Дружество (Плавильщиков)/Действие первое
ЯВЛЕНИЕ 1
Пламира. Ты никогда столь смущен не был, или поражает тебя открытие Злорадово, что он несправедливо назывался моим братом? или противно тебе его дозволение увенчать любовь нашу вечным союзом? Теперь-то я познаю горделивое твое сердце… Огорчение сие показывает ясно, что ты гнушаешься любви моей, презираешь сироту, не знающую своего родства…
Милослав. Пламира! твои слова умерщвляют меня… Знатность, сия блестящая игра случая, не властна поколебать моего сердца, сердца преданного тебе навеки… Ты для меня все на свете… Любить тебя и быть любимым тобою — вот верх моего желания, но, увы!..
Пламира. Ты паче возмущен?
Милослав. Злосчастный!
Пламира. Ты злосчастен, Милослав! могу ли я без содрогания видеть тебя в напасти? Открой мне, каким ударом судьба поражает твое сердце, я почту себя довольно счастливою, когда буду разделять твое злополучие.
Милослав. Что ты хочешь узнать, Пламира?
Пламира. Жестокосердый! и ты столько не чувствителен, что не хочешь открыть злополучия своего той, которая живет для тебя… Если бы страсть, владычествующая над моим рассудком, не соединяла твоего жребия с моим, ты бы не мог ожидать от меня столь неотступной просьбы, и если бы ты, так, я открою тебе все, что я чувствую, равномерною был воспламенен ко мне горячностию, ты бы никогда не стал упорностию своею терзать мое сердце.
Милослав. Нет; таковых укоризн я не достоин, угождая тебе, открою вину смущения моего; но знай, что сие открытие ввергнет меня в лютейшею горесть.
Пламира. Престань делать толь страшные предупреждения; ими только терзание мое умножается.
Милослав. Ты знаешь, каким священным союзом дружества сердце мое сопряжено с Любочестом; то могу ли я быть столь не чувствителен; да, я бы чудовище был, если бы с спокойным духом мог взирать на его смерть.
Пламира. Как! Любочест умер?
Милослав. Нет еще; но в сей злополучный день я лишуся друга, друга, которого я люблю больше себя; но как и не любить, если б не его десница отвратила трикратно удар, грозящий мне смертию, я бы давно окончил бедственную мою жизнь, сражаясь с печенегами. Ах! почто я тогда не лишился ее? я бы не чувствовал толиких напастей, какие обременяют теперь рассудок мой. Уже я вижу меч, взнесенный над главою моего друга к прекращению дней его позорно.
Пламира. Но кто уведомил тебя о злополучии Любочеста? Он в отсутствии, и кто может осудить на смерть толь почтенную при дворе княжеском особу, кроме самого Владисана?
Милослав. Любочест хотя преисполнен всеми добродетелями, но не мог избегнуть лютой зависти, которая произвела в сердцах злобных адскую к нему ненависть. Сокрытые его злодеи рассеяли гнусную клевету, что друг мой обще с повелителем печенегов чинит заговор противу жизни нашего государя. Подкупленный печенег представил вымышленную грамоту, в коей мнимый их замысл утверждался. Суди, Пламира, сколь жестоко огорчился Владисан, имея в руках своих доказательство, чем друг мой обвинен. Тщетно Любочест искал способов к своему оправданию; они все отвержены, и он осужден к смерти…
Пламира. Любочест осужден к смерти? Сей защитник России, сей храбрый муж?
Милослав. Так, Пламира! сие гибельное осуждение паче грома поразило слух мой… Но, увы! сего еще не довольно… Судьба, начавшая гнать Любочеста, мгновенно новым ударом поразила обремененное печалию его сердце; он получил письмо, которое всю внутренность его поколебало. Лежащая на смертном одре его супруга умирающим гласом призывает его в Искорест для отдания последнего ей долга и для призрения несчастного их сына, который сущий еще младенец.
Пламира. Ужасное злополучие!
Милослав. Столь горестные обстоятельства донесены были Владисану; но государь не иначе согласился отпустить друга моего в Искорест, как на сем условии: что если кто равный ему достоинством будет ответствовать жизнию своею в случае невозвращения Любочестова в срок…
Пламира. Кто ж сие страшное обязательство принял на себя?
Милослав. Я сам.
Пламира. Ты столь отважно препоручил жизнь свою верности друга? Что ж, если он сегодня не возвратится?
Милослав. Я умру и тем докажу, что я Любочесту верный друг.
Пламира. Ты умрешь, о ужас! Несчастная Пламира! Но, может быть, твой друг возвратится.
Милослав. Хотя бы он и возвратился, то могу ли я, лишась его, найти себе утешение, пламенная любовь моя к тебе сколь ни велика, но я не знаю, будет ли она в состоянии заменить толь важный для меня урон.
Пламира. Чувствования твои благородны, они умножают к тебе любовь мою, ты желаешь умереть за друга; а меня оставляешь для слез и страдания… Нет, пойду, может быть, слезы мои возвратят тебе жизнь и спокойствие.
ЯВЛЕНИЕ 2
Милослав (один). Каким ударом мое сердце будет поражено, когда Любочест возвратится сегодня; я лишусь его непременно… Почто я не могу жертвовать своею жизнию для спасения дней его… я лишуся друга: ах! одно воображение о сем паче смерти терзает мою душу.
ЯВЛЕНИЕ 3
3лорад. Любезный Милослав! я нахожу тебя в превеликой горести, могу ли знать причину оной?
Милослав. Ты ее давно знаешь.
3лорад. Ежели тебя тревожит любовь, воспрещаемая мною прежде для весьма важных причин, то сие беспокойство уже миновалось.
Милослав. Оно миновалось! нет, любовь, соединяющая мое сердце с Пламирою, еще паче умножает мое отчаяние.
3лорад. Но ты уверял меня, что твое блаженство состоит в получении Пламирина сердца; в сей день оно предается во власть твою.
Милослав. Когда я им владеть не могу. Веселись моим отчаянием; но что вещаю, твой слух уже привык без всякого сожаления внимать мои страдания. Жестокосердый! в какое время приемлю от тебя дар неоцененный, когда жизнь моя в отчаянии прекращается.
Злорад. Что я слышу? ты хочешь умереть?
Милослав. Я должен… или ты забываешь, что сегодня друг мой Любочест…
3лорад (с насмешкою). Я удивляюсь, что ты столь мало уверен в непоколебимости его дружества; суди сам, что ему драгоценнее — собственная его жизнь или мечта дружества?.. Он последнее, конечно, предпочтет.
Милослав. Если ты дружество почитаешь мечтою, то знай, что я чту его за первое в свете благо.
Злорад. Сие мнение принесет тебе бессмертную славу; но произведение оного в действо отъемлет у тебя жизнь.
Милослав. Пускай я умру, смерть не властна переменить моих чувствований.
Злорад. Прискорбно мне, что ты столь много ослепляешься, Любочест никому не бывал другом; и если прилеплен он к кому, не искренность тому виной, но подлое корыстолюбие и жадность ко злату; его обхождение наполнено презрительным ласкательством: добродетели им ненавидимы; они препятствуют обогащаться, а дружество без сих столпов никак сооружено быть не может. Надменность и честолюбие, коими душа его преисполнена, не только от искренности его отвлекли; но и от должного повиновения к своему монарху, он презрил власть, посланную от небес россам для громкой славы, и дерзнул вознамериться, свергнув монарха, себе присвоить престол российский… Рассмотри, может ли сей вероломный клятвопреступник быть искренним кому-либо другом.
Милослав. Истину изрек ты о себе; и явственно образ свой ты начертал. Довольно ли я молчал? довольно ли имел я крепости внимать яд из уст твоих, изливаемый на друга моего? злодей! не ты ли еще и оклеветал его пред Владисаном, и кому ж иному; возможно ли иметь столь подлую и гнусную душу, чтоб Любочеста называть корыстолюбивым, вероломным и клятвопреступником? Он превосходит в добродетелях всех смертных, оказав отечеству множество услуг; не он ли спас от татар и печенегов российскую землю? не он ли мужеством своим и геройскими подвигами привел в безопасность корону Владисана, Итак, есть ли хотя малое вероятие, чтоб Любочест, увенчав себя таковыми лаврами, захотел вместо чести носить презрение и славу свою обратить в поношение?
Злорад. Соболезную, что ты умрешь, храня дружество к вероломному.
Милослав. Доколе буду сносить от тебя такие ругательства! Варвар! почто терзаешь мое на части и так уже раздробленное сердце? Пусть друг мой мне изменит или уже изменил; но я ему никогда… Что я говорю… Любочест мне изменит… это дело невозможное; я в дружбе его совершенно уверен.
ЯВЛЕНИЕ 4
Пламира. Несчастный Милослав! увы! свершилась надо мною вся злоба ожесточенного рока… ты погиб.
Милослав. Что сделалось… вещай.
Пламира. Или не видишь ты сию стражу?..
Начальник стражи. Владисан повелел тебя под стражу…
Милослав. Я повинуюсь…
Пламира. О, боги…
Милослав. Престань толь жестоко терзаться и помни, что любовь наша бессмертным не угодна… Прости.
Пламира (бросаясь к нему в руки). Я разлучаюсь с тобою, дражайший Милослав! и может быть, навеки…
Милослав. Преодолей грусть, тебя снедающую, прошу тебя… не возмущай слезами своими души моей… О, коль пронзают они мое сердце!.. Прости… и повинуйся определению небес.
Пламира (не выпуская из рук). Нет; когда любовь взаимно соединяет наши сердца, то смерть не может их разлучить; я следую за тобою и вместе с твоею жизнию и мою хочу окончать.
Милослав (к Злораду). Помоги мне… несчастная… увы, я иду.
Пламира. Помедли, Милослав! я не отстану от тебя… Он ушел! о судьба! я умираю.
ЯВЛЕНИЕ 5
Злорад. Несчастная! войди в себя и рассуди, сколь жестоко терзается твоя душа; такое сильное движение делает жизнь твою опасною.
Пламира. Что в жизни мне, когда лишаюсь я Милослава; но, увы! его уж нет со мною, что сделалося с ним, сердце мое трепещет… Злополучная Пламира!
Злорад. Еще раз говорю тебе, престань скорбеть о том, чего ты уже никогда возвратить не можешь. Тщетен твой вопль, слезы твои всуе проливаются, ты ими не можешь спасти жизнь преступника, тобою обожаемого.
Пламира. Кого ты у меня, свирепый рок, отъемлешь? Что медлишь предо мною отверсти двери гроба? О смерть! отрада страждущих и утешение судьбою пораженных, приди скорей ко мне и затвори глаза мои; да не узрят они кончины Милославовой.
Злорад. Иступление твое меня оскорбляет, Пламира! Вообрази себе, кому ты предала свое сердце? Тому, которого гнусные дела восприимут достойную казнь сегодня. Кого ты страшишься потерять? Кто, может быть, никогда не чувствовал равномерного пламени к тебе.
Пламира. Как твои уста не онемели, произнося слова сии; не видел ли ты, с каким терзанием прощался он со мною? Не зрел ли ты на лице его бледности? Не внимал ли ты вздохов, исходящих невольно из глубины его сердца? Вещай, от чего происходили такие страдания?
Злорад. Близкая смерть, угрызение совести и раскаяние в злодействах были причиною его мучения, но ты, ослепясь льстивыми его обманами и страстно на него взирая, не могла выразуметь всего… Ах! если бы в сии минуты рассуждение владело тобою, ты бы, конечно, видела те мучения, которые мне приключают твои прелести и твое состояние. Поверь мне, что никто не может так их обожать, как я… Я старался скрывать от тебя тайные чувствования моего сердца; но теперь, когда уже судьба разрывает союз вашего пламени и когда не осталось уже ни малейшей надежды к увенчанию…
Пламира. Тогда ты предприял паче уязвлять мое сердце, которое предано Милославу навек и которое не изменит ему никогда.
Злорад. Несчастная! что ты вещаешь? Не видишь ли ты горестных следствий любви твоей и не чувствуешь ли ты, что все на свете станет укорять тебя в безрассудном пламени… И самая смерть твоя, знак верности к вероломному льстецу, преогорчена будет посмеянием рассудительных людей; но если твердость узрят смертные во младости твоей, если ты предпочтешь пламень наивернейшего тебе Злорада коварствам гнусного преступника; такое действие сплетет тебе венец славы, удивит и самые геройские сердца и послужит хвальным примером любовию ослепляющимся девам.
Пламира. Чтоб я могла когда-нибудь изменить Милославу и чтоб, лишась его, я стала жизнь влачить, себе самой несносную? Нет; сего не может быть. Иль мнишь ты льстивыми своими советами учинить меня вероломною? Не льстися тем, чтоб я когда-нибудь согласовала с подлостию твоей души; я вижу теперь ясно, сколь напоена варварством твоя душа; ты знал, что Милослав должен сегодня лишиться жизни, и ты для того только и престал сопротивляться любви нашей, чтоб тем чувствительнее поразить наши сердца… Ты успел в своем намерении… Торжествуй, варвар! и рви на части мое сердце… Но что понудило тебя в лютости превосходить самих тигров? Жестокосердый! почто ты не прекратишь жизнь мою, когда отнял у меня все ее отрады? Оставь меня, злодей! Твой взор наводит мне ужас и омерзение.
ЯВЛЕНИЕ 6
Злорад (один). Ее отчаяние поколебало мою душу; а совесть производит во мне страх; но чего ж я ужасаюсь? О, робкая душа! Ты тогда трепещешь, когда несомненная победа готовит тебе торжественное утешение… но упокоюсь ли я, погубив врага моему честолюбию и совместника пламенной любви? Не будет ли совесть угрызать меня за злодеяния… А… надлежало бы еще при начале истребить корень зол из моего сердца. Прочь, воображении робкого духа… Могу ли я терпеть те похвалы, которые возвышают достоинства Любочестовы… Нет, они помрачают меня при всяком случае, должны мною истребиться. Самые печенеги, возвысившие его славу, будут орудием к погублению оной. Уже они мною предуведомлены и в день прибытия его в Искорест готовы осаждать его, и там Любочест погибнет; а я употреблю случай сей к совершенному обвинению Милослава, лютого врага моему сердцу, отъемлющего все мои утехи… Но что ж? Буду ли я ощущать сладость торжества моего, когда Пламира будет ежеминутно орошать слезами брачный одр мой?.. Любовь и честолюбие! вы мои страсти, вам жертвуя, иль все превозмогу или погибну сам.