Ободренныя Вашимъ покровительствомъ Музы признаютъ съ восторгомъ осѣняющее ихъ щедротами своими блаженство. Сама Минерва въ Вашей особѣ открываетъ имъ путь къ достиженію совершенства знаній человѣческихъ!
Восхищаясь красотами тельной души Вашей, дерзаю я посвятить сей первый опытъ упражненій моихъ въ словесныхъ Вашему Сіятельству. Удостойте Милостивѣйшая Государыня! благосклоннымъ своимъ пріятіемъ ободрить робкую Мусу; и позвольте мнѣ прославлять гремящее на Геликонѣ Имя Ваше: имѣю честь быть съ достодолжнымъ высокопочитаніемъ и со всеглубочайшею преданностію,
ВАШЕГО СІЯТЕЛЬСТВА
Всенижайшимъ слугою
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
правитьВЛАДИСАНЪ, Князь Кіевскій.
ЗЛОРАДЪ, Вельможа.
ПЛАМИРА, мнимая сестра его.
МИЛОСЛАВЪ, Вельможа.
ЛЮБОЧЕСТЪ, Вельможа.
НАЧАЛЬНИКЪ СТРАЖИ.
ВѢСТНИКЪ.
ВОЖДЬ Печенежскій.
ОПРИЧНИКИ Владисановы.
ВЕЛЬМОЖИ Кіевскіе.
ПЛѢННЫЕ ПЕЧЕНѢГИ.
ВОИНЫ Кіевскіе.
ВОИНЫ Любочеспіовы.
НАРОДЪ Кіевскій.
ДРУЖЕСТВО
правитьДѢЙСТВІЕ I.
правитьТы никогда столь смущенъ не былъ, или поражаетъ тебя открытіе Злорадово, что онъ не справедливо назывался моимъ братомъ? или противно тебѣ его дозволеніе увѣнчать любовь нашу вѣчнымъ союзомъ? Теперь то я познаю горделивое твое сердце… Огорченіе сіе показываетъ ясно, что ты гнушаешься любви моей, презираешь сироту незнающую своего родства…
Пламира! твои слова умерщвляютъ меня… Знатность, сія блестящая игра случая, не властна поколебать моего сердца, сердца преданнаго тебѣ на вѣки… Ты для меня все на свѣтѣ… Любить тебя и быть любимымъ тобою, вотъ верьхъ моего желанія: но увы!..
Ты паче возмущенъ?
Злосчастный!
Ты злосчастенъ, Милославъ! могу ли я безъ содроганія видѣть тебя въ напасти? Открой мнѣ, какимъ ударомъ судьба поражаетъ твое сердце, я почту себя довольно счастливою, когда буду раздѣлять твое злополучіе.
Что ты хочешь узнать, Пламира…
Жестокосердый! и ты столько не чувствителенъ, что не хочешь открыть злополучія своего той, которая живетъ для тебя … Естьли бы страсть владычествующая надъ моимъ разсудкомъ не соединяла твоего жребія съ моимъ, ты бы не могъ ожидать отъ меня столь неотступной прозьбы, и естьли бы ты, такъ, я открою тебѣ все, что я чувствую, равномѣрною былъ возпламененъ ко мнѣ горячностію, ты бы никогда не сталъ упорностію своею терзать мое сердце.
Нѣтъ; таковыхъ укоризнъ я недостоинъ, угождая тебѣ, открою вину смущенія моего; но знай, что сіе открытіе ввергнетъ тебя въ лютѣйшую горесть.
Престань дѣлать толь страшныя предупрежденія; ими только терзаніе мое умножается.
Ты знаешь, какимъ священнымъ союзомъ дружества сердце мое сопряжено съ Любочестомъ; то могу ли я быть столь нечувствителенъ? да, я бы чудовище былъ, есть ли бы съ спокойнымъ духомъ могъ взирать на его смерть.
Какъ! Любочестъ умеръ?
Нѣтъ еще; но въ сей злополучный день я лишуся друга, друга, котораго я люблю больше себя; но какъ и не любить? есть-либъ не его десница отвратила трикратно ударъ грозящій мнѣ смертію, я бы давно окончилъ бѣдственную мою жизнь сражаясь съ Печенегами. Ахъ! почто я тогда не лишился ее? я бы не чувствовалъ толикихъ напасшей, какія обременяютъ теперь разсудокъ мой. Уже я вижу мечь взнесенный надъ главою моего друга къ прекращенію дней его позорно.
Но кто увѣдомилъ тебя о злополучіи Любочеста? онъ въ отсудствіи, и кто можетъ осудить на смерть толь почтенную при дворѣ Княжескомъ особу, кромѣ самаго Владисана?
Любочестъ хотя преисполненъ всѣми добродѣтелями; но не могъ избѣгнуть лютой зависти, которая произвела въ сердцахъ злобныхъ адскую къ нему ненависть. Сокрытые его злодѣи разсѣяли гнусную клевету, что другъ мой обще съ повелителемъ Печенеговъ чинитъ заговоръ противу жизни нашего Государя. Подкупленный Пегенегъ Иредсшавилъ вымышленную грамоту, въ коей мнимый ихъ замыслъ утверждался. Суди, Пламира! сколь жестоко огорчился Владисанъ имѣя въ рукахъ своихъ доказательство, чѣмъ другъ мой обвиненъ. Тщетно Любочестъ искалъ способовъ къ своему оправданію; они всѣ отвержены и онъ осужденъ къ смерти…
Любочестъ осужденъ къ смерти? Сей защитникъ Россіи, сей храбрый мужъ?
Такъ, Пламира! сіе гибельное осужденіе паче грома поразило слухъ мой Но увы! сего еще не довольно… Судьба начавшая гнать Любочеста мгновенно новымъ ударомъ поразила обремененное печалію его сердце; онъ получилъ письмо, которое всю внутренность его поколебало. Лежащая на смертномъ одрѣ его супруга умирающимъ гласомъ призываетъ его въ Искорестъ для отданія послѣдняго ей долга и для призрѣнія несчастнаго ихъ сына, который сущій еще младенецъ.
Ужасное злополучіе!
Столь горестныя обстоятельства донесены были Владисану; но Государь не иначе согласился отпустить друга моего въ Искорестъ, какъ на семъ условіи, что естьли кто равный ему достоинствомъ будетъ отвѣтствовать жизнію своею въ случаѣ невозвращенія Любочестова въ срокъ,…
Ктожъ сіе страшное обязательство принялъ на себя?…
Я самъ.
Ты столь отважно препоручилъ жизнь свою вѣрности друга? Чтожъ, естьли онъ сего дня не возвратится?
Я умру, и тѣмъ докажу, что я Любочесту вѣрный другъ.
Ты умрешь? о ужасъ Несчастная Пламира! Но можетъ быть твой другъ возвратится.
Хотя бы онъ и возвратился, то могу ли я лишась его найти себѣ утѣшеніе, пламенная любовь моя къ тебѣ сколь ни велика, но я не знаю, будетъ ли она въ состояніи замѣнить толь важный для меня уронъ.
Чувствованія твои благородны, они умножаютъ къ тебѣ любовь мою; ты желаешь умереть за друга, а меня оставляешь для слезъ и страданія… Нѣтъ, пойду, можетъ быть слезы мои возвратятъ тебѣ жизнь и спокойствіе.
Какимъ ударомъ мое сердце будетъ поражено, когда Любочестъ возвратится сего дня; я лишусь его непремѣнно… Почто я не могу жертвовать своею жизнію для спасенія дней его… я лишуся друга: ахъ! одно воображеніе о семъ паче смерти терзаетъ мою душу.
Любезный Милославъ! я нахожу тебя въ превеликой горести, могу ли знать причину оной?
Ты ее давно знаешь.
Ежели тебя тревожитъ любовь возпрещаемая мною прежде для весьма важныхъ причинъ; то сіе безпокойство уже миновалось.
Оно миновалось! нѣтъ, любовь соединяющая мое сердце съ Пламирою еще паче умножаетъ мое отчаяніе.
Но ты увѣрялъ меня, что твое блаженство состоитъ въ полученіи Пламирина сердца; въ сей день оно предается во власть твою.
Когда я имъ владѣть не могу. Веселись моимъ отчаяніемъ; но что вѣщаю, твой слухъ уже привыкъ безъ всякаго сожалѣнія внимать мои страданія. Жестокосердый! въ какое время пріемлю отъ тебя даръ неоцѣненный? когда жизнь моя въ отчаяніи превращается.
Что я слышу? ты хочешь умереть?
Я долженъ… или ты забываешь, что сего дня другъ мой Любочестъ…
Я удивляюсь, что ты столь мало увѣренъ въ непоколебимости его дружества; суди самъ, что ему драгоцѣннѣе собственная его жизнь, или мечта дружества? Онъ послѣднее конечно предпочтешь.
Естьли ты дружество почитаешь мечтою, то знай, что я чту его за первое въ свѣтѣ благо.
Сіе мнѣніе принесетъ тебѣ безсмертную славу; но произведеніе онаго въ дѣйство отъемлетъ у тебя жизнь.
Пускай я умру, смерть не властна перемѣнить моихъ чувствованій.
Прискорбно мнѣ, что ты столь много ослѣпляешься; Любочестъ ни кому не бывалъ другомъ, и естьли прилѣпленъ онъ къ кому, не искренность тому виной, но подлое корыстолюбіе и жадность ко злату; сего обхожденіе наполнено презрительнымъ ласкательствомъ: добродѣтели имъ ненавидимы, они препятствуютъ обогащаться: а дружество безъ сихъ столповъ никакъ сооружено быть не можетъ. Надменность и честолюбіе, коими душа его преисполнена, не только отъ искренности его отвлекли, но и отъ должнаго повиновенія къ своему Монарху: онъ презрилъ власть посланную отъ небесъ Россамъ для громкой славы и дерзнулъ вознамѣришься свергнувъ Монарха себѣ присвоить престолъ Россійскій. Разсмотри, можетъ ли сей вѣроломный клятвопреступникъ быть искреннимъ кому либо другомъ.
Истинну изрекъ ты о себѣ; и явственно образъ свой ты начерталъ. Довольно ли я молчалъ? довольно ли имѣлъ я крѣпости внимать ядъ изъ устъ твоихъ изливаемый на друга моего? злодѣй! не ты ли еще и оклеветалъ его предъ Владисаномъ, и кому жъ иному? возможно ли имѣть столь подлую и гнусную душу, чтобъ Любочеста называть корыстолюбивымъ, вѣроломнымъ и клятвопреступникомъ? Онъ превосходитъ въ добродѣтеляхъ всѣхъ смертныхъ, оказавъ отечеству множество услугъ; не онъ ли спасъ отъ Татаръ и Печенеговъ Россійскую Вейлю? не онъ ли мужествомъ своимъ и геройскими подвигами привелъ въ безопасность корону Владисана? И такъ, есть ли хотя мало вѣроятіе, чтобъ Любочестъ увѣнчавъ себя таковыми лаврами, захотѣлъ вмѣсто чести носить презрѣніе, и славу свою обратишь въ поношеніе?
Соболѣзную, что ты умрешь храня дружество къ вѣроломному.
Доколѣ буду сносишь отъ тебя такія ругательства? Варваръ! почто терзаешь мое на части и такъ уже раздробленное сердце? Пусть другъ мой мнѣ измѣнитъ, или уже измѣнилъ; но я ему никогда… Что я говорю Любочестъ мнѣ измѣнитъ… это дѣло невозможное; я въ дружбѣ его совершенно увѣренъ.
Несчастный Милославъ! увы! свершилась надо иною вся злоба ожесточеннаго рола… ты погибъ.
Что сдѣлалось… вѣщай. [Входятъ стражи.]
Или не видишь ты сію стражу ….
Владисанъ повелѣлъ тебя подъ стражу…
Я повинюсь…
О Боги…
Престань толь жестоко терзаться и помни, что любовь наша безсмертнымъ не угодна… Прости.
Я разлучаюсь съ тобою, дражайшій Милославъ! и можетъ быть на вѣки…
Преодолѣй грусть тебя снѣдающую, прошу тебя… не возмущай слезами своими души моей… О коль пронзаютъ они мое сердце! Прости… и повинуйся опредѣленію небесъ.
Нѣтъ; когда любовь взаимно соединяетъ наши сердца, то смерть не можетъ ихъ разлучить; я слѣдую за тобою и вмѣстѣ съ твоею жизнію и мою хочу окончатъ.
Помоги мнѣ… несчастная. Увы! я иду.
Помедли Милославъ! я не отстану отъ тебя… Онъ ушелъ! о судьба! я умираю.
Несчастная! войди въ себя и разсуди, сколь жестоко терзается твоя душа; такое сильное движеніе дѣлаетъ жизнь твою опасною.
Что въ жизни мнѣ, когда лишаюсь я Милослава; но увы! его ужъ нѣтъ со мною, что сдѣлалося съ нимъ, сердце мое трепещетъ злополучная Пламира!
Еще разъ говорю тебѣ, престань скорбѣть о томъ, чего ты уже никогда возвратить не можешь. Тщетенъ твой вопль, слезы твои всуе проливаются, ты ими не можешь спасти жизнь преступника тобою обожаемаго.
Кого ты у меня, свирѣпый рокъ, отъемлеть! Что медлишь предо мною отверсти двери гроба? О смерть! отрада страждущихъ и утѣшеніе судьбою пораженныхъ, приди скорѣй ко мнѣ и затвори глаза мои; да не узрятъ они кончины Милославовой.
Изступленіе твое меня оскорбляетъ Пламира! Вообрази себѣ, кону ты предала свое сердце? Тому, котораго гнусныя дѣла возпріимутъ достойную казнь сего дня. Кого ты страшишься потерять? Кто можетъ быть никогда не чувствовалъ равномѣрнаго пламени къ тебѣ.
Какъ твои уста не онѣмѣли произнося слова сіи! не видѣлъ ли ты, съ какимъ терзаніемъ прощался онъ со мною? Не зрѣлъ ли ты на лицѣ его блѣдности? Не внималъ ли ты вздоховъ изходящихъ невольно изъ глубины его сердца? Вѣщай, отъ чего происходили такія страданія?
Близкая смерть, угрызеніе совѣсти, и разкаяніе въ злодѣйствахъ были причиною его мученія, но ты ослѣпясь льстивыми его обманами, и страстно на его Взирая. не могла, выразумѣть всего. Ахъ! естьли бы въ сіи минуты разсужденіе владѣло тобою, ты бы конечно видѣла тѣ мученія, которыя мнѣ приключаютъ твои прелести и твое состояніе. Повѣрь мнѣ, что никто не можетъ такъ ихъ обожать, какъ я… Я старался скрывать отъ тебя тайныя чувствованія моего сердца; но теперь, когда уже судьба разрываетъ союзъ вашего пламени, и когда не осталось уже ни малѣйшей надежды къ увѣнчанію…
Тогда ты предпріялъ паче уязвлять мое сердце, которое предано Милославу на вѣкъ, и которое не измѣнитъ ему никогда.
Несчастная! что ты вѣщаешь? Не видишь ли ты горестныхъ слѣдствій любви твоей? и не чувствуешь ли ты, что все на свѣтѣ станетъ укорять тебя въ безразсудномъ пламени И самая смерть твоя, знакъ вѣрности къ вѣроломному льстецу, преогорчена будетъ посмѣяніемъ разсудительныхъ людей, но естьли твердости узрятъ смертные во младости твоей, естьли ты предпочтешь пламень наивѣрнѣйшаго тебѣ Злорада коварствамъ гнуснаго преступника; такое дѣйствіе сплететъ тебѣ вѣнецъ славы, удивитъ и самыя геройскія сердца и послужитъ хвальнымъ примѣромъ любовію ослѣпляющимся дѣвамъ.
Чтобъ я могла когда нибудь измѣнишь Милослаѣу, и чтобъ лишась его я стала жизнь влачишь себѣ самой несносную? Нѣтъ; сего не можетъ быть. Иль мнишь ты льстивыми своими совѣтами учинить меня вѣроломною? Не льстися тѣмъ, чтобъ я когда нибудь согласовала съ подлостію твоей души; я вижу теперь ясно, сколь напоена варварствомъ твоя душа; ты зналъ, что Милославъ долженъ сего дня лишиться жизни, и ты для того только и престалъ сопротивляться любви нашей, чтобъ тѣмъ чувствительнѣе поразить наши сердца… Ты успѣлъ въ своемъ намѣреніи… Торжествуй варваръ! и рви на части мое сердце. Но что понудило тебя въ лютости превозходить самыхъ Тигровъ? Жестокосердый! почто ты не прекратишь жизнь мою, когда отнялъ у меня всѣ ея отрады? Оставь меня, злодѣй! Твой взоръ наводитъ мнѣ ужасъ и омерзѣніе.
Ея отчаяніе поколебало мою душу: а совѣсть производитъ во мнѣ страхъ; но чегожъ я ужасаюсь? И робкая душа!.. Ты тогда трепещешь, когда несомнѣнная побѣда готовитъ тебѣ торжественное утѣшеніе… Но успокоюсь ли я погубивъ врага моему честолюбію и совмѣстника пламенной любви? Не будетъ ли совѣсть угрызать меня за злодѣянія. А надлежало бы еще при началѣ истребить корень золъ изъ моего сердца. Прочь воображенія робкаго духа. Могу ли я терпѣть тѣ похвалы, которыя возвышаютъ, достоинства Любочестовы. Нѣтъ, они помрачаютъ меня при всякомъ случаѣ, должны мною истребиться. Самые Печенеги, возвысившіе его славу, будутъ орудіемъ къ погубленію оной, уже они мною предувѣдомлены и въ день прибытія его въ Искорестъ готовы осаждать его, и тамъ Любочестъ погибнетъ; а я употреблю случай сей къ совершенному обвиненію Милослава, лютаго врага моему сердцу, отъемлющаго всѣ мои утѣхи… Но чтожъ? Буду ли я ощущать сладость торжества моего, когда Пламира будетъ ежеминутно орошать слезами брачный одръ мой? Любовь и честолюбіе! вы мои страсти, вамъ жертвуя иль все превозмогу или погибну самъ.
ДѢЙСТВІЕ II.
правитьНе тщетно, Государь! злость адскія души стремится поколебать покой Россіи… Злохищные Печенеги…
Они Любочеста презрятъ, еще у, нихъ въ свѣжей памяти громкія его надъ ними побѣды; еще живы тѣ вдовы, которыхъ мужи, храбростію его лишены живота; еще существуютъ тѣ младенцы, коихъ родителямъ отверзалъ онъ врата смертныя; еще кровь дерзкихъ Печенеговъ пролитая рукою Любочеста дымится на поляхъ Древлянскихъ… Они имя Любочестово произносятъ со трепешомъ; онъ былъ имъ врагъ … То можно ли…
Чего не льзя произвести пронырствами? злохитрая душа побѣждаетъ всякую вражду своимъ коварствомъ. Прости Государь! что рабъ твой дерзаетъ искренность являть передъ тобою. Я посвятилъ жизнь ною пользѣ отечества, истинна повелѣваетъ мнѣ все вѣщать. Государь! тебѣ потребна осторожность тѣмъ болѣе, что народъ Россійскій почитаетъ Любочеста, что Печенеги узнали храбрость его плачевнымъ опытомъ Своихъ единоземцевъ… Я болѣе скажу… Слухъ тайный носится, что Искорестъ осажденъ уже Печенегами, и что враги твои предводительствуемы Любочестомъ готовятъ, тебѣ погибель … Позволь еще сказать… и самый Милославъ участвуетъ въ заговорѣ… А естьли бъ небо предоставило мнѣ эту честь, чтобъ разрушишь мерскій ихъ ковъ; облича измѣнниковъ… Но скоро можетъ быть узнаешь ты пагубу свою… И вотъ чего я страшусь, чтобъ ты не узналъ своей напасти уже поздно, которая подвергнетъ всю Россію наиужаснѣйшему бѣдствію.
Злорадъ! когда ты вѣщаешь истинну… Когда Любочестъ …
Какое можетъ быть еще сомнѣніе? Государь! не ужели грамота, которую старѣйшина Печенеговъ прислалъ къ Любочесту… Не уже ли и сіе очевидное доказательство мерскихъ замысловъ не можетъ тебя увѣрить…
Сколько я самъ себѣ укоряю,… что отпустилъ врага своего туда, гдѣ онъ совершитъ свою злобу, гдѣ сія лютая змія отечества прольетъ ядъ свой на любезныхъ чадъ моихъ. Ктобъ могъ воображать, чтобъ Любочестъ, Любочестъ, подпора и хранитель Россійскаго Престола, учинился злодѣемъ своему Монарху?… и Милославъ его сообщникъ.
Государь! съ предѣловъ Древлянскихъ посланный съ важнымъ увѣдомленіемъ прибылъ ней часъ въ Кіевъ….
Представь его… [Пажъ отходитъ.] Какое увѣдомленіе? … О небо! естьли гнѣвъ твой алчетъ моей Короны, то почто ты обременяешь бѣдствіями подданныхъ моихъ… [Вѣстникъ входитъ]… Вѣщай что сдѣлалось въ Искорестѣ?
Онъ осажденъ Печенегами.
Что слышу, Искорестъ въ осадѣ!…
Какъ только прибылъ къ намъ главный воевода своихъ ратей Любочестъ; сіе узнавъ наутро Печенеги приступили ко граду великими толпами, уже ярость сихъ злобныхъ варваровъ готовится обратить сей градъ въ пепелъ… Одно только средство осталось спасти Искорестъ, чтобъ отдашь имъ Любочеста, коего они требуютъ. Градодержатель испросилъ у нихъ времени на размышленіе, и при наступленіи ночи повелѣлъ мнѣ донести тебѣ сіе извѣстіе, можетъ быть сего утра Искорестъ изторгнутъ изъ твоея державы сими варварами, стремленія коихъ стража удержать не въ силахъ: спѣши Государь! на помощь гражданъ твоихъ; они повергшися къ стопамъ твоимъ просятъ тебя чрезъ сію хартію.
Какій лютый ударъ моему сердцу… Злорадъ, или устрой немедлѣнно воинство . Я самъ буду имъ предводительствовать. Я самъ пойду: или накажу Печенеговъ за дерзость, или умру съ мечемъ за отечество.
Небо вспомоществуетъ моему намѣренію.
Милослава повели заключить въ тяжкія оковы, и представить очамъ моимъ.
Теперь позналъ я, чему съ трудомъ могу повѣрить … Позналъ я къ моему раскаянію вѣрность ближнихъ вельможъ моихъ… Теперь я вижу все пронырство гнусныхъ душъ… Почто я отпустилъ Любочеста? Почто не могъ я предвидѣть, что Милославъ подъ видомъ священной дружбы есть подлый сообщникъ зловредныхъ заговоровъ… Не для того ли Любочестъ стремился удалиться отселѣ, чтобъ отвратить позорную смерть свою погубленіемъ Владисана?.. А я изъ жалости къ преступнику…. Ахъ! я самъ виною моего огорченія … самъ я подалъ средство къ погибели многихъ, и можетъ быть и своей собственной …. Но чтожъ! Милославъ въ моихъ рукахъ; его кровь Пролью и потому ….
Не мысли, препагубный злодѣй! оправдаться въ своихъ богомерскихъ предпріятіяхъ! другъ твой невиненъ? …
Государь! Когда смерть неизбѣжная разверзаетъ зѣвъ, дабы поглотить меня: то безполезно я буду защищать невинность моего друга.
Безполезно!… Дерзкій! Кону ты отвѣчаетъ такъ? Но познай меня: твои грубости не оскорбляютъ Владисана. Я еще жалѣю о твоемъ заблужденіи, отдавая справедливость важнымъ твоимъ заслугамъ къ отечеству… Воспомни Милославъ! воспомни дѣла приносящія тебѣ безсмертную славу; ты одолжилъ ими отечество; но чѣмъ же и оно остается тебѣ должнымъ? Не былъ ли ты взнесенъ надъ всѣми высокимъ достоинствомъ? Скажи мнѣ, варваръ! Что принудило тебя злодѣйствовать Владисану, предъ коимъ не были забвенны твои подвиги никогда … И доколѣ ты былъ сынъ отечества, чего недоставало тебѣ? Ты видишь, сколь прискорбно мнѣ потерять до? стойкаго сына отечеству, какимъ ты могъ называться по всей справедливости… Войди въ себя и открой съ раскаяніемъ зловредный свой замыслъ; мнѣ твое исправленіе будетъ пріятно, и я вознесусь больше всѣхъ побѣдъ, когда мои слова побѣдятъ сердца испорченныхъ людей и обратятъ ихъ на путь истинной добродѣтели.
О достойныя слова Великаго Монарха… Такъ Государь! они пронзаютъ чувствительность моея души и извлекаютъ радостныя слезы, когда вижу въ Монархѣ такое о мнѣ сожалѣніе; но позволь Государь! позволь у ногъ твоихъ твоему недостойному рабу доказать свою невинность.
Ты невиненъ! и смѣешь утверждать сіе? Вижу ясно, что ты окаменѣлъ въ злодѣяніяхъ, и что нѣтъ ни малѣйшаго средства къ отвращенію тебя отъ нихъ… Ты пренебрегъ мои увѣщанія и тѣмъ содѣлался недостойнымъ моего сожалѣнія … Тщетно другъ твой Любочестъ ищетъ помощи въ Печенегахъ, чтобъ избавить тебя и самаго себя отъ праведнаго наказанія, которое вы заслужили уже давно.
Ахъ Государь! колико горестно мнѣ, что ты знаешь меня и Любочеста мало, колико терзается душа ноя, что ты считаешь врагами своими вѣрнѣйшихъ тебѣ рабовъ … Имя Владисана было и будетъ всегда сердцамъ нашимъ драгоцѣнно … Наша кровь, наша жизнь и все посвящено служить тебѣ. Искреннее обоженіе твоей особы сердца наши и тогда будутъ сохранять, когда разтерзанные трупы наши плавая въ крови своей лишатся силъ душевныхъ.
Онъ мыслитъ отвратишь гнѣвъ мой сими словами, въ коихъ кроется ядъ смертельный.
Великодушный Государь! естьли Милославъ не истинну теперь говоритъ предъ тобою, то пусть безсмертные поразятъ меня страшнымъ своимъ мщеніемъ … Я не страшуся смерти, когда тысячу разъ отваживалъ жизнь мою за тебя и за отечество, когда среди сверкающихъ мечей надъ главою моею ежеминутно видалъ ее свирѣпствующую и готовую извлечь изъ меня дыханіе..
Докажи же мнѣ теперь … Докажи, что ты любишь Владисана …
Съ радостію, Государь! только повели; я на все готовъ … и нѣтъ ничего для меня пріятнѣе, какъ угождать тебѣ; какого опыта вѣрности ты требуешь отъ меня? съ восторгомъ все исполню.
Напиши грамоту къ Любочесту, убѣди его, какъ искренній другъ, чтобъ онъ оставилъ гнусный свой замыслъ безъ кровопролитія, прибѣгнулъ бы съ раскаяніемъ ко мнѣ; я вамъ все прощу…
Въ чемъ прощать! онъ невиненъ….
Невиненъ! мерскій человѣкъ! и ты не мыслишь ли помощію своихъ сообщниковъ удалишься въ Искорестъ? Злодѣй! знаю я всѣ злохитрые твои замыслы; открыта мнѣ, гнусный и подлый предатель, вся мерзость вашихъ злодѣяній. Правосудіе опредѣляетъ вамъ достойную казнь; я прежде повелю исторгнуть на площади мерскую твою душу изъ презрѣннаго твоего тѣла
Государь! мое тѣло… Вотъ оно… повели рвать его на части; пусть коварствомъ ожесточенная рука твоя, ліющая подданнымъ щедроты, прольетъ кровь вѣрнѣйшихъ рабовъ твоихъ… Это въ твоей власти; но душа моя будетъ и тогда обожать тебя; сего возпретить мнѣ никто не властенъ; не властенъ никто премѣнить чувствованій моихъ. Взнесенный мечь надъ главою моею будетъ свидѣтелемъ священныхъ узъ крѣпчайшаго дружества. Я пріемлю смерть съ восторгомъ, когда кровь моя запечатлѣетъ вѣрность къ Монарху и долгъ къ моему, другу.
Умолкни, лютый врагъ! и ожидай свирѣпой казни; злость ваша не можетъ огорчить меня… Я жалѣю только о томъ, что удостоилъ тебя говорить со мною.
Удостоилъ говорить … О судьба! естьли для того возвысила ты участь мою, чтобъ сдѣлать чувствительнѣе ударъ моего паденія, то я смѣюсь твоимъ опредѣленіямъ; твое гоненіе не унижаетъ Милослава … Истощай на меня всѣ свои свирѣпости… Ты прежде оскудѣешь въ жестокостяхъ, нежели устрашишь меня когда нибудь смертію. Но Пламира! … Пламира! … На то ли ты существуешь, чтобъ поколебать крѣпость силъ моихъ Она страждетъ теперь … проливаетъ о мнѣ слезы; а всякая капля, текущая изъ дражайшихъ очей ея, пронзаетъ какъ острая стрѣла грудь мою … А! Милославъ! несчастный Милославъ! теперь превозмоги грусть Свою … Побѣждай любовь, и покажись твердымъ и великодушнымъ… Ты предавшись любви не познаешь себя… Вотъ что мучительно, быть малодушнымъ, и когда!…
Злорадъ! я погибаю… Скоро увидишь ты кровь мою пролитую на площади позорно… Скоро увидишь ты трупъ ной брошенный на поруганіе народа… Суди о моемъ смущеніи… Суди о горести моей… А! коль жестоко терзается мое сердце, когда воображаю, что Пламира… Праведные боги! укрѣпите ее и подайте ей толико мужества, чтобъ она могла снести великодушно всѣ тѣ горести, кои ощутитъ она лишась меня… Злорадъ! … о Боги! до чего я дошелъ: уже я злодѣя своего умолять я долженъ… Злорадъ! прошу тебя, употреби всю возможность не допускать ее до отчаянія, вспомоществуй ей совѣтами своими забыть несчастнаго Милослава.
Вѣрь мнѣ, что столькожъ утѣшительны ея спокойствіе и жизнь для меня, сколько они были лестны нѣжнѣйшей любви твоей; но не желаешь ли, чтобъ Пламира…
Чтобъ она была утѣшаема отъ меня самамо?… Но могу ли я въ семъ состояніи подавать ей то, чего самому мнѣ не достаетъ, и увы! я лишенъ способа видѣть ее и въ послѣдній разъ сказать ей прости. О смерть! сколь ты мнѣ въ сей часъ мучительна! ты похищаешь мою невинность; ты посрамляешь меня безчестіемъ, и всѣ мои труды понесенные къ пріобрѣтенію славы, всѣ мои заслуги къ обожаемому мною отечеству обращаешь въ ничто… Я умираю позорно … Праведные Боги! се ли предмѣтъ человѣческаго бытія, чтобъ утопать въ глубинѣ неизчерпаемой бездны напастей….
Твое отчаяніе разрываетъ чувствительную мою душу; крѣпись и покажи смерьтію своею, что ты Милославъ, тотъ мужественный Милославъ, коего ни что на свѣтѣ не устрашало; покажи смертію своею всѣмъ примѣръ своего великодушія, и умри спокойно.
Спокойно! … Не уже ли ты думаешь, чтобъ я могъ съ ужасомъ взирать на смерть мою, естьли бы не возмущала чувствъ моихъ любовь моя?… Нѣтъ Злорадъ! я знаю, сколь чувствительно будетъ Планирѣ взирать на казнь мою… уже я слышу вопль ея… Вижу разтерзанную грудь ея въ отчаяніи… Слезы текущія изъ прелестныхъ очей ея будутъ и въ гробѣ возмущать прахъ мой и за предѣлами самой смерти будутъ ежеминутно терзать ною душу.
Но поможетъ ли тебѣ изступленіе сіе? Ободрись, несчастный!. наша жизнь есть единая мечта прельщающая или отягощающая мысли человѣческія … Я трепещу отъ ужаса, когда не увижу въ тебѣ при смерти твоей Милослава.
Пламира! дражайшая Пламира! видъ возлюбленный и прелестный самую добродѣтель изображающій, какое рѣдкое сокровище свѣта, какій рай въ тебѣ теряю.
Престань тщетно испускать жалобныя стенанія; но пріими полезный мой совѣтъ.. Ты знаешь, сколь Монархъ нашъ милосердъ.
Знаю, знаю всю изящность души его; онъ и въ гнѣвѣ своемъ являетъ кротость и снисхожденіе.
Упади къ священнымъ его стопамъ, пролей предъ ними слезы горестнаго раскаянія … Онъ проститъ тебя, я въ томъ увѣренъ…
Мнѣ упасть къ стопамъ Монаршимъ, когда я невиненъ?
По крайней мѣрѣ всѣ почитаютъ тебя виннымъ.
Пусть такъ, пусть всѣ клевещутъ на меня, пусть всѣ алчутъ моей погибели… Не ужасъ смерти терзаетъ мой разсудокъ; но жалость къ несчастной Пламирѣ …. Я слезы проливаю о томъ, что Пламира злополучна, а не я… А! Злорадъ! естьли любовь обитаетъ въ твоемъ сердцѣ питаемая взаимностію, то ради сего великаго блага прошу тебя: сдѣлай милость, дай мнѣ случай увидѣться съ Пламирою, чтобы простяся съ душею моей души спокойно могъ итти на смерть …
Ты требуешь отъ меня невозможнаго; но я употреблю всѣ способы удовлетворить желанію твоему …
Ты обѣщаешь мнѣ сіе!… А! сколько ты одолжишь меня.
Нужно для сего, чтобъ ты написалъ къ ней письмо, и увѣрилъ ее о своихъ горестныхъ чувствованіяхъ; дабы она знала, что ты самъ мнѣ поручилъ показать вамъ столь важную и опасную услугу; но обстоятельства требуютъ, чтобъ не было въ немъ имяни Пламиры.
Помедли здѣсь въ минуту исполню твое требованіе.
Поди пиши свою погибель… А! сколько это для пеня пріятно! счастіе летитъ на крылахъ ко мнѣ… Вотъ сколь утѣшительно быть коварнымъ.. Добродѣтель… Добродѣтель… Это одна только мечта, къ которой прилепляются всѣ тѣ, кои не хотятъ въ жизни своей наслаждаться утѣхами … Но какое это безуміе бороться ежеминутно съ желаніями своими и для чегожъ? для одной пустой славы! но Милославъ превосходитъ все, предавъ жизнь свою дружеству и вмѣсто ожидаемой имъ славы приносишь себя въ жертву вѣчному безчестію и посмѣянію … Добродѣтельный человѣкъ! вотъ плоды достохвальныхъ дѣлъ твоихъ… Ты умираешь отъ всѣхъ презрѣннымъ за то, что ты былъ съ лишкомъ добродѣтеленъ.
Вотъ! вручи сіе Пламирѣ и увѣрь ее, что я умираю обожая ея прелести.
Все изображу ей сходно съ твоимъ желаніемъ и употреблю всѣ способы успокоить ее.
Прости, Злорадъ! и не забудь несчастнаго Милослава.
Моту ль я быть такимъ чудовищемъ, чтобъ я забылъ тебя, тебя! котораго потеря для меня столь важна, что ни что не можетъ сравнишься съ тою чувствительностію, какую она произведетъ въ моемъ сердцѣ… Прости несчастный другъ. [отходя въ сторону] Побѣда въ рукахъ моихъ.
Сколь ни стремится онъ утѣшать меня, но я не желалъ бы отрадъ себѣ изъ рукъ его, душа моя противъ воли стремится его ненавидѣть. Странны такія мысли, и чему ихъ приписать? не знаю… увы! что будешь съ Пламирою, когда услышитъ она, что Милославъ позорно на площади лишенъ жизни какъ злодѣй? что будетъ тогда съ нею? не пренесетъ она такой лютости рока, умретъ она… О мысль мучительная! почто ты пронзаешь мою душу? почто отъемлешь крѣпость силъ моихъ… Судьба хощетъ къ совершенію жестокостей своихъ изліянныхъ на меня и часъ смерти моей сдѣлать мучительнѣе, отнявъ у меня все великодушіе, но увы! я его уже не имѣю… Презрѣнъ отъ всѣхъ, лишенъ всякой надежды, признанъ отъ Владисана преступникомъ и злодѣемъ отечеству. Чтожъ еще мнѣ осталось? одна невинность, которую принесу къ престолу безсмертныхъ.
ДѢЙСТВІЕ III.
правитьСкажи, злобный тигръ! гдѣ Милославъ? гдѣ онъ? гдѣ онъ казнь пріиметъ? Но ты не отвѣчаешь? или ты хочешь моей смерти?
Нѣтъ Пламира! ты обижаешь меня, считая своимъ злодѣемъ; я онымъ быть не ногу, и ежели я чего теперь желаю, такъ одного твоего спокойствія …
Спокойствія! … Оно удалено отъ меня на вѣки … Оно удалено отъ меня, и тобою жестокій! ты возбудилъ противъ меня ужасную бурю горестей… Ты обременилъ сердце мое всѣми напастьми… Не мнишь ли еще заставить меня любить тебя? Нѣтъ варваръ! ты не успѣешь въ своемъ намѣреніи … Душа моя всею мыслію стремится обожать Милослава… Онъ несчастливъ; онъ умираетъ позорно; но сіе разсудка моего ни мало поколебать-не ножешъ; пусть злобная., судьба похищаетъ его у меня; пусть отъемлетъ въ немъ все мое сокровище; но ея побѣда мала: она сердечныхъ моихъ чувствъ перемѣнишь не въ состояніи… Дражайшій Милославъ! обожаемый мною, внемли страждущей Пламиры твоей жалобный вопль! внемли и утѣшься тѣмъ, что моя любовь и за предѣлами смерти къ тебѣ не угаснетъ, потерпи Милославъ, я къ тебѣ скоро приду; послѣдую за тобою и въ самыя подземныя мѣста…. Не уже ли и тамъ любить намъ другъ друга будетъ не позволено… А! нѣтъ, тамъ еще больше будетъ связывать насъ любовь наша, и тамъ лютый Злорадъ не будетъ уже возмущать нашего пламени.
Теперь должно приступить къ намѣренію моему … неблагодарная!…. Видишь ли ты, какъ жестоко ругается мною, забывъ всѣ мои о тебѣ попеченія, которыхъ я не щадилъ для доставленія тебѣ всего того, чтобъ воспитаніе твое сдѣлать достойнымъ Умозорова племени; но теперь я узналъ, что симъ ничего, кромѣ пагубы себѣ не обрѣтаю … Знаешь ли ты, кто былъ твой родитель? но я къ мученію твоему сокрою отъ тебя его имя, и пылающая къ тебѣ нѣжностію душа моя извинитъ тебя въ таковой неблагодарности; скажи мнѣ жестокая! что тебя влечетъ обожать Милослава и какую утѣху ты можешь обрѣсти любя его?
Отвѣтствуя вѣрности его равною горячностію, вкусишь безъ робости смерть.
Но не уже ли и тогда будешь ты любить его, когда онъ умираетъ, ни мало не воображая о тебѣ?
Еще ты не престаешь изливать на него ядъ клеветы своей, еще не перестаешь умножать горесть Планиры … Жестокосердый! что тебѣ сдѣлалъ Милославъ, что ты изыскиваешь всѣ способы помрачить его въ моихъ мысляхъ? во пусть такъ, пусть злоба твоя алчетъ его погибели, при вратахъ коей уже онъ находится… Довольно ли сего… твоему успокоенію довольно ли того, что ты е радостію будешь взирать на поносную смерть его; довольно ли того къ насыщенію адской души твоей; почтожъ еще ты стремится и меня обезславить и сдѣлать ною душу столькожъ злобною, какова твоя; почто стремишься учинить меня измѣнницею, и почто ищешь, чтобъ я истребя любовь мою къ нему, ежеминутно тревожила тѣнь его во гробѣ?
Еще разъ внимаю я твои ругательства безъ всякаго гнѣва и оскорбленія; но страшись, чтобъ я не истребилъ терпѣнія своего и не показалъ всей за то тебѣ жестокости, которую ты заслуживаешь…. Да, неблагодарная! я не буду болѣе сносишь твоихъ грубостей; въ наказаніе твое обличу предъ тобою вѣроломнаго твоего Милослава: знай, что знаки его любви сушь подлое прикрытіе зловредныхъ его замысловъ, чтобъ обмануть Монарха и весь свѣтъ; тебѣ ли обладать тѣмъ сердцемъ, которое Княжеская дочь избрала для себя? …
Мирада любитъ Милеслава…. Не вѣрю я сему … Милославъ измѣнникъ! Какая ложь ….
Въ рукахъ моихъ доказательство гнусныхъ его поступокъ: вотъ письмо, которое Милославъ начерталъ къ Мирадѣ; но посланный измѣнилъ ему и отдалъ его въ руки Владисану: возми и познай свое заблужденіе, познай чувствованія гнуснаго человѣка, коего ты обожаешь… Измѣнникъ сей не смѣлъ написать, здѣсь имени той, кого онъ посрамляетъ любовью, своею, для того, что тайный ужасъ свойственный преступникамъ угрызалъ нечестивую его совѣсть; прочти несчастная, ты его руку знаешь.
Дражайшая моя!
"Умѣрь тоску свою и престань ею разрывать огорченное мое сердце… Какъ бы кто обо мнѣ ни думалъ; но я ради тебя только одной презираю все… Владисанъ осудилъ меня къ смерти; но при всемъ томъ я обожая тебя буду торжествовать, когда уже никто, кромѣ боговъ, не будетъ властенъ надъ жребіемъ твоего вѣрнаго "Милослава, …
То ли я читаю?
Вымыселъ мой получилъ свое дѣйствіе; и я несказанно тѣмъ утѣшаюсь.
Сего только недоставало къ совершенію всѣхъ моихъ напастей, чтобъ презрѣнная любовь страстнымъ глазамъ моимъ во всемъ мучительномъ своемъ видѣ представилась; и поразило меня смертельно; Боги! праведные Боги! Жизнь моя, несчастная жизнь ноя, есть первый вашъ даръ мнѣ, вы властны и лишить меня онаго, но лишите скорѣе… Разруште существо мое, мнѣ самой ненавистное… Вы не внимаете словъ. моихъ; гдѣжъ ваше правосудіе? коимъ все твореніе существуетъ… Иль для меня одной нѣтъ его въ васъ…. Что я говорю? дерскій языкъ! что ты произносишь? Ты не страшишься роптать на правителей небесъ… И ты душа моя не трепещешь въ гнѣвѣ? Рази меня Перунъ, рази отецъ боговъ, тварь свою тебя оскорбить дерзнувшую… Бросай на меня громъ свой… Сего единаго только я желаю… Но нѣтъ; ты лютѣйшую мнѣ казнь опредѣляешь; ты повелѣваешь мнѣ жить для того только, чтобъ ощущать всю жестокость Праведнаго твоего гнѣва.
Успокойся несчастная, изступленіе твое уязвляетъ мое сердце, извлекаетъ горестныя слезы изъ очей моихъ; ктобъ могъ видя твое терзаніе быть нечувствительнымъ? и самыя каменныя сердца трогаются горестію твоею, успокойся, говорю я, и презри тебя презрѣвшаго; онъ уже наказанъ за свои звѣрства, и скоро избавитъ землю отъ поноснаго пребыванія своего на ней…
Мнѣ его Презирать? Нѣтъ, онъ и презрѣнія моего не достоинъ; но ахъ! сердце мое измѣняетъ моимъ чувствамъ; оно любитъ еще сего измѣнника; оно страшится вѣришь о его измѣнѣ; оно ужасается считать его вѣроломнымъ… Милославъ! Милославъ жестокій! могла ли я уповать, чтобъ ты за пламенную страсть мою платилъ мнѣ презрѣніемъ? не могъ либъ ты жестокосердый умереть и сокрыть съ собою во гробъ лесть твою, которую мнѣ коварный твой языкъ толь часто повторялъ вмѣсто истинной любви? страшись мести боговъ безсмертныхъ; не думай варваръ! чтобъ стонъ мой не поколебалъ праха твоего…. Нѣтъ, Боги правосудны…. И каждая слеза моя, пролитая въ несносномъ семъ состояніи, будетъ ужаснымъ подлой душѣ твоей мучителемъ; капли, говорю я, изъ очей моихъ текущія, будутъ ежечасно угрызать тѣнь твою и будутъ у престола судебъ просить тебѣ мученія наилютѣйшаго… не скроешься отъ нихъ нигдѣ. И тартаръ самъ, вмѣстилище всѣхъ золъ, будетъ ими на тебя воздвигнутъ, и будетъ истощать все, чтобъ возбудить твою совѣсть угрызать тебя и дѣлать страданія твои злѣе -и мучительнѣе.
Вотъ какія мученія любовь тебѣ приключаетъ… Забудь ея отравы… и поручи себя Злораду, жизнь свою тебѣ поручающему. Скажи дражайшая! что ты хочешь предпринять?
Оставь меня одну, хочу помыслить о злой моей участи.
Угождая тебѣ все исполню… Ахъ естьлибъ моя горячность къ тебѣ могла имѣть участіе въ твоихъ размышленіяхъ, сколькобъ я былъ счастливъ.
Къ чему прибѣгну я? злосчастная! [вынимаетъ кинжалъ]. О ты бѣдственный избавитель напастей! на то ли я думала къ тебѣ прибѣгнуть?… Ты уже спасаешь меня отъ стыда, а не отъ гоненій зловреднаго рока….. Минута лютая! почто я дождалась тебя? [Хочетъ заколоться, но…] и самыя чувства мои мнѣ измѣняютъ; трепещущія руки не дерзаютъ пронзить грудь мою симъ желѣзомъ… ужасъ объемлетъ всѣ члены мои… Проникаю теперь тайну безсмертныхъ: смерть не есть состояніе успокоевающее бремя бурливыхъ напасшей, но гибельное и ужасное бодрствованіе… Почто я трачу время въ сихъ размышленіяхъ? Быть презрѣнной отъ того, кѣмъ жизнь моя питалась, ужаснѣе самой смерти. Почтожъ не спѣшу свергнуть съ себя толь величайшую тягость? Что я слышу? и сердце мое противъ меня самой вооружается: вѣроломное сердце! ты вопіешь, что Милославъ невиненъ!… Нѣтъ; я гласу твоему не внемлю, противу всего ополченная приступаю къ смерти… Пусть сей кинжалъ…
Что я вижу. [Смотрятъ другъ на друга въ ужасѣ] Несчастная! до какой крайности привело тебя отчаяніе?…
А! варваръ! ты ли удерживаешь руку мою? ты ли препинаешь мнѣ дорогу къ смерти; а самъ убійца мой … Предмѣтъ ужасный! сокройся отъ меня и дай вкусить мнѣ смерть безъ трепета, въ коей все неосталось утѣшеніе.
Пламира! Жестокая!… ты ли бѣжишь отъ меня … Постой немилосердая! она не внемлетъ гласу моему…. Сіи оковы наводятъ ужасъ человѣчеству … Кажется и сама Природа преисполнена ко мнѣ омерзѣнія … О состояніе ужасное!
Въ темницу влеките сего варвара!… тамъ гнусный сей человѣкъ да ожидаетъ казни.
Я повинуюсь. Государь! повинуюсь твоей власти … О небо! естьли я осужденъ тобою умереть, то по крайней мѣрѣ оправдай Любочеста и сохрани жизнь его.
Въ сію нощь рѣшится опредѣленіе разгнѣванной судьбины, или я побѣжду враговъ моихъ….
Враговъ твоихъ, Государь! твоихъ враговъ… Я трепещу… Они …
Вѣщай… Ты смущаешься… Блѣднѣешь … Говори, открой скорѣе.
Они здѣсь, и въ самыхъ твоихъ чертогахъ обитаютъ.
Въ чертогахъ сихъ?…
Такъ, Государь! коварный замыселъ разпространилъ ядовитый свой корень столь далеко, что и самая кровь твоя… Я не дерзаю больше говоришь … Смущенный вой языкъ не въ состояніи произнесть столь ужаснаго бѣдствія; но только скажу … Государь! … Прочти сіе письмо; ты узнаешь кто его начерталъ.
"Буду торжествовать, когда никто кромѣ боговъ не будетъ властенъ надъ жребіемъ твоего вѣрнаго Милослава. Ты будешь торжествовать! Нѣтъ адская душа! ты не будешь ощущать сладость побѣды бѣды надъ Владисанонъ… Ты погибнешь на площади какъ злодѣй… Но скажи мнѣ, любезный Злорадѣ! скажи, къ кому сія грамота написана?
Нѣтъ, Государь! языкъ мой нѣмѣетъ открыть сію тайну; она паче грома поразитъ твое сердце.
Не умножай моего смущенія, я повелѣваю… Или буду и тебя считать врагомъ моимъ.
Отъ сей укоризны мое сердце содрогается… Государь! я твой врагъ? сколь горестно мнѣ сіе названіе! симъ мучительнымъ именемъ души моей принуждаешь меня все открыть тебѣ, она писана …
Говори…
Къ Мирадѣ.
Къ моей дочери?
Такъ, Государь!… Сію грамоту отдалъ мнѣ самъ Милославъ, и просилъ неотступно вручить ее Мирадѣ; но вѣрность моя къ Монарху принудила меня нарушить сіе обѣщаніе.
Мирада участвуетъ въ моей погибели, что сего ужаснѣе! праведные боги! го что еще я существую? Гибельная вѣсть! почто ты ударяешь въ слухъ мой?… сколько я злополученъ!
ЗЛОРАДЪ.
Сіе злополучіе можно предупредить, когда Милославъ погибнетъ.
Такъ; онъ погибнетъ, погибнетъ непремѣнно… погибнетъ при глазахъ моихъ; я не могу быть спокоенъ, когда не увижу его казни… Но я еще долженъ спасать Искорестъ… Вотъ въ какихъ ужасныхъ обстоятельствахъ находится мое состояніе… Нужно сокрыть гнѣвъ мой предъ Мирадою … Должно ласкою испытать ее сердце… Правь Кіевомъ, вѣрнѣйшій рабъ! когда я отлучусь усмирить дерзость враговъ моихъ. Воинство уже готово слѣдовать повелѣніямъ Монаршимъ; и какъ скоро мѣсто казни будетъ уготовано, возвѣсти мнѣ.
Всѣ мои предпріятія исполняются по желанію моему… Теперь должно отважиться и къ совершенію оныхъ… Погубя Милослава, Любочеста и Мираду, погублю и самаго Владисана. Кіевъ теперь въ моей власти; теперь очень мало остается мнѣ исполнить, чтобъ учиниться Монархомъ … Но естьли Владисанъ побѣдитъ Печенеговъ? Чтожъ?… Въ воинствѣ есть мои друзья… Я предувѣдомлю ихъ; они тайно умертвятъ его; а я подъ предлогомъ мщенія за смерть Княжескую учинюсь народу любезнымъ и овладѣю скипетромъ… Пойду пріуготовлять всѣмъ погибель; а себѣ блаженство.
ДѢЙСТВІЕ IV.
правитьВоображалъ ли я, не счадя жизни моей за отечество ожидать позорной смерти въ ужасномъ семъ жилищѣ?… Сего ли ожидалъ за нею вѣрность къ Монарху и любовь къ отечеству?… Доволенъ ли ты теперь, свирѣпый рокъ?… Насыть алчный свой зѣвъ моею казнію: но жертва ненависти твоей скоро не будешъ чувствовать твоихъ гоненій, скоро предмѣтъ твоей лютости скроется во иглу непроницаемой бездны… И ты будешь торжествовать надъ единымъ безчувственнымъ прахомъ бреннаго моего тѣла; а я къ устыженію тебя увѣнчаю мою побѣду у престола безсмертныхъ…
Измѣнникъ! а! сколь гнусенъ онъ въ глазахъ моихъ.
Пламира! несчастная! почто ты здѣсь? или свирѣпая судьба посылаетъ и тебя усугублять взоромъ своимъ мученія мои… Жестокая! слезы нѣжное твое лице орошающія до конца поражаютъ чувствительность моего сердца; отъемлютъ всю крѣпость мою… Удались отселѣ… Но что я говорю… Ахъ дражайшая Пламира!
Смѣешь ли ты варваръ такъ называть меня?
Что я слышу! не уже ли все на свѣтѣ существуетъ для умноженія горести моей… Пламира, ты ли запрещаешь мнѣ произносить имя сердцу моему драгоцѣнное? Жестокая! и ты, ты, для которой съ ужасомъ взираю я на казнь мою, ты, которая мнѣ милѣя моея жизни; ты, которая нѣжностію всѣхъ дѣвъ превосходишь, столь свирѣпою противъ меня учинилась, дабы терзать меня въ обремененномъ состояніи всѣми напастьми: чѣмъ я заслужилъ отъ тебя такую лютость?
Чѣмъ ты заслужилъ? тиранъ! чѣмъ ты заслужилъ? [смягчаясь.] А Милославъ! [заплача.] Воображала ли я, чтобъ ты столько былъ злобенъ.
Ты слезы проливаешь, Пламира! и называя меня злобнымъ? Но скажи мнѣ, что принуждаетъ твое сердце Милослава такъ именовать? Я вижу, что ты съ великимъ не хотѣніемъ произносить пронзающія меня сіи наименованія; смущенное лице твое показываетъ ясно, сколь мучительно душѣ твоей разумѣть меня тираномъ, ахъ! прошу Тебя дражайшая! объяви мнѣ вину словъ твоихъ; они меня поражаютъ наичувствительнѣйшимъ образомъ.
И ты еще вопрошаешь меня? Вѣроломный! спроси у своей совѣсти, ежели еще не заглушила ее ожесточенная въ злодѣяніяхъ душа твоя, разсмотри, ежели имѣешь, разсмотри безъ содраганія гнусность дѣлъ своихъ, они тебя вмѣсто меня изъяснятъ причину мученія моего, въ которое льстивое твое сердце меня ввергаетъ. Не думай, коварный человѣкъ! чтобъ ты избѣгъ ты нибудь отъ достойнаго тебѣ мученія….. Теперь я узнала тебя, Милославъ! и увы! узнала уже поздно, узнала я тебя, измѣнникъ! къ терзанію пораженной горестьми души моей. [Смягчаясь.] Но скажи мнѣ, жестокосердый! чѣмъ я виновна предъ тобою, что ты столь гнусно ругаешься нѣжностію моей; скажи, жестокій! мнѣ, за что ты злобнѣе самыхъ лютыхъ тигровъ уязвляешь мое сердите? или за то, что любила тебя неограниченно, любила тебя болѣе себя, болѣе всего на свѣтѣ, что я первымъ своимъ блаженствомъ поставляла раздѣлять горестную судьбу твою, что я ничего на свѣтѣ не желала, какъ быть твоею. Такъ Милославъ! я за счастіе почитала съ тобою вмѣстѣ умереть; но увы! все то, что прежде мои мысли услаждало, теперь превратилось въ смертоносную отраву?…
Каждая рѣчь ея умножаетъ мое смущеніе… Помысли Пламира! сколь мучительно мнѣ внимать твои укоризны, не зная прямой причины ихъ. Не умножай во мнѣ, лютаго мученія, открой смыслъ гибельнаго и ужаснаго сего упреканія… Жестокая! ты молчишь… Ахъ! сжалься надъ страждущимъ Милославонъ. Ты трепещешь?… Увы! Планира! Жалѣй несчастнаго, жалѣй … Или твое сердце истребило всю нѣжность ко мнѣ… Но по крайней мѣрѣ тронись мученіемъ злосчастнаго любовника, открой и объясни тѣ лютыя слова моему сердцу, которыя дражайшія уста твои произносили… Или ужъ болѣе Милославовъ голосъ не производитъ ни малаго въ сердцѣ твоемъ движенія, [на кол:] иль болѣе любовь моя!…..
Любовь твоя! вѣроломный! Скажи лучше, что гнусныя твои ласкательства ужъ болѣе не могутъ повелѣвать слабою Пламирою; такъ варваръ! я уже проникла во глубину сокровенныхъ твоихъ чувствованій… Величайся теперь торжествомъ надо мною пріобрѣтеннымъ… Величайся имъ, презрѣнный человѣкъ! величайся взирая на достойную казнь свою, которую мерзость дѣлъ твоихъ въ воздаяніе пріемлетъ… Что я вижу? Ты трепещешь, измѣнническое твое сердце содрагаешся!… Или совѣсть угрызать тебя начинаетъ…. Да, измѣнникъ…. она обличаетъ тебя; но сего недовольно; я еще къ лютѣйшему терзанію твоему присовокуплю новое обличеніе, которое дерская рука твоя начертала; не думай, чтобъ гнусность души твоей сокрылась отъ меня; знай варваръ, что грамота твоя къ Мирадѣ….
Я писалъ къ Мирадѣ… Жестокая! можешь ли ты это думать?
И ты еще упрекаешь меня, варваръ! Злорадъ мнѣ показывалъ ее.
Злорадъ? Сколь я злополученъ!… Вездѣ вижу вооруженное противъ меня коварство… Со всѣхъ сторонъ адская злоба жаждетъ погибели моей… Повѣрь страданіями изнуренному сердцу моему; оно лгать не обыкло; это гнусное предательство Злорада… Онъ тебѣ извѣстенъ… Онъ воспользовавшись горестнымъ моимъ состояніемъ привлекъ къ себѣ мою увѣренность, когда гнѣвъ Владисана все мнѣ представлялъ несноснымъ, самая жизнь моя казалась адскимъ для меня мучителемъ; ты одна въ мысляхъ моихъ обитала драгоцѣнною, ты одна дѣлала мнѣ смерть мучительною… Ты, которую утѣшать препоручилъ я гнусному Злораду и письмо сіе…. О сколь я обманулся!
Но скажи мнѣ Милославъ, что принудило тебя начертать его?…
Любовь владычествующая надъ моимъ разсудкомъ, для коей свѣтъ сей еще пріятенъ мнѣ… Горести твои разрывали всю внутренность мою…. Я просилъ Злорада, чтобъ онъ доставилъ мнѣ случай сказать тебѣ въ послѣдній разъ прости. Онъ сказалъ, что нужно написать къ тебѣ письмо, я не знаю, для чего онъ запретилъ начертать имя дражайшей? Ахъ! конечно для того, что намѣренъ былъ сдѣлать изъ грамоты все то, чѣмъ только можно поколебать сильнѣйшую любовь нашу? А Пламира! не вѣрь Злорадомъ соплетеннынъ баснямъ на пагубу нашу; взгляни на смущеннаго Милослава. Ты узришь, удобенъ ли я къ измѣнѣ; и ахъ! отдай справедливость моимъ чувствованіямъ и при кончинѣ дней моихъ не отягчай размученнаго злымъ рокомъ Милослава.
Ахъ! Милославъ! мое сердце желало бы вѣрить словамъ твоимъ… Несчастный! чѣмъ я могу быть увѣрена, что нѣтъ въ нихъ коварства?
Смертію обожаемаго тебя любовника; я клянусь тебѣ, дражайшая! что языкъ мой не привыкъ изъяснять то, что сердце мое не ощущаетъ; я гнушаюсь притворствомъ и къ чему мнѣ притворствовать при концѣ пагубной моей жизни?… Но что, пусть всѣ мученія въ тартарѣ обитающія меня постигнутъ! пусть фуріи ежеминутно будутъ терзать душу мою, ежели я съ тѣхъ поръ, какъ прелестная Пламира представилась очамъ моимъ, не обожалъ ее…
По повелѣнію Владисана отведите сего злодѣя на казнь.
Какое пронзительное увѣдомленіе!
Не я злодѣй, ето имя принадлежитъ Злораду.
Что медлите?…
Веселись, адская душа! погибелью моею…. Я готовъ умереть, и кровію своею увѣнчаю долгъ истиннаго дружества.
Поди, горделивая душа! поди, казнь тебя ожидаетъ, поди истинный другъ Любочестовъ, торжествуй плавая въ крови своей и величайся на площади непреоборимою твердостію благородныхъ чувствъ твоихъ, коимъ я учинилъ достойную награду.
Сего только недоставало, чтобъ мерскія уста твои сами мнѣ то объявляли. Варваръ! я узналъ и безъ того всю гнусность души твоей.
Да, Милославъ! теперь то познаю изящность благородной души твоей…. Поди, несчастный! умирай за друга своего… Твоя смерть сдѣлаетъ имя твое безсмертнымъ; но будь увѣренъ, что Пламира послѣдуетъ тебѣ, и за вратами смерти любить тебя не престанетъ… [Къ Злораду]. А ты злобный извергъ рода человѣческаго! не льстись обладать мною, я тебя презираю… Твои гнусные вымыслы, чтобъ истребить любовь нашу, ни къ чему не послужили; какъ развѣ къ живому представленію подлости твоей… Правда… Ты не могъ лучше доказать всей гнусности своея души, которая можетъ быть злобою своею устрашитъ и самый тартаръ.
Влеките отселѣ Милослава.
Постойте, варвары! или и вы хотите уподобляться Злораду.
Пламира!.. Пламира!… укрѣпись… Увы! Пламира!…. Прости на вѣкъ…
Зри, злодѣй! мученіе мое, и веселись нечестивая душа! крушеніемъ моимъ; насыться адская фурія токомъ горькихъ слезъ моихъ… Тиранъ, ужасающій природу, тебя проклинающую … Подлый и мерскій губитель добродѣтели…
Тщетно плодишь слова… Тебя ничто не можетъ ужъ избавить отъ рукъ моихъ… самъ Владисанъ подтвердилъ союзъ мой съ тобою… И ты….
Безсиленъ Владисанъ повелѣть мнѣ жить лишась Милослава. Теперь ни что уже меня ужасать не можетъ и я въ отчаяніи все готова предпріять… Познай себя, варваръ! познай, лютая змія! какія ты возбудилъ во мнѣ чувствованія. Душа моя скорѣй согласится испытать всѣ мученія, кои тартаръ приуготовляетъ самоубійцамъ, нежели хотя одну минуту быть, швоею, видѣть себя въ твоихъ объятіяхъ… Въ объятіяхъ того, кто свергъ меня въ неизмѣримую пучину страданій, кто уязвилъ мое сердце всѣми наилютѣйшими напастьми… Чтожъ медлишь еще? доверши всю свою злобу, исторгни душу мою изъ бреннаго сего тѣла … Обагри руку твою въ крови неповинной…
Ахъ! Жестокая! могу ли я учинить сіе? Твоя красота столь сильно поразила мое сердце, что я ничего на свѣтѣ не желаю, какъ только обладать тобою, тобою, которая паче всего меня ненавидитъ! ты виною всѣхъ злодѣяній, которыя учинилъ Злорадъ что бы обладать тобою. [Бросаясь на колѣни.] Смягчи, дражайшая! суровство чувствъ твоихъ, услади кипящее любовію и звѣрствомъ мое сердце, престань воспламенять пылающій огнь страсти моей. [Встаетъ.] Или я все то исполню, что только можетъ презрѣнная любовь произвесть злобнаго въ моихъ мысляхъ… да., несчастная! я сдѣлаю все… все сдѣлаю, что только въ моей власти. Уже я достигъ къ окончанію всѣхъ моихъ предпріятій … Твой Милославъ не можетъ разрушить соизволенія Монаршаго… ты воя и будешь моею…
Никогда… Я проклинаю тебя, гнусный человѣкъ! я умру, и смертію моею избавлюсь отъ ига быть твоею… Твоею быть для меня подло и мучительно.
Такъ знай, что я все употреблю, чтобъ удалить отъ тебя послѣднюю твою отраду, которую ты полагаешь въ смерти. Знай, жестокая! что я буду обладать тобою, и ни что тебя не изторгнетъ отъ ига любви моей. Ты вмѣсто нѣжности обратила на себя всю мою злобу, злобу, которая не щадитъ ничего, чтобъ насытиться. Я не взирая ни на что, буду жертвовать ей всечаснымъ мученіемъ моимъ; пронзительный твой вопль будетъ мнѣ пріятнымъ утѣшеніемъ, всечасно торжество мое увеличивающимъ; горестныя слезы твои будутъ сладостнымъ прохлажденіемъ моихъ злодѣяній… Пренебрегай… Теперь пренебрегай, когда можешь, огорченіе Злорада всѣ свои мысли устремляющаго любить тебя… А!… Сего еще мало… Я тебя обожаю… И увы! обожаю къ моей напасти, къ моему отчаянію… Ты одна можешь обратить злобу мою въ добродѣтель, ты можешь учинить меня всѣмъ полезнымъ и благодѣющимъ… или страшись болѣе раздражить меня… Я не удовольствуюсь принеся на жертву любви и честолюбію моему Милослава и Любочеста.
Что я слышу?… Нѣтъ… отъ человѣка таковыя лютости произойти не могутъ… не гласъ ли злобныхъ фурій пронзаетъ мое сердце?… Варваръ! ты превосходишь и тѣхъ въ свирѣпости… Праведные боги! когожъ постигнетъ гнѣвъ вашъ, когда Злорада вы не поражаете?… Земля! почто ты не разверзаешь нѣдръ своихъ, и не поглощаешь сіе чудовище отяготившее тебя злодѣяніями своими?… Гдѣ я прибѣжище найду бѣдствіямъ моимъ?… Гдѣ скроюсь отъ нестерпимыхъ страданій [ставъ на колѣни]. Всесильный зиждитель неба и земли молю правосудіе твое, ниспошли громъ свой на меня и истреби жизнь мнѣ данную на казни и мученія; сего единаго ищу къ моей страдѣ… Или о праведный Перунъ забылъ ты твореніе твое обремененное всѣми напастьми, или не внемлешь болѣе гласа несчастныхъ къ тебѣ прибѣгающихъ?
Сего ли я надѣялся проливъ толь множество крови неповинной, которая ежеминутно можетъ быть вопіетъ на небо и готовитъ наижесточайшую мнѣ казнь… Но чегожъ мнѣ и ожидать отъ презирающей меня?… Пусть иный стонетъ отъ несклонности любовной; пусть подъ игомъ страсти своей въ отчаяніи и слезахъ ищетъ себѣ облегченія. Величавый мой духъ, которымъ возношусь предъ всѣми, не созданъ утопать въ слезахъ… унижу я себя, когда послѣ твоихъ словъ любить тебя стану; нѣтъ, ты не стоишь пламени моего… Не стоишь ты того, чтобъ я въ красахъ твоихъ полагалъ всѣ мои утѣхи Смотри на раздраженнаго тобою Злорада и числи всѣ мученія, которыя тебѣ пріуготовляеть его злоба… бѣшенство, ярость объемлютъ теперь весь мой умъ, и я ничего не внимаю, кромѣ того, чтобъ наказать тебя наичувствительнѣе за твою несклонность; и ежели я хочу столь непреоборимо владѣть тобою, то ето для того, чтобъ ежеминутно изыскивать тебѣ новыя мученія … О Боги! что я говорю … Нѣтъ… я не ногу быть твоимъ мучителенъ… Прелестные глаза твои побѣждаютъ всю мою злобу и въ самое то время, когда я хочу ненавидѣть тебя, они дѣлаютъ меня тебѣ подвластнымъ… Ахъ! какое сердце устоять можетъ противу стрѣлъ любовныхъ. [Бросясь на колѣни]. Не вѣрь, прекрасная! словамъ мучительной любви, я бы хотѣлъ быть твоимъ мучителемъ; но увы! къ несчастію моему признаюсь, что онымъ быть не могу.
Встань, тиранъ! и скрой отъ меня взоръ свой, который умерщвляешь меня… Оставь, злобный тигръ! меня въ уединеніи и дай свободу въ токѣ горькихъ слезъ искать облегченія суровой моей участи.
Нѣтъ, адская фурія! когда ты презираешь жаръ палящій кровь мою, то страшись меня, трепещи яростію дышущаго Злорада…
Ни что не страшно мнѣ, и нѣтъ ни чего на свѣтѣ столь ужаснаго, чѣмъ бы душа моя не была пораженна… Ты трепещи дѣлъ своихъ, тираннъ! не долго будетъ торжествовать гнусная душа твоя, погубляя непорочность… Скоро… Скоро терпѣніе боговъ пресѣчется, скоро страшный громъ поразитъ тебя мщеніемъ ужаснаго правосудія, скоро пожретъ тебя огнь разящій молній… скоро. Но что я говорю!… Сей мучитель только ругается новый слезами… А злополучная Пламира!
Ни гдѣ не избѣгнешь злобы моея… Все будетъ гнѣву моему порабощенно. Пусть гибнетъ все, лишь только бъ я торжествовалъ. Но что я говорю! иль смерть добродѣтельнымъ сердцамъ напасть? ахъ! нѣтъ, она приводить ихъ къ совершенному блаженству. А я… О совѣсть! престань, престань живо мнѣ представлять всѣ мои злодѣянія… Я самъ ихъ ужасаюсь и самъ себя трепещу… Но се я вижу Милослава! онъ предстоитъ предъ лицемъ праведнаго Перуна, вопіетъ ему о мщеніи… Вижу отца боговъ подъемлющаго гро.въ свой, и предающаго меня адскимъ фуріямъ на разтерзаніе… Они готовы исполнять его повелѣніе… Чтожъ медлите… Возмите… Примите … Вотъ ваша жертва… Или злоба моя производитъ и въ васъ ужасъ, вы трепещете взирая на меня … Жестокія! или предмѣтъ обагренный кровію, Любочестъ не укоряетъ васъ, коего я умертвилъ посредствомъ Печенеговъ? Или курящаяся кровь его копія на небо не поощряетъ васъ разтерзать пеня?… увы! теперь то я позналъ къ лютѣйшему терзанію моему, что я губя добродѣтель не гублю ее, но прославляю… О гласъ торжествующей правоты, гласъ паче грома поражающій слухъ мой! престань твердить душѣ моей, что я злодѣяніями моими пріуготовляю только себѣ погибель… Опомнися Злорадъ… Истреби изъ мыслей своихъ устрашающія мечты злодѣйскую твою душу… Заглуши совѣсть твою, и слѣдуй тобою обожаемымъ страстямъ. Да, я слѣдую имъ не взирая ни на что… пусть тартаръ будетъ воздаяніемъ дѣлъ моихъ… пусть свирѣпыя фуріи считаютъ меня своею жертвою; но я все то презираю… Иду противъ всего и заставлю всѣхъ трепетать меня и ужасаться раздражить мое сердце.
ДѢЙСТВІЕ V.
правитьУспокойтесь, любезные друзья, и престаньте возмущать меня своими слезами. Я любилъ васъ и умираю съ тою же къ вамъ горячностію. Кто слѣдуетъ добродѣтели, для того смерть пріятный покой; онъ составляетъ мнѣ торжественную отраду, когда я теряю жизнь мою за друга…
О Боги! кого я вижу?
Несчастную и вѣрную твою Пламиру, которая безъ тебя жить не можетъ, и которая пришла умереть вмѣстѣ съ тобою.
Что я слышу? Вотъ новая напасть; дражайшая! что ты предпріемлешь? ты хочешь умереть!
Я твердо предпріяла, и ни что не въ состояніи поколебать меня.
Но знаешь ли, что смерть твоя возтревожитъ прахъ мой? знаешь ли, что обагренная въ крови грудь твоя не дастъ мнѣ ни гдѣ покою? Ахъ! несчастная! Живи и забудь Милослава, который тебя забыть не можетъ. Богамъ любовь наша противна, то можноль сопротивляться ихъ опредѣленію?… Судьбы ихъ неисповѣдимы: можетъ быть чрезъ сіе они готовятъ тебѣ блаженство несравненно утѣшительнѣе и сладостнѣе, нежели обладаніе моего сердца можетъ подать тебѣ… Послѣдуй ихъ волѣ волѣ… Живи прекрасная! можетъ быть и наградишь уронъ сей.
Какій препагубный совѣтъ пріемлю отъ тебя, Милославъ… Ахъ не обижай меня… Или ты думаешь, что нѣтъ во мнѣ столько крѣпости, чтобы безъ робости приступить ко гробу? Обманываешься, мнѣ жизнь моя нужна была тогда, когда Милославу она драгоцѣнна.
Она ему драгоцѣнна и теперь и пребудетъ драгоцѣнною навсегда.
Но его уже я на вѣкъ лишаюсь, лишаюсь Милослава, и съ нимъ всего, о чемъ я помышляла завсегда… Вообрази себѣ, не стократъ ли для меня пріятнѣе вкусить смерть, нежели всеминутно терзаться напоминая о тебѣ? Представь, сколь несносно помышлять о томъ, что я тебя лишилась, и лишась тебя буду еще жить въ противномъ мнѣ свѣтѣ… А! нѣтъ, дражайшій Милославъ! я неспособна сносить сіе…. И для чего ты хочешь отвратить меня отъ единаго моего утѣшенія? Для другихъ оно горестно, но для меня пріятно; симъ однимъ средствомъ избавлюсь я отъ лютыхъ напастей, и симъ докажу предъ всѣми сколько я люблю тебя; или Пламира недостойна подражать Милославу, который жертвуя дружеству красотою дней своихъ, въ цвѣтущей младости приступаетъ ко смерти.
Но жизнь моя есть даръ Любочестовъ… то могу ли я отказать ему въ томъ, что собственно принадлежитъ моему друіу? Ето было бы гнусно, и я въ противномъ случаѣ былъ бы недостоинъ назваться человѣкомъ; я былъ бы извергомъ смертныхъ устрашающимъ всю природу: но ты, дражайшая! когда не презришь словъ обожающаго тебя Милослава, сохрани неоцѣненные дни своихъ удивленію согражданъ, къ славѣ и украшенію всѣхъ дѣвъ Россійскихъ, къ отрадѣ другинь твоихъ и къ счастію того, кто будетъ обладать твоимъ сердцемъ.
Такъ развѣ ты снесешь сіе безъ всякаго оскорбленія, когда любострастные возторги Злорада соединенные съ моимъ стононъ коснутся во гробѣ почивающаго твоего праха… Развѣ для того повелѣваешь мнѣ остаться въ противномъ семъ свѣтѣ, чтобъ быть жертвою любви нечестиваго Злорада… Помысли Милославъ! къ чей у мнѣ жизнь потребна, когда все то, что было для меня въ ней пріятно и утѣшительно алчная смерть у меня похищаетъ? А! не принуждай меня къ тому, я оставшись въ свѣтѣ семъ помрачу свое имя и сдѣлаюсь недостойною тебя.
За чѣмъ Пламира здѣсь?
Не спрашивай меня о томъ, увидишь изъ дѣйствія. Варваръ! довольно ли теперь злоба твоя насытилась? Вотъ Милославъ, взгляни на него и познай хотя въ сей ужасный мигъ свою мерскую душу…. Но не надѣйся, чтобъ ты хотя одну минуту почувствовалъ сладость торжества своего… Свирѣпый рокъ! зри свою жертву и познай на кого твое гоненіе изливалось. А ты, дражайшій Милославъ! будешь оканчивать жизнь свою спокойно… Благословляю тотъ часъ, въ который я докажу, Что я Пламира, и что я достойна Милослава. [Хочетъ заколоться, а Милославъ ее удерживаетъ.]
Постой, жестокая! дай прежде мнѣ окончишь жизнь мою.
И ты злодѣйствуешь, ахъ! могла ли я ожидать сего.
Удалите ее отселѣ… Да не увидятъ глаза мои ея мученія [сторону] или я самъ себѣ сдѣлаюсь измѣнникомъ.
Варваръ… Ахъ!
Сколько я злополученъ! сердце мое побѣждается ея словами.
Цари пріемлютъ власть отъ боговъ безсмертныхъ, ихъ правосудіе законъ Монархамъ. На то властители зиждутся народамъ, чтобъ утѣсненныхъ защищали, чтобъ любящихъ отечество и трудящихся къ пользѣ его достойно награждали: кичливыхъ же согражданъ сами Боги повелѣваютъ лютѣ истреблять, подобно плевелы и тернія отъ прозябеній нужныхъ и полезныхъ. Не мни, народъ Россійскій! коего благополучію я самъ себя посвятилъ на жертву, чтобъ я былъ врагъ добродѣтели, моя душа чтитъ свято повелѣнія безсмертныхъ.
Се предстоитъ Милославъ, тотъ самый Милославъ, коего вѣрностію я похвальными заслугами Россія преисполнена. Тотъ Милославъ, для коего бы Владисанъ не пощадилъ ничего, чтобъ увѣнчать его благоуспѣшные подвиги Россію защищающіе; но увы! все то, что его болѣе украшало теперь ужъ совсѣмъ изчезло. Иройство его обратилось въ гнусное коварство жаждущее погибели своего Монарха. Онъ подъ именемъ священныхъ узъ дружества стремился вмѣстѣ съ Любочестомъ рушить покой своего отечества, и отягчить его междуусобными кровопролитіями. Зловредные Россіи Печенеги призваны ими къ произведенію гнусныхъ своихъ замысловъ, и уже несчастный Искорестъ ощущаетъ бремя злобы ихъ… Вотъ какія чудовища нашлись во области моей; но да страшатся всѣ ищущіе терзать грудь Россійскую. Вскорѣ узрятъ примѣръ мести раздраженнаго Монарха, учиненный надъ Милославомъ. Свершится казнь его предъ всѣми къ устрашенію ему подобныхъ, когда они еще существуютъ [къ Милославу]. А ты, котораго я любилъ несказанно, ты, который всѣхъ превышалъ совершенствами своими, ты, въ коемъ Россія истиннаго и достойнаго сына обрѣтала, хотя и раскаешься въ своихъ мерскихъ дѣлахъ; но уже поздно…. Да свершится казнь его, и чрезъ то да очистятся области мои отъ язвы отечества.
Однимъ преступникамъ, которые съ трепетомъ приступаютъ къ достойной казни, нужно затворить глаза для уменшенія ихъ ужаса; но мнѣ сіе не потребно; я съ тоюже твердостію и веселіемъ иду на смерть, съ какимъ принималъ отъ Монарха достойныя воздаянія заслугъ моихъ… Отдайте сіе Злораду, ему затворите свѣтъ солнца, дабы онъ не ужасался коварствъ своихъ, взирая на смерть мою….. О ты, отецъ Боговъ и человѣковъ! пріими духъ мой неповиннымъ… Отечество мною обожаемое сіи слезы послѣдняя тебѣ жертва… Иду.
[Въ сторону] Не ложно торжествую.
Остановитесь!
Любочестъ!
Мой другъ!
Что я зрю?
Свирѣпый рокъ! все теперь погибло!
Государь! Другъ мой жизнію своею утвердилъ въ твоихъ мысляхъ возвращеніе мое… Ты зришь, я возвратился, и симъ освобождаю его отъ той жертвы, которую онъ приносилъ истинному дружеству. Благодарю правителей небесъ, что я возвратился въ тотъ самый мигъ, когда другъ мой еще живъ. Вотъ грудь осужденная на казнь, повели пронзить ее.
Ахъ! Государь! не внимай словъ его; пусть казнь моя совершится, лишь только пощади Любочеста.
Не мечта ли представляется очамъ моимъ? едва вѣрю сему.
Государь! я никогда не страшился смерти, и теперь ее ни мало не страшуся, но вотъ что раждало ужасъ въ моей душѣ, чтобъ я отмѣнясь многими заслугами въ моей жизни не лишился ее какъ злодѣй… Теперь, о счастливый рокъ! о благодѣющая судьбина! какую могу воздашь вамъ благодарность, что вы подали мнѣ случай при смерти моей оказать еще важную услугу моему отечеству и доказать моему Монарху всеподданническую вѣрность. Се враги твои о Владисанъ! се лютые Печенеги, я ихъ побѣдилъ… Ярость сихъ злобныхъ варваровъ въ приступѣ къ Искоресту мгновенно обратилась въ подлую робость, когда они услышали, что Любочестъ предводительствуетъ защищающимися. Вотъ ихъ главный вождь плѣненный мною, коего въ оковахъ повергаю къ стопамъ Величества твоего, и съ нимъ главу мою осужденную на смерть.
Живи истинный сынъ отечества! Живи и наслаждайся всемъ счастіемъ, коего я мнилъ лишишь тебя… Храбрость твоя безпримѣрна и достойна всякаго воздаянія; но дружба ваша болѣе всего меня удивляетъ. Вотъ какихъ сокровищъ лишалъ меня гнусный Злорадъ.
Отъ самой юности слѣдуя всюду за родителемъ моимъ научился я побѣждать враговъ отечества. Алчный зевъ смерти поглотилъ въ глазахъ моихъ даровавшаго мнѣ жизнь среди ужаснаго бою съ Печенегами. Увы! уронъ сей для меня не возвратенъ. Я клялся жизнію моею мстить за то варварамъ И ахъ! что еще узналъ я въ Искоресшѣ. Сіи варвары съ трепетомъ бѣгущіе отъ руки Россійской обращающей свое оружіе къ усмиренію буйственныхъ татаръ на пути умертвили Умозора, коего попеченію оставлена сестра моя …. Можетъ быть или бѣдственно провождая дни свои въ жестокой неволѣ клянетъ злосчастную судьбу свою … Я имѣю сестру … и не зналъ о томъ до сихъ поръ … да и могъ ли я съ младенчества будучи на войнѣ.
ЗЛОРАДЪ.
Да вострепещетъ смертныхъ родъ познавъ мерзость души моей, когда скиптръ остался въ рукахъ Владисановыхъ, а не въ моихъ; когда оклеветанная иною добродѣтель торжествуетъ, то смерть одна прибѣжище мое [ударяетъ себя кинжаломъ.] Государь, дщерь твоя не винна… Кляну злодѣйскій ковъ… Я воздвигъ Печенеговъ къ погубленію тебя… О Боги … Любочестъ твоя сестра живетъ … Я спасъ ее… Познай въ Пламирѣ … Я умираю. [Умираетъ].
Что я слышу!…
Возмите отеслѣ прочь тѣло его, оно мерско предъ очами моими.
Казнь конечно уже совершена [увидя Владисана упадаетъ передъ нимъ на колѣни]. Государь! Милослава нѣтъ [Упадаетъ въ руки Любочеста.]
Сестра моя, о Боги! она лишилась чувствъ.
Пламира! познай своего Милослава… Познай Любочеста твоего брата … Они живутъ и будутъ жить для тебя только…. Познай… Или не трогаетъ тебя тотъ голосъ, который вмѣстѣ съ твоимъ повторялъ любовныя клятвы… Обрати ко мнѣ наполненный нѣжными прелестями взоръ свой, открой пламенемъ любви пылающія глаза свои и зри у ногъ своихъ обожающаго тебя Милослава.
Чей я слышу голосъ? Милославъ! ты живъ.
Обладай его сердцемъ, судьба награждаетъ добродѣтель вашу сердечнымъ удовольствіемъ… Пламира! ты видишь въ Любочестѣ своего брата.
Какъ!
Онъ вручитъ тебя Милославу, счастіе ваше совершенно и мое удовольствіе неограниченное …. Теперь то я познаю, сколь трудно судить людямъ въ правду, и сколь счастливъ тотъ, кто умѣетъ отличить ложь отъ истинны; но несравненно благополучнѣе, кто имѣетъ истиннаго друга.