Печально я гляжу на наше поколѣнье.
Еще такъ молодо — и такъ изнурено!
Подъ жалкимъ бременемъ гнилаго истощенья,
На ножкахъ жиденькихъ волочится оно.
Мы, франты модные, едва изъ колыбели
Лорнеткою двойной мы осѣдлаемъ носъ,
И Невскій тротуаръ шлифуемъ мы безъ цѣли,
И Англійскій проборъ — главнѣйшій нашъ вопросъ.
Къ морозу, къ слякоти спокойно-равнодушны,
Съ визитами спѣшимъ мы съ самаго утра,
И шею вытянувъ, невыразимо-скучны,
Картавимъ про балы, концерты, вечера!
Пропитаны насквозь натянутостью модной,
Отъ ближнихъ мы таимъ свой тощій кошелекъ,
И въ долгъ вездѣ беремъ съ осанкой благородной,
И также рыцарски долговъ не платимъ въ срокъ.
Едва коснемся мы до счетовъ кредиторовъ —
И послѣ подъ столомъ лежатъ они въ пыли;
Изъ каждой лавки мы, не слушая укоровъ,
Товары модные безъ денегъ извлекли.
Пиджаки новые, красивые жилеты
Восторгомъ сладостнымъ намъ сердце шевелятъ,
И жадно мы спѣшимъ стянуть себя въ корсеты,
Чтобъ станъ свой обратить въ красивый перехватъ.
И предковъ намъ смѣшны большіе шаравары,
Ихъ добросовѣстный объемистый сюртукъ,
И любитъ хохотать, пуская дымъ сигары,
Надъ толстымъ дѣдомъ тощій внукъ.
Толпою вялою, измученной, плѣшивой,
Съ лорнеткой на носу, въ коротенькомъ пальто,
Тащиться будемъ мы походкою лѣнивой,
Пока насъ схватитъ гриппъ, и станемъ мы — ничто.
И прахъ нашъ, съ возгласомъ сердитаго укора,
Портной нашъ оскорбитъ презрительнымъ плевкомъ —
Насмѣшкой горькою бѣдняги-кредитора
Надъ прогорѣвшимъ должникомъ!...
