Дурная игра.
правитьПатріотическое безуміе, охватившее имущіе классы русскаго общества, достигло высшихъ предѣловъ. Городскія думы, вѣчно плачущія о недостаткѣ средствъ, и земскія собранія, постоянно кричащія о бѣдственномъ положеніи сельскихъ хозяевъ, съ какою-то бѣшеною щедростью жертвуютъ сотни тысячъ рублей на нужды арміи, на усиленіе флота, на помощь больнымъ и раненымъ воинамъ. Харьковское земство дошло даже до такого изступленія, что ассигновало милліонъ безъ указанія опредѣленной цѣди, просто въ непосредственное распоряженіе… Какъ бы позабывъ о горькихъ жалобахъ на произволъ и неспособность бюрократіи, еще недавно окрасившихъ яркимъ цвѣтомъ неблагонадежности труды уѣздныхъ комитетовъ, излюбленные мѣстные люди наперерывъ спѣшатъ спасать эту самую бюрократію въ тотъ моментъ, когда она, очевидно, изнемогаетъ подъ бременемъ собственнаго безсилія. Либеральное знамя, только что выброшенное надъ нестройною обывательскою толпою, снова падаетъ на землю и топчется въ грязь при благосклонномъ содѣйствіи старыхъ аннибаловъ либерализма — Стасюлевича и Арсеньева. Холопскія чувства и раболѣпныя дѣйствія развиваются въ такую отвратительную панораму, что даже мудро кроткое «Освобожденіе» не выдержало и вынуждено было признать, что и въ формѣ и размѣрахъ земскихъ пожертвованій «какъ будто нѣтъ чувства мѣры и политическаго такта».
Но, разумѣется, уклончивая и умѣренная либеральная газета ограничивается только стыдливыми ужимками и кивками. Между тѣмъ, поведеніе мѣстныхъ людей представляетъ настолько крупное и, въ своемъ родѣ, знаменательное явленіе русской общественности, что мы обязаны ясно и точно опредѣлить его характеръ и значеніе въ борьбѣ, которая избавитъ Россію отъ позора и несчастья абсолютизма.
Первый вопросъ, который возникаетъ при извѣстіи о каждомъ новомъ пожертвованіи и о каждомъ новомъ адресѣ, гдѣ, по выраженію Валуева, знавшаго толкъ въ этой литературѣ, отголоски Золотой орды, соединяются съ византійскою витіеватостью семинарій, это — вопросъ объ искренности и глубинѣ монархическихъ чувствъ, проявляемыхъ теперь «черноземными силами» въ такой убѣдительной формѣ, какъ денежная помощь промотавшемуся — и морально и матеріально — правительству. Ввиманіе, которое сосредоточивается около этого вопроса, вполнѣ понятно. Одни хотятъ найти въ отвѣтѣ на него показатель степени политическаго развитія русскаго общества, другіе думаютъ доказать отсутствіе въ Россіи оппозиціонно настроенной буржуазіи, третьи пытаются подкрѣпить мнѣніемъ большинства свои реакціонныя вожделѣнія.
Болѣе объективное отношеніе къ вопросу, однако, не даетъ основаній ни для пессимистическихъ, ни для оптимистическихъ выводовъ. По крайней мѣрѣ, россійская соціалдемократическая партія не имѣетъ повода измѣнять ни одного изъ своихъ взглядовъ на соотношеніе общественныхъ силъ въ современной Россіи. Безъ сомнѣнія, въ патріотическихъ манифестаціяхъ есть очень и очень значительная доля искренности, но эта доля цѣликомъ исчерпывается ненавистью къ внѣшнему врагу, «посягающему на честь и безопасность родной страны». Націонализмъ и шовинизмъ, руководившіе толпами уличныхъ манифестантовъ, свойственны въ полной мѣрѣ и буржуазіи. Либеральная чернь по существу мало отличается отъ черни въ обычномъ смыслѣ олова; и М. Стаховичъ въ національномъ вопросѣ едва ли стоитъ на высшей точкѣ зрѣнія, чѣмъ пресловутый «унтеръ» Половинкинъ, открывшій въ «Новомъ Времени» пожертвованія на усиленіе русскаго флота. Но въ вопросахъ внутренней государственной жизни, либеральная чернь отличается болѣе развитымъ сознаніемъ, чѣмъ чернь уличная. И уѣздные комитеты и вся вообще провинціальная жизнь въ послѣдніе годы показываютъ съ несомнѣнной ясностью, какъ упадокъ беззавѣтной преданности монарху, такъ и желаніе обывателя освободить свою шею отъ бюрократическаго ярма. Было бы совершенно святою наивноотью думать, что тѣ же люди, которые годъ тому назадъ писали доклады и произносили рѣчи о необходимости разныхъ «правъ и свободъ», которые еще въ январѣ этого года принимали горячее участіе въ техническомъ и пироговскомъ съѣздахъ, которые, наконецъ, и въ «своихъ мѣстахъ» ведутъ хотя и мелкую, но непрерывную борьбу съ бюрократическимъ самодержавіемъ на почвѣ культурныхъ начинаній, — чтобы эти люди питали сколько нибудь горячую вѣру въ троицу самодержавія, православія и народности. Въ мѣстной жизни желѣзныя лапы тріединаго чудовища чувствуются слишкомъ болѣзненно, чтобы не желать освобожденія, и, конечно, не случайность, что воякій разъ, когда правительство «обращается въ обществу», послѣднее возбуждаетъ вопросъ о правахъ и по поводу какого-либо деревенскаго акушерства требуетъ свободы печати. Слѣдовательно, земцы и думцы искренно манифестировали противъ японцевъ, но вовсе не искренно — за самодержавное правительство: оно напрасно отнесло на свой очетъ витіеватыя славословія вемокихъ адресовъ. Земскими политиками, несомнѣнно, руководилъ разсчетъ самаго корыстнаго свойства, разсчетъ далеко не новый. Съ шестидесятыхъ годовъ и вплоть до настоящаго времени наши либералы полагаютъ мѣрами кротости вразумить самодержавіе и убѣдить его совершить… самоубійство. Въ цѣляхъ успѣшнаго исхода своего замысла, либералы считаютъ долгомъ показывать лойяльность и преданность верховной власти, ожидая, что она наградитъ ихъ участіемъ въ дѣдахъ государственнаго управленія. И хотя полувѣковый опытъ непреложно показалъ, что россійскій абсолютизмъ не обнаруживаетъ ни малѣйшей склонности къ самоубійству, тѣмъ не менѣе либералы продолжаютъ вѣрить въ возможность столь противоестественнаго акта и ухаживаютъ за абсолютизмомъ съ тѣмъ большимъ усердіемъ, чѣмъ скорѣе они надѣются заклать его на алтарѣ конституціи. Эти завѣтныя мечты проснулись теперь съ особой силой. Безсиліе самодержавія окрыляетъ фантазію, и либералы удваиваютъ любезность передъ Аписомъ.
Но, быть можетъ, подъ вліяніемъ испытанныхъ неудачъ, они вносятъ въ обычную тактику новый пріемъ: подкупъ. «Общество» не только шлетъ заскучавшихъ дворянъ, подъ предлогомъ націонализма, искать сильныхъ ощущеній, вмѣсто Монако въ Портъ-Артуръ, но и жертвуетъ сотни тысячъ на алтарь отечества. Эти сотни тысячъ — послѣдній ходъ либераловъ въ ихъ игрѣ съ правительствомъ и на немъ необходимо остановиться, такъ какъ онъ открываетъ многое, на что теперь стараются набросить покровъ сторонники «единенія» всѣхъ партій и теченій.
Мы не видимъ необходимости останавливаться на доказательствѣ полной невѣрности обычной тактики земскихъ либераловъ. Самое поверхностное знакомство съ исторіей мѣстнаго самоуправленія въ Россіи показываетъ, что никакихъ результатовъ заигрываніе съ правительствомъ не принесло. Не принесетъ оно и теперь ожидаемой пользы. Верховная камарилья не дастъ Россіи даже самой куцой конституціи, несмотря на жертвуемые милліоны. Такимъ образомъ, искренніе и честные либералы, мечтающіе о конституціи, ничего не выиграютъ; зато могутъ очень много выиграть тѣ, кто, хотя и состоитъ теперь въ оппозиціи, но заботиться не столько о конституціи, сколько о севрюжинѣ съ хрѣномъ. Новыя льготы по займамъ въ дворянскомъ банкѣ, различныя привилегіи въ мѣстномъ самоуправленіи, быть можетъ, даже нѣкоторое, если не фактическое, то формальное участіе въ государственной жизни путемъ разнообразныхъ совѣщательныхъ учрежденій при министерствахъ, откуда ловкіе люди могутъ перескакивать въ ряды бюрократіи, — вотъ тѣ мѣры, которыя можно предвидѣть и которыя, несомнѣнно, способны вылѣчить отъ либеральной заразы значительную часть нынѣшней «оппозиціи его величества».
Эти мѣры, конечно, только отчасти облегчатъ ярмо бюрократическаго самодержавія для привилегированнаго класса и, вѣроятно, почти не затронутъ разночиннаго слоя буржуазіи, который быстро растетъ и начинаетъ захватывать вліяніе и въ городѣ и въ деревнѣ. Такимъ образомъ, буржуазно-оппозиціонное и даже революціонное движенія не только не растаютъ отъ милостей сверху, но даже, быть можетъ, обострятся. Буржуа — разночинецъ, «трудомъ» сбившій копейку и чуждый дворянской сентиментальности, предъявитъ самодержавію ростовщическій счетъ за ту долю патріотическихъ милліоновъ, которую онъ уплатитъ теперь для спасенія бюрократіи въ военныхъ затрудненіяхъ. Но эти счеты насъ теперь не касаются. Важно то, что ни раболѣпные адреса, ни милліонныя взятки не дадутъ русскому пролетаріату ни въ городѣ, ни въ деревнѣ даже того minimum’а политической свободы, который открываетъ дорогу къ широкой соціальной борьбѣ. И не только пролетаріату. Тѣ «плевыя» реформы, которыя можетъ купить либерализмъ, не будутъ, вообще, имѣть всенароднаго значенія, такъ какъ они ограничатся рядомъ льготъ для наиболѣе обезпеченныхъ слоевъ, принимающихъ теперь участіе въ мѣстномъ управленіи. Но эти льготы будутъ куплены на чужія деньги: на деньги трудящейся массы. У насъ принято выкрикивать шаблонныя фразы въ томъ родѣ, что «въ земствѣ нѣтъ сословной розни», что «земство въ равной мѣрѣ заботится о нуждахъ всего населенія» и т. п. Многіе вѣрятъ этимъ жалкимъ словамъ, загипнотизированные парадными отчетами о земскихъ школахъ и земской медицинѣ. Но существуетъ очень скучная и недоступная публикѣ сторона земской жизни, которая неопровержимо показываетъ, что изъ 10.243 земскихъ гласныхъ, опредѣленныхъ для 34 губерній Положеніемъ 1890 года, 7081 человѣкъ принадлежитъ къ дворянамъ и крупнымъ землевладѣльцамъ, и только 3162 человѣка — къ крестьянамъ. Мы говоримъ о земскомъ обложеніи. Вопросъ этотъ мало изслѣдованъ въ нашей литературѣ, но нѣкоторыя данныя все же имѣются. Такъ, напримѣръ, въ ростовскомъ земствѣ по раскладкѣ на 1880 годъ дворяне платили земскаго сбора по 11 коп. съ десятины, а надѣльные крестьяне — по 20 коп. Въ тѣхъ же 80-хъ годахъ въ либеральной тверской губерніи дворяне платили по 10 коп., а крестьяне по 19 коп. съ десятины. Та же «уравнительность» раскладки отмѣчена въ московской и во многихъ губерніяхъ. Мы не имѣемъ подъ руками новѣйшихъ цифръ, но «система» земскаго обложенія остается до сихъ поръ безъ перемѣны. Въ 1900 году псковскіе статистики обнаружили въ нѣкоторыхъ губерніяхъ такія упрощенныя основанія раскладки земскихъ сборовъ, какъ занесеніе всей крестьянской земли въ первый разрядъ, помѣщичьей же — во второй и третій. Затѣмъ, въ послѣднихъ отчетахъ фабричныхъ инспекторовъ за 1901 годъ неоднократно конотатируется, что крестьянская земля облагается земствомъ на «сомнительныхъ и темныхъ» основаніяхъ. Принимая во вниманіе, что огромное большинство земли находится въ рукахъ крестьянъ, мы можемъ съ увѣренностью заключить, кто, по преимуществу, выплатитъ земскія пожертвованія. Городскіе сборы въ такихъ городахъ, какъ Петербургъ и Москва, думы которыхъ ассигновали по милліону съ лишнимъ на военныя нужды, составляются также, главнымъ образомъ, изъ рабочихъ копеекъ. Не слѣдуетъ забывать и того, что рабочій народъ уплачиваетъ и всѣ налоги, которые перекладываютъ на него домовладѣльцы и содержатели харчевенъ, трактировъ и т. п. Слѣдовательно, патріотическія пожертвованія земскихъ собраній и городскихъ думъ упадутъ преимущественно на наиболѣе необезпеченные классы населенія, многіе представители которыхъ даже и не узнаютъ, что имъ выпала высокая честь «добровольными» пожертвованіями создавать русскій флотъ. Голодаевки и Неѣловки съ недоумѣніемъ разложатъ «по душамъ» милліоны, брошенные деспотизму дворянскими земствами; харьковскіе крестьяне, еще не уплатившіе помѣщикамъ знаменитой «контрибуція», по постановленію этихъ же помѣщиковъ обречены въ теченіе 20 лѣтъ выплачивать 1 1/2 милліона, изъ которыхъ одинъ предназначаютъ прямо въ карманы Безобразовыхъ и другихъ предпріимчивыхъ придворныхъ проходимцевъ. Городскія думы оказались прижимистѣе дворянскихъ земствъ, но и ихъ пожертвованія, разложенныя на домохозяевъ и торговцевъ, отзовутся на бюджетѣ рабочихъ массъ. При современномъ положеніи русской деревни и промышленной заминкѣ, эти сверхштатные налоги больно ударятъ и крестьянина, и рабочаго. На какомъ-то земскомъ собраніи дворяне, очевидно, поолѣ хорошаго завтрака или обѣда, кричали: «заложимъ женъ и дѣтей нашихъ», за что и получили выговоръ въ «Освобожденіи», которое указало, что въ настоящее время эти слова лишены всякаго смысла. Увы! они лишены омысла только по отношенію къ дворянамъ. Крестьянамъ же и рабочимъ, несомнѣнно, придется не только закладывать, но, подъ бременемъ патріотическихъ налоговъ, и продавать своихъ женъ и дѣтей въ кабалу. Такимъ образомъ, деньгами трудящейся части населенія «мѣстные люди» думаютъ купить у правительства льготы для обезпеченнаго меньшинства. Не всѣ они, конечно, сознаютъ свою позицію, хотя, несомнѣнно, очень многіе изъ нихъ прекрасно понимаютъ, чего можно добиться такимъ путемъ отъ такихъ правителей, и, если не идутъ дальше, то только потому, что опасаются демократической пучины. Арсеньевъ, этотъ Аннибалъ, на старости превратившійся въ Маргариту, уже запѣлъ въ «Вѣстн. Европы» о «довѣріи» въ лойяльному вѣрноподданному земству, которое нельзя смѣшивать съ революціонно-настроенными народными массами. Но эта пѣсня извѣстна. Ее давно поютъ и либералы, и консерваторы славянофильскаго типа…
Современная патріотическая оргія ничего, такимъ образомъ, не измѣнитъ въ соотношеніи общественныхъ силъ Роосіи. Взятка, которую буржуазія даетъ промотавшемуся правительству, избавляетъ послѣднее отъ непосредственной опасности, но не вноситъ ничего новаго въ дальнѣйшій ходъ событій. Это — спекуляція имущихъ классовъ чужими деньгами, спекуляція, результаты которой явно ничтожны и ограничатся мелкими подачками въ пользу верхнихъ слоевъ населенія. Поэтому, на обязанности соціалдемократіи, какъ единственной защитницы народныхъ интересовъ, лежитъ выясненіе истиннаго значенія щедрости земскихъ и городскихъ учрежденій. Комитеты нашей партіи должны тщательно изучить, какъ будутъ разложены на деревенское и городское населеніе громадныя суммы, пожертвованныя на «патріотизмъ», и попытаться организовать протесты въ различныхъ формахъ (неплатежъ новаго налога рабочими-мѣщанами, имѣющими собственные дома, какъ въ Николаевѣ, Севастополѣ, небольшія демонстраціи предъ домами вліятельныхъ гласныхъ, изданіе литературы, которая должна отмѣчать повышеніе цѣнъ на квартиры и призывать рабочихъ къ подачѣ петицій въ городскія думы о нормировкѣ квартирной платы и т. п.). Показывая массѣ на конкретныхъ фактахъ связь общаго съ частнымъ, комитеты должны вовлечь ее въ активную повседневную борьбу съ вызванными войною мѣропріятіями правительственныхъ и общественныхъ учрежденій, и увеличеніе налоговъ явится однимъ изъ лучшихъ поводовъ въ ряду дѣйственныхъ протестовъ массы противъ правительства и буржуазіи. Вмѣстѣ съ тѣмъ, настоящій моментъ является чрезвычайно удобнымъ и для доказательства необходимости рабочимъ организоваться въ самостоятельную политическую партію, не довѣряя своихъ интересовъ либераламъ, позиція которыхъ обрекаетъ ихъ на вольное и невольное предательство народныхъ массъ. Мы не скрываемъ трудности предстоящей задачи; но наши цѣли никогда не опредѣлялись легкостью, ихъ достиженія. Какими бы соображеніями ни осложнялась наша борьба противъ «общества», мы обязаны вести ее, такъ какъ патріотическая вакханалія, не имѣя историческаго значенія, приноситъ непосредственный вредъ не только пролетаріату, но и широкимъ слоямъ населенія. И на этотъ разъ борьба тѣмъ болѣе неизбѣжна, что она направляется и противъ главнаго виновника войны — абсолютизма.