_illustrtation-01_by_N._Vladimirsky.jpg)
Большой, крытый автомобиль-таксомоторъ уже съ полчаса стоялъ на углу Морской и Кирпичнаго переулка. Шофферъ, одѣтый въ черный кожаный костюмъ, прохаживался по панели, помахивая парой мохнатыхъ мѣховыхъ перчатокъ.
— Вы уже здѣсь, Илья! — проговорилъ брюнетъ, съ острыми колющими глазами, подходя и отворяя дверцу автомобиля.
— Здравствуйте, баринъ! Какъ говорили, такъ и подалъ, ровно въ восемь, — отвѣчалъ шофферъ, снимая кепи. — Куда прикажете?
— Поѣзжайте по Невскому, а на Литейномъ, знаете, цвѣточный магазинъ, тамъ остановитесь.
— Слушаю-съ.
Спустя нѣсколько минутъ, автомобиль плавно свернулъ къ тротуару и замеръ противъ зеркальнаго окна магазина, но пассажиръ продолжалъ сидѣть въ каретѣ.
— А вотъ и наша «малютка» идетъ, — подумалъ Илья, завидя минiатюрную брюнетку, только что сошедшую съ трамвая.
На ней было черное манто, поверхъ котораго накинуто соболье боя, и такая же муфта въ рукахъ.
— На острова, — сказала незнакомка, отвѣчая на его почтительный поклонъ, и поспѣшно вошла въ ландо.
Машина тронулась. Обгоняя экипажи и трамваи, сновавшiе по Литейному, свернула на набережную и понеслась полнымъ ходомъ.
Во влажномъ, холодномъ воздухѣ осенняго вечера десятки огней, разбросанныхъ по обѣ стороны Невы, расплываясь въ мутныя пятна, отливали всѣми цвѣтами радуги и на темномъ, почти черномъ фонѣ пасмурнаго неба, своими искрящимися гирляндами указывали на мѣстоположенiе мостовъ и набережныхъ.
Уже три или четыре раза пробѣгала машина мимо «Стрѣлки», возвращалась къ Елагину и снова углублялась въ лабиринтъ переплетшихся между собой дорожекъ. Холодный вѣтеръ врывался подъ приподнятое переднее стекло и непрiятно свистѣлъ въ ушахъ. Груды сорванной пожелтѣлой листвы переносились съ мѣста на мѣсто и, шелестя подъ машиной, нагоняли тоску…
Ужъ Илья усталъ управлять и всматриваться въ темноту, бѣжавшую передъ свѣтомъ буферныхъ фонарей, а машина все дальше и дальше уходила въ непроглядную тьму августовской ночи, когда позади него открылось въ стеклѣ круглое отверстiе и мужской голосъ прерывающiйся, похожiй скорѣе на ревъ разсвирѣпѣвшей собаки, крикнулъ:
— Довольно!.. Пошелъ въ городъ!!...
— И чего оретъ? Вѣдь и такъ слышу, — подумалъ шофферъ.
Обогнувъ «Стрѣлку», машина миновала прибрежную аллею и свернула на Строгановъ мостъ. На углу Каменноостровскаго и Большого, гдѣ всегда большое движенiе, пришлось нѣсколько сбавить ходъ, пропуская трамвай, и дальше путь былъ снова свободенъ. На площади Суворова Илья оглянулся, ожидая дальнѣйшихъ приказанiй, но изъ темноты глубокаго ландо не долетало ни звука.
Косой лучъ на мгновенье освѣтилъ карету. Она была пуста.
— Что за чортъ!.. Показалось мнѣ что-ли? — мелькнуло въ его головѣ.
Медленно въѣхалъ онъ въ полосу свѣта ближайшаго фонаря и, оглянувшись, убѣдился, что въ ландо дѣйствительно никого не было.
— Куда они могли дѣться?!.. Мы вѣдь не останавливались… Неужели выскочили?.. Но вѣдь это немыслимо!.. Онъ-то еще туда-сюда, но она?.. Развѣ женщинѣ соскочить въ узкомъ платьѣ, да еще на большомъ ходу?!.. Наконецъ, я не могъ не слышать хлопанья дверцы, шумъ паденiя… Странно… Ужасно странно…
Взглянувъ на счетчикъ, онъ почесалъ затылокъ.
— Плакали мои денежки. Семнадцать рублей!.. Удивительно… Всегда платилъ аккуратно, а теперь вдругъ, на-вотъ!..
Кряхтя и покачиваясь на ухабахъ, автомобиль подкатилъ къ дому, остановился, почти упершись передними колесами въ запертыя ворота. Глухой шумъ, доносившiйся изъ нѣдръ двигателя, сотрясалъ воздухъ, а струи яркаго электрическаго свѣта, прорѣзываясь сквозь узорчатую ткань желѣзной преграды, освѣщали неглубокiй дворъ.
Протяжный, низкiй ревъ гудка разорвалъ тишину ночи и заспанный дворникъ, гремя ключами поднялся со своего логова.
— Что-то нынче, Илья Ивановичъ, раненько прiѣхали? — сказалъ он, открывая ворота, — все, вѣдъ, больше подъ утро ворочаетесь.
— Да такъ, братъ… работы нѣтъ, — нехотя отвеѣтилъ шофферъ.
Машина вкатилась во дворъ и черезъ минуту исчезла въ черномъ отверстiи сарая. Ея чудовищные глаза потухли и Илья, заперевъ тяжелый засовъ гаража, усталой походкой пересѣкъ дворъ и сталъ подниматься по лѣстницѣ.
Уже болѣе двухъ мѣсяцевъ возилъ Илья сегодняшняго пассажира по разнымъ учрежденiямъ, ресторанамъ и магазинамъ, а вечеромъ совершалъ съ нимъ и его спутницей далекiя, загородныя прогулки, или по цѣлымъ часамъ каталъ ихъ по городу и островамъ. Она чрезвычайно любила быструю ѣзду и изрѣдка во время загородныхъ поѣздокъ садилась рядомъ съ нимъ на переднемъ сидѣньи. Машина неслась полнымъ ходомъ по ровному уходящему въ даль шоссе, вѣтеръ игралъ ея локонами, трепалъ полы манто, а она радостная, раскраснѣвшаяся, съ горящими отъ восторга глазами, весело улыбалась и спрашивала:
— А нельзя ли еще по-быстрѣе?..
Возвращаясь в городъ, они, обыкновенно, покидали моторъ гдѣ-нибудь на малолюдной улицѣ, и, расплатившись, назначали мѣсто, гдѣ въ слѣдующiй разъ должна дожидаться машина. Господинъ былъ щедръ и Ильѣ не приходило въ голову заподозрить что-либо предосудительное. Уединенности же и нѣкоторой таинственности, которой были обставлены встрѣчи его пассажировъ, онъ не придавалъ никакого значенiя, считая это обычной любовной исторiей. Мало ли ему приходилось возить «инкогнито» измѣняющихъ женъ или невѣрныхъ мужей въ ихъ «амурныя квартирки». Всѣ они платили прекрасно, а потому сегодняшнее исчезновенiе казалось ему дикимъ. За нимъ чудилось что-то другое, новое, непонятное и вмѣстѣ страшное.
Войдя въ комнату, шофферъ зажегъ лампу и, сбросивъ въ уголъ свою кожаную куртку и кепи, сѣлъ къ столу.
— Какъ же теперь быть? — думалъ онъ. — Кто этотъ господинъ и гдѣ теперь находится?..
Вытащивъ изъ кармана толстый бумажникъ, Илья сталъ поспѣшно рыться въ его содержимомъ. Тутъ была масса счетовъ, адресовъ, писемъ и всевозможныхъ записокъ. Перебирая стопку визитныхъ карточекъ, онъ вдругъ радостно схватилъ одну изъ нихъ. Тонкимъ шрифтомъ на ней стояло:
Арнольдъ Генриховичъ фонъ-Арнсфельдъ.
А на оборотѣ карандашемъ было написано: «Илья, будьте добры подать автомобиль завтра къ десяти часамъ утра», слѣдовала подпись.
— Ну, вотъ! Утромъ завтра справлюсь, а что дальше — тамъ видно будетъ, — сказалъ шофферъ закрывая бумажникъ.
Укладываясь спать, онъ продолжалъ ломать голову, стараясь уяснить себѣ, какъ и куда могли исчезнуть его сегодняшнiе пассажиры. Он возстанавливалъ въ своей памяти мельчайшiя подробности послѣдней прогулки, вспоминалъ по порядку каждую поѣздку съ Арнсфельдомъ, каждую встрѣчу его съ юной незнакомкой.
Чтобы отвлечь свои мысли, задулъ свѣчу, стараясь думать о другомъ.
— Въ ландо какая-то скотина пятно на сидѣньи посадила, надо будетъ завтра непремѣнно бензиномъ почистить…
Онъ безпрестанно ворочался съ боку на бокъ. Возбужденное почему-то воображенiе неотступно рисовало в полумракѣ комнаты образъ прелестной пассажирки въ черномъ манто, а немного поодаль расплывались рѣзкiя черты ея покровителя. Раздраженно отвернувшись къ стѣнѣ, Илья кутался въ одѣяло и снова видѣлъ миловидное личико, обрамленное задорными завитками черныхъ, какъ смоль, кудрей, съ дѣтской улыбкой на устахъ, а въ ушахъ звенѣлъ знакомый мелодичный голосъ.
_illustrtation-02_by_N._Vladimirsky.jpg)
Шофферъ спалъ… Снилось ему, что онъ на островахъ ѣдетъ по темнымъ, едва освѣщеннымъ дорожкамъ, а сзади сидятъ они — вчерашнiе пассажиры. Мимо бѣгутъ уродливыя тѣни деревьевъ. Тамъ и сямъ расбросанные фонари быстро мѣняютъ свое положенiе, они точно дразнятъ его, эти блуждающiе огни, зовутъ и прячутся и снова выглядываютъ, мелькая между стволами. А онъ все ѣдет и ѣдет… Но что это?.. Позади себя улавливаетъ вдругъ слабый шорохъ упорной борьбы… Прислушивается… Ему чудится сдавленный хрипъ… Тихо, тихо прiотворяется дверца, и черезъ минуту, что-то черное украдкой скользитъ съ подножки и исчезаетъ въ темнотѣ… И слышитъ онъ лишь равномѣрное постукиванiе двигателя, да подъ колесами шелестъ листвы…
Сонъ прервался. Послѣдняя мысль о пятнѣ на обивкѣ кареты проявилась въ сознанiи спящаго, вплетаясь въ общую вереницу сновидѣнiй.
Онъ видѣлъ передъ собой это коричневое пятнышко. Прежде небольшое, теперь оно быстро увеличивалось, росло и, принимая мутно-алую окраску, казалось выпуклымъ, дрожащимъ, как лужа запекшейся крови…
Всю ночь шофферъ ворочался. Просыпаясь, озирался кругомъ, а засыпая, снова видѣлъ то улыбку, то выраженiе смертельнаго ужаса на личикѣ девушки, смотрѣлъ на расплывающееся кровавое пятно, на устремленные откуда-то зеленоватые глаза Арнсфельда, блестѣвшiе зловѣщимъ огонькомъ…
Еще не было шести часовъ, когда измученный Илья сѣлъ въ кровати и зажегъ свѣтъ. Сонъ бѣжалъ отъ него, мысли путались, голову ломило, а передъ глазами все еще стояло кровавое пятно, оно чудилось ему вездѣ, куда бы ни посмотрѣлъ онъ. А по рукамъ сочилось что-то густое, тягучее и капало съ пальцевъ. Протеревъ глаза, онъ порывисто всталъ и съ лихорадочной поспѣшностью сталъ одѣваться.
— Илья Ивановичъ, куда вы? Развѣ ужъ пора? — спросилъ мыльщикъ, приподнимаясь на локтѣ.
— Дрыхни! Не твое дѣло, — огрызнулся шофферъ, сунувъ въ карман ключи, и вышелъ въ коридоръ.
Сердце немилосердно билось. Спускаясь съ лѣстницы, онъ спотыкался, шагалъ черезъ нѣсколько ступенекъ. Что-то властно влекло его внизъ…
Дрожащей рукой, не попадая въ скважину, отперъ онъ замокъ. Желѣзная накладка сухо звякнула, и половинка тяжелыхъ воротъ заскрипѣла на ржавыхъ петляхъ. Шумъ этотъ, до сихъ поръ привычный, испугалъ его своимъ отзвукомъ въ глубокомъ, как колодезь, дворѣ.
Быстро подойдя къ машинѣ, Илья зажегъ фонари. Яркiй свѣтъ своимъ отраженiемъ отъ бѣленыхъ стѣнъ сарая, нѣсколько разсѣялъ царившую темноту. Одновременно вспыхнулъ и небольшой, прикрѣпленный на потолкѣ кареты плафонъ. Черезъ отворенную дверцу было видно маленькое, съ пятачекъ величиною, коричневое пятнышко посреди подушки на заднемъ сидѣньи.
— Возьму ее наверхъ и почищу. За дѣломъ вся дурь изъ головы выйдетъ, — подумалъ Илья.
Перегнувшись въ карету, приподнялъ край толстой подушки и потащилъ къ себѣ, но та не подавалась, очевидно, что-нибудь изъ лежавшихъ подъ ней инструментовъ зацѣпилось въ пружинахъ и не пускало.
— А… Чортъ!.. — и онъ дернулъ изо всей силы.
Подушка сорвалась, а изъ-подъ нея вмѣсто инструментовъ торчала чья-то скорченная посинѣвшая рука. Тонкiе окоченѣлые пальцы, медленно возвращаясь въ свое согбенное состоянiе, казались живыми.
Сдавленный крикъ ужаса вырвался изъ груди шоффера. Блѣдный, трясущимися руками выкинулъ онъ въ сарай подушку и, войдя внутрь ландо, заглянулъ въ ящикъ.
Вмѣсто инструментовъ и запасныхъ шинъ тамъ было втиснуто чье-то тѣло со скрученными назадъ руками. Лица видно не было, но по платью Илья сейчасъ же узналъ свою вчерашнюю пассажирку.