніи с' Словом. —
Первое возстаніе имѣет средством Законы Единства, очищеніе ума.
Сіе есть умывальница во святилишѣ.
Второе имѣет средством возвышеніе духа к' Богу или молитву. Здѣсь мѣсто истинной жертвы.
Третіе возстаніе имѣет средством к' исполненію благодать, чрез которую обновленный человѣк дѣлается Священником Божіим.
Тогда-то Божественная мысль, Божественное слово и Божественное начертаніе выразятся в' душѣ обновленнаго человѣка, в' его мыслях, в' волѣ и дѣяніях и всего его преисполняют славою своею. —
Какое ученіе может быть величественнѣе, убѣдительнѣе и поразительнѣе сего ученія, покойным Эккартсгаузеном выведеннаго? Какое ученіе уподобляется ближе Евангельскому ученію? Кто мог лучше человѣческим языком изобразить красоты его и возбудить желаніе ко всегдашнему его чтенію, дабы озариться красотами неизъяснимыми и возсоединиться с' Източником свѣта.
Философы тлѣнные! отойдите от меня с' системами своими; отойдите от меня с' язвительными насмѣшками.
Не для вас я пишу и не вас возбуждаю; вы погрязли в' мірской мудрости, трудно воззвать вас к' должности вашей; кичливый ум ваш издѣвается, и вы не внемлете высоким истинам.
Вы ослѣпились прелестями чувственности, трудно озаришь вас прелестями духовными. Похотливое сердце ваше утопает в' пресыщеніи и вы не ощущаете наслажденія Божественнаго.
Философы тлѣнные! я не слушаю насмѣшек ваших. Нѣт Логики в' книгѣ твоей, нѣт методы в' книгѣ твоей, восклицаете вы. Пусть нѣт Логики, нѣт методы — но есть истины, истины Логикой не изслѣдуемые, и в' метод несобираемыя.
Философы тлѣнные! отойдите от меня, — отойдите!.. —
И так в' сем втором вопросѣ предложено вам, ищущіе истины! ученіе о дѣйствованіях души, изъяснено вам понятіе о волѣ и преподаны средства к' вашему возрожденію.
Но я не могу удержаться, чтобы не присоединить нѣсколько правил для жизни, взятых мною из сочиненій покойнаго Эккартсгаузена толико преисполненнаго Христіанскими истинами.
Воля есть сила — говорит он в' іероглифах своих — сія сила должна держаться вышней силы, быть одно с' нею: тогда она объемлет все.
Сія вышняя сила есть Христос, посредник, связь, между Богом и человѣком — чрез Него токмо человѣк соединяется с' Богом.
Итак часто и ежедневно мыслите о Христѣ — старайтесь во всѣх дѣйствіях своих быть Ему подобными.
Простота сердца и дѣтская довѣренность к' Нему да будет первый вашим стараніем.
Вся работа ваша должна состоять в' том, чтобы совлещись своей самости; — все, что ни сдѣлаете добраго, неприсвояйте себѣ — всякое добро есть дар его, зло токмо собственность наша.
Помышляйте ежедневно. что Бог есть Любовь, Истина, Благость и Правда. Размышляйте о связи сих истин между собою.
Обращайте внутреннее и внѣшнее ваше к' сим основаніям; мыслите и дѣйствуйте по оным, дабы душа ваша достигла единства.
Не попущайте совращать себя пороками вашими. Когда упадете, вставайте и шествуйте далѣе — очистите себя от всѣх мірских пороков и предразсудков. Христос да будеш вам все! —
Не ищите ни какой силы в' себѣ, но всего с' упованіем в' Нем.
Помните, Бог есть Любовь; человѣк есть Надежда, а союз, их соединяющій, Вѣра.
Любите добро для добра и истину, для самой истины, без отношенія к' себѣ. —
Слѣдствіе представьте Богу Скажите себѣ; я хочу быть добрым, быть Ему подобным, прочее предоставляю Ему.
Ум ваш да возвысится часто к' Богу с' дѣтскою довѣренностію и радостным упованіем; — молитесь, не ища слов — огненными устами вашей Души.
Но дѣйствуйте и наипаче старайтесь внутренняго и внѣшняго человѣка содѣлать единообразными; бѣгайте всякой двоякости*
Так ведите нѣсколько времяни жизнь свою, не запираясь угрюмо от свѣта, и с' такими расположеніями наслаждайтесь покамѣстъ позволенными увеселеніями и обществами, но имѣя сердце всегда приверженное ко Христу.
Размышляйте нерѣдко о заблужденіях и пороках своих; не ослабѣвайте от них, но устремляйте мысли ко Христу, Который их очистит. Приводите ученіе Его в' исполненіе
Читайте Священное Писаніе и особливо Евангеліе — вы найдете там все, что вас наставит, поддержит и сохранит.
Обработывайте волю свою и огненное крещеніе духа да просвѣтит души Ваши силою всѣх сил.
Помните, что премудрость стараться должно заслужить, а не искушать.
И Бог сообщает себя болѣе любящему, нежели испытующему.
Един Бог обладатель премудрости человѣк может ближнему своему указать только путь, а принять его должен сам Бог.
Естьли премудрость твоя несвыше, естьли ты не научен от духа и истины — ни чего не вымолил и не принял от Отца свѣтов — то твоя премудрость есть мудрость земная, мудрость человѣческая — мудрость сатанинская.
Вот первыя практическіе пути; может быть вскорѣ Бог поведет вас далѣе и покажет вещи вышшія, нежели вы воображаете.
Сколь драгоцѣнны сіи наставленія! какой ум может лучше изобразить истины Христіанской любви?
С' сим же Еккартсгаузеном скажу в' заключеніе: все cіe предлагаю я вам, ищущіе истины! не для того, чтоб вы положили оное к' собранію разных систем, а для дѣятельнаго исполненія; и естьли вы на сем пути, шествуя по оному с' искренним сердцем, не обрѣтете такой истины, которой мір дать вам не может: то вы ни какой уже не найдете. Приступайте однакож к' дѣлу чистосердечно: Бог не дает искушать себя; любопытство искушает, а исканіе постигает. Ничего не требуйте, а все старайтесь заслужить.
Остается разсмотрѣть третій и послѣдній вопрос: чего я как человѣк смѣю надѣяться? —
Отвѣт на сей вопрос можно уже найти и во второй вопросъ. Но отвѣт сей нѣкоторым образом сокрыт в' нем. Должно отдѣльно предложить его.
Сила сего вопроса состоит в' том:
Я как человѣк, состою из духовной и тѣлесной натуры.
Духовная моя натура чувствует предметы и себя; она чувствует, мыслит и разсуждает.
Духовная моя натура в' побужденіи; она избирает, желает и дѣйствует.
Духовная моя натура состоит именно из двух сил, из разума и воли.
Сіи силы как между собою так и между тѣлом соединены органами.
Сей духовное тѣлесной Я существует, то есть имѣет в' сотворенной натурѣ мѣсто, дѣйствует на натуру и натура на него дѣйствует.
Я существую, но существую ли всегда и неизмѣнно.
Мое существованіе есть по видимому ограничено; оно есть, жизнь, ибо оно имѣет видимое начало и видимый конец.
Я родился и умру; то есть перестану дѣйствовать и тѣло мое превратится в' прах.
Итак слѣдует вопрос: когда духовная моя натура перестанет в' тѣлѣ дѣйствовать, то изчезает ли она, или отдѣлится и дѣйствует либо сама по себѣ а либо перелившись в' другое вышшей или нижшей степени тѣло? то есть существует ли дух мой по смерти, я как именно существует; или будучи слѣдствіем организаціи с' разрывом организаціи сей пропадает и в' тѣлѣ превращающемся в' другой вид и сам превращается в' другую силу?
Сказать короче: дух мой смертей, или безсмертен? есть ли я существо безсмертное или только машина?
Но естьли я безсмертен — то слѣдует и еще вопрос: вопрос сей есть настоящій выше предложенный. Именно:
Него я смѣю надѣяться? или лучше сказать: чего дух мой по отлученіи от тѣла надѣяться должен?
Важность вопроса сего от перваго вопроса зависящаго, сама по себѣ видна.
Вопрос сей означает: какую я буду имѣть по смерти жизнь? и достигнуль я до цѣли своей, к' которой ежеминутно устремляюсь я, и которую при всѣх усиліях своих не могу найти в' жизни сей? Ибо дух мой не находит в' чувственности совершеннаго наслажденія. Одно наслажденіе тлѣнно; другое скоропреходяще. Одно наслажденіе влечет за собою болѣзнь; другое скуку, печаль.
Всяким чувственным удовольствіем дух мой долго не довольствуется; ищет новаго, но и тѣм недоволенъ ищет — но чего — и сам незнает.
Ибо ум мой при всѣх усиліях своих слѣпотствует в' познаніи. Он стремится узнать причину, спрашивает натуру — но не получает отвѣта.
Анатомирует червя, мѣряет небо, но нигдѣ натура неотвѣчает ему. Она ему отвѣчает, но издѣваясь над ним. Она ему отвѣчает своими силами; но человѣк не имѣет чувства видѣть сил. —
Наконец и душа моя огорчается в' надеждѣ своей. Ея истина потемняется силою случая. Меня обидѣли, ограбили; я ищу правосудія. Прибѣгаю к' судьям; кладу на вѣсы правосудія жалобу свою, но отвѣты соперника моего сильнѣе.
И я остаюсь неправ! я прибѣгаю к' престолу Истины — ибо я видѣл, как судьи покривили вѣсами, но меня не допускают, называют дерзким и по всей строгости законов наказывают дерзость мою.
Гдѣж я достигну своей дѣли? гдѣ возчувспівую непреходящее наслажденіе, гдѣ получу конечное познаніе и гдѣ найду чистѣйшую истину? достигнуль я сей цѣли по смерти? или с' разлученіем от тѣла получу другую цѣль, либо и самое стремленіе к' цѣли истребится во мнѣ? в' сем-то состоит сущность главнаго вопроса, и столько-то oн важен. —
Сей первый вопрос о безсмертіи важен потому, что на нем основывается всякая Религія, общественное благосостояніе и душевное успокоеніе.
Потому-то начиная от самой глубокой древности до наших времен философы прилагали всевозможное стараніе рѣшить его
Но всѣ они с' помощію Логики не успѣли в' углублеяіях своих.
Они мечтали, путались и наконец не доказали ни чего. Запутывали болѣе в' слабой Логикѣ свои мнѣнія, и от стыда должны были заключить, что душа безсмертна.
Они не тѣм только путем старались вывести сію высокую истину, но непремѣнно должны были ее вывести, ибо душа их внутри их самих говорила им громко, что она безсмертна, истина ея требовала другой жизни, гдѣ бы был суд нелицемѣрной, гдѣ бы добро получило должную награду, а зло постигнуло наказаніе.
Они не обращались искать доказательства в' себѣ самих, в' своей душѣ, — искали его внѣ себя; и от того-то произошло столько много нелѣпых доказашельств!
Я не стану говорить о тѣх дерзких и упрямых философах, которые силятся ослѣпить истину и заглушают ее своим криком, которые отрѣклися от чувств своих и стараются доказать у что человѣк смертен, что нѣт посмерти ни наказанія ни награжденія поступкам его, что мір есть дѣло случая, что все течет по слѣпому случаю, что нигдѣ не видно слѣдов Премудрости, что наконец все есть движеніе праха, тѣни — что все есть ничто. —
О сих тлѣнных и ничтожных философах довольно говорено было при изслѣдованіи втораго вопроса сей книги.
О них-то можно сказать, что имѣют очи видѣти и не видят; имѣют уши слышати и не слышат; ибо они ослѣпились чувственностію и оглушились криком кичливаго ума своего. —
Мнѣ непонятно кажется, как мог Пиѳагор, величайшій в' древности мудрец, знавшій таинства натуры, Іероглифов и числ, как он мог отважиться преподавать ученіе о преселеніи душ?
Довольно извѣстно в' чем состояла сущность сего ученія, но неизвѣстна основная его истина.
Может быть он ошибся, взяв в' строгой смыслѣ Давыдово изречѣніе: не воскреснут нечестивые на суд.
Может быть он ошибся, включив человѣка под владычество натуры и обратил на него ея силу — превращеніе.
Или может быть он предположила что наказываться должно одно непослушливое вѣданіе.
Как бы то ни было, но он ошибся. Всѣ должны явиться к' послѣднему суду, ибо суд людей не есть суд послѣдній. Всякій — и раб владычествует над натурою, ибо и раб есть человѣк. Никто не отговорится невѣданіем, ибо в' душѣ каждаго лежит истина, написан закон и судит блюститель его, совѣсть.
Я заключаю, что или Пиѳагор ошибся, или мысль сія была Іероглиф, или наконец он совсѣм не учил сему.
С' намѣренія упомянул я об ученіи Пиѳагоровом, чтобы показать, что предположеніе таковое с' перваго взгляду во всѣх частях его опровергнуть легко. —
Новѣйшіе философы, как то Мендельсон, Кант и особенно Якоб занимались преимущественно изслѣдованіем безсмертія души.
Изслѣдованія их гораздо с' лучшей и с' удобнѣйшей стороны начаты, нежели изслѣдованія предшествовавших им Философов.
Якоб особенно в' своей книгѣ о безсмертіи души отличается основательностію сужденія.
Он в' книгѣ сей, удостоенной награжденія, слѣдуя систѣмѣ Кантовой Философіи почти неоспоримо доказывает истину сію.
Он разобрал понятіе о справедливости и из него весьма тонким образом вывел ее.
При всем том тотчас замѣтить можно, что хотя повидимому, должно бы доказать прежде безсмертіе души, а потом будущій суд награжденія или наказанія, однакож таковой порядок неудобен. Должно прежде доказать, что неотмѣнно будет послѣдній суд, как цѣль истины и предвозвѣщеніе совѣсти, а потом должны быть уже и подсудимые то есть докажется уже и безсмертіе души.
Я сказал, что почти неоспоримо доказал истину сію. Я сказал так потому что ни коим образом не льзя доказать ее.
Есть многія понятія, коих опредѣлить не возможно, и есть многія истины, коих доказать не возможно.
К' числу таковых истин принадлежит и безсмертіе души.
Сія истина есть истина невыводимая, есть аксіома.
Ее ощущает всякой в' душѣ своей; но ощущенія не доказываются а чувствуются.
Каким бы образом и откуда бы не выводили доказательства на безсмертіе души то всякое сужденіе будет неосновательно.
Постараютсяли вывести его из порядка натуры; но натура худое для сего средство.
Удобно ли доказать внѣшними законами то, что совершенно не внѣшнее, неподчинено законам внѣшности и лежит внутри нас самих.
Захотят ли вывести его из стремленія духа к' неизвѣстной цѣли, из его быстроты воображенія, из его проницающей способности; — то и здѣсь нельзя успѣть в' намѣреніи сем. Скажут только, что все это зависит от организаціи человѣческаго состава — и всякой мудрец остановится.
Невозможно доказывать да и не должно; ибо весь труд будет напрасен и излишно предпринятый.
Ни бытія, ни безсмертія доказывать нельзя, потому что и то и другое постигается чувствами а не разумом. Первое постигается чувством себявѣдѣнія или времяни, а послѣднее чувством причинной Цѣли или вѣчности.
Декарт положеніем своим: мыслю слѣдовательно существую, — старался доказать бытіе и тысячи ученых обманул своею Логикою; почти 300 лѣт философы вели ученую войну за положеніе сіе.
И удивительно! положеніе с' перваго разу логически не справедливо. Неужели мысленіе есть отличительная черта бытія; стол и не мыслит но есть.
То же самое заключить должно и о тѣх философах, которые доказывают безсмертіе души.
Ни того ни другаго доказать не льзя. И то и другое должно чувствовать.
И вы упорные мудрецы! поищите лучше в' душѣ своей сего сладостнаго, утѣшительнаго чувства; бросьте доводы свои и воскликните с' Давидом: жив Бог, жива душа моя.
Ибо душа есть изліяніе Божіе.
Бог безсмертен и душа безсмертна!
В' сих немногих словах заключается весь трактат о безсмертіи души. —
И так я чувствую, я знаю, что душа моя безсмертна.
А когда душа моя безсмертна, то закон не напрасно стоит подлѣ истины и совѣсть не напрасно блюдет его; не напрасно она придобром поступкѣ веселит душу мою, а при худом угрызает ее — она предвозвѣщает о вышшей Истинѣ от которой тебя истина зависит, о вышшем Законѣ, от котораго мой закон произходит и о вышшей Совѣсти, от которой сама она произтекла —
Она предвозвѣщает мнѣ о будущей жизни, о будущем судѣ наказанія или награжденія.
Будет суд послѣдній и меня призовут к' нему и потребуют отчета в' поступках моих, ибо я существо разумное и свободное. Во мнѣ заключается истина, закон и совѣсть.
И так я безсмертен и буду судим. За добрыя дѣла получу награжденіе; за худыя — наказаніе.
Но в' чем состоять будет награжденіе и в' чем наказаніе?
Не будет ли состоять награжденіе в' том, что я достигну своей цѣли, к' которой во всю жизнь свою стремился, но которой не находил и не понимал?
Не будетли, состоять наказаніе в' том, что я отдалюсь вѣчно от своей цѣли и вѣчно буду мучиться незнаніем?
Награжденіе будет состоять в' возсоединеніи духа с' Източником свѣта; а наказаніе — в' вѣчном отлученіи его от Източника свѣта.
Так говорит нам Евангеліе. И сіе понятно для возрожденнаго человѣка.
Дальнѣйшее объясненіе на сіи истины должно искать во втором вопросѣ сей книги.
При том помнить должно, что Бог есть Премудрость, Истина и Любовь.
Что Он в' сих нераздѣлимых трех лицах будет судить послѣдній суд.
Бог есть высочайшая Премудрость, слѣдовательно суд будет самый премудрый.
Бог есть чистѣйшая Истина, слѣдовательно суд будет самый Истинный — Нелицепріятный и нелицемѣрный.
Бог есть всесогрѣвающая Любовь, слѣдовательно суд будет премилосердый, преблагій.
Бог будет судить человѣков, как отец любимых чад своих.
Спросят другіе: всѣ ли возстанут на суд и будут ли призваны язычники?
На сіе я приведу в' отвѣт слова Апостола Павла в' посланіи к' Римлянам гл. II. Ст. 11—14.
"Скорбь и тѣснота на всяку душу человѣка, творящаго злое: Іудеаже, прежде и Еллина.
"Слава же и честь и мир всякому дѣлающему благое: Іудеевиже прежде и Еллину.
"Нѣсть бо на лица зрѣнія у Бога.
"Елицы бо беззаконно согрѣшиша, беззаконно и погибнут, и елицы в' законѣ согрѣшиша, законом суд піримут.
"Несльшателіе бо закона праведники пред Богом, но творцы закона, сіи оправдятся.
"Егда ба языцы, неимуще закона, естеством законная творят: сіи за кона неимуще, сами себѣ суть о закон.
"Гдѣ убо похвала твоя? отгнася: — которым законом? дѣлы ли? ни, но законом вѣры.
"Мыслим убо, вѣрою оправдиться человѣку без дѣл закона.
"Или Іудеев Бог токмо, а не и языков? ей и языков. Понеже един Бог, иже оправдит обрѣзаніе от вѣры и необрѣзаніе вѣрою.
"Отверзже Петр уста, рѣче: по истинѣ разумѣваю, яко не на лица зрит Бог но во всяком языцѣ бояйся его и дѣлаяй правду, пріятен ему есть.
«Сотворите убо плод достоин покаянія, и не начинайте глаголами в' себѣ: отца имамы Авраама: глаголю бо вам, яко может Бог от каменя сего воздвигнути чада Аврааму.
Нѣкоторые предложат вопрос: почему Христіанская Религія, чистѣйшая из всѣх Религій имѣет так мало успѣхов и нераспространяется ощутительно?
На сіе отвѣтствую я значительными словами Еккартсгаузена.
В' каждом народѣ Бог, избирал чистѣйших человѣков. Сих избранных употреблял Он служителями своея премудрости для приведенія человѣков к' человѣческому назначенію.
В' первый вѣк человѣчества Бог вел избранных своих к' познанію и любви чрез свѣт Натуры.
Во вторый вѣк человѣчества Бог всѣ истины как бы сосредоточил в' законѣ Своем, ввѣренном от Него избранному Его, народу, дабы чрез величественныя образованія внѣшняго руководствовать мір ко внутреннему.
В' третій: Бог осуществил Божественным изглаголанным и вочеловѣчившимся Словом все, что скрывалось под образованіями в' ветком и что находится в7 силѣ и истинѣ ь* новолі завѣтѣ.
В' четвертый вѣк Дух Божій явит человѣчеству в' чистѣйшем свѣтѣ разума все то, что в' протекших вѣках как бы во мракѣ заключалось.
В' предъидущіе три вѣка Бог приводил род человѣческій — в' первый от многочасnнаго к' простому; во вnорый от внѣшняго ко внутреннему; в' третій или теперь продолжающійся от вещественнаго к' духовному.
По смерти Христовой произошли всякія раздѣленія заблужденія и расколы. Именно:
1) Многочастное не хотѣло покоряться простому — от сего возстали гоненія, расколы, ереси и проч.
2) Внѣшнее отдѣлялось от внутренняго-- от сего возстало суевѣріе, суесвятство, лицемѣріе, ханжество, и всѣ оскверняющія Религію злоупотребленія.
3) Ветхое мѣшали с' новым — отсюда явились различныя секты, как-то: Гностики, Терапевты, новые Платоники и пр.
4) Духовное с' физическим или раздѣляли, или смѣшивали — отсюда произошли Матеріалисты, Атеисты ипр.
Но все сіе было предсказано, и все сіе составляет предмет воинствующей Церкви Христовой. И сія брань будет продолжаться дотолѣ, доколѣ злое и ложное совершенно покорится, а доброе и истиное распространит свое единогосподствіе.
Притом Христіанская Религія никогда, даже и в' наши времена, не престает быть бездѣйственною.
Чѣм болѣе внѣшнее против нее вооружалось, тѣм болѣе сила ея сосредоточивалась внутрь. Избранные Божіи, быв повсюду разсѣяны, творят вездѣ добро, сколько могут, до дня того, когда Бог, по обѣтованію Своему соберет их и в' них откроет величество Сына Своего.
Ни что не поколеблет внутренняго святилища.
Христіанская Религія дѣйствует непримѣтно: токмо чистыя овцы стада сего еще разсѣяны. — Но когда они собраны будут, тогда явится Хрисиіос в' силѣ и славѣ, и Царствіе Божіе приближится.
Теперь Церьковь есть еще воюющая: но когда тѣ, коя со Христом и Отцем едино суть, и здѣсь даже собраны будутво едино: тогда содѣлается она торжествующею; тогда наступит время торжества и единогосподствія добра над злом.
Простое побѣдит многочастное, внутреннее побѣдит внѣшнее, духовное покорит вещественное и Христос будет все во всем, заключеніе сей книги духом Эккартсгаузена с' благовѣніем взываю ко Всевышнему.
Святѣйшее Существо! Предвѣчное Слово! прости смертному, что он, глубоко пресмыкаясь во прахѣ, дерзнул возвести к' Тебѣ взор свой иискал свѣта для души своей. — Естьли чувствуемое мною есть заблужденіе: сотвори, да обратится оно паки в’свое ничто. — Не естьли то истина, то дозволь дать познать ее тѣм, кои ищут ея и понимать могут. Аминь.
ДУХ ЭККАРТСГАУЗЕНА
ИЛИ
СУЩНОСТЬ УЧЕНІЯ
Сего знаменитаго Писателя.
править
Эккартсгаузен в' Іероглифах.
Едино солнле освѣщает мір;
Един дух обращает жизнь в' человѣкѣ;
Един ум должен учреждать его дѣянія.
Лопухин.--
Благость и преимущество Единоначалія.
МОСКВА
ВЪ Типографіи у А. Рѣшетникова.
С' одобренія Цензурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Московскаго Университета.
ДУХ ЭККАPTСГАУЗЕНА.
правитьКНИГА ВТОРAЯ
правитьВоздвигнут новый храм на камени, который не подвижется; и Христос научил соединенію, внутренняго со внѣшним и поклоненію духом и истиною.
Но сообщники Вавилонскаго столпотворенія разсѣялись по всѣм странам міра, и трудятся неутомимо над своим великим строеніем смѣшенія. Избранные, соединяющіе внутреннее со внѣшним разсѣяны, как овцы в' пустынѣ, и ожидают пастыря, который соберет их в' овчіи двор, когда великій Вавилон существовать болѣе не будет.
С' тѣх пор, как человѣк уклонился от единицы, гак от простаго устремился он к' многочастному, как гармонинескій состав его разстроился и внѣшнее отдѣлилося от внутренняго, как его цѣлъ, закон и средство перемѣщали мѣста свои с' тѣх говоою пор, как человѣк преступил заповѣдь Творца своего и изгнан из рая — возникнуло на землѣ зло, нужда и безпрестанная война.
С' тѣх пор человѣк опредѣлен уже быть в' вѣчной враждѣ с' натурою. Он безпрестанно должен быть бодрственным воиномъ, ибо все возстало против него — Натура внѣшняя и натура внутренняя.
Внѣшняя натура не признавала его господства, а душа его безпрестанно волновалася.
Земля, сіе предъуготовленное ему жилище, учинилося для него гробом; рѣки и моря угрожали ему поглошеніем а воздух сдѣлался для него смертельным.
Над ним, вокруг его и под ним все угрожало ему погибелью. Всего должен он опасаться, всего страшиться и от всего изобрѣтать остерегательныя средства.
Вездѣ открылась ему непрерывная, неизбѣжная и тяжкая война,
В' потѣ лица своего он должен доставать себѣ пищу, и в' скучных трудах созидать жилище свое.
Он должен изобрѣтать средства оградить себя от бурь, непогод, от вредоносных гадов и от лютых звѣрей.
В' одной странѣ опалял его несносный жар, в' другой знобила его жестокая стужа.
В' одно время проливной дождь, в' другое сильная поднималась буря. Из древесных вѣтвей и трав он дѣлал для себя жилище; но дождь подмывал его, а буря его разламывала.
Он снова огорчался. Новыя изобрѣтал средства и дѣлал новыя жилища. Но вездѣ лился на него дождь и ревѣли бури.
Кудаж удалиться ему, и гдѣ сокрыться! гдѣ нѣт дождя — там не прозябает пища; гдѣ нѣт вѣтров — там смертелен воздух. Нужны для него дожди, нужны и бури. — Он должен терпѣть и охлаждаться.
Он сам причиною огорченій своих. Он соблазнился внѣшним, потерял владычество над внѣшним и от внѣшняго начал поражаем бытъ.
Наконец он нашел безопасное жилище — на высотѣ, под утесом горы; между твердых диких камней. Дождь, его не подмывает и сильнѣйшія бури не ломают его.
Возстает буря, ліется дождь, — он сидит спокойно в' пещерѣ своей; — он безопасен.
Он безопасным считает себя; но он обманывается. Загремѣли громы, засверкали молніи, пещера озарилась и огненная стрѣла пролетает среди семейства его.
Он удаляется из крѣпкой пещеры своей; — ищет новой, но может ли сыскать для себя безопасное жилище?
Вездѣ слышны громы, вездѣ сверкают молніи, нигдѣ невозможно сокрыться от них!
Тогда-то почувствовал он в' душѣ своей благоговѣйный страх к' Невидимому и при блескных воздушных ударах, не зная средств к' безопасности, упадал на колѣна и возсылал с' семейством своим теплыя мольбы к' небесам.
Так должен был человѣк сражаться со внѣшнею воздушною натурою, и наконец должен был страшиться ее. —
Так над ним все устремлялося на его жилище, на его спокойствіе и на его жизнь!
Но не меньше и вокруг себя он должен остерегаться; не меньше он должен безпокоиться, бодрствовать и изобрѣтать средства для безопасности своей
Лютыя звѣри, пресмыкающіяся змѣи, ползающія гады и лѣтающія насѣкомыя, все — от величайшаго слона до малѣйшаго червя — все его безпокоило, наносило боль и устремлялось на жизнь его.
Гады и насѣкомые нарушали его сон, кусали его и повреждали его пищу. Змѣи шипѣли пред ним и угрожали уязвленіем. Звѣри рыкали и устремлялись пожрать его. Он безпокоился, досадовал и страшился.
Он не мог недосадовать и нестрашиться. Одни животные безпокоили его множеством; другіе несравненно его сильнѣе.
Теперь узнал уже человѣк, что его назначеніе превратилося, ибо цѣлію его сдѣлалась нужда, законом чувственность, а средством знаніе натуры.
Он должен сражаться со внѣшними c' многочастным, с' натурою; должен терпѣть нужду и доискиваться знаній, каким образом натурою побѣждать натуру.
Нужда должна вести его к' назначенію, —
Он должен был из произрастѣній выбирать для себя пищу непротивную и невредную. Должен изобрѣтать способы размножатъ ее; знать мѣсто, гдѣ лучше насаждать ее; знать время для ея насажденія и наконец знать способы для ея пріуготовленія.
Он должен был устроить для себя жилище прочное, удобное и безопасное, чтобы непогоды небеспокоили его, чтобы животныя не устрашали его, и чтобы все нужное могло невредно содержаться в' нем.
Он должен был прикрывать тѣло свое от солнечнаго зною, от хладных вѣтров и дождей и от укусенія безчисленных насѣкомых и пресмыкающихся.
Он должен непрестанно изобрѣтать способы и спрашивать натуру как лучше доставать себѣ пищу, как лучше дѣлать для себя жилище и как лучше прикрывать свое тѣло.
С' сего времяни он начал замѣчать Натуру по ея произведеніям и по ея дѣйствіям.
Его ум устремляемый любопытством к' дѣятельности, к' сему пробужденному нуждами назначенію, время от времяни сильнѣе раскрывался и положил основаніе всѣм будущим познаніям.
С' сего перваго времяни человѣческаго существованія всѣ науки воспріяли начало свое.
Нужда побуждала человѣка доставать пищу, замѣчать вредных и опасных животных, вокруг его жилища обитаемых; а любопытство побуждало его итти далѣе, копать землю и испытывать глубину рѣк. Он все замѣчал, любопытствовал, испытывал и отсего непримѣтно учился Натуральной Исторіи.
Нужда побуждала его замѣчать время, а любопытство, при воззрѣніи в' безоблачную ночь на блистающія над главою его точки, заставляло его замѣчать движеніе сих точек, их положенія и появленія. От сего непримѣтно учился он Астрономіи.
Нужда побуждала его укрываться от дождя, бурь и молній; а любопытство желало узнать, от чего происходят сіи явленія. Он болѣе обращал вниманіе на окружающую натуру и замѣчая различныя дѣйствія, явленія и свойства, непримѣтным образом учился он физикѣ.
Нужда побуждала его устроить для себя безопасное жилище, а любопытство заставляло его испытывать, не безопаснѣе ли устроить его в' другом мѣстѣ, неудобнѣели иным образом и непрочнѣели из других произведеній. Он переходил, передѣлывал и замѣчал, и непримѣтно учился Архитектурѣ.
Нужда побуждала его прикрывать свое тѣло быть можсш прежде древесными листьями и длинными травами; а любопытство по умерщвленіи им животнаго, или по случайному нахожденію его мертвым, заставляло испытать его, нелучшели скрыть себя его кожею. И от сего он получил мысль о Звѣроловствѣ.
Он замѣтил надобность во многих вещах и орудіях. Ему нужно было чѣм лучше копать, чѣм лучше утверждать и соединять, чѣм лучше ломать вѣтьви и убивать животных. Ему нужно было в' чем держать пишу. Ему время от времяни во многом встрѣчалася надобность. Он начал испытывать, размышлять; случай открывал ему нечаянныя удобности и средства, и он не примѣтно учился Вещедѣлію. —
Случай дал ему замѣтить множество, величину, тяжесть; дал ему замѣтить движеніе, различные виды предмѣтов и их относительныя положенія. Он замѣчал, сравнивал и размышлял и получил идею о Математикѣ.
При всѣх таковых многообразных напечатлѣніях и понятіях он начал помышлять о способѣ выражаться семейству своему въ своих познаніях, дабы совокупно изобрѣтать средства отвращенію опасностей и к' удовлетворенію нуждам; — нечаянное побужденіе духа открыло ему способ изображаться гортанными звуками, и он получил идею о Словесном Языкѣ.
Таким образом, хотя человѣк по паденіи своем и потерял первоначальный язык, язык умственный, знаменательный и повелительный; однакож слѣд сего Божескаго дарованія несовершенно истребился в' нем. И по паденіи своем он силился изобразить звуками умственное, вещественное и чувственное; а поелику он прилѣпился уже к' чувственности, то и новый язык его учинился болѣе чувственным. Но и по сему языку истинные мудрецы могли доходить до языка первоначальнаго; и сего чувственнаго языка сила ощутительна, ибо он есть основаніем всѣх познаній наших, всѣх тѣх изобрѣтеній, до которых достигли мы.
Таким образом нужда и любопытство открывали человѣку внѣшнюю натуру и таким образом, побуждаяеь натурою внутреннею, дошел оянаконец к' выраженію слов, — к' сему главнѣйшему источнику, долженствующему изображать его познанія, передавать их в' потомство и болѣе распространять их.
Но не одна нужда и не одно любопытство занимали его, и не к' одним только познаніям стремился он. Он ошущал внутри себя нѣкое особенное и совсѣм отличное побужденіе. В' нем остался еще слѣд чувства Величества, Гармоніи и Красоты; чувство Любви и Закон Истины.
Сіи чувства при разных случаях иногда настоящим, иногда обоюдным, а иногда превратным образом обнаруживались в' нем.
Он устроял жилище свое не только с' тѣм намѣреніем чтоб оно было безопасно, прочно и удобно, но чтоб даже и вид его был для глаз величественнѣе, в' нѣкоторой соотносительности с' мѣстоположеніем, и чтобы украшено будучи цвѣтами казалось оно красивѣе.
Он одѣвал себя тѣми листьями и тѣми кожами звѣрей, которыя ему казались пріятнѣйшими.
Он выбирал в' пищу тѣ растѣиія, которыя были пріятнѣе; срывал для себя тѣ цвѣты, которыя пахли пріятнѣе и слушая пѣніе тѣх птиц, которыя пѣли пріятнѣе.
Он побуждался пріятнѣйшее видѣть, пріятнѣйшее слушать, пріятнѣйшее обонять и пріятнѣйшее вкушать.
Он побуждался внушренним чувством, старался замѣчать натуру в' ея величествѣ, гармоніи и красотѣ, стремился подражать ей и учился сим образом правилам вкуса.
Чувство любви равномѣрно сильно обнаруживалось в' нем. — Он горячо любит семейство свое, горячо любит милую подругу свою и драгоцѣнных дѣтей своих. Подруга с' горячностію лобызает его, а дѣти с' нѣжностію ласкаются к' нему.
Он возвращается с' поля или излѣсу, с' добычей либо с' цвѣтами и в' игривых тѣлодвиженіях, с' радостным дицем спѣшит к' милому семейству в' милую хижину свою!
Так он изображает радостную любовь свою. Но естьли какое нещастіе — естьли болѣзнь постигает кого нибудь среди семейства его, или лютая смерть поражает кого нибудь, — то с' какими воплями, с' каким печальным линем и с' каким сострадательным чувством изражает он горячую люювь свою!
Сколько радость восхищает его, столько горесть опечаливает
От сего-то чувства любви получая первый человѣк понятіе о наслажденіи душевном, замѣчая в' натурѣ любовь, и получив идею о радостных и печальных восторгах, положил начало Изящным Наукам. —
Но между сими побужденіями весьма ощутительно стремился он быть главою семейства своего, жить вмѣстѣ под нѣкоторыми правилами и с' лучшею удобностію распоряжать всѣми нужными потребностями. Он стремился к' Властеначалію, к' Общежитію и к' Хозяйственному распоряженію.
При всяком случаѣ внушал он семейству своему о повиновеніи, о согласіи и о выгодностяхъ
Его семейство было первое на землѣ Общество, первое Царство.
Он сам, как первый отец, был первый Старшина и первый Царь. Его подруга была ему помощница; его дѣти были его подданные,
Он издавал законы и наказывал преступника. Повелѣвая почитать старших и жить вмѣстѣ во всегдашней любви и согласіи.
Он повелѣвая оказывать друг другу возможную помощь, возможную услугу и возможныя ласки.
Он хвалил замѣчательность, переимчивость, проворство; хвалил повиновеніе, услуги, ласки; и сим образоам возбуждал ум к' дѣятельности я ревности, к' должности и любви.
Он с' дѣтьми своими выходил либо на ловлю, либо за произрастѣніями, либо за другими потребностями; а подруга его занималась в' хижинѣ, ее убирала и изготовляла пищу для милаго семейства своего.
Сим образом время от времяни при размноженіи понятій и познаній болѣе и болѣе улучшал себя человѣк в' общественной, нравственной и гражданской своей жизни.
И сим образом положено основаніе Политикѣ, Законовѣденію и Хозяйству,
Такова была жизнь перваго человѣка, по паденіи его; так он, потеряв над натурою господство, встрѣчая вездѣ непріятности, огорченія и опасности, — встрѣчая и стремился к' преодолѣнію.
При сем усиліи весьма примѣтно н весьма ясно просіявало в' нем его сладостное назначеніе — блаженствовать.
Он стремился к' дѣятельной, покойной и пріятной жизни, стремилася удовлетворять себѣ по внѣшним и по внутренними побужденіям.
Нужда и любопытство сильнѣе возбуждали в' нем таковое стремленіе. Натура противилась ему. Он силился преодолѣть ее; натура противилась болѣе, он болѣе усиливался — и сія вражда возбуждала его ум к' дѣятельности, к' познанію цѣли и причин — к' Языку и Наукам
При сем возбужденіи ко всезнанію возбуждалось в' нем и чувство величественной и пріятнѣйшей гармоніи-- возбуждалось в' нем и чувство нѣжнѣйшей любви и Истина стремилась волю его обуздывать законом.
Человѣк по паденіи своем духовно не измѣнился в' назначеніи своем — он стремился к' одной и той же цѣли блаженствовать, он имѣл одну и туже истину, один и тотже закон как и прежде паденія, — но будучи привлечен ко внѣшнему измѣнился он только в' чувственном. Его ум обольщался чувственностію, его воля побуждалась чувственностію и слѣдственно от единицы уклонялся он к' множественности, от внутренняго ко внѣшнему.
От сего духовная его натура была в' безпрестанном волненіи, ум стремился к' первоначальной своей цѣли, истина предписывала первоначальной свой закон, а чувственность обольщала его ложными средствами, побуждала к' ложной цѣли и устремляла его к' ложным законам. —
Но первый человѣк твердо еще бодрствовал противу чувственных обольщеній, ибо он несовершенно упал в' духѣ своем, и не совершенно ослабѣл истинной. Время от времяни ослабѣвая он болѣе и натура души чувствительнѣе развращалася в' потомках его.
Уже между дѣтьми его и очень скоро возникнул дух зависти и злобы.
Дух ревности обольстился внѣшностію, превратился в' зависть, озлобился — и брат убивает брата.
Отсюда начинается эпоха человѣческих прельщеній, развратов и злодѣяній. Род человѣческій постепенно уклонялся от назначенія своего, обольщался внѣшностію и не почитая истины, неслушая закона и не ощущая в' душѣ своей угрызеній совѣсти.
Какая жалкая картина представится нам, когда мы посмотрим на человѣческій род в' первый вѣк его стремленія к' предопредѣленному назаченію, — когда посмотрим мы на жизнь человѣческую от Адама до Мойсея! —
В' сей первый вѣк Бог вел Избранных своих к' Познанію и Любви единственно чрез свѣт натуры.
Сіи Избранные устремлялись к' познанію натуры, старались обуздывать волю свою законом Истины и непрельщались внѣшностію.
Чрез таковое бодрствованіе и чрез побѣду над внѣшностію они ощущали высочайшіе Истины, познавали цѣль свою, созерцали в' душѣ своей Бога и возбуждали к' назначенію единовременников своих.
Но сих Избранных было не много, и народ не внимал им.
Род человѣческій преуспѣвал в' поверхностном познаніи натуры и тѣм болѣе погрязая в' чувственности.
Он преуспѣвал в' науках, искуствах и художествах и стремился к' обладанію натурою. Но поелику средством его была одна чувственность, то с' сими успѣхами тѣм болѣе утопали в' пресыщеніях, развратах и злодѣяніях.
В' сей первый вѣк изобрѣтено кованіе желѣза, а слѣдственно разныя орудія и вещи, изобрѣтена музыка, в' великом совершенствѣ была Астрономія, познаніе трав и животных, Математика, Архитектура и многіе Другіе Науки.
В' сей первый вѣк занимались уже люди с' великим искуством хлѣбопашеством, сажденіем дерев, звѣриною ловлею и скотоводством.
В' сей первый вѣк повидимому весьма довольно успѣли уже люди в' науках, художествах и искуствах, и довольно было уже средств к' улучшенію общественной и хозяйственной их жизни — однакож при всем том недоставало между ними самой важнѣйшей науки — Нравственности.
Только Избранные Божіи наблюдала ея спасительныя истины, и чрез то они одни только понимали натуру не в' поверхностном, но во внутреннем существѣ ея.
Род человѣческій прилѣплялся к' чувственности.
Дух пренасыщенія, дух зависти, дух разврата повсюду свирѣпствовали и наполняли землю злодѣяніями.
Непослушаніе, невоздержаніе, лѣность, гордость, обман, грабеж, смертоубійство наполняли землю воплями и кровію обагряли ее.
Наконец Бог исполнился гнѣва и наказал развращенный род человѣческій всемірным потопом; остался только один Избранный Ной с' семейством своим. —
В' послѣдствіи род человѣческій вторично размножился.
От Ноя преходили в' потомство всѣ тѣ познанія, всѣ тѣ истины и всѣ тѣ средства к' продолжеіню жизни, какіе до потопа ни открыты были-- переводили и постепенно увеличивалися.
Но род человѣческій, который прежде ослѣплялся внѣшностію ослѣпился теперь другим мечтаніем.
Прежде единство измѣнялося в' гармоніи, не согласуя внѣшняго со внутренним; теперь оно исказилось раздробденіем и уклонилось ко множественности.
При Вавилонском столпотвореніи система Единицы пропала во множественности, так как и первоначальной язык натуры, единичность мыслей и хотѣнія, чрез что вмѣшалось внѣшнее и особливо вещественное, ибо прежде один был язык и один народ.
С' сего-то времяни, по происхожденіи многих языков и по составленіи многих Государств, род человѣческій перешел в' другую крайность.
Возникнул дух славолюбія, дух своекорыстія и независимости, дух раздора и гоненій.
Война непрестанно воспламенялася и кровь человѣческая повсюду обагряла Землю.
Поклоненіе Истинному Богу отвергалося и идолослуженіе, которое возникало уже и прежде потопа, заступило теперь мѣсто его.
Однакож между всѣми народами продолжалась цѣль Избранных Божіих.
Сіи чистѣйшіе человѣки возбуждали всегда современиков своих к' истинному назначенію и в' разных тайнствах под видом Іероглифов, Символов и Притчей передавали в' потомство священнѣйшія истины.
Но род человѣческій пребывал невнятен и от множественности не обращался к' единству. —
Бог сосредоточил всѣ истины в' едино и в' Законѣ Своем чрез Моисея открыл их избранному Израильскому народу, дабы чрез образованія внѣшняго руководствовать мір ко внутреннему.
От сего времяни начинается вторый вѣк человѣчества.
Избранные Божіи должны были пророчествовать и явными доказательствами убѣждать народ к' поклоненію Истинному Богу и к' исполненію Заповѣдей Его.
Они возбуждали к' истинѣ и предвозвѣщали о пришествіи Мессіи, избавителѣ рода человѣческаго и Примиришелѣ его с' Богом.
Мойсей, раздвоив жезлом море, вывел из Египта народ Божій.
Другіе Пророки дѣвали подобные Чудеса, предсказывали о будущем и событіем должны бы убѣдить род человѣческій.
Но все было тщетно. Род человѣческій ослѣплен был чувственностію и невидѣл чудес пред собою; он оглушился гордостію и не внимал предсказаніям.
Род человѣческій погрязал в' пороках, в' злодѣяніях и в' пресыщеніи.
Народы возставали на народы, и земля была кровопролитнѣйшим зрѣлищем.
В' сей вѣк кромѣ того, что внѣшнее отдѣлилося от внутренняго, простое раздроблялось на многочастное, — кромѣ того, что люди ослѣплялись чувственностію, устремлялись к' независимости и враждѣ. — Произвел ум человѣческій самое скаредное адское порожденіе — Безбожіе.
В' сей вѣк духовное начали мѣшать или раздѣлять с' физическим. Ум устремился к' независимости и полагая все независимым, самостоятельным, без причины, без цѣли — без Бога.
Науки доведенныя в' сем вѣкѣ до величайшаго совершенства употребляли средством к' исполненію пагубных мечтаній своих.
Утонченныя искуства употребляли средством для пресыщенія равратных чувств своих.
С' величайшим искуством погрязали в' чувственности и с' величайшею хитростію устремлялись на злодѣяніе.
Вторый вѣк человѣчества был вѣк утонченнѣйших соблазнов и хитрѣйших злодѣяній, —
Наконец предсказанное Пророками сбывается.
От Дѣвы Маріи раждается Мессія, Іисус Христос, Истинный Сын Божій, Примиритель Бога с' человѣком.
И сим начинается третій и послѣдній вѣк человѣчества.
Бог осуществил Божественным изглаголанным Словом все, что скрывалось под образованіями в' Ветхом и что находится в' силѣ и истинѣ в' Новом Завѣтѣ.
Сын Божій раждается от народа Іудейскаго, как и Пророки предвозвѣщали, творит чудеса; проповѣдует о' возрожденіи и учит чистѣйшей Любви.
Ученіем своим посрамляет Он мірскую мудрость, Любовію побѣждает злобу.
Іудеи видят и невѣрят, убѣждаются и неслѣдуют — Сын Божій измѣннически предается на суд и распинается, и самсовершается тайна посланія Его и Его воплощенія. Род человѣскій искуплен кровію, избавлен от вѣчныя казни и возсоединился с' Богом. —
В' третій день Сын Божій воскресает от мертвых и возносится на небеса; но цѣль Воплощенія Его не истребляется. Дух Святый нисходит на учеников Его, — ученики Его преисполняются Духа Святаго, расходятся по разным странам и проповѣдают Евангеліе.
Быстро Христіанская Религія распространяется и сьѣтло восторжествовала при всѣх усиліях гонителей своих.
Она всегда торжествовала, торжествует и теперь, и до конца торжествовать будет.
Она торжествует повсемственно, ибо ея послѣдователем всякій человѣк легко быть может; ея ученіе просто: оно состоит в' Вѣрѣ, Надеждѣ и Любви.
Она торжествует тихо, ибо ея послѣдователи не провозглашают о себѣ: они суть скромны, терпѣливы, кротки.
Сколько Религія Христіанская не была поругана и оскверняема, а особливо когда Священнослужители поставляли волю свою законом, собственную корысть цѣлію а ее самую средством к' достиженію своих намѣреній; — несмотря на то Она торжествовала торжествует и до конца торжествовать будет.
Ни один ум не может поколебать ее и ни одна Религія не может замѣнить ее; ибо она есть Религія чистѣйшая. Она учит любить; но любовь сія: есть чистѣйшая — она учит любить Врагов своих, повелевает прощать врагам своим и сама прощает кающимся врагам своим.
Христіанская Религія учит чистѣйшей Мудрости, чистѣйшей Истинѣ, и чистѣйшей Любви. Она учит троичной нераздѣлимой Единицѣ — цѣли, закону, средству; — Вѣрѣ, Надеждѣ, Любви.
Но спросят меня:
Почему и в' сей третій вѣк человѣчества, когда Сын Божій возстановил союз между Богом и человѣком, — почему род человѣческій неперемѣнился?
Почему не многіе только приняли Христіянскую Религію, — почему даже и принявшіе ее нимало не перемѣнилися и нетолько не улучшили себя, но даже учинилися еще и хуждшими?
Посмотрим вокруг себя. Какая картина откроется намъ! —
Почти повсемственная война обагряет кровію землю, утонченный разврат почти совершенно заразил человѣческую натуру. Грабеж, смертоубійства неописанные. Гордость превысокомѣрная, подлость преуниженная, лихоимство почти явное, — словом сказать, человѣческій род погряз в' пороках, в' беззаконіях, в' злодѣяніях так глубоко, что никакими почти средствами освободить его невозможно.
Почемуж — неспрашивая о науках и общественном надзираніи — почему Христіянская Религія ни мало не подѣйствовала на благо рода человѣческаго и попустила его к' толь омерзительному и плачевному положенію? —
Отвѣт на сіе можно найти в' Священном Писаніи и особливо в' Апокалипсисѣ, но только тот найдет его, кто пріуготовлен читать его с' разумѣніем.
На сіе и я отвѣчаю, сколько позволяют мои способности;
Христіанская Религія не употребляет насилія, ни Божескаго, ни человѣческаго и не отнимает у человѣка свободы — приходящаго принимает она.
Христіанская Религія дѣйствует повсемственно и тихо. Слѣдовательно истинные послѣдователи ея разсѣяны и скромны. Не видно сколько их и кто они.
Наконец — поелику третій вѣк продолжается еще, то слѣдственно непонятная драмма человѣческой жизни ещё некончена; еще играется третіе дѣйствіе и развязка не обнаружилась. А когда драмма кончится, то Дух Божій явит в' чистѣйшем свѣтѣ Разума все то, что в' жизни как бы во мракѣ заключалося.
Чистѣйшіе мужи, Истинные сыны Церкви Христовой, видят развязку жизни человѣческой, видят всю цѣпь причин, идущих к' цѣли — они видят и отвѣчать могут на предложенной вопрос сей; но они скромны и без нужды не выказываются. Да естьлибы и отвѣт услышали мы, то безсомнѣнія отвѣт сей ни мало неподѣйствовалбы и не перемѣнилбы направленія причинной цѣли.
Слѣдственно предложенной вопрос без всякаго разума и отвѣты на него без всякой пользы.
Истинно только то, что ни какой ум не может опорочить ученія Христіанской Религіи--от Бога ли она низспослана, как и есть, или человѣком вымышлена, чего и быть не могло, и что никакая другая Религія не может утѣшительнѣе быть для человѣческаго рода, — а естьли есть, или может быть, то почему ж сія лучшая Религія не улучшает развратнаго человѣческаго рода?!
Но нѣт и не будет лучшей Религіи.
Ни какой ум не поколеблет ея сущности и никакая другая Религія не может замѣнить ее. Она есть Религія спасительнѣйшая, примиряющая Бога с' человѣком. Она есть Религія утѣшительнѣйшая. Повсемственно, непрерывно и неослабно она дѣйствует. Всегда и вездѣ торжествовала, всегда и вездѣ торжествует, всегда и вездѣ будет торжествовать — и в' самой вѣчности, по разрушеніи вселенной будет торжествовать.
Из предложеннаго ходу внутренней жизни человѣческой от начала до наших времен ясно усмотрѣть можно что духовной человѣческой состав устремлялся всегда к' назначенію своему. Он внутренно побуждался к' высокой цѣли своей, к' блаженству, к' возсоединенію с' единицею — с' Источником свѣтов. Он побуждался — искал средства в' внѣшней свободѣ, и ослѣплен будучи чувственностію, погрязал в' пресыщеніи, в' пороках, в' злодѣяніи.
Человѣк по паденіи своем примѣнился во всем. Цѣль его сдѣлалась чувственное наслажденіе. Закон — независимость, а средство — свобода.
Но поелику его настоящая цѣль, или назначеніе его состояло не в' назначеніи чувственной, но в' назначеніи духовной; его закон состоял не в' независимости, но в' зависимости гармоніи и единства, связующей ум с' сердцем; его средство состояло не в' свободѣ, но гармоническом дѣйствованіи — то по сему и удалялся он иногда от внутренняго к' внѣшнему, иногда от простаго к' многочастному, а иногда от духовнаго к' физическому, смотря потому в' какой части состава его испорченность болѣе усиливалась. —
А поелику его воля была и свободна и не свободна, как изъяснили мы первой книгѣ сего сочиненія; поелику чрез неослабное вниманіе он мог доходить до настоящаго направленія гармоническаго дѣйствованія, и чрез пренебреженіе мог чувственностію управляем быть — то явствует, что болѣе от него самаго зависили его поступки и его жизнь.
Но ослабность и растроенность постепенно увеличивались, ибо постепенно переходили они из рода в' род, сдѣлавшись как бы врожденными в' каждом человѣкѣ и чрез воспитаніе, примѣры и связи еще болѣе усиливались.
Сими истинами объяснится нам хор человѣческой жизни. Объяснится также, что,
1.) Падшій человѣк в' первом вѣкѣ не будучи еще обогащен познаніями натуры побуждался только чувственностію — обольщался ею и погрязал в' пресыщеніи, развратах и злодѣяніях. И таким образом он уклонялся от внутренняго ко внѣшнему.
Когда же он ощутительно обогатился в' познаніях и преуспѣл в' искуствах, то побужденіе его сдѣлалось болѣе душевное. Он учинился славолюбив своекорыстев, возмечал о независимости и поселял повсюду гибельныя раздоры. — В' сем случаѣ уклонялся он от единства к' множественности.
3.) Во втором вѣкѣ человѣк еще больше усовершенствовался и слѣдственно утонченные уже образом свирѣпствовал в' злодѣяніях и погрязал в' пресыщеніях. Теперь уже побужденіе его сдѣлалось болѣе умственное и теперь уклонился он от духовнаго к' физическому, — от чего и произошли гибельныя секты: Матеріализм, Атеизм, Дуализм и пр.
3.) Третій вѣк заключает в' себѣ все предыдущее. — Теперь человѣк уклоняется иногда от внутренняго ко внѣшнему, иногда от простаго к' многочастному, а иногда от духовнаго к' физическому, смотря по общественной Системѣ правленія, по состоянію, по образу жизни и по воспитанію.
Обратим при сем вниманіе наше на важнѣйшее.
Мы увидим что во всѣ вѣки от Адама до наших времен ясно просіявал свѣт Божескаго попеченія о человѣческом родѣ. —
В' первом вѣкѣ Бог чрез избранных праведников внушал людям о чистѣйшем познаніи.
Во второй вѣк чрез данные законы научал народ Истинѣ, а преобразованіями и чрез Пророков давал ему знать о высокой Любви своей.
Наконец в' воплощённой Словѣ открыл Он свою любовь к' человѣческому роду.
Видимая нить Избранных Божіих и Пророков заключилась в' Мессіи.
И сим наступил третій вѣк.
Теперь открылось наконец средство чрез возрожденіе возсоединиться человѣку с' Богом. Ибо Мессія примирил Бога с' человѣком.
Теперь составилась уже Церьковь. Священнослужитель есть Христос, Сын Божій, сам себя принестій на жертву за весь род человѣческой.
Но церьковь сія созидается невидимо. Всяк приходящій принимается в' зиждители.
Всяк вѣрующій есть созидателем ея; всяк любящій есть искусный созидатель ея и всяк надѣющійся — тогда, когда Высокій Священнослужитель на огненных облаках, несомых Херувимами, облеченный славою и сопровождаемый Ангельским пѣніем пріидет во храм — тогда всяк надѣющійся во храм сей введется, узрит лѣпоту неописанную, услышит пѣніе неизражаемое и пріобщась тайнам Божественным оживотворится в' жизнь вѣчную и возсоединится с' своим Источником, с' Отцем свѣтов — с' Богом. —
„Нѣт слога в' книгѣ твоей! нѣт Логики в' книгѣ твоей! все гипотезы в' книгѣ твоей!“ —
Но не кричите, Литтераторы! не шумите философы! и вы Вольнодумцы не усмѣхайтеся!
Все есть в' книгѣ моей, и все неоспоримо в' книгѣ моей! в' ней истины превысокія, Логика пресвязная и слог преизящнѣйшій.
Литераторы: нѣт слога в' книгѣ твоей! в' ней нѣт выбора в' словах, нѣт порядка в' словах; все одно и тоже, все повторенія — скучна твоя книга! —
Отвѣт. Но вы нечувствуете Литтераторы! вы сами незнаете значенія слов. Не потопленіе Лизы описываю, описываю потопленіе рода человѣческаго. Вы сами не знаете значенія слов, и язык книги моей не свѣдом вам. В' ней сохранен и порядок слов и повторенія нужны. Вы нечувствуете Литтераторы! вы на почерк букв смотрите! —
Философы: нѣт Логики в' книгѣ твоей! в' ней нѣт связности в' понятіях нѣт слѣдствія в’сужденіях; все не в' порядкѣ, все разбросано — пустая твоя книга!»
Отвѣт. Но вы не разумѣете философы! вы не разумѣете связывать духовных понятій. Не возрожденіе червей описываю, описываю возрожденіе рода человѣческаго. Вы не разумѣете связывать духовных понятіи, и Логика книги моей не понятна для вас, в' ней и слѣдствія точны и порядок в' кругу. Вы не разумѣете философы! вы разбираете слова понаружности! —
Вольнодумцы: Все Гипотезы в' книгѣ твоей! нѣт истин твоих в' натурѣ, не видит истин твоих ум. Ты вѣриш тому чего не знаеш, и вѣриш тому чему не можно — мечтательна книга твоя! —
Отвѣт. Но вы безчувственны вольнодумны! вы не чувствуете Любви. Не Панглосово ученіе описываю, описываю ученіе превѣчной Любви. Вы не чувствуете любви, и истины книги моей темны для вас. Их и ум ощущает и возможность увѣряет о них. Вы безчувственны вольнодумцы! вы ощупью смотрите на слова мои.
Но я вижу вы принимаетесь за перья к хотите писать на меня критику; спрашиваете меня что такое силлогизм и говорите мнѣ о Магометѣ.
Пишите, спрашивайте и смѣйтесь. Я ничего вашего читать нестану, ни на что отвѣчать вам небуду и слушать вас не хочу.
Отойдите от меня всѣ вы!
Всѣ вы пустозвучные Литтераторы! мірскіе философы! и слѣпые вольнодумцы!
Предложенное изслѣдованіе о внутренней жизни человѣка подает нам повод разсмотрѣть точнѣе и наружную его жизнь.
И таким образом мы будем имѣть в' виду отдѣланную нтак сказать развращенную картину человѣческой жизни.
Внутреннюю жизнь разсматривали мы прежде потому, что наружная есть только оттѣнок ея.
В' натурѣ тѣл наружное есть всегда только оболочка и притом сія оболочка есть всегда знаменаніе внутренней силы.
Для многих без сомнѣнія будут невнятны и покажутся смѣшными мои выраженія: внутренняя жизнь, наружная жизнь. Ибо жизнь во всеобщем значеніи есть дѣйствованіе чувственнаго побужденія в' матеріи.
Но жизнь можно разсматривать двояким образом: либо от внутренняго побужденія выводить наружные виды или дѣйствія; либо от наружных видов или дѣйствій доходить до побужденій внутренних.
Слѣдовательно и выраженія мои значительны и внятны.
Притом таковое двоякое разсматриваніе представит нам отдѣланную картину человѣческой жизни. Она будет обработана и по чертежу и по колориту. Она будет казаться нам во всѣх частях своих, во всем искуствѣ и во всем состояніи, будем ли мы смотрѣть на чертеж или на колорит, будем ли смотрѣть прямо или с' боков.
Почему нужно теперь разсмотрѣть и наружную человѣческую жизнь.
Пробѣжим в' воображеніи по всѣм рядам прошедших вѣков — какая чудная и разнообразная картина откроется нам!
В' первыя столѣтія род человѣческій размножается и обширно насѣляет землю.
Познавательныя и изящныя науки, равномѣрно и законы общежительства получают начало свое и время от времяни увеличиваются и совершенствуются.
Умственное побужденіе ко всезнанію усиленное нуждами и любопытством знакомит человѣка с' натурою причин и таким образом полагает он начало для всѣх наук.
Чувственное побужденіе к' пріятнѣйшему время от времяни с' обогащеніем познаній при замѣчаніи в' натурѣ Гармоніи утончает его вкус и равномѣрно изящныя науки получают начало свое.
Душевное побужденіе к' истинѣ, усиленное умом и чувственностію, при замѣчаніи в' натурѣ порядка заставляет его вводить общественныя правила и законы.
Но размножающійся род человѣческій составляет одно только общество и один употребляет язык. Разныя семейства населяют близкія между собою мѣста и в' одном народѣ представляют кяк бы разныя королевства. При всем том дух единоначалія царствует между семействами; ибо всѣ они имѣют одного вышшаго начальника, одно отправляют Богослуженіе, пор одним законом живут и одни имѣют домашнія постановленія; при радости соединенно торжествуют, и при печали соединенно сѣтуют.
Так род человѣческій в' первыя столѣтія живет согласно и соединенно и неуклоняется ко множественности. Только время от времяни развращается он чувственностію, плѣняется внѣшностію и погрязенный в' пресыщечіях пороках и злодѣянілх истребляется всемірным потопом.
Так и естественно быть должно. —
Поврежденный состав человѣческій не мог вдруг обнаруживаться во всѣх частях своих.
Прежде разстроенность должна была обнаруживаться в' его чувственности и чрез нея уже в' его душѣ и его духѣ.
Прежде стремленіе к' преодолѣнію нужд и любопытство к' познанію Натуры должно было тѣсно соединять всѣх людей в' одно общество. Почему одно общество и составляло многія семейства.
Но чувственное прельщеніе мало по малу вкрадывалось и усиливалось и Истинна поколебалась уже чрез стремленіе к' лучшему, или покрайнѣй мѣрѣ к' равному с' другими наслажденію.
Отсюда возмущеніе в' душѣ, досада, зависть, насиліе; отсюда лож, обман, грабеж и наконец смертоубійство.
Отсюда вражды внутри семейств и между семействами.
При всем том однакож вражды таковыя немогли еще разоргать один народ на многія общества.
Народ был не весьма многочислен семейства занимали мѣста не отдаленныя; познанія были не обширны; язык один — и слѣдственно вражды семейныя скоро прекращалися.
Уже напослѣдок при умножившемся развратѣ в' умножившемся народѣ вражды умножалися и усиливалися и род человѣческій наклонен был по душевному побужденію удалиться от единства к' множественности.
Дух независимости и славолюбія возникающіе в' душах уже наклонны были к' раздѣленію и к' составленію особых, независимых государств.
Но еще не должно было быть сему и потоп истребил род человѣческій.
Уже по вторичном размноженіи человѣческаго рода при столпотвореніи Вавилонском исполнилось сіе стремленіе.
Извѣстно из Исторіи, что развратный род человѣческій опасаясь вторичнаго потопа созидает в' Вавилонѣ огромнѣйшую и высочайшую башню, что при сем созиданіи происходит смѣшеніе языка и что всѣ изумляются, не понимаіот друг друга, оставляют работу и, ощутив в' душах трепет Божескаго гнѣва расходятся по разным странам.
Так произошли языки и основались Государства.
Так человѣк удалился от единства ко множественности.
И столь явно наказаны разврат и гордость и Творец заставил себя почувствовать!
Какая постепенность Божескаго, правосуднаго гнѣва! При столпотвореніи род человѣческій наказан еще болѣе нежели потопом.
Сіе явствует само по себѣ. —
Изслѣдуем прежде: из какаго побужденія возымѣл человѣк мысль бояться потопа и строить высочайшую башню?
Отвѣт на сіе легко можно вывести из натуры человѣческой души.
Душа наша есть связь между чувственным и умственным.
Естьли представить, что из одной точки идут в' безконечность двѣ прямыя линеи в' противуположныя стороны, то cіe изобразит подобіе нашего состава.
Душа есть средняя точка между безконечными двумя линѣями, из коих одна есть сила мыслящая, а другая сила чувствующая.
Сила мыслящая озарена органом памяти, а сила чувствующая органом воображенія.
Чрез напечатлѣніе предмѣтов в' наружных органах, или краях чувственности возбуждается в' душѣ орган себявѣдѣнія.
Сколь скоро предмет сдѣлает напечатлѣніе, то есть прикаснется к' чувствам, то орган воображенія возбудится, придет в' движеніе и сообщит душѣ образ и силу дѣйствованія предмета, а мыслящая сила в' органѣ памяти удержит cіe состояніе души, по сходству и отличительности представляемое.
Душа чрез свои орган себявѣдѣнія соединяет орган воображенія с' органом памяти и таким образом соединяет силу чувствующую с' силою мыслящею.
Вокруг органа себявѣдѣнія лежит в' душѣ орган вниманія, которыи в' чувственности замѣчает, а в' умственной силѣ углубляется. И от сего то человѣк углубляясь в' мышленіи забывает себя и не чувствует, так как забывает он себя и не мыслит когда воображает.
Назначеніе человѣка есть дѣйствовать, то есть стремиться к' цѣли, которая лежит в' духовной его части и средства предлагаемыя чувственностію сообразовать с' законом лежащим в' душѣ.
Но человѣк по паденіи унизился. Натура кажет для него только оболочку свою, а ум слѣпотствует. Почему и разорвалась связь духовнаго с' чувственным; то есть закон души с' двух сторон начал колеблем быть.
По причинѣ невѣдѣнія натуры или средства ум человѣческій приводится к' ложным слѣдствіям, или к' ложной цѣли.
А по причинѣ невнимательнаго мысленія воображаются в' чувственности не надлежащія средства.
В' первом случаѣ происходит обман, а во втором — обольщеніе.
Слѣдственно вся сила состоит в' том чтобы истинная цѣль и надлежащее средство связаны были законом. —
И поелику дѣйствованія происходят, или от побужденія чувственности, или от побужденій ума, то обман и обольщеніе заглушают врожденный закон в' душѣ и воля развращается.
Посему главная наука нравственности есть наука изыскивать поврежденія в' волѣ и умѣть ее обуздывать. —
При паденіи человѣческом воля потеряла свободу и развратилась.
Разврат сей произошел от обольщенія чувственности, здѣлался прирожденным и время от времяни усиливался.
Привсем том человѣк неунижен совершенно. Ему осталось средство возродиться — получить свободу воли, которая обольстилась чувственностію и ослѣпилась умом.
Ему осталось средство, ибо в' душѣ его при законѣ при рождена совѣсть.
Сіе спасительное средство, сей глас чистѣйшей истины есть причиною всѣх волненій в' душѣ развратнаго
Неудовольствіе, скука, печаль, опасеніе, боязнь страх — суть слѣдствія угрызеній совѣсти в' развратных замыслах и поступках.
И сіи волненія душевныя происходя от разных причин порождают и разныя пороки. —
Неудовольствіе происходит или от неудовлетворенія чувственному побужденію, или от ослѣпленія ума, не находящаго в' натурѣ причин истинной цѣли, которая, будучи сокрыта в' духѣ, духом только, а не чувственностію может и открыта быть.
Неудовлетворенія чувственному побужденію суть двух родов.
Неудовлетвореніе сладострастію чувств, которое чрез ослабленіе дѣлается даже скотским инстинктом. — От сего зависть, злость, обман, грабеж, смертоубійство.
Неудовлетвореніе честолюбію, которое чрез ослабленіе дѣлается наружным славолюбіем. — От сего хитрость в' средствах, притворство в' униженіи, коварство в' низверженіи других и ласкательный вид любви.
Неудовлетвореніе духовному побужденію в' нахожденіи цѣли раждает хладнокровіе, эгоизм и гибельныя секты Матеріализма, Дуализма, Атеизма и пр.
Чувственное усиленное неудовольствіе превращается в' скуку; а усиленная скука в' снѣдающую печаль.
Духовное неудовольствіе влечет за собою опасеніе, которое превращается в' боязнь и наконец в' страх.
Таков человѣческій жребій учинился по паденіи, усиливаясь наслѣдственно а еще болѣе воспитаніем, образом жизни, случаями и привычками.
Естественно, что род человѣческій первоначально, не имѣя довольно познаній о натурѣ, погрязал в' пороках, проистекающих от неудовлетворенія чувственным только побужденіям; но послѣ потопа спустя довольно времяни возродилось и духовное неудовлетвореніе.
Теперь уже род человѣческій развратился гораздо болѣе так, что чувствуя разврат свой не в' силах воздержаться и обратиться к' своему назначенію.
Бог наказывал потопом развратныя, и слѣдственно развратныя души должны были опасаться таковойже участи-- вторичнаго потопа, и будучи прилѣплены к' чувственной жизни должны были для предохраненія себя строить высочайшую башню.
Ослѣпленіе их не видѣло ни Божіей истинны, ни всемогущества Его, сильнаго не только водою, но даже словом единым превратить в' ничто гибнущій род.
Род человѣческій развратился до ослѣпленія и во мракѣ ужаснулся казни, о которой совѣсть говорила в' душѣ. —
Из сего представленнаго разсматриванія душевной человѣческой натуры удобно объяснится построеніе Вавилонской башни.
Свѣрх того замѣтить должно, что сіе разсматриваніе духовнаго человѣческаго состава преподаст твердыя основанія к' Системѣ истинной Психологіи, ибо до сего времяни нѣт еще сей важной для человѣческаго рода науки.
Психологія до сего времяни имѣла тотже лредмет, то есть натуру души, но средство и цѣль были совсѣм постороннія,
Средства были полагаемы различны,
От сего-то в' двух разных науках преподавалась она и в' Логикѣ, что весьма несообразно и даже смѣшно! и в' Медицинѣ, в' чем не только не успѣли, но даже довели и до матеріализма, как-то Галь и его послѣдователи.
Галь сдѣлал человѣка магазином органов. Почудимся ослѣплѣнію!
Без сомнѣнія должны 6ь;шъ и матеріальныя положенія органов, но органов не стольких и не тѣх.
Без сомнѣнія сіи органы в' разныя: людях в' различной степени совершенства. Но нѣт ни органа храбрости, ни органа трусости, так как нѣт ни органа добродѣтели ни органа порока; ибо сіи свойства в' человѣкѣ непроизходят от строенія тѣла, как во львѣ или в' зайцѣ, но суть слѣдствія душевнаго побужденія, в' гармоническом, или не гармоническом дѣйствованіи.
Настоящих и главных органов не много: орган себявѣдѣнія, орган углубленія, орган замѣчанія, орган памяти, и орган воображенія.
Всѣ сіи органы в' разных людях без сомнѣнія разной суть степени и могут притом совершенствоваться.
Поразным средствам равномѣрно и цѣль Психологіи полагаема была различна: или усовершенствованіе мысленія, или цѣлость жизненнаго состава.
Но ни та, ни другая не есть цѣль истинная, потому что и средства взяты не истинныя.
Истинное средство к' изслѣдованію натуры душевной показано в' Евангеліи.
Евангельское ученіе, как выражается Эккартсгаузен, поступает с' нами как с' больными, открывает нам причины наших болѣзней, показывает необходимость познанія сего бѣдственнаго нашего состоянія и дает нам в' руки средство к' нашему изцѣленію.
О сих душевных болѣзнях упомянуто преимущественно в' главах: Іоан. 3' 8. Матф. 7. 13. Евр. 6. 8 Римл. 6 3 13 Ефес. 4. 5. Гал. 5. б и кол. 3. Которыя болѣзни получает челонѣк ззли при рожденіи, и.іи по собственной своей рѣшимости.
В' первом случаѣ болѣзнь или поврежденіе есть естественное, а во второго пріобрѣтенное или наслѣдственный и произвольный грѣх.
В' Евангеліи, говорю, найдем мы надежнѣйшее средство для узнанія душевнаго состава;
Сіе средство сосnоит в' обуздываніи воли.
В' Евангеліи равным образом и цѣль Психологіи показана.
Любовь составляет цѣль ея.
И так чрез обуздываніе только воли, чрез надлежащее средство познаем мы самих себя, свою душу и достигнем высокой цѣли — соединенія с' чистѣйшею Любовію.
Таков предмѣт, средство и цѣль Психологіи, которой система внятно для всѣх написана в' Евангеліи.
Психологисты! прочтите сію Божественную книгу в' другой раз, естьли вы читали Ее однажды; — еще прочтите, естьли вы читали Ее нѣсколько раз!
Но вы ее критикуете! в ней нѣт порядка, говорите вы, нѣт системы Логической!
Оставьте!.. Лучше нечитайте!..
Поучитесь прежде Вѣрѣ!
Недумайте однакож чтоб я в' какой нибудъ университет к' какому нибудь Психологисту посылал вас учиться… Совсѣм нѣт! в' бѣдную хижину крестьянина, неумѣющаго ни читать ни писать — он будет вашим Професором!!
Подумайте Психологисты! и не устыдитесь учиться Вѣрѣ у крестьянина.
Вспомните истинно великаго Бема, который не учился в' школах философіи, не знал ни вашей Логики, ни ваших наук, который был только сапожником и в' своей Теософіи посрамил всѣх мудрецов мірских.
Но вы навѣрно догадались уже.
Смиритеж свою гордость!! — смирите! и поучитесь у крестьянина.
А мы читатели! обратимся к' предмету! —
Я с' намѣренія отклонился нѣсколько от матеріи, чтобы дать хотя малѣйшее понятіе о натурѣ души и об истинной Психологіи
Между тѣм однакож мы доказали, что развратный род человѣческій должен был бояться потопа и строить высочайшую башню.
Изслѣдуем теперь почему при столпотвореніи род человѣческій наказан болѣе, нежели потопом?
Отвѣт на сіи не трудно вывести.
Потопом истреблен ред человѣческій; только Ной Праведный с' семейством своим остался.
Замѣтим, что хотя род человѣческій и истреблен, но не истребились всѣ науки, всѣ художества и всѣ правила хозяйственной и общественной жизни, снисканная в' продолженіе многих вѣков — все сіе осталось в' Ноевом семействѣ.
Замѣтим также и то, что поелику развращеніе воли сдѣлалось врожденным, и раждающійся должен усильно исправлять ее и обуздывать, то и от праведнаго семейства и от корени добра возникать долженствовали плоды злые, которые чрез насилованіе и помышленіе о добрѣ должны уже таинственно превращаться в' плоды своего корня.
Сіе врожденное развращеніе воли человѣческой послѣ потопа гораздо сильнѣе могло распространяться и дѣйствовать на чувственность подобно силънѣйшим заразительный болѣзням.
Ибо развращенная воля имѣла уже в' чувственности готовую для себя пищу от познаній, наук и художеств, собранных в' разныя вѣки и в' разных странах и какбы сосредоточенных в' единую систему.
От сего-то послѣ потопа столь быстро и столь сильно свирѣпствовал разврат между человѣческим родом.
Наконец возмущеніе в' душах сдѣлалось гораздо сильнѣе и род человѣческій дерзнул уклониться от единства ко множественности,
Непокорность обнаружилась; мысль к' независимости устремилась к' дѣятельности и мгновенно созидается столп, как защита от начальной единицы, от сильнѣйшей власти и мудрѣйшаго всемогущества — как твердый оплот противу праведнаго Божіяго гнѣва.
Но Божія премудрость безконечна, безконечны ея средства и слѣды.
Не одна вода воздушная смывать может с' лица земли мерзостную грязь разврата, и не один огнь небесный может разрушать гордые ковы противников.
Божія премудрость, жизнію грѣха наказала противный род человѣческій. Он наказан не истребленіем, но жизнію.
Чудесна казнь Божіей премудрости!
Род человѣческій стремился ко множественности, каждой искал независимости, — стремленіе оправдано; поведены к' независимости.
Божія премудрость смѣсила язык во множественность; народы раздѣлилися и составили многія государства.
Сіе для того дабы род человѣческій вел брань не с' небом, но с' самим собою, и не всемогуществом Божіим, но тяжестію разврата подавлялся бы.
Какая постепенность Божескаго правосуднаго гнѣва! при столпотвореніи род человѣческій наказан еще болѣе, нежели потопом.
При столпотвореніи сугубо наказан род человѣческій.
Пощадою и смѣшеніем языка! — От пощады разврат усилился в' чувственных побужденіях и уклоненіе от внутренняго к' наружному сдѣлалось косвеннѣе.
От смѣшенія языка усилилось побужденіе к' независимости и уклоненіе от единства ко множественности учинилося многочастнѣе.
Мы докажем сію истину? —
Естественно, что пощаженный разврат неистребился, хотя в' чудном смѣшеніи языка ощутительно почувствовали люди казнь Божескую.
Чувствованіе казни, или страх, не только не истребляет наклонности к' злодѣяніям, но даже еще и усиливает ее.
И так отчаянный разврат превратился в' свирѣпство.
Многочисленно размножался род человѣческій и многочисленнѣйшія распространялися злодѣянія.
Сему и ум пособствовал будучи изощряем в' познаніях. натуры и тѣм болѣе ухищряемый коварствами.
Но сколь сильно подѣйствовал разврат чрез смѣшеніе языка!
Чрез смѣшеніе языка люди раздѣлились на многія общества и разошлись по разным странам.
Время от времяни измѣнялись они в' Религіи, в' общественных постановленіях, в' образѣ жизни, во нравах и поступках.
Самый даже климат возымѣл вліяніе на состав натуры человѣческой, поврежденной внутри и разтравляемой извнѣ.
Сравним сѣвернаго жителя с' жителем Африки, сравним между собою народов всѣх мѣст; — какое ощутительное многообразіе увидим мы.
Мы увидим, что человѣки происходя от единаго человѣка совсѣм не похожи ни на себя, ни друг на друга.
Душа и тѣло — все заставит нас подумать, будто бы род человѣческій не от единаго происходит праотца.
При таковом человѣческаго рода многообразіи послѣдовавшей по столпотвореніи Вавилонском обратим вниманіе и на самое многообразіе языков.
Язык первых человѣков хотя по паденіи и измѣнился, однакож он имѣл нѣкоторую еще силу выражающую чувственность; — он потерял только силу умственную и повелительную.,
Но при столпотвореніи и сей неполный язык, и сія сила его выражательная раздробилася на многія части, между которыми отношеніе сокрыто от ума чувственнаго.
Теперь язык первоначальной совершенно измѣнился и потерян.
Теперь совершенно потерялась его внутренняя сила и превратилась в' многообразную чувственную оболочку.
Подобно как солнце не возбуждает в' предмѣтах силы теплотворной естьли не ударяет на них лучами своими и только испускает хладный свѣт в' пространствѣ, — так и язык не возбуждает в' духовном составѣ человѣческом силы вѣдающей естьли не ударяет в' чувства гармонически, то есть звуками коренными, возбуждающими внутренній образ гармоніи между мудростію истинною и любовію, — так говорю и язык испускает только одни звуки для уха, а не для чувства себявѣдѣнія.
При столпотвореніи язык удалясь от единства во множественности превратился в' язык для уха.
От сего-то один и тотже закон, одно и тоже средство, одну и туже цѣль изражают различными звуками.
Без сомнѣнія сіи звуки, хотя и служат только для органа памяти, как отдаленнаго от центра души — от органа себя вѣденія, однакож они должны изображать гармонію наружностей, или видов.
Должно всѣх существующих языков собрать всѣ коренные звуки, сличить их между собою, получить свыше чрез откровеніе понятіе о названіи Слово и уразумѣть потерянное имя Іегова, — тогда уразумѣем и язык, первоначальной.
Но вѣрнѣйшій путь для достиженія сего указывает нам Эккартсгаузет в' своих Іероглифах.
Он говорит:
Жив Бог и истинен, то и имя Его и свойства живы и истинны: равно и буквы сіи имена составляющія, живыя.
Имя живет, понеже живет Бог и буквы, понеже живет имя.
Но токмо то начертаніе живет истинно, которое есть истинный знак внутренняго.
Нѣт ни единой силы ни на небеси, ни на земли, которая бы не происходила из первоначальной силы всѣх сил.
Травы суть тѣла видимыя, слова же невидимыя, они могут дѣйствовать по стольку, по скольку соединены с' вышними силами.
Естьли истинное человѣколюбіе изрекает милосердіе и имя Того в' духѣ и истиннѣ, который един благ и милосерд есть: то и слова могут быть дѣйствительны — не чрез себя, но чрез Слово всѣх словес.
Так говорит Эккартсгаузен о дѣйствіи слов. Далѣе продолжает он о способѣ пріобрѣсть потерянное слово.
Он продолжает:
Слово есть сам Бог — изліяніе Божественной единицы — вѣчно дѣйствующая воля Божества: почему Тріединый Бог во всей натурѣ и во всѣх своих твореніях и называется Словом.
Началом всѣх существ было Слово, или дыханіе Божіе и Бог был вѣчное единое.
Слово есть изліяніе Божественной воли, изліяніе божественной единицы.
Сіе изліяніе изтекает из Бога; и изтекшее есть премудрость всѣх сил и вещей.
И как глаголющее Слово есть Бог: — а изреченное — Его творенія.
Человѣк носит в' себѣ Слово, сотворшее небо и землю.
Когда он пал, Слово сіе обезобразилось.
И так он должен всѣ чужіе голоса изгнать из своего существа, дабы содѣлаться паки чистым словом божества
Сіе божественное слово было свѣт и жизнь, чрез которыя токмо можем мы просвѣтиться и возродиться.
Сіе-то есть потерянное имя Іегова для народов неизреченное, как и имя Іисус, и столь же непостижимое; ибо имя Божіе не может быть именовано без 5 гласных, которыя первые Христіане паки обрѣли.
Сія гласныя суть: Любовь, Истица, Премудрость, Благость и Правда, которыя ум наш чрез вѣру, сердце наше чрез любовь и душа (дѣйствія у Эккартсгаузена) наша чрез упованіе и надежду изрещи должны.
Сіе называется именовать имя Божіе в' духѣ и истиннѣ, и сіе имя есть потерянное Слово — которое Моисей паки принял в' купинѣ.
Здѣсь под Словом разумѣется втеченіе Божественнаго свѣта в' человѣка, и истеченіе из человѣка во все умственное и физическое.
Человѣк, яко слово, выраженіе божества, опредѣлен изображать и представлять подлинную истинну и чистоту совершеннѣйшаго первоначальнаго образца.
Почему человѣческое глаголаніе должно быть совершенным отголоском божественнаго в' нас глагола,
Сей истинный первоначальный язык есть возбужденіе, или созерцаніе души — свѣта во свѣтѣ: — в' чем единственно и состоит истинный язык.
Так говорит Эккартсгаузен и в' сих немногих изреченіях сокрывается истинное понятіе о словѣ, о первоначальном языкѣ и о средствѣ пріобрѣтенія его.
Тогда уже уразумѣем мы и чувственный звуковый наш язык, по всѣм его многообразным раздробленіям, по гармоническому отношенію между частями его и по его силѣ — уразумѣем — и наружный язык сосредоточится с' языком внутренним, которому он есть разноцвѣтная оболочка.
Многіе философы со всею ревностію стараются дойти до первоначальнаго языка; отправляются в' Азію, как жилище перваго человѣка и с' усиліем по языкам восточным мнят достигнуть цѣли своей.
Какая ослѣпленность! ѣхать за нѣсколько тысячъ верст за тѣм, что не только подлѣ себя, но даже и внутри себя самаго находится.
Какая ослѣпленность! провести жизнь свою над набиваніем памяти не значущими и разнозвучными наименованіями; перечитать насколько сот книг и искать того, что заключается в' одной небольшой книгѣ — в' Евангеліи.
Одни предполагают, что Еврейской; другіе, что Сирійской язык был язык перваго человѣка; и думают что по сим языкам можно вывести всѣ уже существующіе языки — какая ослѣпленность!
Согласимся, что Еврейской язык есть ближайшій не к' первоначальному однакож, которой совершенно потерян, но к' языку, которой до столпотворенія употреблялся.
Самый состав языка сего подает нам повод согласиться на сіе мнѣніе.
Так напр. тройственное выраженіе глаголов. Ибо каждой из дѣйствительных и страдательных бывает и простой и с' напряженіем и со властію.
Еще на пр. ни один глагол не имѣет отличительнаго окончанія настоящаго времяни и вмѣсто его употребляется причастіе.
Как ощутительно согласуется с' натурою времяни таковое свойство глаголов; ибо в' чувственной натурѣ нѣт покоя, нѣт и настоящаго времяни — все в' движеніи самый быстрѣйшій миг которой я хочу почувствовать уже улетѣл от меня.
Единый Бог чувствует настоящее время. Для Него прошедшее и будущее есть центр настоящаго. Ибо Единый Бог есть вѣчность; — и по сему-то тройственное Славянское слово сый значительно выражает свойство божества во времяни.
Согласимся говорю, что Еврейскій язык ближе прочих подходит к' языку бывшему до столпотворенія; — однакож при всѣх усиліях без понятія о Словѣ воплотившемся, то есть о Словѣ очувственнившемся нельзя дойти до первоначальнаго языка. —
Заключим, что из всего представленнаго сужденія явствует, что при "толпотвореніи сугубо наказан род человѣческій яощадою и смѣшеніе языка.
От пощады разврат возсвирѣпствовал.
От смѣшенія языка учинился многочастнѣйшим.
Теперь зло распространяется не от чувственных только прельщеній, но и от умственнаго стремленія к' независимости и первенству.
От сего цѣлыя страны возстагот одна на другую; свирѣпствуют; мечи сверкают и кровь дымится по землѣ.
Теперь зло безчисленными путями распространяется.
Возникают: хитрость, лесть и коварство со всѣми исчадіями своими.
Теперь по совершенном потеряніи языка, невѣжество воздвизает олшари идолам. Человѣк, сей царь натуры покланяется солнцу, боготворит растѣнія, животных и — что еще мерзостнѣе — боготворит самые гнусные страсти свои и пороки.
Мудрѣйшіе и властеначальинки етараются погрязать народы в' невѣжество сколько можно глубже, дабы можно было учинить их удобнѣйшим орудіем своих замыслов.
Теперь возникают двѣ новыя науки: наука ослѣплять народ и наука истреблять его.
Все обращают теперь или на ослѣпленіе, или на истребленіе. Все изобрѣтают или на ослѣпленіе, или на истребленіе.
Заразительно род человѣческій ослѣпляется и многочисленно приносится на жертву прихотливой власти.
И сія язва время от времяни сильнѣе свирѣпствует.
Столь плачевно послѣдствіе построенія Вавилонскаго столпа!
Построеніе сіе, как выражает Эккартсгаузен, остается вѣчным памятником заблужденія человѣческаго рода.
Здѣсь потерялся первоначальный язык, здѣсь все устремилось к' многочастности, раздѣлившей человѣков, которые не стали уже разумѣть друг друга и замѣшательство сдѣлалось их участью.
Однакож свѣт единства свѣтил, хотя для немногих токмо.
Между сими был Авраам, с' коим единица заключила великій завѣт о преведеніи народа своего в' землю обѣтованную.
По плѣненіи Египептском воззван был Моисей для избавленія сего народа; он проаел его чрез пустыни и тогда воздвигнул кивот завѣта, величайшую эмблему великаго закона соединенія.
И сим оканчивается первый вѣк человѣчества.
Разсмотрим теперь и вторый вѣк жизни человѣческой от Моисея до Христа продолжающійся, —
Какую разноцвѣтную преисполненную развратов картину открывает нам в' сей вѣк Исторія!
Сколь быстро теперь совершенствуется в' познаніях род человѣческій!
Еще заранѣе пріуготовлены ему средствы — письмо и кораблеплаваніе.
Чрез письмо сообщается человѣк с' отдаленными мѣстами и временами и передает свои мысли, чувствованія и дѣйствія.
Чрез кораблеплаваніе узнает отдаленіыя земли, узнает натуру по безчисленнѣйшим ея произведеніям возвышает мѣну в' коммерцію и населяет отдаленнѣйшія мѣста.
Но при таковых средствах к' умственным и изящным изобрѣтеніям и открытіям, к' выгодам домашней и общественной жизни — тѣм болѣе заблуждается его ум, погрязает в' пресыщеніи чувственность и воля соблазняется.
Теперь еще косвеннѣе склоняется он от внутренняго ко внѣшнему и на безчислѣннѣйшія лучи раздробляется его единство в' мысленіи, в' чувствованіях и в' дѣйствіях.
Появляются противуположныя системы о натурѣ и божествѣ; роскош и прелесть изобрѣтают премѣнность во вкусѣ, и утончаются, а зло ухищряется до безконечности.
Теперь ум дерзновенный исказил уже и духовное,.
И духовное стали мѣшать с' физичскимъ, а иногда и раздѣлять его.
Теперь появилась уже самая послѣдняя дерзость ослѣпленнаго человѣческаго разума, появилось говорю самое адское порожденіе — безбожіе.
Какую, картину открывает нам в' сей вѣк Исторія!
Безпрерывныя и тяжкія войны между Государствами; политическія перевороты внутри Государств; вражда между семействами и внутри семейств, — ясно доказывают, сколь род человѣческій погряз в' злодѣяніях и удивился от высокаго назначенія своего — блаженствовать.
Прочтем исторію только Евреев, Греков и Римлян — и кто прочитав исторію народов сих не воскликнет; Боже Великій! сколь Ты милосерд и долготерпѣлив!
Кто, прочитав исторію сих народов, не устрашится при кровопролитіях, не изумится при злодѣяніях и не устыдится при мерзосшных развратах!
Таков был род человѣческій во второй вѣк!
Тщетно избранные Божій и Пророки возбуждали человѣков к' добродѣтели.
Ни разительныя слова, ни очевидныя чудеса и событія — ничто не обращало их к' истинѣ.
Я останавливаюсь и не буду описывать подробно слѣдов жизни человѣческой в' сію эпоху означенных.
Исторія всякому и довольно ясно укажет слѣды сіи.
Я представлю только мнѣнія о Божествѣ мудрецов сего времяни; представлю только различіе релиіій, и из сего не трудно уже будет вывести всѣ послѣдствія..
По религіи древних все объяснится нам, составы обществ, законы, степень познанія натуры, науки и художества, и самыя даже дѣйствованія.
По Религіи древних мы обѣясним даже слѣды Божіяго промысла о человѣкѣ, о сем высоком и благороднѣйшем твореніи; —
Извѣстно, что когда народ ввергнулся в идолопоклонство, то мудрецы поддерживали ослѣпленіе cіe по двум причинам.
Или для того, чтобы удержать его в' невѣжествѣ; или потому, что и сами не имѣли яснаго о божествѣ понятія.
Мистеріи древних подтверждают первую причину, а дошедшія до нас сочиненія унѣряют о другой.
По мистеріям древних, по наружным их обрядам легко можно дойти до внутренних их религій и увѣриться, что всѣ религіи суть только разноцвѣтные лучи свѣта от одного центра проистекающіе — от Религіи Богом данной; и что всѣ религіи в' существѣ своем суть одна религія — Іудейская.
Философы ослѣпились чувственностію и наружные обряды старались выказать как внутренніе виды Религіи.
От разных наружностей и разных заблужденій попали они на безчисленныя распутія, составили глупыя мнѣнія о божествѣ и время от времени, блуждая умом в' чувственности и не находя нигдѣ сообразности своим мнѣніям, дошли даже до отчаянія и в' досадѣ отвергнули промысл Божій и бытіе Его.
Безсомнѣнія отчаяніе довело их до такой дерзостной мысли, ибо как замѣчает Эккартсгаузен, никогда человѣческій разум не заблуждался до того, чтобы в' душах не оставалось нѣкоего ощущенія божества.
Языческіе философы безсомнѣнія видѣли слабыя стороны безчисленных систем, но не умѣли никак исправить их.
Ежели есть Бог; то гдѣ Он, кто Он и какое существо Его?
Как мог Он быть вмѣстѣ причиною и того, чему мы удивляемся и чему не дивимся?
Естьли Он все произвел; то для чего мы Его не знаем, и кто покажет нам путь к' Нему?
Рѣшить сіи и подобные сим вопросы было главною их нѣлію.
И они были так горды, или так ослѣплены, что хотѣли сами собою удовлетворить вопросам сим, на которые Бог токмо и отвѣчать мог.
Замѣтны при сем, что Философы никогда не занимались столько сими вопросами, как в' пришествіе Іисуса Христа.
Я выпиту нѣсколько строк Эккартсгаузеновых из его Ночей, и мы ясно увидим сколько древніе философы имѣли ложныя о Божествѣ понятія — увидим и согласимся с' Ролленем, что к' стыду идолопоклонства и к' славѣ христіанства надобно сказать, что у нас дитя, едва выучившее Катихизис имѣет лучшее понятіе о божествѣ, нежели величайшій в' древности философ. —
Человѣки, говорит Эккартсгаузен, став невѣрными первому откровенію и оставя лучшаго вождя, Бога, не могли и имѣть о Нем иных понятій кромѣ чувственных.
От сего произошло главное заблужденіе, расплодившее всѣ нелѣпыя системы.
Народы прежде стали обоготворять все, что удивленія их, любви, страха и надежды было достойно, и что ласкательство и развращеніе сердца находили чрезвычайный.
Так начали обожать, звѣзды, моря, рѣки, сильных людей, царей, нахонец насѣкомых и самые пороки.
Так мало по малу возникала вѣра проста го народа — идолопоклонство.
Вскорѣ за сим нашлись люди, которые захотѣли отличиться, от толпы обыкновенной.
Чѣм болѣе раскрывался у них разум, тѣм менѣе удовлетворяли их народныя мнѣнія о Божествѣ; чѣм болѣе познавали они тварей, тѣм менѣе начинали им покланяться. Впрочем не возможно им было получить истиннаго о Богѣ понятія, которое остается за предѣлами чувств. И поелику самыя остроумнѣйшія их понятія были еще тѣлесны, то и не могли они отдѣлить Бога от матеріи.
Всѣ языческіе философы попали на четыре великія распутія, думая обрѣсти Бога.
1.) Халдейскіе и Персидскіе мудрецы представляли себѣ божество самою тончайшею и подвижнѣйшею матеріею, чистѣйшим огнем, иди свѣтом, из котораго изтекли всѣ вещи.
2.) Египетскіе дѣлили божество на три причины: на дѣятельную, страдательную и злую. И сіе-то было тайное мх ученіе о Озиридѣ, Изидѣ и Тифонѣ.
Таковы были понятія о божествѣ Восточных мудрецов.
Но тщетно, продолжает Эккартсгаузен, будем мы искать лучшей мудрости между философами Греческими, Римскими и других западных народов. И хотя они менѣе бредили, но Религія их не болѣе имѣла истины и изящности.
Разсмотрим только сущность нѣкоторыя: систем западных мудрецов и мы увѣримся в' истинѣ сей.
3.) Одни из сих мудрецов, хотѣвшіе изъяснить жизнь и движеніе в' натурѣ, сдѣлали божество душею міра, так тѣсно с' оным сопряженною, что они раздѣлиться друг от друга никогда не могут.
4.) Другіе напротив, кои ближе подходили к' истинѣ, думали, что божество должно быть совсѣм отлично от матеріи. Может быть они заключили сіе из необходимаго чувствованія, что дух несравненно лучше всякаго тѣла; может быть также свѣт откровенія, сообщенный Іудеям, бросил нѣсколько лучей и к' ним
Разсмотрим говорю только сущность нѣкоторых систем Западных мудрецов, и мы увѣримся, что и сіи славившіеся мудрецы не знали Бога.
У Эпикурейцов не было Бога, или по крайнѣй мѣрѣ их Бог был так празден, так недѣятелен и такой сонной, что ни в' бытіи, ни в' сохраненіи, ни в' управленіи міра не принимая участія. Когдаж совѣтовали они исполнять добродѣтель, то совѣтовали сіе только для удовольствія с' нею сопряженнаго.
Академики сомнѣвались; не знали даже естьли истина. Хотя они не отрицали, что Боги быть могут, но и утверждать сего не хотѣли. Они не имѣли вѣрных и несомнѣнных признаков истины; иногда то, иногда другое, говорили они, кажется истинным; или лучше сказать, неизвѣстно толи, или другое истинно.
Бог Аристотелев был ничто иное, кяк движущая сила в' натурѣ, которая, приводя все в' движеніе, сама была неподвижна. Безсмертіе души, естьли он и не отвергал вовсе, казалось ему однакож сомнительным. Нравоученіе его было пространно. Но он весьма много прощал тому, кто старался охранить его славу и гражданской покой.
Бог Стоиков имѣл болѣе достоинства, величества и добродѣтели, нежели Бог прочих философов. Он был лучше и почитатель Его дѣлал об Нем самыя величественнѣйшія понятія. Также Он был не столь празден, потому что был душею міра, и слѣдовательно имѣл много важных упражненій; но будучи соединен неразрывными узами с' матеріею долженствовал, как и прочія существа, покаряться вѣчной, непремѣняемой необходимости.
Платонники казалось имѣли еще лучшую и сноснѣйщую религію Бог их был вѣчен, премудр и силен; Он создал мір найсовершеннѣйшій и души наши состворил безсмертными. Сей мудрец ведит еще добродѣтельным надѣяться чего-то, а порочным чего-то страшиться, по смерти; но все cîe основано болѣе на догадках, нежели на достовѣрности. Они не имѣли ни какого твердаго и опредѣленнаго основанія сей истинѣ. Бог их не мог бы ничего и сотворить, естьлиб не нашел вѣчной матеріи. Бог их не все вѣдает, не все не достаточное в' матеріи поправить может, и сверх того заключен в' нѣкоторое пространство, а потому не есть безпредѣлен и неизмѣрим.
Такова была мудрость западных народов! —
Религія сѣверных народов мало извѣстна. Большая толпа из них пребывала в' идолопоклонствѣ; и естьли Барды и Друиды у Цельтов и Нѣмцов и были прозорливѣе простого народа, то характер сих народов ясно доказывает, что мудрость их сдѣлала людей не лучшими, а только суровѣйшими.
Сія краткая, заключает Эккартсгаузен, Исторія религіи разных мудрецсв доказывает нам, сколько малосилен человѣческій разум без божественнаго просвѣщенія; доказывает какую нужду имѣл мір вэ Божественном учителѣ, который бы прямо показал и возвѣстил человѣкам назначеніе их. Кто кромѣ Бога мог разсѣять всю сію тьму и освободить человѣков от безчисленных заблужденій? Он токмо мог возвратить их на путь истинны и добродѣтели; от человѣковже не льзя было сего ожидать, потому что и самые мудрѣйшіе из них далеко устранились от истиннаго пути.
И в' самом дѣлѣ. Сколь смѣшны кажутся для нас всѣ приведенныя мнѣнія о Божествѣ — для нас, коим Христос Спаситель открыл путь доходить до познанія Бога не чрез познаніе натуры и не чрез углубленіе ума, но чрез чистѣйшую любовь к' ближним; которая несвѣдома была древним философам.
Оная чистѣйшая любовь к' ближним, которой Христос gоучал, одна только была в' состояніи врожденное в' душѣ человѣческой чувство о бытіи Божіем и заглушенное развратною волею привести в' прежнюю силу, и вѣру в' Бога содѣлать ощутительною истинною, а надежду ощутительным уже блаженством.
Оная говорю чистѣйшая любовь к' ближним, которой Христос поучал, соединяется тѣсно с ' любовію к' Богу и Бог воскресает в' изліянном духѣ Своем — в' душѣ человѣческой.
Ибо в' душѣ человѣческой храм Божій, а не в ' тлѣнной натурѣ и не в' духѣ человѣческом, котораго разум видит только причины (законы). И от того-то в' самой лучшей системѣ ученіе о Богѣ основанной на разумѣ, какова была Платонова, предполагали уже безсмертіе души — как цѣль, или назначеніе человѣка, но не могли ни чѣм доказать предположенія сего; ибо философы сіи силились доказать то, что чувствовать только можно, а к' разширенію сего чувствованія не прилагали истиннаго средства — оной чистѣйшей любви к' ближним, которой Христос поучал! —
Замѣтим при сем, что выше представленныя о Божествѣ мнѣнія древних философов не всѣ еще, что сіи мнѣнія суть только главныя и по нѣкоторой своей связности или всеобщности болѣе заслуживающіе свѣдѣнія. Другіе не столько уже важны, и я умалчиваю о них.
Однакож из представленной Исторіи и сих немногих мнѣній о Божествѣ ясно усмотрѣть можно, какое различные народы должны были имѣть понятіе о внутренней религіи и о наружныя оной видах, каковы должны быть их, нравственность, общественныя постановленія, степень повсемственнаго просвѣщенія, образ самой жизни и побужденіе к' дѣйствіям.
Цѣль и план сего сочиненія моего не дозволяют мнѣ заняться таковым подробным вывожденіем. За нужное однакож почитаю я сдѣлать о сем нѣкоторое замѣчаніе.
Натурально, что род человѣческой еще до столпотворенія чрез развратность чувств, заглушив свой разум и удалясь до чрезвычайности от своего перваго образа духовнаго состава,. время от времяни склонялся болѣе от внутренняго к' наружному и исказив понятіе о Божествѣ, котораго однакож не мог он совершенно истребить в' душѣ своей, поелику оно есть врожденное, низвергнулся в' идолопоклонство.
Послѣ столпотворенія еще сильнѣе распространиться долженствовало сіе невѣжество, и заблужденіе рода человѣческаго и многобожіе долженствовало увеличиться ибо теперь человѣки удалились уже и от единственнаго ко множественности.
Во второй вѣк и еще сильнѣе долженствовало распространиться многобожіе, ибо народы глубоко уже погрязли в невѣжествѣ сем; притом и мудрѣйшіе из них пособствовали к' тому, как по намѣренію, так и по не вѣдѣнію истинных свойств Божества.
При всем том разные религіи суть ни что иное как искаженные и искривленные слѣды первой религіи. И нѣкоторые мудрѣйшіе, особливо жрецы, должны были буйное невѣжество просшаго народа прикрыть обрядами, выряжающими чистоту внутренней религіи. Я говорю мудрѣйшіе и жрецы, ибе так называемые Философы не понимали внутренняго существа религіи, и путались в' системах своих,
Изслѣдуем поверхностно сію истинну! —
Естьли со вниманіем разсмотрим мы ученіе Халдейских философов, то неусумнимся согласиться, что оно в' существѣ своем есть искаженное и испорченное первое откровеніе.
По их ученію Бог есть также Царь и Отец всѣх вещей. Но Он есть душа наполнившая все твореніе, из которой проистекли духи, нижніе Боги, демоны и герои.
Ученіе сіе объяснит нам поклоненіе звѣздам и порожденіе Магіи и Астрологіи.
Сіе заблужденіе человѣческое в' понятіи Божества и в' религіи было первое по столпотвореніи, ибо Халдейскій народ, как центральный, есть древнѣйшій.
Персы, близкіе к' Халдеям народы, отдавали Божескую честь огню; ибо они ничего не знали благотворнѣе и вредоноснѣе. Они должны были почитать его и страшишься, так как и Халдеи должны были почитать солнце за благотворности его и страшиться перунов, низвергаемых с' небесных стран.
Понятіе о Божествѣ Халдеев и Персов ясно доказывдет нам, что народы сіи далеко склонились от внутренняго ко внѣшнему и глубоко погрязли в' чувственности.
Но Египтяне, сія отрасль Халдеев, в' дальнія страны зашедшая, удалились уже и от простаго к' множественному. Они помышляли, что должен быть Бог, но гдѣ Он и кто Он, видѣть не могли. Всему удивлялись они, вездѣ находили доброе и злое и все обаготворить не устыдилися. Какое многобожіе явилось теперь! вся земля и все небо богами наполнились! звѣзды и насѣкомые, чеснок и цари — все Египтянами пожаловано в' Боги, между коими бѣлой бык был Бог главнѣйшій!
Египетскіе и Персидскіе мудрецы безсомнѣнія сознавали нелѣпость такова го богопочитанія; но сколь нелѣпым бредням и сами они подвергнулись в' объясненіях своих!
Египетскіе мудрецы предположили, что божество разлито вѣздѣ. Для сего должны они были предположить нѣчто, во что бы ему разлиться, то есть матерію, должны были предположить другое нѣчто, производящее все доброе; и наконец третіе нѣчто, которое все доброе портило. Но явствует, что сіи, мудрецы вымыслили только нѣчто, и опять нѣчто и еще нѣчто — и не нашли Бога.
Персидскіе мудрецы чувствуя, что солнце не могло быть источником всѣх вещей, хотѣли проникнуть далѣе и запутались в' разных бреднях.
Из всѣх нелѣпых систем мудрецов сих Зороастрова лучше и связнѣе.
До Зороастра полагали два начала: свѣт и тьму, Мишру и Ариманія. Каковое ученіе даже и между Христіанами возобновлено было Манесом.
Зороастр захотѣл вывесть всѣ вещи из одного источника. И огнь духовный — Митра, был Бог у него. Сей Бог испустил из себя однажды лучи, и тогда явился грубѣйшій свѣт или Оромазд. Сей Оромазд равномѣрно испустил грубѣйшій свѣт и так далѣе пока послѣдніе лучи произвели матерію или Ариманія. Сей Ариманій тотчас вступил в' брань со свѣтом. Однакож брань сія не вѣчно продолжится и Митра собрав в' себя лучи, уничтожит тьму, матерію и всякое зло.
По сей системѣ всѣ нравственныя правила относились не на исправленіе воли, но на разрушеніе тѣла, ибо матерія была причиною всѣх безпорядков и пороков.
И нелѣпая система сія весьма сходствовала с' меланхолическим и гиппохондрическим хзрактером восточных народов. Пред распространеніем Христіанской вѣры премного нашла она послѣдователей в' фанатизмѣ их, а особливо между Сирянами и Египтянами, будучи измѣняема в' одной только наружности и оставаясь в' сущности своей всегда Зороастровою.
Таковое мнѣніе древних философов подает повод вывести многоразличныя заключенія.
Но заключенія сіи означать будут одно и тоже; тоже, о чем упомянул я уже выше сего. Именно, что всѣ мнѣнія о божествѣ для нас, коим Христос Спаситель открыл путь доходить до познанія Бога, не чрез познаніе натуры и не чрез углубленіе ума но чрез чистѣйшую любовь к' ближним, которая не свѣдома была древним, что всѣ говорю мнѣнія о Божествѣ древних народов должны для нас казаться заблужденіем и оскорбленіем Существа высочайшаго.
Еще другое можно вывести заключеніе.
Но заключеніе сіе основываться долженствует на мірской, слѣпой Логикѣ, и я оставляю его.
Повторю только, что из сказаннаго легко уразумѣть можно, что всѣ различныя о божествѣ понятія древних народов и всѣ нелѣпыя системы их Философов имѣют основаніем либо чувственность, либо слабый человѣческій разум, неозаренный божественным свѣтом.
А посему и самые даже величайшіе Греческіе и Римскіе философы блуждали в' системах своих.
При всем том однакож нить избранных божіих и истинных мудрецов, вѣдающих внутренній смысд Іероглифов Символов, продолжалась и между самыми язычниками.
И между ними находились такіе, которые по внѣшним обрядам прозрѣвали изображеніе внутренней Религіи.
Истину сего утверждать можно по двум причинам.
Во первых — читаем мы в' Вѣтхом Завѣтѣ, что Пророки посылаемы были и к' иноплеменникам на пр. Іона в' Ниневію. Кэ чемуж бы было таковое посланіе, естьлибы не продолжалась тайная нить внутренняго поклоненія? Не говорит ли Исаія о Кирѣ, как о помазанникѣ Божіем? XLV 2—6. "Аз, (говорит Бог) пред тобою пойду и горы уравню, врата мѣдная сокрушу и вереи желѣзныя сломлю.,,
«И дам ти сокровища темная сокровенная; невидимая отверзу тебѣ, да увѣси, яко Аз Господъ Бог твой, прозыванй имя твое, Бог Израилев.»
«Да быша увѣдали, иже от Восток солнечных и иже от Запад, яко нѣсть Бог развѣ Мене, Аз Господь Бог твой и нѣсть еще.»
Не ясноли в' сих словах Кир назван любимцем и помазанником Божьим! —
Еще убѣдительнѣйшій примѣр!
По чему Восточные языческіе мудрецы пришли к' Рождшемуся Спасителю Міра на поклоненіе, откуда получили они вѣдѣніе о ожидаемом Сынѣ Божіем? И, как замѣчает Эккартсгаузен — пришли в' то время, когда близбывшіе Іудейскте священники и Князи не трогались даже и с' мѣста?
Все нам, особливо в' Ветхом Завѣтѣ, доказывает, что и между язычниками были Избранные Божіи.
Во вторых — извѣстно из Мистики и особенно из Символики древних, что в' седмеричном числѣ скрываются великія таинства свѣта, как в тѣлесной, так и в' духовной натурѣ.
Число 7 есть именно произведенное совершенство, полнота, вмѣстилище всего видимаго и невидимаго.
Так 7 дней (со днем оспокоенія) творенія міра, 7 цвѣтов лучей свѣта, 7 тонов звука, 7 ступеней во храм премудрости, 7 столпов храма, 7 мудрецов в' древности — не подтверждаютли сего свойства?
Даже и в' Апокалипсисѣ употребляется число 7 неоднократно.
Почемуж в' древней Символикѣ, между мудрецами языческими извѣстно было свойство сего таинственнаго числа? почему у Орфеевой лиры 7 струн не больше и не меньше?
А величайшіе в' древности мудрецы были: Пифагор, Гомер и сей самый Орфей.
Все, говорю, докажет нам, что цѣпь Избранных Божіих и истинных Мудрецов продолжалась и между самыми язычниками.
И цѣпь сія заключилась наконец в' Мессіи, от Котораго начинается третій и послѣдній вѣк существованія человѣческаго рода.
Сей вѣк есть вѣк важнѣйшій. Он есть вѣк благодати, нашего спасенія и неувядаемаго счастія.
И мы тѣм внимательнѣе разсмотрим его! —
Небезполезно однакож в' заключеніе сдѣлать нѣкоторое примѣчаніе к' двум вѣкам предыдущим.
И во первых естьли разсмотрим исторію Іудеев, то ясно увидим мы, сколь Божія любовь к' человѣческому роду неизмѣрима, и сколь род человѣческій развратен! —
Эккартсгаузен ясно говорит о сем в' ночах своих.
Извѣстно, говорит он, что по паденіи Бог ошкрывал по временам нѣкоторым праведникам волю Свою, и наконец из всѣх народов отдѣлил один народ, в' котором Сам учредил богослуженіе приличным достоинству Его образомъ
Гром с' горы Синайской, густыя облака скрывшія гору от народа, глас трубный, огнь, в' коем нисходил Господь, должны были повидимому оставить в' Израильтянах глубокое впечатлѣніе, возвѣщенных им истинн но едва громы умолкли, гора перестала дымиться, сокрылись от народа необычайные знаки Божіяго присутствія, едва Моисей на нѣсколько дней отлучился, — то страсти народа потребовали иной Религіи и устрашенный Аарон сотворил кумировъ
Бог, по молитвѣ Моисея и по милости своей к' человѣческому роду, возстановил опять Религію в' прежнем ея достоинствѣ; но народ безпрестанно возмущался и требовал перемѣны.
Коль часто долженствовал Бог посылать особенных мужей к' народу своему, дабы отвратить его от идолопоклонства!
Из самых Iуеев отдѣлил Он еще особенное колѣно, которое долженствовало блюсти Религію. Но даже и Первосвященники не всѣ были вѣрны, как явствует из 2 ой Главы Пророка Іереміи.
В' наказаніе, за оскверненіе данной земли идолопоклонством, сей избранный народ претерпѣл столько бѣд и несчастій, сколько ни какой, другой народ не терпѣл никогда.
Земли их были опустошаемы, сами они продаваyы в' неволю и из одной страны пересѣляемы в' другую.
Но когда в' бѣдствіях своих с' покорностію обращались они к' Богу, то по предвѣщанію Пророков опять были возвращаемы в' свою землю.
Так Бог наказывал и прощал любимый народ свой!
Замѣчательно однакож, что между всѣми Израильтянами Маккавеи болѣе всѣх отличалися в' вѣрности к' Религіи, но и они наконец впали в' заблужденіе.
Ознакомясь в' плѣну с' мудростію Восточных народов, допустили разум свой вмѣщаться в' дѣла Религіи и Религія весьма измѣнилася; ибо разум когда сам учреждает себѣ Религію, то всегда смѣшиваепт ее с' собственными понятіями и соглашает со страстями сердца.
Из исторіи товорю всякому извѣстно, каким перемѣнам подвержен был народ Іудейскій, от семени коего предназначай воплотишься Спаситель міра, и как Боглюбимый народ свой руководствовал, за не послушаніе наказывая, и в' покорности прощал его.
Другое важное обстоятельство замѣтим мы то, что пред пришествіем Христа Спасителя Іудеи раздѣлились на разныя Секты: на Фарисеев, Саддукеев, Эссеев и многія другія.
Какое в' сих Сектах увидим мы различіе от Религіи Мойсея и Прироков!
Не предвѣщало ли таковое уклонительное раздробленіе Религіи скорой перемѣны ея? и не предвѣщало ли скораго пришествія Мессіи, Который возвратит Религіи первоначальную ея красоту, отдѣлит от нея всѣ чуждыя, человѣческія поимѣшенія, или по величественному изреченію одного Пророка, Который растопит серебро и очистит; Мессіи, Который возвысит божественныя истины новыми, столъкоже божественными дополненіями, Который прекратит излишнее чувственное богослуженіе и распространит Религію по всему лицу земному, во всѣх народах?
Точно предвѣщало!
Притом --. И замѣтил выше уже, что Іудеи никогда столько не занимались сими вопросами:
Ежели есть Бог, то гдѣ Он? и кто Он, и кто нам покажет Его?
Никогда, говорю, столько не занимались, как пред пришествіем Іисуса Христа!
И на вопрос их явился Бог, в' видѣ, человѣку возможном видѣніи, — явился в' человѣческом, видѣ и учил чрез чистѣйшую любовь ощущать образ Божій в' душѣ своей. —
Всѣ вышеприведенныя мною замѣчанія очень важны для историка нашего времени, который по настоящим обстоятельствам хочет предвидѣть будущее.
И так Мессія воплотился — и сим наступил третій вѣк!
Тѣм внимательнѣе; говорю, разсмотрим мы его!
Мы прежде, изслѣдуем, в' чем состоит тайна посланія Сына Божія? в' каком положеніи был мір тогда? и в' чем состоит сущность Христіянской Религіи?
На первый вопрос я отвѣчаю значительными словами Эккартсгаузена. Человѣк, назначенный блаженствовать-- пал!
Бог от вѣка предвидѣл паденіе рода человѣческаго и по безконечной благости Своей опредѣлял спасти его. Нр правосудіе, или Святость Его (ибо Бог Христіян есть Бог порядка) требовала жертвы, Сія жертва долженствовала быть равной степени с' отвращеніем Его от грѣха. Вѣчный Сын Отчій предложил себя в' сію жертву и по Божеству Своему не мог сдѣлаться оною, не соединя божественной натуры с' человѣческою.
Еще задолго до сего обѣщан был человѣку Искупитель всего рода его.
Сбылись Пророчества! Искупитель низшел на землю, принял в' тѣлѣ Дѣвы Маріи вид бѣднаго грѣшника и во всем сдѣлался подобен человѣку, кромѣ грѣха.
В' самом низком состояніи проповѣдывал Он божественныя и высочайшія добродѣтели.
Жизнь Его и смерть свидѣтельствуютъ о Его человѣчествѣ, а чудеса Его и Его учеников доказывают Его божественность.
Страданіем и смертію Своею Он примирил человѣков с' Богом, и Бог готов учинить их блаженными, естьл они не отвергнут цѣну сего примиренія.
Исполнив званіе Пророка и Первосвященника, Он Воскрес из мертвых, возсѣл одесную Отца; и нынѣ царствует до втораго пришествія на суд.
Все, что Он совершил в' своем уничиженіи, дѣлал как богочеловѣк; обѣ натуры в' том имѣли участіе.
Он есть Примиритель, Посредник, Примѣр и Владыка человѣков; в' Нем и чрез вѣру в' Него учиниться мы должны блаженными.
И поелику человѣки развращены, поелику прилѣпясь к' чувственности потеряли они божественную натуру и слѣдственно в' развращенною своем состояніи не уразумѣют таинств сих и не могут наслѣдовать в' вѣрѣ примѣру своего Искупителя, то Святый Дух принял на Себя приведеніе в' дѣйство сего примиренія и послан был от Бога — Отца. Сей-то Дух извѣствует словеси утвержденіе, дает проразумѣвать сіи великія тайны. И естьли человѣк, по узнаніи оных, не воспротивится дальнѣйшим Его дѣйствіям, то Он и утверждает его в' оных, удостовѣряет его о его бѣдности, о нуждѣ искупленія и умножает в' нем вѣру и твердое упованіе, что во Христѣ Іисусѣ учинится он блаженным.
В' сем-то состоит тайна посланія Сына Божія!
И так тайна всѣх таин есть оное предвѣчное Слово.
Познаніе сего живаго Слова дает нам просвѣщеніе обо всем: божественном, духовном и физическом. Слово сіе есть истина, премудрость и живот.
Избранные первыя вѣков вѣдали то, и с' нешерпѣніем ожидали времяни, в' которое духовное и божественное Слово снизойдет в' человѣчество.
Сіе чистое вѣдѣніе привело древних Мудрецов Восточных к' божественному Слову, рождшемуся от Дѣвы.
Сіе божественное вочеловѣчившееся Слово оживило паки силою своею всѣ божественныя, духовныя и физическія истины, и паки возстановило союз между Богом и человѣком.
Сіе вочеловѣчившееся, божественное Слово показало человѣку путь к' возрожденію в' духѣ и истинѣ; и научило, как можем мы наши мысли, волю и дѣйствія учреждать по закону единицы Отца его, и чрез послѣдованіе Его примѣру и сообщеніе Его силы освобождаться от рабства грѣховнаго.
Сіе вочеловѣчившееся божественное Слово есть Іисус Христос, истинный Сын Божій, пострадавшій за весь род человѣческій.
Вся жизнь Его есть живый примѣр Божествеяной силы и истины: чрез что научил Он нас величайшему человѣческому знанію, чтобы сердце свое содѣловать живым храмом Божества.
Святое Его Евангеліе есть разрѣшеніе всѣх истинных Іероглифов. Оно изъясняет нам внутреннее человѣка и царствія Небеснаго, и научает, как отдѣлять внутреннее от внѣшняго, и как внѣшнее соединять паки со внутреним.
Внутреннее и святое ученіе, которое довѣрил Он своим Избранным и Апостолам есть камень, на коем Он создал внѣшнюю свою Церковь. Оныя таинства всѣх таинств, вѣчно, как и сама истина, останутся в' средоточіи Церкви: чрез что произсшел новый Завѣт, который Он запечатлѣл кровію своею.
Таково есть оное предвѣчное Слово, вочеловѣчившееся для искупленія человѣческаго рода! Таковы сіи тайны! и вѣдѣніе сих таин, сих источных истин, приближающих паки человѣка к' закону единицы, распространились по смерти Христовой между всѣми народами чрез посланнаго Им на своих Избранных Духа Божія.
Теперь, имѣя понятіе о Іисусѣ-Мессіи, и слѣдственно удовлетворив первому вопросу, — изслѣдуем второй Вопрос, то есть: в каком положеніи был мір тогда, когда Спаситель снисшел на землю?
Во первых — извѣстно, о чем и выше упомянуто, что Іудейская Религія пред пришествіем Христа раздираема была сектами, и слѣдственно примѣтно клонилась к' измѣненію; да и самый народ Іудейскій находился под владычеством чуждым, и именно под владычеством сильных тогда Римлян.
Религія Идолопоклонников равномѣрно ослабѣвала, ибо просвѣщеніе Греков и Римлян, сѣлалось народным и разум человѣческій требовал лучшей Религіи.
Вообще Религія всѣх дѣйствующих на сцѣнѣ міра народов колебалась и наклонна была к' измѣненію.
Во вторых — Іудейскій народ, Египет и Греція, — народы самые замѣчательнѣйшія по своим политическим дѣйствованіям, по своему просвѣщенію и Религіи, — были под владычеством гордаго Рима, из развалин котораго должна была возникнуть и образоваться Европу, дѣйствующая столько вѣков над всѣми прочими частями міра.
Но Христос воплотился в' Іудеи, в' странѣ подвластной Риму; и посему-то Греція и Рим толь быстро озарились Его ученіем и истинная Религія водрузила кресты по всѣм странам, от Сѣвера до Юга и от Востока до Запада.
Не ясно ли сіе замѣчаніе показывает нам, что ученіе Христово есть ученіе Всемогущаго Мессіи?
И какой обширной предмет для доказательства, что Христіанская Религія есть Религія спасательнѣйшая!
Но план сего сочиненія моего не дозволяет мнѣ заняться сим.
Изслѣдуем послѣдній вопрос; в' чем состоит сущность Христіянской Религіи?
Отвѣт на сіе самой краткой и самой доказательнѣйшій: в' Вѣрѣ, Надеждѣ и Любви.
Но больше в' Любви и Любви чистѣйшем, не таковой, какую разумѣли древніе.
О! я не могу удержаться, чтобы не выписать цѣлых двух параграфов из превосходной книги под названіем: Нѣкороые черты о внутренней Церкви.
Автор спрашивает и отвѣчает: какіе суть знаки истинных членов истинной Церкви, или истинных Христіян? (Что по нашему все равно: что составляет сущность Христіанской Религіи?)
Вѣра? — но и бѣси вѣруют и трепещут.
Сила молитвы? — Имѣяй всю вѣру, яко и горы преставляти, может не существовать (быть ничто) во истинѣ.
Пост, воздержаніе, умерщвленіе плоти? — Хотя правильное их употребленіе необходимо нужно ученикам Христовым; но в' них упражняться могут и суевѣріе и лицемѣріе; и самыя злѣйшія орудія царства тьмы употребляют оныя в' пособіе к' своим мрачным дѣйствгям.
Вѣдѣніе ли таин и разумѣніе? — Но что есть око, смотрящее на дивныя вещи и от одной пылинки могущее лишиться зрѣнія?
Видѣнія ли? — но могут быть и обманчивыя; а хотя бы то были и чистыя: то чтож есть слѣцец, болѣзнію и оковами удручаемый, видѣвшій во снѣ райскія красоты и свободу?
Дарли Пророчества? — Но что есть стекло, приближающее отдаленнѣйшіе предметы?
Таинственныя ли слова и Ангельскія языки? — Но глаголяй ими может быть яко мѣдь звѣнящая, или кимвал звяцаяй.
Чудотворенія ли? — Но и Лжепророки и Лжехристы дадят знаменія и чудеса велія.
Раздаяніе ли имѣнія? — Но cіe может твориться и от преизбытка духовнаго самолюбія, которое для услажденія своего не только не страшится тѣлесной нищеты, но ниже самой смерти.
Ревностное ли исканіе вѣчнаго спасенія и страданіе его ради? — Но познав возможность спасенія и вѣчнаго блаженства, весьма естественно стремиться к' оному; и сколько фаяатиков в' Религіи, во мнимой добродѣтели и в' ложном Патріотизмѣ, с' радостію предавали себя на сожженіе из идолопоклонства ими самими изваянным истуканам и для блаженствованія в' будушіем!
Даже смиреніе, чрез долговремянный навык в' корыстном терпѣніи, может натура так поддѣлать, что же только неискусные примѣчатели; то и сам смиряющійся будет обманывать себя, мня, что оное происходит от Божественнаго источника.
Самое противуборствованіе собственной своей волѣ, даже обузданіе ея на покореніе, не только может дѣлаться для питанія духовной гордости, но иногда может быть употребляемо яко сильнѣйшее орудіе к' исполненію собственных желаній. Примѣр сему видим нынѣ особливо в' искуснѣйшйх производителях магнетизма. Они говорят, что лучшій способ дѣйствовать состоит в' покореніи собственнаго желанія, или в' бездѣйствіи его в' дѣйствующей: но здѣсь примѣтить должно, что сіе бездѣйствіе желанія стараются они употреблять для лучшаго успѣха в' начальной своем желаніи, побуждающею их приступишь к' дѣйствованію мнимым оным бездѣйствіем.
И так всѣ разсмотренныя здѣсь свойства, долженствующія быть свойтвами истинной натуры Христіянской, могут являться и без нея.
Что же знаменует воистину члена Христова?
Любовь! I. Кор. XII. — Любовь есть, сущность животворящаго тѣла Іисусова. Любовь есть явленіе духа Его, в' ней единой пребывать и дѣйствовать могущаго. Сим токмо Духом дѣйствуемое есть благо, истинно и огню искушенія не подвержено. Любовь одна есть неразрывный узел, со Іисусом соединяющій, Бог любы есть и пребываяй в' любви в' Бозѣ пребываетъ, и Богъ в' нем. I. Іоан. IV. 16.
Николи же отпадающая Любовь сія, не ищущая своих — си, т: е: отвергнувшая всякую собственность, и стремящаяся к' Богу Единственно для Него; любовь совершенная, в' ней же нѣсть страха (I. Іоан. IV. 18), которая ненавидит грѣха и бѣжит от него не из страха наказанія: но для того, что он противен источнику ея; — сія любовь есть вѣрный знак возрожденія во Христѣ. Любовь есть душа новаго возраждающагося внутренняго тѣла по мѣрѣ возраста его являющаяся. Тѣло же сіе может соблюдаться и возрастать только в' совлекающемся ветхаго наружнаго человѣка. К' таинственному умерщвленію сего грѣховнаго человѣка коренное средство есть, глубокое самоотверженіе, которому наконец, пособіе и духа любви долженствует послѣдовать отверженіе, так сказать, самаго онаго самоотверженія Я не только должно не дѣйствовать, но и не видѣть своего, бездѣйствія, кольми паче услаждаться им. Ибо чрез сіе самоуслажденіе может Люцифер мгновенно воздвигнуть в' сердцѣ престол свой. Собственность, гнѣздо грѣха, магнит привлекающій, родившаго ее и главное его орудіе.
И так любовь есть начальное свойство божественной натуры возрожденія, знаменущей существенных членов Христовых и чад Божіих.
Любовь есть сущность Христіянской Религіи! говорит Автор — Христіянин в' помянутой книгѣ своей, — и говорит с' толь новыми и убѣдительными доказательствами.
Прибавим; — но любовь сія есть чистѣйшая, до Христа несвѣдомая; Любите враги ваша, благословите клевенущія вы, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам на пасть и изгоняющія вы; —
Творите милостыни и проч. как описано у Матѳ в' V, VI и VII главах.
И так сущность Христіянской Религіи составляют:
Вѣра, Надежда, Любы, три сія больши же сих Любы. К' Кор. гл. XIII.
Но что я вижу! земля разверзается, и из внутренностей адских Волтер, Мирабо, Гельвецій кричат осиплым голосомъ с' смрадньм дымом мѣшающимся:
«Нѣт Премудрости! нѣт Истины! нѣт Любви! мы бренное творенье; мы с' злом зарождены; мы мучимся огнем. Нѣт Мессіи! нѣт Бога!»
Но глас небесным громом отвѣчает им; не вѣм вас! —
Дерзкомыслящіе Кантіанцы, упоенные Волтеровым духом, во многочисленности подходят ко мнѣ и шопотом спрашивают меня:
"Почему Бог любимое свое твореніе — человѣческій род попустил к' толь плачевным послѣдствіям? Почему Он изгнал его из рая, топил его и пощадил Ноя для того только, чтоб потомки его еще горестнѣйшія претерпѣвали бѣдствія? И не уже ли у Всемогущаго не доставало всемогущества и не потопляя исправить, род человѣческій, и не посылая единороднаго Сына на распятіе — исправить, избавить и спасти любимое твореніе свое? Нѣт! твой Бог не Всемогущ, не Истинен и нѣги Любви в' Нем чистѣйшія! Потому, что слова Им произнесенныя: «Отче отпусти им, не вѣдят бо что говорят, — не дѣйствительны; потому что умнѣйшій Волтер, умнѣйшій Мирабо и умнѣйшій Гельвецій, огнем пожигаются. Это мщеніе, а не Любовь! Отвѣчай нам! или мы не слушаем тобою описываемаго третьяго вѣка жизни человѣческой. Отвѣчай нам! иначе — ты мечтатель! —
Я. — Отвѣчаю, отвѣчаю! — Отвѣчаю вам, о дерзскіе Вольнодумцы! хотя я и обѣщался не отвѣчать вам никогда. Но отвѣчайте вы прежде на вопросы мои, и тогда — в' отвѣтах своих увидите вы мой отвѣт, и согласитесь со мною, и обратитесь на путь истинный; иначе — вы безсмысленны, закоренѣлы и порожденіе сатанинское!
Боже Великій! просвѣти мой дух свѣтильником Вѣры, озари душу свѣтом Надежды и согрѣй сердце теплотою Любви!
Боже Великій! посли мнѣ в' помощь присѣдящую Тебѣ Премудрость; да изъясню Твое Всемогущество, Твою Истину и Твою Любовь чистѣйшую; да обратятся погибшіе; и мудрость сатанинская да не совращает вѣрующих с' пути истиннаго!
И так — отвѣчайте мнѣ мірскіе Философы! по вашей Логикѣ буду я говорить с' вами. —
Я. Что вы понимаете под словом разум? Не есть ли разум способность из многих сужденій выводить слѣдствія? Не естьли разум сила заключать?
Вольндумцы. Точно так!
Я. Но откуда ум человѣческій получает понятія, между какими понятіями дѣлает разсудок сужденія, и из каких сужденій выводит разум заключенія? Не чувства ли доставляют уму понятія, не между сими ли чувственными понятіями дѣлает разсудок соотношенія или сужденія, и не из сих ли сужденій выводит разум заключенія? Короче сказать: разум, или сила заключающая, не занимается ли только чувственными предметами?
Вольнодумцы. Точно так! ты говоришь справедливо. Так и Кант доказывает.
Я. Нe доказывает ли также Кант, чего и я не опроверіаю, — что наша чувственность имѣет свою форму получить напечатлѣнія предметов так, как мы получаем, а не иначе; что наша заключающая сила имѣет равномѣрно свои правила выводить заключенія так, как мы выводим, а не иначе; и что слѣдственно при друих формах чувственности иначе представлялись бы нам и предметы, и при других законах разума иначе выводили бы мы и заключенія?
Вольнодумцы. Все это справедливо!
Я. И так вся наша познавательная возможность, все наше знаніе о Натурѣ зависит от формы (потому, что и законы разума суть форма его). Дай Чувственности, или познавательной силѣ отличную форму, — будем имѣть и отличное познаніе; или лучшее, или, хуждшее.
Вольнодумцы. Это слѣдует из сказаннаго тобою!
Я. Откудаж произошли основныя идеи, или понятія разума: о бытіи Божіем, о свободѣ воли и о безсмертіи души? И естьли вы их совсѣм уничтожаете, то почему миліоны диких людей допускают их? А естьли миліоны людей заблуждают, то откуда происходит сіе заблужденіе?
Вольнодумцы. Кант докал в' своей Критикѣ чистаго разума, что познавательный разум не может вывести сих ничтожных идей, ни по формѣ чувственности, ни по своим законам. А что многіе принимают их, то это происходит от врожденнаго догматизма, столько темнаго и запутаннаго — это от того, что человѣк стремится все знать, но не находя нигдѣ удовлетворенія, выдумывает наконец какую иибудь Причину, останавливается на ней и, приписавши ей всѣ свои способности в' превосходнѣйшем степени, называет ее — Богом. А потом, чтоб Всемогущества Божіяго и Его справедливости не унизить, и не унизить себя самаго пред другими животными, — дѣлает себя безсмертным, выдумывает.послѣдній суд и дает волѣ свободу — и так упомянутыя тобою идеи, ноторых никак разум не может вывести, суть химерныя произведенія неограниченнаго побужденія все знать!
Я. Какое безсмысліе! легко докажу я вам недоразуменіе ваше. — Вы сей час сказали: познавательный разум. Развѣ есть еще и другой разум?
Вольнодумцы. Есть еще в' нас разум дѣйствующій или нравственный, (practische Vernunft), по которому человѣк должен дѣйствовать. По сему-то разуму из двух противных выбираем мы лучшее.
Я. Почему вы сказали: должен дѣйствовать? Что вы разумѣете под словом: лучшее и почему узнаете, что из двух противных одно лучше другаго? Развѣ и для нравственнаго разума есть какое нибудь правило, или закон прирожденный натурѣ человѣческой?
Вольнодумцы. Безсомнѣнія! врожден нам закон и для нравственнаго разума. Закон сей есть ничто иное как; натуральное побужденіе удерживать равновѣсіе средину, или так называемую истину между врожденною любовію себѣ и к' подобныя себѣ. При всѣх поступках своих мы должны наблюдать во всей точности закон сей; ибо мы существа разумныя, стремящіяся к' совершенству, которое есть, цѣль наша.
Я. Очень хорошо! И так понятія а истинѣ, о долгѣ, и о цѣли, выведены не из окружающей нас натуры и не по правилам познавательнаго разума, а из внутренняго чувства прирожденнаго душѣ нашей? И так есть еще средство выводить понятія и другим путем, и понятія такія, каковых познавательный разум чрез наружныя чувства не усматравает в' натурѣ тѣл?
Вольнодумцы. Точно так! и именно понятія, лишь только теперь упомянутыя тобою.
Я. И так, я имѣю цѣль поступкам своим, и я достигну цѣли чрез наблюденіе долга, а наблюденіе долга состоят в' наблюденіи истины; или на оборот, — что гораздо понятнѣе, — чрез исполненіе истины исполняется долг, а чрез исполненіе долга, достигаем цѣли. Но в' чем состоят цѣль, истина и долг? Для всякаго, ли человѣка онѣ однѣ и тѣже, и всякой ли человѣк вѣдает их и по ним дѣйствует.
Вольнодумцы. По натуральному стремленію и для лучшей злобности люди живут обществами, установляют поступкам своим законы, для наблюденія законов избирают власть и обезпечивают власть над собою силой. Но сколько общества ни разнствуют вразсужденіи власти и ея могущества, всѣ они однакож имѣют один и тот же: предмѣт для существеннаго закона своего». Всѣ народы имѣют в' виду закона своего право собственности, озлобленіе самолюбію и устремленіе на жизнь. Откудаж происходит таковое согласіе между просвѣщенными и дикими народами? Не должны ли допустить мы, что оно есть врожденное чувство и именно: любовь к' себѣ? Безсомнѣнія должны! любовь к' себѣ есть, пружина всѣх поступков моих — есть цѣль моя; долг мой — любить других для взаимныя выгод в' общественной жизни а истинна моя состоит в' том, чтобы поступки мои были направляемы по захонам общественным и уравнены как по любви к' себѣ, так и по любви к' другим. Таков заакон дѣйствующаго разума и его всякой человѣк ощущает в' душѣ своей; его выражают: не дѣлай того другому, чего себѣ не желаешь.
Я. Сладкой эгоизм! вот плоды блестящей философіи! любить ближних должен я только для выгоды, — только тѣх, с' которыми живу; а у других грабить, разорять — еще и похвально! Сладкой эгоизм! Восхищайтесь кочующіе, дикіе! Вы дѣти неиспорченной Природы. Новѣйшая Философія похваляет набѣги ваши и ваши грабежи. — Нѣт вольнодумцы! вы ошибаетесь, вы разумѣете добродѣтель, общественною выгодою. Но с' какою цѣлію, — всегда ли из побужденія себялюбія лишается герой жизни за отечество? Всегда ли из побужденія, выгод сострадательный муж раздѣляет без возврату свое имѣніе? Всегда ли из побужденія законной истины обиженный, прикрывает обиду свою смиреніем? Нѣт! не любовь к' себѣ цѣль моя, долг мой не по выгодам общественным любить других, и истина моя не в' равновѣсіи любви взаимной. Нѣт вольнодумцы! иным образом выведу я понятія сіи, и вы сознаетесь в' своем невѣдѣніи. —
Разсмотрим прежде всѣ положенія в' каковых человѣк существовать может. И во первых предсшавим его в' диком состояніи, или лучше представим, что он воспитан между животными, не слышит человѣческих слов и ничему не научен человѣческому. Много ли будет он различествовать от тѣх скотов, с' которыми воспитан? Не правда ли, что его назвать можно: человѣком естественным, ското-человѣком?
Вольнодумцы. Безсомнѣнія! но человѣк может совершенствоваться.
Я. И я об этом хотѣл только сказать, человѣк может совершенствоваться, то есть, время от времяни дѣлаться лучше во всѣх способностяхъ своих. Он может углубляться в' мысленіи, утончаться в' чувствах и укрѣпляться в' поступках. Все — разум, чувственность и воля, могут совершенствоваться.
Этого самаго ското-человѣка, с' котором говорили теперь, начните образовать; и он сдѣлается образованный, и так точно как и другіе.
Так он совершенствоваться будет по разуму. Он время от времяни лучше будет познавать натуру по всѣм ея произведеніям и дѣйствіям. Будет анатомировать воздух мѣрять небо; и заключит наконец, что вся натура есть не иное что, как круглая цѣпь Причин.
Равномѣрно и чувственность его утончаться будет; по всѣм органам своим будет она избирать пріятнѣйшее. А посему и будет он изыскивать пріятность в' звуках, в' цвітах, в' запахѣ, во вкусѣ и в' самом даже осязаніи; и замѣтит наконец, что вся натура есть, не иное что как Гармоническая картина.
Нзконец и воля, его время от времяни пріобыкнет наклонять дѣйствія по выгодам, могущим поддержать его жизнь. Он пріобыкнет дѣйствовать с' цѣлію, чтобы от всякаго поступка происходила в' послѣдствіи польза. Он будет употреблять ум средством для достиженія таковой, цѣли своей и пріятное будет наклонять к' полезному. В' сем случаѣ натура будет для него не иное что, как магазин Выгодностей.
И так человѣк может совершенствоваться в' разумѣ в' чувственнѳсти и в' волѣ, — и в' сем случаѣ он есть человѣк разумный.
Но откуда источник таковаго совершенствованія? Откуда произошли понятія о причинѣ, о гармоніи и пользѣ?--
Не правда ли, — однакож по вашему — что натура есть источник, картина; а познавательная способность возбуждает, подражает? Не правда ли что, нужда, случай и любопытство доводят человѣка до познанія натуры; и что форма разума, есть Причина, форма чувственности — Гармонія, а форма воли есть Польза? И наконец — не правда ли, что врожденная к' себѣ любовь побуждает узнавать Природу по ея произведеніям, по ея пріятностям и по ея пользам?
Вольнодумцы. Все справедливо! все справедливо! Ты разсуждаешь очень основательно, Чѣм же ты оспорила наше мнѣніе?
Я. Не правда ли такжіе, что по представленному мною разсматриванію человѣка разумнаго выходит: причина то же, что по вашему истина; гармонія то же, что по вашему долг; а польза тоже что по вашему цѣль? — Потому, что по вашей системѣ любовь к' себѣ должна управлять всѣми поступками; но любовь к' себѣ требует безпрестанно полезнаго, пріятнаго и удовлетворительнаго, — требует познанія натуры по ея причинам по ея гармоній и по ея пользам.
Вольнодумцы. И это справедливо, все это слѣдует из сказаннаго.
Я. Но мы в' духовном составѣ своем, — в' чувственности, в' разумѣ и волѣ ощущаем особенные свойства и возможности и побужденія, такія, каковых в' сем разумном человѣкѣ совсем не усматриваем.
Обратим вниманіе на жизнь человѣческую при всѣх временах, мѣстах и состояніях, разсмотрим ея различныя явленія, изслѣдуем побудительныя причины; — то безсомнѣнія увидим мы, что никоим образом нельзя объяснить иных дѣйствій, не допустив другой, еще вышшей возможности.
Всѣ доблести — скромныя, терпѣливыя и порывныя имѣют побужденіем своим совсѣм другіе выводы разума, не ту истину, не тот долг и не ту цѣль, каковую предполагал бы понимаемый вами разумный человѣк.
Да и самая добродѣтель не существовала бы на земли. Всякой поступок изображал бы нам либо точное исполненіе истинны, либо непомѣрную любовь к' самому себѣ.
Откудаж проистекают добродѣтели, столько многообразныя и столько возвышающія человѣка над его разумом?
Откуда проистекают: терпѣніе, неустрашимость, благодѣтельность — добродѣтели, коих побужденія никоим образом нельзя вывести из любви к' самому себѣ, основанной на разумѣ, — добродѣтели, не имѣющія предѣлов ни своему источнику, ни своей цѣли.
Иная, говорю, есть в' человѣкѣ возможность! иная есть истина, иная обязанность и иная цѣль — совершеннѣйшая, чистѣйшая вожделеннѣйшая!
Превѣчное Существо? чистѣйшая Любовь! озари меня свѣтом Твоим, да дух мой, в' мрачную персть заключенный, прозрнт источник свой — Тебя, чистѣйшая Любовь! да дух мой прозрит в' безконечный источник и узрит невещественную цѣль невещественный закон и невещественное средство — да узрит и изразит в' тлѣнных словах нетлѣнное свое величество. Чистѣйшая Любовь! озари меня свѣтом Твоим!
О! какое восхитительное рвеніе колеблет душу мою! какая сладость изливается по чувствам моим! какой блистательнѣйшій свѣт созерцаю я в' духѣ своем — и самаго солнца яркость помрачающій!
Скажите вольнодумцы! не ощущаете ли вы иногда, при случаях поразительных, не ощущаете ли внутри себя нѣкоего восхитительнаго восторга, нѣкоего сладостнаго упоенія и той проницательной стремительности, которая как бы вырывалась из груди вашей? А естьли вы не ощущаете то почемуж ощущают другіе?
Почему иной непросвѣщенной, повидимому грубой человѣк, чувствует такое состраданіе к' ближним, с' такого терпѣливостію перенjсит несчастіе, и с' таковою неустрашимостію подвергает жизнь свою опасности, что в' подобном случаѣ ни любовь к' себѣ, ни польза, ни законы общественные не в' состояніи произвести подобнаго чувствія, подобнаго хладнокровія и подобной неустрашимости?
Никакая философія из побужденія разума не выведет иных дѣйствій человѣческих, не допустив вышшей духовной возможности! И к' стыду просвѣщенія иногда неученый, грубой поселянин почтеннѣе в' добродѣтели, нежели многіе славящіеся философы!
Пойдем со мною вольнодумцы! множество поразительных примѣров покажу я вам.
Там вдали, в' энтой деревнѣ, — взгляните на погорѣлые домы. Видители семейства полунагія, несчастные, они другой день без пищи! просят хлѣба утолить голод свой — и пышной богачь, проѣзжающій мимо, кричит на них с' презрѣніем; в' перед будете осторожнѣе! — но утѣшьтесь несчастные! из другой деревни несут вам одежду, зовут вас в' свои хижины. Идите и утолите голод свой! перестаньте лобызать руки убѣдите благотворителей, — идите и утолите голод свой!
Не видители еще на дальнее пригоркѣ двух человѣк. Один из них храброй солдат, двадцать лѣт служившій и за глухотою отставленный от службы. Он не захотѣл инвалиднаго содержанія и пришел жить на свою родину. Помѣщик принудил его работать на ряду с' своими крестьянами и вчера за то, что ходил безспросу в' дальнюю деревню к' своему родственнику больно наказал его. Какой он доброй солдат! как ревностно и честно служил отечеству! видите ли медали на старом мундирѣ его? — но ктож другой с' ним? вы спрашиваете; а другой, стоящій по лѣвую руку, господин сосѣдних деревень. Он теперь в' ссорѣ с' его безчеловѣчным помѣщикомъ Как можно! говорит ему этот Господин, как можно переносить такія обиды! ты должен просить на него. Мы твои свидѣтели, мы тебѣ поможем! — Но не слышишель вольнодумцы, что отвѣчает на это обиженный воин! нѣт, Ваше благородіе! я не привык просить! Бог все видит и всѣм помощник! Буди воля Его святая, а вось помѣщик умилится надо мною!
Пойдем, вольнодумцы, дальше!
Взойдем на эту гору! но посмотрите, что-то плывет по рѣкѣ. Спустимся с' горы! Боже мой! это люди! наводненіе рѣки унесло их с' жилищем. Как жалко их! они погибнут! поспѣшим спасти их! сядем в' эту лодку! Но вы не внемлете философы? чтож дѣлать, говорите вы, не мы их топим; а в' волнах и самим утонуть немудрено, — и идете прогуливаться по берегу. Так! для вас плѣнителен шум воли и картина натуры обворожительна! «доброй солдат! доброй, солдат!» и доброй солдат спѣшит ко мнѣ; не размышляет ни о причинѣ ни о волнах, садится со мною в' лодку и благодареніе Богу! возвращена жизнь погибающим.
Скажите вольнодумцы! какую пользу предподагает бѣдный, когда помогает бѣднѣйшему? какой истины ожидает притесненный, когда не ищет истины от законов человѣческих? и какую цѣль внушает тому себялюбіе, кшо для жизни других подвергали жизнь свою опасности?
Признайтесь! есть иная польза, иная истина и иная цѣль; — польза нетленнѣйшая, истина чистѣйшая и цѣль совершеннѣйшая.
Еще вольнодумцы, спрошу я вас.
Какую пользу предполагал Минин, Нижегородскій купец, когда для спасенія отечества первый отважился, и возбудил других жертвовать всѣм — имуществом, дѣятельностію и самою даже жизнію, — Минин, незнатнаго рода, непросвѣщенной, и неславолюбивый?
Какой закон, — на каком естественном или разумном самолюбіи основанный закон возбуждая Петра Великаго для счастія подданных сойти с' величественнаго трона, оставить Скипетр, скинуть Порфиру и, удаляясь в' приморскую чужеземную хижину, одѣвшись в' грубое платье, сдѣлаться мастеровым — плотником, кузнецом, корабельщиком и проч? Какое, повторяю, побужденіе царствовало в' духѣ сего величайшаго в' свѣтѣ Монарха, который сам собою все испытывал, всему научался и на всѣ трудности и опасности отваживался? Прочтите, прочтите вольнодумцы, не исторію жизни, а только нѣкоторые Анекдоты о сем неусыпно, и величайшем в' свѣтѣ Геніѣ Россійском — и вы тотчас согласитесь со мною, что самой проницательнѣйшій и глубокомысленнѣйшій разум человѣческій весьма еще малое идея производить то, что произвести может человѣк возбуждаемый особенным нѣкоим духом! —
Еще примѣр! — Кто, и по какому побужденію самолюбія может поступить так, как поступил в' Россіи знаменитый Вельможа Граф Разумовскій?[1] Я раскажу вам поступок сей; в' точности изображает он характер истиннаго Христіанина. И хотя это произшествіе весьма скромное и неказистое, однакож нимало не уступающее тѣм звучным подвигам Геройским, о которых Исторія повѣствует нам с' изумлевіем. — Граф Разумовскій был первый при Дворѣ Вельможею, человѣколюбивая Монархиня знала его человѣколюбивое сердце, его не славолюбивый дух и неутомимую, разсудительную дѣятельность и уважала его достоинства. Первым, говорю, был он при Дворѣ Министром и первым Вельможею, По докладу его, основанному на нѣкоторых, весьма важных обстоятельствах, послѣдовало Высочайшее новелѣніе, чтобы в> продолженіе нѣскольких мѣсяцев никто из Гвардейцев не просился в' домовой отпуск. Один молодой Вахмистр, которому чрезвычайно хотѣлось побывать в' Москвѣ, весьма негодовал на приказ таковой, а еще болѣе на своего начальника, Графа Разумовскаго, по докладу коего, воспослѣдовал он. В' присудствіи знатных чиновников этот Вахмистр шутил однажды весьма колко насчет Графа, и даже так, как над самим послѣдним Офицером, называя его нелюдимом, человѣконенавистником, безтолковым и пр, и пр. В' тотже день Графу пересказали это. Граф, вмѣсто строгаго изслѣдованія, ѣдет на другой день во дворец, испрашивает у Императрицы для обидчика своего отпускную, призывает его к' себѣ и, отдавая бумагу, говорит ему ласково: молодой человѣк, не грѣшноли вам не любить того начальника, которой вас любит? и не стыдноли вам говорить так колко на счет мой? вѣрно, кто слушал, вас же осудил. Прошу вас, как отец, будьте поскромнѣе! Государыня увольняет вас. Дай Бог вам счастливаго пути! только постарайтесь возвратишься к' сроку. Прошу вас, будьте поскромнѣе! прощайте! Он поцаловался с' ним и ушел в' кабинет свой.
Кто и по какому побужденію самолюбія может поступить так, как поступил сей высокій начальник с' подчиненным своим, ничего почти незначущим и так больно его обидѣвшим? Вахмистр и фельдмаршал какое различіе! — вѣчная память тебѣ Вельможа — Христіянин! и честь твоему роду! —
Скажитеж вольнодумцы! какую пользу предполагая Минин? какой закон возбуждал Петра Великаго и какое самолюбіе управляло Разумовским?
Какую, говорю, цѣль имѣли в' виду сіи великіе мужи?
Любовь, скажете вы. Точно так; я согласен — любовь! но любовь не к' самому себѣ; любовь к' ближниму, к' отечеству — к' человѣчеству.
Какая польза терять, безпокоиться, итти добровольно насмерть! — думал бы ваш самолюбивой Купец на мѣстѣ Минина какая польза! все равно, житьли под Руским, или под Польским имянем. Такбы он думал, зарывая в землю драгоцѣнности свои.
Какои закон веліт Госуіярвм дѣлаться мастеровыми! на это есть подданные; их заставляй учиться! сказал бы ваш самолюбивый Государь на мѣстѣ Петра Великаго — и принял бы ласково выписанную из Парижа труппу актеров.
Как смѣет подчиненный говорить отважно о своем начальникѣ! это повод к' неповиновенію! сказалбы ваш самолюбивой вельможа на мѣстѣ Разумовскаго — и послалбы дерзкаго на заключеніе.
Так бы вольнодумцы! разсуждать слѣдовало по вашей системѣ и такбы должно дѣйствовать!
Но нѣт! другой есть источник наших дѣйствій, другая любовь и другая цѣль! и сей чистѣйшій источник, чистѣйшую любовь и чистѣйшую цѣль внутри себя найдете вы.
Воображая подвиги великих благодѣтельных мужей, для блага ближних жертвовавших своим имуществом, своею дѣятельностію и самою жизнію, воображая говорю таковые подвиги, — не воспламенится ли ваш дух ревностію, не возыграет ли сердце ваше благодарностію и каждый из вас в' восторгѣ души — не воскликнет ли:
О вижу, вижу вас я, Титы!
Я слышу доблестям хвалы!
Зари над вами вкруг играют
И память ваших дѣл цвѣтет;
Как лучь блистательнаго Феба
Сіяет в' глубину времен!?
От чегож проистекает толь благодарное чувствованіе, толь почтительная любовь к' тѣм, которые несуществуют и которых мы не знали? Положим есть цѣль для общественныхъ выгодъ в' соревнованіи; положим, разум обманывается; положим наконец, что всѣ великіе люди возбуждалися славолюбіем, которое есть высочайшая степень самолюбія; — но от чего душа наша восхищается восторгом при именах героев, и благотворителей! —
От того, что тотже самой дух, который возсіявал в' душах великих мужей, пробуждается и устремляется соревнованію.
Загляните внимательнѣе в' свою душу и вы возчувствуете его силу, и из сего чистѣйшаго источника чистѣйшая любовь устремит вас к' чистѣйшей цѣли.
Вольнодумцы. Доводы твои убѣдительны, примѣры поразительны; и мы восхишаемся, что есть в' нас особенная сила, побуждающая таким дѣйствіям, которыя нимало не основываются ни на пользѣ, ни на самолюбіи, сей единственной цѣли, выведенной разумом; — Но какже объяснить нам и тѣ человѣческія подвиги, которые повидимому подобным произведены побужденіем, но вмѣсто благотворенія разливали повсюду бѣдствія, зло и гибель? и как из сей особенной силы на нашего состава вывести истинную цѣль, истинный долг и самую чистѣйшую истинну?
Я, Это непонятное легко объясню я вам.
Назовем особенную побуждающую способность духовною способностію, а человѣка в' сем отношеніи — человѣком духовным.
И слѣдственно человѣка разсматривать будем по трем отношеніям:
1.) Как человѣка естественнаго.
2.) Как человѣка разумнаго и
3.) Как человѣка духовнаго.
Из разсматриваніи человѣческаго состава по всѣм отношеніям сим, по всѣм сим качествам и по всѣм возможным связям и соединеніям сих качеств — все объяснится нам.
Но как мы разсматривали уже качество человѣка естественнаго и разумнаго, то остается изслѣдовать: в' чем состоит сущность человѣка духовнаго? в' чем состоит цѣль его побужденій? закон его поступков и средство самодѣятельности?
Внимательнѣе слушайте слѣдующія слова мои; они весьма важны и суть объясненіем всего предыдущаго и послѣдующаго; — они суть главною цѣлью всѣх моих понятій и выводов. И я не знаю, представлял ли кто нибудь таким образом и в' таковой связи слѣдующія основныя истины. С' величайшем говорю вниманіем слушайте меня.
Прежде всего покажу я вам средство, как ощутить и слѣдственно узнать, что душа ваша безсмертна, а потом и все прочее. —
Вникните в' себя — вы увидите, что состав человѣческій во всѣх трех способностях; в' чувственности, в' душѣ и в' разумѣ есть двух совершенно противуположных качеств.
Помощію чувственности я замѣчаю окружающую меня натуру и притом ограниченным образом, так что чувства мои принимают напечатлѣнія конечных только предмѣтов.
Но помощію другой, чувственности ощущаю я внутри себя время и его тѣлесность: пространство, — предмѣты уже безконечные. Я теряюсь в' началѣ и не вижу конца.
Помощію органов душевных. напечатлѣнія предмѣтов бывают для меня пріятны, или непріятны, то есть состояніе душа зависит от напечатлѣній.
Но помощію других ея органов дѣйствія мои, или мое состояніе производят во мнѣ удовольствіе, или неудовольствіе; себя вѣденіе мое (совѣсть) или одобряет меня в' моих поступках и желаніях, или укоряет меня.
Помощію разума я замѣчаю, что натура есть нѣчто составное, что всѣ ея произведенія проистекают из одного и того же невидимаго начала и дѣйствуют по непремѣнным законам, свойствам и отношеніям — замѣчаю и изслѣдываю основное начало, или причину.
Но помощію другаго разума всѣ свои дѣйствія и намѣренія направляю для чего нибудь, соотношу настоящее состояніе свое с' будущим; всему, что ни располагаюсь дѣлать и что ни Дѣлаю, имѣю цѣль.
И так составныя силы человѣческих способностей имѣют два противуположныя назначенія: естественное и духовно.,
Естественную и духовную чувственность.
Естественные и духовные органы душа.
Естественный и духовный разум.
По естественному назначенію мы чувствуем предметы так, как они дѣлают напечатлѣнія по их свойствам, по произведенному ими ощущенію и по их зависимости от первой неразрѣшаемой причины.
А по назначенію духовному мы чувствуем себя самих по существованію в' безконечности, по сужденіям совести и по стремленію к' цѣли.
Естественное назначеніе есть назначеніе познавать.
А назначеніе духовное есть назначеніе дѣйствовать.
Но поелику естественная чувственность получает напечатлѣнія только конечных предмѣтов, то и познанія естественной возможности суть познанія ограниченныя, не полныя, кажущіяся.
А поелику духовная чувственность ощущает безконечное, то и дѣйствованія ея стремятся к' цѣли безконечной.
Чтож из сего слѣдует?
То, что причина внѣ нас, а цѣль в' нас самих находится.
То, что духовная в' человѣкѣ сила есть способность превосходньйшая.
И наконец то, что духовная способность заключает в' себѣ наше достоинство, наше назначеніе и самую способность естественную.
Разсмотрим ее лучше!
Она даст нам ощутитъ безсмертіе наше. Еще больше — она покажет нам свободу воли. И еще больше — она увѣрит нас о бытіи премудрой и преблагой Истины, о бытіи Божіем!
Разсмотрим ее лучше!
Я вникаю в' себя самаго, — и чтоже ощущаю я —
I. В' духовной чувственности?
Я ощущаю себя в' безконечности и в' неизмѣримости, — за предѣлами вѣков и за сферами планет. Я перелѣтаю в' прошедшее и устремляюсь в будущее; смотрю вокруг и гляжу в' даль — на одном и томже мѣстѣ, в' один и тотже маг. Я не чувствую бѣгу времяни и нигдѣ не вижу границ. Прошедшее для меня настоящее и будущее — настоящее; позади меня, как здѣсь и в' переди, как здѣсь. — Я ощущаю вѣчность и неизмѣримость.
Чтож в' мнѣ за сила? можетли времянное заключать вѣчное; конечное — безконечное?
Я ощущаю себя безпрестанно мыслящим, или воображающим и даже без желанія и без пособія чувств. Я безпрестанно или мыслю; или воображаю; мыслю о причинах, или о цѣлях; воображаю напечатлѣнія, или мечты. Я безпрестанно или мыслю, или воображаю — на яву, или во снѣ. раскрытыль чувства мои, или закрыты. Я ощущаю себя безпрестанно мыслящим, или представляющим.
Чтож во мнѣ за сила? может ли немыслящее производить мыслящее; вещественное невещественное?
Я ощущаю себя к' чему то-стремящимся, неудержно и неослабно, — всѣми силами и со всею твердостію. Я не смотрю ни на препоны, ни на угрозы; препоны — как тлѣнь; угрозы — как звук. Я ничего нещажу и ничего не страшусь; отдаю все, и смерть для меня — жизнь. Я стремлюсь неудержно и небоязненно.
Чтож во мнѣ за сила? можетли естественное истребить неестественное; подчиненное — недодчиненное?
Чтож, говорю, во мнѣ за сила? можетли измѣримое ощущать неизмѣримое; отрывнодѣйствующее — всегда дѣйствовать; одержимое --не удержно стремиться? можетли конечное заключить безконечное, вещественное производить невещественное; подчиненное истребить неподчиненное?
Нѣт! никоим образом! все это вмѣстѣ? — никоим образом! — никакими чувствами, никаким разумом и никакими силами!
Нѣт! только неизмѣримое ощущать может неизмѣримое; всегда дѣйствующее — всегда дѣйствовать; несдержимо стремящееся — стремиться несдержимо. Нѣт! только безконечное заключить может безконечное; невещественное — производить невещественное; вышнее неподчиненное — истребитъ нижшее неподчиненное! нѣт! сила моя неизмѣрима, всегда дѣйствующая, несдержимо стремящаяся! Она безконечна, невещественна и неподчиненна!
И я, — который исполнен сей превосходнѣйшей силы, — и я безконечен, невещественен и неподчинен! — Я вѣчен, нетлѣнен, несдержим! вѣчноживущь, вѣчнодѣйствующь, вѣчностремителен!… Вѣчнонеразрушим, вѣчнонетлѣнен — безсмертен!
Я безсмертен! — безсмертен и всякой подобной мнѣ, — безсмертны всѣ мы — весь род человѣческій! живем в' пространствѣ, дѣйствуем во времяни и стремимся в' вѣчность! —
Ощущаетель, вольнодумцы! сію превосходную, — безсмертную в' себѣ силу? тлѣнными словами гокорил я вам, по мірской Логикѣ убѣждал и вас; но вникните в' себя! — О! какой язык будет говорить с' вами; какая Логика убудет убѣждать вас! вы услышите о безсмертіи и увѣритесь в' безсмертіи. — В' себѣ — в' себѣ, говорю, самих ощутите вы безсмертіе свое. Гдѣ, кромѣ себя, можно ощутить себя?!
Одни нз волѣнодцмцев. Какое свѣтлое чувство разлилося во мнѣ! слова твои пробудили душу мою! я ощущаю в' себѣ неизмѣримую вѣчность, неутомимую самодѣятельность И несдержимую стремительность! так! — я безсмертен! безсмертен!… И кто докажет мнѣ противное!?
Я. Но внимайте дальше! В' духовной чувственности я ощущаю безсмертіе свое; — чтож я ощущаю —
2) В' духовных органах души? —
Я ощущаю в' себѣ способность желать и отвращаться по одному и тому же напечатлѣнію, по одному и томуже мысленію. Я могу желать и стремиться, или не желать и отвращаться; могу желать и отвращаться, или не желать и стремиться, Я завишу от силы чувств, и могу не дѣйствовать по ним; под властію разума, и могу не слѣдовать ему. Я ощущаю в' себѣ способность подвластно стремящуюся и властнодѣйствующую,
Чтож во мнѣ за сила, почему я должен желать, и вдруг отвращаюсь; — отвращаться, и вдруг желаю?
Я ощущаю в' себѣ силу одобряющую, или укоряющую, — за всякое намѣреніе, или дѣйствіе. Я ощущаю удовольствіе, или неудовольствіе — при всяком намѣреніи, или дѣйствіи. Я ощущаю удовольствіе при желаемом, неудовольствіе при противном мнѣ; ощущаю удовольствіе при противном мнѣ, неудовольствіе при желаемом. Я ощущаю себя судящим и подсудимым, себянаграждающим и себянаказывающим.
Чтож во мнѣ за сила? почему желаемое бывает и противное вдруг, не желаемое одобрительно?
Я ощущаю в' себѣ должное и недолжное. Я стремлюсь к' должному вредному, и отвращаюсь недолжнаго полезнаго. Я устремляюсь к' недолжному вредному, и отвращаюсь должнаго полезнаго. Я ощущаю в' себѣ должное и недолжное, и стремлюсь к тому к' чему хочу; нѣт силы внѣ меня дѣйствовать на меня, и нѣт силы внутрь меня устремляющей меня — стремлюсь к' тому к' чему хочу. Я ощущаю в' себѣ долг и самодѣятельность.
Чтож во мнѣ за сила? почему и должное самодѣятельно, и недолжное самодѣятельно?
Чтож говорю во мнѣ за сила? почему зависимое отвращается, независимое — стремится? почему желаемое укорительно, противное одобрительно? почему и должное самодѣятельно и недолжное самодѣятельно?
Потому, что закон, совѣсть, истинна — одно без другаго не напечатлѣвается, одно без другаго не ощущается, одно без другаго не дѣйствует; всѣ вмѣстѣ напечатлѣваются, всѣ вмѣстѣ ощущаются, всѣ вмѣстѣ дѣйствуют!
Потому, что закон тогда есть чувствуем, когда может зависить и не зависить; что совѣсть тогда ощущаема, когда может укорять и одобрять; что должное тогда в' истинѣ, когда и недолжное самодѣятельно. Потому, что при всегда-зависящем законѣ былоб только должное самодѣятельно — и совѣсть неощущаема; при всегда-исполняемой истинѣ был бы закон только зависимым — и совѣсть не ощущаема; что истина зависила бы от закона, закон от напечатлѣніій, напечатлѣнія от чувств, чувства от внѣшних сил — и совѣсть была бы не ощущаема. Потому, что сила моя неподзаконная извнѣ, неподсудимая извнѣ и не под долгой извнѣ. Она чувствует закон в' себѣ, ощущает суд в' себѣ и любодѣйствует собой нераздѣльно — вдруг, при одном и томже напечатлѣніи, при одном и томже мысленіи.
И я, которой исполнен сей превосходнѣйшей силы, и я чувствую закон в' себѣ, ощущаю суд в' себѣ и любодѣйствую собой, нераздѣльно, вдруг. Я вмѣстѣ — желающв, вмѣстѣ — судящь, вмѣстѣ — дѣйствующь; саможелающь, самосудящь, самодѣйствующь. Самопроизволен, самодѣятелен, — свободен!
Я свободен! свободен и всякой подобной мнѣ! свободны всѣ мы, весь род человѣческій! чувствуем закон, ощущаем суд и любодѣйствуем в' Истиннѣ!
Ощущаетель вольнодумцы! cito превосходную, свободную в' себѣ силу? тлѣнными словами говорил я вам, по мірской Логикѣ убѣждал я вас; но вникните в' себя! о! — еще повторяю вам — какой язык будет говорить с' вами, какая Логика будет убѣждать вас! В' себѣ, в' себѣ, говорю, самих ощутите вы свободу свою. Гдѣ кромѣ себя можно ощутить себя?
Нѣсколько вольнодумцов. Какое сладкое ощущеніе в' душах наших! какой восторг! какая радость! Мы совершенно понимаем тебя и сознаемся в' ослѣпленіи своем. Какое благодѣтельное послѣдствіе истин твоих! Мы существа превыше земных существ; превосходнѣйшіе в' чувствованіях, тончайшіе в’ощущеніях, и каждой из нас есть обладатель, повелитель и Царь над натурою! сколь восхитительныя истины возбудились в' нас, и как прелестно отражаются они в' душах наших! Так! мы самопроизвольны, самодѣятельны, свободны! — свободны — и кто докажет нам противное? какой слѣпец осмѣлится увѣрять нас, что истинный свѣт идет из глаза, а не из солнца? какой безсмысленной осмѣлится увѣрять нас, что движет матерія, а не сила? и какой безчувственный осмѣлится увѣрять нас, что нож причиною злодѣйства, а не убійца здравомыслящій? Нѣт? мы прельщаемся воображеніем, и свободны от его могущества; соблазняемся рязумом, и свободны от послѣдованія ему; мы самодѣятельны в' истинѣ, и различаем должное от недолжнаго; — и совѣсть, сей строгій недремлющій судія, повсюду слѣдует за нами, за нашими чувствами, мыслями и намѣреніями, всегда награждая или наказывая, не потворствуя чувствам и не внимая разуму, — как судія нелицемѣрный, нелицепріятный и безкорыстный. Нѣт! человѣк не есть машина стихійная; — он чувствует закон, и сам его творит; ощущает нѣкое влеченіе, и может удаляться от него; может стремиться к' истинѣ, и удаляться от нее, — устремлять к' себѣ истинну, и отдалять ее от себя. Он есть твореніе совершеннѣйшее, сотворенный Творец, духовный отлив Творца — независимый, самодѣятельный, свободный!
Я. Благодареніе Высочайшей Премудрости! естьли и один из собратов моих понимает меня совершенно, то какая награда для духа моего! какое сладостное волненіе в' сердцѣ моем! — О! какой восторг, быть органохм Твоим, Высочайшая Премудрость!
И так, Вольнодумцы! естьли вы ощущаете свободу воли в' душѣ своей; то не трудно увѣриться вам и в' бытіи Божіем.
Подобным образом вывел бы я вам и послѣднюю сгю истину; и какая богатая мысль воспламеняет меня! Я могу писать много — о бытіи вѣчной Причины, вѣчной Цѣли; о бытіи и вѣчной Любви, о бытіи Божіей, — но теперь не время, не позволено, — спѣшу окончить.
В' заключеніе скажу только, что вѣчная Причина, вѣчная Цѣлъ, Вѣчная Любовь — Бог, — есть одно итоже; и естьли ощущаете вы безсмертіе души, то вы ощущаете и Вѣчность, чувствуете свободу воли и созерцаете в' сердцѣ своем Бога. Там храм Его и чистая любовь есть куреніе Ему.
Теперь помыслите об этом хорошенько; не с' тѣм однакож, чтоб быть умнѣе, а с' тѣм, чтоб быть любовнѣе, — и вся жизнь человѣческая объяснится вам; и вы познаете, что духовная Логика совсѣм на других основана законах, нежели Логика умственная, которая преподается в' школах.
Тогда вы узнаете все тоже, что знает и всякой истинный мудрец, и гораздо лучше, нежелиб говорено вам было; потому, что тогда истинна будет возбуждаться сама собою, в' своем центрѣ — в' сердцѣ, а не в' окружности, не в' ушах.
Больше ни слова! довольно для Нас! прощайте! молю Все моющаго Бога, да наставит вас на путь истинный! прощайте! спѣшу к' важнѣйшему.
Изслѣдовав сколько можно было, в' чем состоит посланіе Сына Божія, в' каком положеніи был мір тогда и в чем состоит сущность Христіянской Религіи, разсмотрим теперь и цѣпь явленій третьяго вѣка важнѣйших —
И наконец окончим картину человѣческой жизни.
Я не буду описывать произшествій таким образом, как описывают обыкновенные историки; и не тѣ произшествія описывать буду.
Я хочу слѣдовать той истиннѣ, что Бог в' первом вѣкѣ является как Творец, во втором как Судія и в' третьем как Откровеніе, как Любовь.
Вопреки ученых я показать хочу, что правит человѣчеством не случай и не судьба, а непонятный для них — Промысл.
Бог мой! Ты моя вѣчность; самодѣятельность моя Твой образ; любовь к' Тебѣ — влеченіе; сотвори, да узрю Промысл Твой и прилично повѣдаю о Нем,
Но что я вижу в’памяти своей! от пришествія в' мір Благодати — Мессіи до сей точки времяни как Промысл обнаруживается! Толпа Вавилонская увеличилась и раздѣлилась на двѣ партіи; одна силилась ускорять зданіе столпа своего, а другая стремилась разламывать зиждящійся храм церкви Христовой; но против усилія таковаго соразмѣрно возрастало и усиліе Избранных Божіих.
Вот почему послѣ Рож Христова нужно было распространиться Стоической Философіи.
Ни огнь, ни мечь не страшен был для первых Христіян; и мученіе их послужило к' быстрому умноженію послѣдователей.
Посмотрим на другую точку времяни, именно на четвертое столѣтіе. — Вавилонскіе сообщники, под личиною истинных Христіян, достигнув доважнѣйших званій, стремились вводить ереси и ниспровергнуть наконец Религію Христіянскую; — но какіе защитники явились!
Августин. —
Амвросій Медіоланскій,
Амфилохій.
Афанасій Великій.
Василій Великій.
Григорій Богослов.
Григорій Нисскій.
Епифаній Кипрскій.
Евагрій Историк.
Евсевій Памфилов.
Ефрем Сирин.
Іероним.
Іоан Златоуст.
Іустиніан Имперашор,
Кирилл Іерусалимскій.
Макарій Великій.
Руфин Историк.
И пр. И пр.
Какіе мужи! какіе защитники! и всѣ в' одной столѣтіи. —
Не смотря на перевороты Царств, которые ни мало не кодеблют внутренней Церкви Христовой, разсудим внимательно: к' чему послужила и послужит возникнувшая Религія Магометанская, которая по кровавому наводненію Тамерлановых и Батыевых войск легкобы могла ниспровергнуть чуждые олтяри и истребить Религію Христіянскую?
Раскроем Алкоран и увидим, что Магомет заимствовал ученіе свое от Христіянъ, хотя не совсѣм, покрайнѣй мѣрѣ удалил грубой народ от идолопоклонства и приближил его к' Христіянству. Вот почему грубые варвары небыли так свирѣпы, какбы бытъ им надлежало, и вот почему Магометанская Религія при всей своей наружной обманчивости ослабѣвает, а Христіанская усиливается!
Будет, истинно будет время, когда мечети Магометовы преобратятся в' Христовы Храмы. Магомет учил почитать Христа, а царство его на краю уже разрушенія.
Посмотрим дальше?
Грубость и вярвярство силились Храмы Христовы преобрятить в' Храмы Идольскіе; но явился Бекон и тщетны усилія Омаровы? Повелители Рима, (я говорю о Папах) старались под предлогом распространенія благодати и чистѣйшей любви посѣять вездѣ бѣдствія и раздор и поколебать Внутреннюю Церковь; но явился Лютер и хитрость обнаружилась.
Наконец между всѣми таковыми усиліями гдѣ и как дѣйствовала еще толпа, Вавилонская? не самым ли тонким образом и не с' самой ли сильной стороны стремилась она истребить Религію?
Точно так! именно — просвѣщеніем воспитаніем!
Спинозы и Волтеры явно нападали на нее, но Бемы и Фенелоны отразили их стремленіе.
Возразят. — Но почему разврат не уничтожается? мы ломаем храмы и строим трактиры; строим храмы и ходим в' них до привычкѣ, для свиданія, от скуки, соблазняться так точно, как в' трактиры.
Так! наружная Церьковь марается грязью пороков, но внутренняя тверда, и истинные поклонники невидимы, ибо они кланяются духом, в' затворенной клети.
Можноли все знать, что будет наконецъ и должноль кричать обовсем! Я сказал прежде, что непонятная драмма жизни человѣческой еще не кончена, еще играется третіе дѣйствіе и развязка не всѣм обнаружена.
Что случилось в' наше время!
Франція утопала в' развратах, Германія в' ученыхъ мечтах, Испанія терзала людей, Турціи стало грустно, и проч и проч не чтоже вышло? в' одном мѣстѣ палил жар, над другим туманы носились, там молнія сверкала, а там моровая язва.
Нашла буря, ударил гром, полился дождь — и воздух освѣжился! —
Так все идет! и так явилась француская революція!!
Нужно было быть и Роберспіеру, чтоб отпереть Дворец Царскій, поставить Гвардію и возвратить Главу народу.
Нужно было послѣ Революціи и усилиться Франціи, чтоб истребить власть папскую, Инквизицію Испанцов и замыслы Нѣмецких систем.
Кстати упомянуть можно, Кант писал Прожект к' вѣчному миру, — и это не без предчувствія; и Нѣмцу должно было написать это. Ибо, — мир с' тобою Германія! ты не хочешь и скоро не будешь ни с' кѣм воевать, то есть — сама по себѣ.
Так Промысл обнаруживается! Дальше! —
Ежели посмотрѣть на ученость новѣйших времен; то сколько стремительно силится истребить она ученіе Христово, естьли неидет вмѣстѣ с' образованіем сердца. И к' сожалѣнію очень рѣдко идет она вмѣстѣ.
От того-то набирается в' головѣ много знаній: а в сердце много страстей, как говорит Эккартсгаузен; и от того то разврат усиливается.
Стуарт в' своей книгѣ: Введеніе к' основаніям Философіи человѣческаго ума, ближе всѣх указывает на цѣль воспитанія; а прочія системы совсѣм не сообразны с' цѣлію. Локкова ведет к' Матеріализму, Руссова к безбожію, Кантона Педагогика к' Идеализму, а Песталлоціева есть чувственной Механизм.
Вопреки всѣм системам человѣческими Промысл воспитывает лучше. Кто Бема научил Философіи. Петра, Великаго великим дѣлам? кто Моцарду заказывая Панихиду сочинить! и пр. и пр.
Так Промысл обнаруживается! Еще нѣсколько слов!
Эккартсгаузен говорит:
Из источника главных заблужденій пролились наконец безчисленные потоки; но Истинна во внутреннем пребывала всегда чистою и неоскверненною.
Она сохранилась чрез чистую Мистику чистѣйших человѣков.
Но и Мистика также худо стала быть понимаема и пути внутренней жизни подали повод к' сумазбродству.
И пр. и пр, от стр. 31. до 37. в' Іероглифах.
То есть: что Масонскія ложи и другія общества содѣлались нажойец вредными для Религіи, поелику вкрались в' них Вавилонскіе сообщники.
И что истинные Масоны живут раздѣльно, в' каждой странѣ, скромно к' неизвѣстности, и часто даже незнают друг друга.
То есть, что Промысл их только знакомит и правит ими.
От того-то истинно-несчастный возлѣ себя самаго находит всегда подпору, защиту и покров.
Не могу удержаться, чтоб об истинном Масонствѣ, об истинных созидателях Церкви Христовой не выписать нѣскольких строк из Эккартсгаузеновых Іероглифов.
«Почему узнаем мы истинных работников сего великаго строенія? имя ли их таковыми дѣлает? внѣшніе ли знаки токмо оказывают?»
«Братья человѣки! один знак, одна печать свѣта! там, гдѣ первый слуга послѣдняго, гдѣ царствует смиреніе, о себѣ ничего невѣдающее, но радующееся и печалящееся о других и для других — гдѣ есть общеніе всяких даров и сил, и готовность к' пожертвованію для счастія других: — там печать таковаго работника!»
«Но гдѣ чиновный не служит низкому; гдѣ нѣт сообщества и жертвованія друг для друга, гдѣ вражда между братьями, раздѣленіе между членами одного тѣла; гдѣ дух порабощенія и своекорыстіе воздымяют змѣиныя главы свои; гдѣ человѣческія общества — малыя и большія — каждое старается достигнуть своих токмо намѣреній, свои произвесть планы; гдѣ одна партія ищет возвыситься над другою; гдѣ человѣки говорят возвышенным голосом, и знатный отличается от низкаго; гдѣ гордость и высокомѣріе царствуют, гдѣ домогаются богатства, чинов и достоинств — гдѣ никакой прихоти нехотят приневолить, никакой трудности, принужденности принять на себя, чтоб браша, или сестру избавить от бѣдности, ободрить несчастнаго, утѣшить отчаянную вдовицу, одѣть нагаго и посѣтить больнаго; гдѣ богатый не ѣст с' бѣдным с' одного блюда, не хочет жить с' ним под одною крышкою; гдѣ все устремлено ко внѣшнему, а не ко внутреннему; гдѣ корысть, ласкательство и деньги называются честію, ложь и обман политикою, и угнѣтеніе человѣка терпится; — гдѣ своенравіе служили законом и глупое рабское невѣжество называется новиновеніем закону: — там нѣт печати любви — там звѣрь запечатлѣл своею печатію чела рабов своих; и духовныя очи Избранных видят печать cію, и не могут быть обмануты обольстителями — там строят Вавилон, а не град мира.»
Сколь сходны слова сіи с' словами приведенными на стр. 108—108. сей книги! и различіе только в' том, что там пишет Христіянин — Философ, а здѣсь Христіянин — Поэт, стихами новыми, неподражаемыми, — вдохновенными! —
И есть таковые работники! Неутомимо трудятся и блюдутся Промыслом.
Церьковь Христова распространяется и истинные ея работники приумножаются не смотря на всѣ усилія Вавилонской толпы.
Какое убѣдительное доказательство пришло мнѣ на мысль, что Промысл правит человѣчеством и в' послѣдствіи являет себя.
Андрей Первозванный водрузил на Кіевских горих Крест — и через тысячу лѣт Владимір просвѣтил Россію. Божія Матерь повелѣла воздвигнуть храм свой в’мѣстах сих — а в' 107З году воздвигнут он; — и какой Ход величія Россіи! никакія бури не совратили его! Кто бы мог подумать об освобожденіи Россіи от ига варваров? но она освобождена Промыслом Всемогущаго, просвѣщена Петром, — Воспитанником Промысла, и возвышается болѣе и болѣе, отражая громы и поражая злобу.
Я вижу собирается над Европою туча кровавых замыслов. Но ты, безсмертная Россія! как и прежде — отразишь и разсыплешь их, и дождь огненной прольется на главы злодѣев твоих.
Твой Бог с' тобою; Промыслитель блюдет тебя! Андрей Первозванный водрузил Крест; Матерь Мессіи воздвигнула храм в' предѣлах твоих — и кто против тебя!
Твои Минины и Пожарскіе скромны и без нужды не выказываются — по первому зову твоему устремятся на врагов.
Какія предчувствованія оставили нам занимавшіеся тайными науками!
Я нѣсколько упомяну. —
Яковъ Бемъ, великій знаток в' тайных науках, писал: что скоро, очень скоро рѣшится послѣдняя участь Вавилона, Вавилонской прелюбодѣйницы и Антихриста; и наконец из Сѣвера процвѣтет Лилія, и настанет тысящелѣтіе царствія Божія.
Швецію полагали Сѣверною страною. — Но припомнить должно, не в' Кіевли приходили Варяги от берегов Балтіиских???
Гюіон, умершая в' 1717 году, писала также о скором появленіи Антихриста и о паденіи Вавилона.
Штиллинг в' 18 книжкѣ (der graue Mann) угроза Свѣтовостокова, которая вся занимается изслѣдованіем будущаго, выставляст 1836 й год по P. X. важным годом.
Но неизвѣстной человѣк говорил мнѣ однажды, что 1825 й год будет началом важной в' мірѣ эпохи.
И это не противорѣчіе, и понятно для того, кто знает науку числ!
Я увѣрен, что хотя в' числах и нѣт таинственнаго, однакож они изображают гармонію, как духовную так и естественную. Она суть Іероглифы времени.
Много можно привести в' доказательство примѣров. Так в' 1781 ходу отрыт Гершелем Уран, Кант выдал свою Критическую Систему, а Гинденбург Комбинаторную Аналитику и проч. и проч.
Как бы то ни было, но ты Россія, не поколебима в' основаніи своем. И важныя пріуготовленія не в' тебѣ участь имѣют.
Заключим:
Промысл правит міром; Промысл правит Россіею, и Церьковь Христова в' ней имѣет центр свой!
Открываю Апокалипсис, и выписываю развернувшуюся 13 главу:
И стах на песцѣ морстѣм, И видѣх из моря звѣря исходяща, имуща глав седьм и рогов десять, и на розѣх его вѣнец десять, а на главах его имена хулна. Звѣрь, егоже видѣх, бѣ подобен рыси, и нозѣ его яко медвѣди, и уста его яко уста львова и даде ему змій силу свою и престол свой и область великую. И видѣх едину от глав его яко заколену в' смерть: и язва смерти его исцѣлѣ; и чудися вся земля в' слѣд звѣря, и поклонишаса змію, иже даже область звѣрю.
И поклонившася звѣрю, глаголющее, кто подобен звѣрю? и кто может ратоватися с' ним? И дана быша ему усша глаголюща, велика и хулна: и дана бысть ему область творити мѣсяц четыредесят два. И отверзе уста своя в' хуленіе к Богу, хулиши имя Его, и селеніе Его и живущія на небеси. И дано бысть ему брань творити со Святыми, и побѣдити я, и дана бысть ему область на всяком колѣнѣ людей, и на языцѣх и племенех. И поклоняшся ему вси живущіи на земли, ихже не написана суть имена в' книгах живощных, агнца заколенаго оот сложенія Bdіpa: Лще кшо имашь ухо, да слышйш. Ище аще в' плѣненіе ведет, в' плѣненіе пойдет: аще кто оружіем убіет, подобает ему оружіем убіену быти. Здѣ есть терпѣніе и вѣра Святых. И видѣх ина звѣря восходяща от земли, и имѣяше рога два, подобна агнчим, и глаголаше яко змій. И власть перваго звѣря всю творяше пред ним, и творяше, землю и вся живущія на ней, поклонишися первому звѣрю, ему же исцѣлена бысть язва смертная. И сотвори чудеса велика, да и огнь сотоворит сходити сэ небесе на землю пред человѣки. И лстит живущія на земли, ради знаменій, яже дана быта ему пред звѣрем творити, глаголя живущим на земли, сотворити образ звѣря, иже имать язву оружную, и жив бысть. И дано бысть ему дати дух образу звѣрину, да проглаголет икона звѣрина, и сотворит, да иже аще непоклонится образу звѣриному убіен будет. И сотворит вся малыя, и великія, богатыя, и убогія, свободныя, и работныя, да даст им начертаніе на деснѣй их, или на челах их; да никтоже возможет ни купити, ни продати, токмо кто их имать, начертаніе, или имя звѣря, или число имене его. Здѣ мудрость есть. Иже имать ум да почтет число звѣрино, число бо человѣческо есть, и число его шестьсот шестьдесят шесть.
1809. года.
Марта.
- ↑ Об этом расказывал на лекціи в' Московском Университетѣ Протоіерей Архангельскаго Собора Петр Алексѣевичъ Алексѣев. Я не могу только припомнить кто из Разумовских оказал такое человѣколюбіе. Но дѣло не в' том — довольно того, что это невыдумка.