Я получилъ ваше письмо, которое кажется мнѣ восхитительнымъ, потому что оно ваше, и ужаснымъ, потому что оно пробираетъ меня, бранитъ, нападаетъ на меня, заставляетъ меня чувствовать себя совсѣмъ школьникомъ. Да, это совершенно вѣрно! Я ничего не могу сдѣлать. Она околдовала меня. Это лилія, превращенная въ женщину. Я боялся, что вы будете особенно сердиться на то, что это иностранка; но часъ судьбы пробилъ. Вы перестанете удивляться, когда вы увидите ее. Она блондинка, свѣтлая, какъ заря, и чистая, какъ жемчужина.
Мнѣ кажется теперь, что я еще ни разу не любилъ ни одной женщины во всю свою жизнь.
Любить ее, это похоже на то, что чувствуешь, когда въ жаркій полдень опускаешь руку въ холодный ключъ. Она такое отдохновеніе, такая невинность, такая святость! Среди этой тѣсной, ярко раскрашенной, вульгарной лондонской жизни, — потому что эта жизнь очень вульгарна даже на самыхъ верхахъ — она кажется какимъ-то ангеломъ чистоты.
Я увидѣлъ ее первый разъ съ букетомъ розъ подъ широкимъ кедромъ, на берегу рѣки. Она сидѣла съ чашкой чая. Здѣсь всѣ всегда пьютъ чай. И она такая бѣлая. Я никогда не видѣлъ ничего до такой степени бѣлаго, кромѣ снѣга на вершинѣ Ліонессы.
Она совсѣмъ не похожа на тѣхъ быстрыхъ англійскихъ миссъ, которыхъ такъ много можно видѣть зимой въ Римѣ. Я не люблю быстрыхъ англичанокъ. Если уже говорить о быстрыхъ женщинахъ, то самая лучшая это парижанка, или даже американка. Англичанки пересаливаютъ. Но она точно подснѣжникъ, или фарфоровая фигурка, или мягкая блѣдная звѣзда, сіяющая утромъ. Я не могу о ней думать иначе, какъ стихами. Единственно, чего ей недостаетъ, это быть запертой въ монастырь, чтобы я могъ ради нея навѣки погубить свою душу, перелѣзая черезъ каменную стѣну по шелковой лѣстницѣ. Но мы живемъ въ прозаическій вѣкъ, и это особенно прозаическая страна. Лондонъ забавляетъ меня, но здѣсь вездѣ ужасная толпа и городъ невыносимо безобразенъ. Я не могу представить себѣ, почему такіе богатые люди, какъ англичане, примиряются со всѣмъ этимъ безобразіемъ.
Дома здѣсь всѣ слишкомъ малы, даже самые большіе.
Я еще ни разу не видалъ ни одной хорошей бальной залы. Говорятъ, что есть хорошія залы въ помѣстьяхъ. Клубы очаровательны, но жизнь въ общемъ кажется мнѣ поспѣшной, дорогой, некрасивой, шумной и почти исключительно посвященной ѣдѣ. Точно люди куда-то карабкаются, спѣшатъ и дорогой все время ѣдятъ.
Относительно обѣдовъ уговариваются за мѣсяцъ впередъ. Хорошихъ манеръ, на мой вкусъ, здѣсь нѣтъ ни у кого — ни у мужчинъ, ни у женщинъ. Слѣдовало бы вамъ пріѣхать ко мнѣ на свадьбу и показать имъ, какимъ прекраснымъ существомъ можетъ быть венеціанская красавица-патриціанка. Зачѣмъ вы вышли замужъ за этого пьемонтца? Только двумъ вещамъ придаютъ, по моему мнѣнію, значеніе въ Англіи — это ѣдѣ и политикѣ. Они ѣдятъ цѣлый день. И цѣлый день говорятъ о Гладстонѣ. Половина ихъ говоритъ, что Гладстонъ — это гибель Англіи. Другая половина говоритъ, что Гладстонъ — это спасенье Англіи.
Меня совершенно не интересуетъ, кто изъ нихъ правъ. Я чувствую только, что они не могутъ исключить Гладстона изъ своего разговора даже на пять минутъ. Но завтра я ѣду въ деревню съ моимъ Подснѣжникомъ — одинъ, вдвоемъ съ ней, — завтра она станетъ моей совсѣмъ и навсегда. И я ничего больше не услышу относительно Гладстона. Конечно, вы удивляетесь, почему я женюсь.
Я удивлюсь самъ. Но иначе я долженъ буду сказать прости навсегда моей лиліи.
Кругомъ нея такая стѣна родственниковъ и семейнаго величія. Это не стѣна монастыря, и здѣсь не поможетъ шелковая лѣстница. Нужно войти въ переднюю дверь или не входить совсѣмъ. Поздравьте меня, и все-таки пожалѣйте меня. Меня ждетъ рай, но я не вполнѣ увѣренъ, что я заслуживаю его. Почему? Потому что мы всѣ смертные, потому что мы всѣ грѣшные. До свиданія, моя милая Терезина. Пиши въ мой будущій эдемъ. Онъ называется Кумбъ Байсетъ, близъ Льютона, въ Бедфоршайрѣ. Мы пробудемъ тамъ цѣлый мѣсяцъ. Это выборъ и рѣшеніе моего Подснѣжника.
Лѣтній сезонъ былъ ужасно скученъ; множество свадьбъ — люди всегда женятся и выходятъ замужъ, какъ бы скучно ни было. Больше всего говорятъ о свадьбѣ второй дочери лорда Каусъ, лэди Глэдисъ съ княземъ Санъ Зеноне. Она одна изъ лондонскихъ красавицъ, но очень простая дѣвушка, и на самомъ дѣлѣ совершенно старомодная. Она отказала лорду Хэмпшайру и многимъ другимъ, а затѣмъ въ одну недѣлю влюбилась въ этого римлянина, который, дѣйствительно, красивъ, какъ картина. Каусу это совсѣмъ не нравилось, но онъ долженъ былъ уступить, потому что ничего не могъ сдѣлать, и онъ былъ ужасно разсерженъ, что вмѣсто этого не вышло дѣло съ Хэмпшайромъ. Хэмпшайръ это такое славное существо и его имѣнія рядомъ съ ихъ. Конечно, имъ кажется очень обидно, что этому итальянцу пришло въ голову пріѣхать на лѣтній сезолъ въ Лондонъ и такъ очаровательно дирижировать котильономъ, что всѣ молодыя женщины не хотѣли смотрѣть послѣ ни на кого другого.
Свадьба вчера прошла блестяще. У насъ были шелковыя платья съ букетами орхидей. Она выглядѣла очень мило, но была бѣла, какъ ея платье — такая гусыня! — оно было изъ сатина цвѣта слоновой кости. Онъ положительно слишкомъ красивъ, и я не могу понять, что онъ нашелъ въ ней. Онъ подарилъ намъ всѣмъ по медальону съ ея портретомъ. Я предпочла бы, чтобы это былъ его портретъ. Мнѣ кажется, что Хэмпшайръ былъ бы лучше для нея и носился бы дольше, чѣмъ этотъ Ромео. Лордъ Каусъ взбѣшенъ по поводу Ромео; его возмущаетъ религія и все это, и онъ, видимо, съ трудомъ сохранялъ любезный видъ въ церкви.
Разумѣется, были двѣ церемоніи. Кардиналъ согласился, наконецъ, хотя, конечно, сначала поднялъ шумъ. Я боюсь, что римскому князю скоро надоѣстъ все это. И они ѣдутъ въ Бедфоршайръ и запрутся тамъ на цѣлый мѣсяцъ. Это очень глупо съ ея стороны, особенно въ такое сырое лѣто. Я думаю, Ромео скоро начнетъ скучать, и что выборъ мѣста для медоваго мѣсяца совсѣмъ не удаченъ. Я поѣхала бы въ Гамбургъ, въ Довиллъ или въ Японію.
Я такъ, такъ, такъ счастлива. Написать невозможно. Я хотѣла бы написать это, но я не могу. Онъ въ восторгѣ отъ Кумба и говоритъ, что зелень удивительна. Мы пріѣхали сюда, когда садилось солнце. Всѣ дѣти изъ школы тети Кэрри собрались встрѣчать насъ съ корзинками розъ. Пьеро сказалъ, что они сами похожи на большія розы. Онъ очарованъ Англіей. Сегодня прекрасная погода, и я надѣюсь, дождя не будетъ, хотя барометръ падаетъ. Прости мнѣ такую поспѣшную записку. Я пойду сейчасъ показывать Пьеро озеро — я знаю, тебѣ не нравилось это, милая, но я увѣрена, что когда ты увидишь, какъ я счастлива, ты скажешь сама, что для меня на свѣтѣ нѣтъ и не можетъ быть никого, кромѣ него.
Нѣтъ, признаюсь, я не одобряю этого брака, это уведетъ ее далеко отъ насъ, и я боюсь, она не будетъ счастлива. У нея всегда были такія экзальтированныя идеи. Она совсѣмъ не нашего времени дѣвушка.
Конечно, она была плѣнена его изящнымъ лицомъ и удивительными манерами. Его манеры, дѣйствительно, поразительны для нашихъ дней, когда у нашихъ мужчинъ нѣтъ никакихъ манеръ. А онъ можетъ быть такъ очаровательно ласковъ и почтителенъ, что плѣняетъ даже меня. Я не могу удивляться на бѣднаго ребенка, но я боюсь; искренно говорю, я боюсь! Онъ заставляетъ всѣхъ нашихъ мужчинъ казаться поденщиками.
И все это произошло съ такой страшной поспѣшностью, что у нея не было времени ни подумать, ни обсудить; и я увѣрена, что они не сказали другъ другу двухъ словъ серьезно. Ахъ, если бъ это былъ милый, славный Хэмпшайръ, котораго мы знаемъ всю жизнь и земли котораго лежатъ рядомъ съ нашими! Вѣроятно, это было бы черезчуръ хорошо и поэтому не могло осуществиться. И не было ни одного серьезнаго возраженія, которое мы могли бы сдѣлать противъ Санъ-Зеноне.
Когда онъ сдѣлалъ предложеніе, мы не могли отказать ему на томъ основаніи, что онъ слишкомъ красивъ и что онъ не англичанинъ. Глэдисъ пишетъ изъ Кумба, точно съ седьмого неба. Они женаты уже три дня! Но я боюсь, что впереди ее ждутъ огорченія. Онъ кажется мгѣ слабымъ, неустойчивымъ.
Я не знаю, будетъ ли онъ достаточно стоять за нее передъ своими. Правда, теперь мужчина и женщина, разъ обвѣнчаны, очень мало видятъ другъ друга. Но Глэдисъ не принадлежитъ къ нашему времени по своимъ идеямъ. Она будетъ принимать все очень серьезно, бѣдный ребенокъ, и будетъ ожидать, что идиллія продолжится дальше медоваго мѣсяца. И она очень сильно англичанка по своимъ вкусамъ, и очень мало была заграницей. Однако, всѣ молодыя дѣвушки завидуютъ ей, и только мы съ ея отцемъ видимъ маленькіе черныя пятнышки на ея будущемъ.
Согласно ея желанію, они поѣхали въ Кумбъ. Я думаю, что было бы благоразумно не подвергать итальянца такому испытанію, какъ сырой англійскій іюнь въ совершенно уединенномъ деревенскомъ домѣ.
Вы знаете, что даже наши мужчины, хотя они и находятъ утѣшеніе въ разведеніи породистыхъ свиней, сходятъ съ ума отъ скуки въ деревнѣ, когда нечего стрѣлять. И потомъ англичане привыкли промокать до нитки всякій разъ, какъ выйдутъ изъ дому. А онъ не привыкъ. Лордъ Каусъ говоритъ, что онъ какъ бумажное платье — очень хорошо, пока свѣтитъ солнце, но сырости не выдержитъ.
Я жалѣла, что вы не были на свадьбѣ. У Глэдкъ былъ прелестный видъ. Отъ семейства Санъ-Зеноне присутствовалъ только Донъ-Фабриціо, младшій сынъ. Герцогиня не пріѣхала. Я думаю, что она со своей стороны такъ же ненавидитъ этотъ бракъ, какъ мы съ нашей. А я еще надѣялась, что Глэдисъ рано или поздно приметъ предложеніе Хэмпшайра. Но этотъ итальянецъ все испортилъ. Ну, будемъ надѣяться для нихъ на все лучшее.
Множество соловьевъ проводятъ этотъ сезонъ въ маленькихъ зеленыхъ гнѣздахъ. Я соловей въ зеленомъ гнѣздѣ. Я никогда не видалъ ничего зеленѣе моего рая. Это несомнѣнно рай. Если я чувствую себя немного не на мѣстѣ здѣсь, то это только потому, что я такой грѣшникъ. Безъ сомнѣнія, это единственная причина. Правда, въ раю холодно, это его единственный недостатокъ. Теперь шестое іюня, а у насъ топятся камины. Камины въ спальняхъ, камины въ гостиной, камины по обѣимъ сторонамъ библіотеки, камины на обоихъ концахъ зала, камины повсюду. И не смотря на это, я дрожу. Я не могу удержаться отъ этой дрожи, и мнѣ кажется, что мы ошиблись мѣсяцемъ, что теперь декабрь, а не іюнь. Но здѣсь все очаровательно, мтло; весь домъ и садъ, и все въ такомъ удивительномъ порядкѣ, точно все только вчера вынули изъ ящика. У меня такое ощущеніе, точно я все время въ церкви. Несомнѣнно, это первый, сдѣланный мною, шагъ къ добродѣтели. Но пожалуйста не думайте, что я не вполнѣ счастливъ. Хотя безъ сомнѣнія, я сильнѣе бы ощущалъ свое счастье, если бы, вслѣдствіе постоянной сырости въ воздухѣ, мнѣ не казалось бы, что я сижу въ акваріумѣ. Глэдисъ очаровательна во всѣхъ отношеніяхъ, и если бы она не такъ легко пугалась всего, она была бы совершенствомъ. Меня именно околдовалъ въ началѣ этотъ ея видъ альпійскаго цвѣтка. Но нельзя же вѣчно быть альпійскимъ цвѣткомъ. Я хотѣлъ узнать, что представляетъ изъ себя сѣверная женщина. Теперь я знаю. Она восхитительна, но немного монотонна и немного жеманна. О, конечно, она никогда не скомпрометтируетъ меня, но она также никогда не дастъ мнѣ самому скомпрометтировать себя. А это будетъ ужасно! Я чувствую, что я неблагодаренъ; всѣ мужчины неблагодарны. Но развѣ это не вина женщинъ? Видите, даже ангелъ можетъ стать утомительнымъ, если никогда не выходить изъ тѣни его крыльевъ. А здѣсь въ Кумбъ Байсетъ крылья ангела закрываютъ весь горизонтъ.
Увѣренъ-ли вы, что ваша жена ангелъ? Самыхъ обыкновенныхъ женщинъ часто называютъ ангелами.
«Она ангелъ» — это вѣжливое выраженіе того, что съ ней скучно. И при томъ я не увѣрена, чтобы мнѣ самой понравилось жить съ настоящимъ ангеломъ. Слишкомъ много крыльевъ, какъ вы говорите. И зачѣмъ вамъ понадобилось жениться на англійской дѣвушкѣ? Вѣроятно, у нея настолько хорошій характеръ, что она никогда и ни въ чемъ не противорѣчитъ вамъ. и вы дѣлаетесь раздражительнымъ просто потому, что вамъ надоѣдаетъ, что все дѣлается по-вашему. Если бы вы женились на Николеттѣ, какъ я хотѣла, она бы двѣнадцать разъ на недѣлѣ нападала на васъ, какъ тигрица. И это заставляло бы васъ быть насторожѣ и стараться нравиться ей. Мы знаемъ, что нужно нашимъ мужчинамъ. Мнѣ, право, часто хочется написать вашей женѣ и сказать ей, что ни одинъ итальянецъ не будетъ чувствовать себя хорошо, если ему два раза въ день не драть уши. Если бы ваша жена временами умѣла дѣлаться непріятной, вѣроятно, вы обожали бы ее. Но большая ошибка, милый Пьерино, смѣшивать бракъ съ любовью. Это двѣ вещи совершенно разныя. И въ дѣйствительности, между ними такъ же мало общаго, какъ между конскимъ каштаномъ и каштановой лошадью. Мнѣ кажется, что ваше сырое англійское гнѣздо очень скоро заставитъ васъ почувствовать эту истину.
Я знаю, я обѣщала написать тебѣ сейчасъ же и разсказать все. И вотъ уже прошла цѣлая недѣля, и я не могла писать, въ самомъ дѣлѣ не могла. И даже теперь я не знаю, съ чего мнѣ начать. Мнѣ кажется, я, въ самомъ дѣлѣ, очень старомодна. Можетъ быть, мнѣ не слѣдовало настаивать на томъ, чтобы ѣхать въ Кумбъ Байсетъ, по крайней мѣрѣ всѣ говорили, что это глупо. Несси Фицъ-Джеральдъ вернулась въ Лондонъ и была въ театрѣ меньше чѣмъ черезъ недѣлю послѣ свадьбы. Положимъ, она вышла замужъ въ октябрѣ и ни капельки не любила его. Вѣроятно, это и составляетъ всю разницу. Но мнѣ казалось гораздо естественнѣе запереться гдѣ-нибудь, и Пьеро думалъ такъ же. Но я боюсь теперь немного, что ему можетъ показаться здѣсь скучно. Видишь, мы такъ мало знаемъ другъ друга. Мы танцовали котильонъ нѣсколько разъ и черезъ недѣлю, какъ познакомились, уже любили другъ друга, а черезъ мѣсяцъ мы уже обвѣнчались. Папа былъ противъ этого брака, потому что это не былъ Берлингтонъ или лордъ Хэмпшайръ. Но препятствовать онъ тоже не могъ, потому что Санъ-Зеноне это такая большая фамилія и весь свѣтъ знаетъ ихъ, и они, кромѣ того, что итальянскіе князья, еще испанскіе герцоги. И Пьеро такой джентльмэнъ. — Но я хочу сказать про то, что, встрѣтившись среди сутолоки лѣтняго сезона, — всѣ балы, обѣды, гарденъ-парти и завтраки, — мы совершенно ничего не успѣли узнать другъ о другѣ, ни о вкусахъ другъ друга, ни о привычкахъ, ни о характерѣ. И когда, въ первое утро въ Кумбѣ, мы вдругъ поняли, что мы вмѣстѣ на всю жизнь, мы оба почувствовали себя довольно странно. Мы обожаемъ другъ друга, но мы не знаемъ, о чемъ говорить. Мы никогда раньше не говорили, у насъ не было времени. И мнѣ кажется, что онъ чувствовалъ то же самое. Я боюсь, что онъ страшно скучалъ. Я сказала ему это, и онъ отвѣтилъ мнѣ — «Мой ангелъ, ваши очаровательные соотечественники не скучаютъ въ деревнѣ потому, что они все время ѣдятъ. Сначала они ѣдятъ за первымъ завтракомъ, потомъ ѣдятъ за вторымъ завтракомъ, потомъ ѣдятъ за обѣдомъ. Все время ѣдятъ. А у меня нѣтъ этого рессурса. Дайте мнѣ немного кофе и немного вина и мнѣ достаточно ѣсть одинъ разъ въ день. Вы не сказали мнѣ, что отъ меня ожидаютъ здѣсь, что я должанъ буду поглощать пищу, какъ крокодилъ». Это онъ говоритъ послѣ нашихъ обѣдовъ. Воображаю, что онъ сказалъ бы, если бы увидалъ завтракъ компаніи охотниковъ. И я думаю, что онъ правъ. Жизнь, дѣйствительно, слишкомъ матеріальна въ Англіи. Но ты знаешь, онъ не хотѣлъ надѣвать фракъ къ обѣду, потому что мы одни. Какъ будто это основаніе! Я сказала ему, что будетъ имѣть очень странный видъ для слугъ, если онъ не будетъ одѣваться. И съ тѣхъ поръ онъ одѣвается. Но онъ сказалъ мнѣ, что все это скука, и что мы англичане всѣмъ жертвуемъ: пустякамъ, формѣ и внѣшности. Мнѣ кажется, что въ этомх много правды. Сколько людей мы знаемъ, которые и безъ того бѣдны, а ради того, чтобы поддержать внѣшность, влѣзаютъ въ долги по уши! А потомъ сколько народа ходитъ въ церковь для вида, хотя они не вѣрятъ ни капельки и даже сами скажутъ вамъ за завтракомъ, что не вѣрятъ. Мнѣ кажется, что итальянцы честнѣе насъ въ этомъ отношеніи. Пьеро говоритъ, что когда они бѣдны, они не стѣсняются говорить это, — и когда у нихъ нѣтъ вѣры, они не стараются показать, что она есть. Пьеро говоритъ, что мы, англичане, портимъ свою жизнь, потому что считаемъ своимъ долгомъ представляться не тѣмъ, что мы есть. Ну развѣ это не важно? Я увѣрена, что ты придешь въ восторгъ отъ всего, что онъ говорить. Онъ такъ оригиналенъ, въ немъ такъ мало условностей. Наши считаютъ его невѣжественнымъ, потому что онъ ничего не читаетъ и не говоритъ о политикѣ. Но я могу увѣрять тебя, что онъ такъ же уменъ, какъ кто угодно. Но онъ не беретъ свои идеи изъ газетъ и не повторяетъ, какъ попугай, то, что сказалъ глава партіи. Мнѣ очень бы хотѣлось, чтобы ты пріѣхала и увидала его. Какъ нелюбезно было съ твоей стороны заболѣть какъ разъ во время моей свадьбы. Ты знаешь, я только съ одной тобой могу говорить вполнѣ откровенно. Дѣвочки еще слишкомъ молоды, а мама не понимаетъ. Она никакъ не могла понять, почему я не хотѣла выходить замужъ за этого бѣднаго Хэмпшайра. Она постоянно говоритъ, что я полюбила бы его со временемъ. Я не думаю, чтобы мама могла когда-нибудь любить кого-нибудь. Удивляюсь, зачѣмъ она вышла замужъ.
Пожалуйста пришли мнѣ всѣ новые французскіе романы, какіе только можно достать, и ящикъ турецкихъ папиросъ. Я въ раю. Но въ этомъ раю немного скучно и въ высшей степени сыро. Неужели въ этой странѣ постоянно идетъ дождь. Теперь дождь идетъ безъ остановки семнадцать съ половиной дней. Я самъ на себя произвожу впечатлѣніе жаворонка, сидящаго въ зоологическомъ саду подъ проволочной сѣткой на небольшомъ квадратикѣ мокрой травы. Мнѣ хотѣлось бы удрать въ Лондонъ. У васъ тамъ Жанна Гранье и другія. Но мнѣ кажется, что это было бы противъ всѣхъ правилъ медоваго мѣсяца. Но что это за странное учрежденіе, медовый мѣсяцъ. Кто первый изобрѣлъ его?
Мнѣ слѣдовало бы вамъ написать давно, но вы знаете, я не люблю писать. А также, на самомъ дѣлѣ, мнѣ нечего сказать. У счастливыхъ людей нѣтъ исторіи. Я принадлежу къ счастливымъ людямъ.
Двѣ недѣли тому назадъ я былъ сдѣланъ счастливымъ и остаюсь до сихъ поръ. Нахожу это ощущеніе нѣсколько монотоннымъ. Въ самомъ дѣлѣ, чѣмъ можно разнообразить счастіе, кромѣ какъ тѣмъ, что время отъ времени ссориться? А тогда это больше уже не будетъ счастіемъ. Счастіе похоже на яичницу, которая должна быть на сковородкѣ и только что сдѣлана. Не думайте, что я неблагодаренъ по отношенію къ судьбѣ, или къ очаровательной невинности, которая стала моей подругой. Но у васъ нѣтъ двухъ общихъ идей. Она очень мила, на нее очень пріятно смотрѣть, ласкать ее, обожать. Но о чемъ мнѣ говоритъ съ ней, признаюсь, я не имѣю ни малѣйшаго представленія. Никогда не слѣдуетъ заставлять любовь находить темы для разговоровъ за обѣдомъ. Любовь должна влѣзать по лѣстницѣ на балконъ и потомъ, когда экстазъ проходить, удаляться по тому же пути. Мнѣ кажется, что она умнѣе меня, но такъ какъ это открытіе было бы фатальнымъ для нашего спокойствія, то я стараюсь не показывать, что я его сдѣлалъ. На самомъ дѣлѣ, у нея необыкновенно мягкій и хорошій характеръ, настолько мягкій, что иногда онъ сердитъ меня, потому что онъ не даетъ никакихъ извиненій для моего нетерпѣнія. Она божественна, изысканна, похожа на нимфу; но увы, жеманна и застѣнчива! Вы не можете представить себѣ, до какой степени ее легко шокировать.
Жить съ ней, это значитъ ходить по яичнымъ скорлупамъ.
Конечно, это очень мило въ женѣ, но это совсѣмъ не забавно.
Сначала это меня забавляло, но теперь мнѣ это кажется недостаткомъ. Она привезла меня въ это страшно сырое и ужасно зеленое мѣсто, гдѣ идетъ дождь день и ночь.
Здѣсь библіотека безъ романовъ, погребъ безъ абсента, кухня безъ томатовъ, безъ чесноку и безъ оливковаго масла.
Здѣсь все въ такомъ удивительномъ порядкѣ, что иногда я чувствую себя въ какомъ-то исправительнонъ заведеніи. Здѣсь есть нѣсколько чудныхъ лошадей, и цѣлые акры земли заняты теплицами, въ которыхъ растутъ фрукты, которыми въ Италіи кормятъ свиней. Мы ѣдимъ почти цѣлый день; больше дѣлать нечего.
Кругомъ все зелено. Зелено, какъ шпинатъ. Нѣтъ никакого разнообразія, ни темныхъ кипарисовъ, ни оливъ. Я понимаю теперь, почему англійскіе художники любятъ кричащіе цвѣта.
Красотъ, которыя не кричатъ, вы совсѣмъ не увидите въ этой водянистой туманной ахмосферѣ. Поэтоку милосердное Провидѣніе и создало этотъ пейзажъ въ родѣ шпината. Другого здѣсь не было бы видно.
Воздухъ здѣсь ложится на меня, какъ мокрая губка. Разъ, когда я былъ еще мальчикомъ, я спускался въ подводномъ колоколѣ. Въ этой странѣ я именно чувствую себя опять въ подводномъ колоколѣ. Этотъ мошенникъ Тоніелло, котораго можетъ быть вы помните въ роли моего Лепорелло, забавляется тѣмъ, что ухаживаетъ за всѣми хорошенькими дѣвушками въ селѣ. Я не имѣю права дѣлать этого. Впрочемъ, онѣ не очень красивы здѣсь.
У нихъ очень большіе зубы и длинная верхняя губа. Но кожа удивительна. Вообще, нигдѣ на свѣтѣ нѣтъ такой лошадиной и женской кожи, какъ въ Англіи.
Онъ смѣялся надо иной вчера, потому что я ходила въ церковь, и на самомъ дѣлѣ я пошла туда только потому, что считала, что это нужно. Мы здѣсь уже двѣ недѣли. И я ни разу не была въ церкви до вчерашняго дня, а ты знаешь, какъ на это серьезно смотритъ тетя Кэрри. И это ея домъ.
Вчера было второе воскресенье, какъ мы здѣсь, и я рѣшила, что нужно пойти. Въ церкви было ужасно торжественно и пустынно. Всѣ смотрѣли на меня, и маленькія дѣвочки хихикали подъ своими чепчиками. Этотъ милый мистеръ Коатъ сказалъ проповѣдь о бракѣ. Конечно, это было очень любезно съ его стороны, но какъ бы я хотѣла, чтобы онъ этого не дѣлалъ!
Когда я вернулась, Пьеро игралъ на билліардѣ со своимъ человѣкомъ. Удивляюсь, что подумалъ бы о немъ мистеръ Коатъ. Здѣсь такая прелестная зеленая аллея отъ дома до церкви не больше двадцати ярдовъ длиной и вся усаженная фукціей. Даже Пьеро соглашается, что это очень мило. Только онъ говоритъ, что это похоже на виньетку. Возможно, что онъ правъ. «Нельзя видѣть горизонта», говоритъ онъ, точно жалуясь, и его чудные блестящіе глаза смотрятъ такъ, какъ будто имъ нужны безконечныя моря свѣта, черезъ которыя они могли бы проникать. Когда я спросила его вчера, что онъ думаетъ объ Англіи, какъ ты думаешь, что онъ сказалъ? Онъ сказалъ: — «моя милая я думаю, что это была бы самая восхитительная страна, если бы въ ней была одна пятая часть ея населенія, половина домовъ, одна десятая обѣдовъ, четвертая часть машинъ, ни одной фабрики и совершенно другая атмосфера!» Мнѣ кажется, это значитъ, что Англія не нравится ему. А онъ мнѣ кажется все красивѣе. Я посылаю тебѣ его фотографію, но это не можетъ дать никакого понятія о немъ. Онъ похожъ на свою собственную фарфоровую статую. Мы пріѣхали въ Кумбъ Байсетъ сейчасъ же послѣ свадьбы. И съ тѣхъ поръ мы здѣсь. Я могла бы остаться здѣсь навѣки. Такая прелесть эти Бедфоршайрскіе лѣса въ серединѣ іюня. Но я боюсь немного, — самую чуточку, — что Пьеро можетъ соскучиться со мной. Я, я и только я, — ничего, кромѣ меня. Онъ ангелъ. Утромъ мы ѣздимъ верхомъ. Вечеромъ поемъ и играемъ. Мы обожаемъ другъ друга всѣ двадцать четыре часа. Я удивляюсь теперь, какъ я могла жить безъ него. Мнѣ такъ хочется видѣть все, о чемъ онъ разсказываетъ мнѣ, его огромные мраморные дворцы, его неизмѣримыя, похожія на сны, виллы, его сады со множествомъ статуй и удивительное итальянское небо надо всѣмъ этимъ. Онъ говоритъ, что въ Англіи вѣчно сумерки.
Мнѣ кажется, теперь такъ странно, что въ наши дни, когда всѣ знаютъ все и бываютъ вездѣ, я ни разу не была въ Италіи. Ланчьяно, самый большой изъ его большихъ дворцовъ, долженъ быть похожъ на поэму. Это огромное зданіе изъ мрамора разныхъ цвѣтовъ среди кипарисовыхъ рощъ на склонѣ горы съ водопадами, — съ садами разбитыми по планамъ Джуліо Романо, и съ храмами, существовавшими во времена Горація.
Я хочу видѣть все это, и въ то же время я надѣюсь, что онъ не захочетъ скоро уѣзжать изъ Кумбъ Байсетъ. Никакое другое мѣсто не можетъ быть такъ хорошо, какъ то, гдѣ первый разъ сталъ счастливымъ. И кромѣ того, мнѣ кажется, что у меня лучше видъ въ уютныхъ комнаткахъ тети Кэрри, съ ихъ старинной мебелью и запахомъ сухихъ розовыхъ листьевъ, — чѣмъ было бы въ мраморныхъ дворцахъ, куда нужна Семирамида или Клеопатра. На счетъ меня шумѣли въ Лондонѣ, но я сама никогда не думала много о себѣ. И я боюсь, что я могу казаться скучной Пьеро, который самъ такой блестящій и у котораго столько талантовъ. Ты знаешь, я никогда не была особенно умной, и въ самокъ дѣлѣ — я не имѣю никакого понятія, о чемъ говорить съ нимъ, когда мы не говоримъ другъ о другѣ, и потомъ погода раздражаетъ его. Кажется, не было ни одного сухого дня съ того времени, какъ мы пріѣхали. И, конечно, итальянцу здѣсь кажется очень сѣро и холодно. — «Не можетъ быть, что бы это былъ іюнь!» говоритъ онъ нѣсколько разъ въ день. И когда цѣлый день идетъ дождь, что бываетъ очень часто, я вижу, что онъ дѣлается нетерпѣливымъ. Онъ не любитъ читать и очень любитъ игру на билліардѣ. Къ сожалѣнію, я играю такъ плохо, что не могу быть ему сколько-нибудь интереснымъ партнеромъ. И хотя онъ, какъ я тебѣ писала, поетъ божественно, онъ поетъ совершенно, какъ птица, — когда на него находить настроеніе, но совершенно не интересуется музыкой, какъ наукой.
Когда я сказала это ему, онъ началъ смѣяться и сказалъ, что музыка такая же наука, какъ любовь. И можетъ быть, любовь на самомъ дѣлѣ должна быть наукой, иначе она слишкомъ не долго длится. Въ селѣ произошелъ скандалъ, устроенный его камердинеромъ Тоньелло. Взбѣшенный отецъ явился къ намъ сегодня утромъ. Его зовутъ Джонъ Бестъ, — это одинъ изъ самыхъ богатыхъ фермеровъ тети Кэрри. Онъ былъ въ такой страшной ярости, и я должна была говорить съ нимъ, потому что, конечно, Пьеро не понималъ его. Когда же я перевела, что онъ говорилъ, Пьеро началъ хохотать, такъ что у него выступили слезы, предложилъ ему папироску, и назвалъ его «сынокъ». И отъ всего этого мистеръ Бестъ сдѣлался совершенно пурпуровый отъ бѣшенства и ушелъ еще въ большой ярости, чѣмъ пришелъ, говоря, что онъ расправится съ «папистомъ». Боюсь, что все это будетъ страшно непріятно тетѣ Кэрри. Это было такое образцовое село. Ни одного трактира, ближе какъ въ шести миляхъ, и всѣ дѣвушки такія тихія, скромныя. Но этотъ ужасный римскій лакей, со своими звѣздистыми глазами, со своей мандолиной и со своей дерзостью явился, какъ Мефистофель въ оперѣ, въ это уединенное и невинное село.
Я прошу Пьеро отослать его, но онъ смотритъ на меня съ невыразимомъ упрекомъ и заявляетъ, что онъ не можетъ жить безъ Тоньелло. Что я могу на это сказать?
Ты совершенно не права, моя милочка. Если бы ты только была немножко старше и немножко благоразумнѣе, ты сама телеграфировала бы, чтобы вамъ выслали французскихъ романовъ и смѣялась бы надъ ими вмѣстѣ съ нимъ. А вмѣсто того, чтобы принимать трагически исторію Джона Бестъ, ты описала бы ее своему супругу въ стилѣ Жипъ или Жана Ришпена, и это заставило бы его восхищаться твоимъ остроуміемъ. Я начинаю думать, что мнѣ слѣдовало бы выйти замужъ за твоего римскаго князя, а тебѣ за моего добраго и скучнаго Джорджа, котораго коварная судьба сунула въ дипломаты. Твой римлянинъ скандализируетъ тебя, мой Джорджъ нагоняетъ на меня тоску. Таковъ бракъ, моя милая. И такъ на всемъ свѣтѣ. Знаешь старую исторію? Юпитеръ разбилъ всѣ орѣхи, и съ тѣхъ поръ каждая половина вѣчно и напрасно ищетъ свою прежнюю подругу.
Если бы онъ любилъ меня, онъ былъ бы такъ же счастливъ со мной одной, какъ я съ нимъ однимъ. Мнѣ не нужно никого другого, никакого другого интереса, никакой другой мысли.
Конечно, тебѣ не нужно ничего другого, потому что ты женщина. Санъ-Зеноне сталъ твоимъ богомъ, твоемъ идоломъ, твоимъ идеаломъ, твоей вселенной. Но ты только одна изъ многихъ женщинъ, которыя понравились ему, и къ тому удовольствію, которое ты даешь ему, присоединено очень неудобное сознаніе, что онъ никогда не будетъ въ состояніи уйти отъ тебя. Я теряю терпѣніе съ женщинами, которыя говорятъ: — «если онъ меня любитъ»; и потомъ: — «онъ меня не любитъ». Если онъ не любитъ, то это почти всегда вина женщины. Вѣроятно, она мучила его. Любовь угасаетъ немедленно, если ее начать мучить. Умираетъ естественной смертью. Бѣдная Глэдисъ. Ты всегда была хорошимъ ребенкомъ. Всегда была такъ предана своихъ старушкамъ, маленькимъ сироткамъ, калѣкамъ и миссіонерамъ, и вдругъ ты попала въ руки бездушнаго итальянца, который читаетъ цѣлый день французскіе романы. Но, моя милочка, во имя самаго разсудка, чего ты отъ него ожидала. Не могла же ты думать, что начнетъ мечтать услышать какого-нибудь знаменитаго англійскаго проповѣдника, учить итальянскому языку маленькіхъ кадѣкъ, или пѣть съ гитарой въ пользу лондонскихъ сироть? Будь разсудительна и дай твоей бѣдной птичкѣ, посаженной въ клѣтку, вылетѣть изъ Кумбъ Байсетъ. Если ты будешь тюремщицей, заключенный рано или поздно станетъ тебя ненавидѣть.
Я все еще нахожусь въ моемъ ящикѣ съ мокрымъ мохомъ. Я здѣсь уже двѣ недѣли, четыре дня и одиннадцать часовъ. Я прочиталъ всѣ романы, которые получилъ. Ежедневно утромъ, отъ первой до послѣдней строчки, отъ заголовка до адреса типографіи, я прочитываю Фигаро. Потомъ я выкуриваю по двадцать папиросъ въ двадцать минутъ и зѣваю по столько же разъ. Это рай, я знаю это. Я говорю себѣ это, — но все-таки я не могу удержаться, я зѣваю. Здѣсь есть блѣдное, водянистое солнце, съ какимъ-то припадочнымъ свѣтомъ. Здѣсь есть множество мокраго сѣна, которое сушатъ на искусственныхъ сушилкахъ. Есть большой выборъ грязныхъ аллей и дорогъ, по которымъ можно ѣздить верхомъ. Есть почтовая контора въ семи миляхъ и телеграфная контора въ пятнадцати миляхъ за ней. Въ общемъ не очень оживленно. Когда вы выходите, вы видите очень гладкую скотину, очень бѣлыхъ овецъ и очень жирныхъ дѣтей. Время отъ времени вы встрѣчаете земледѣльцевъ, широкоплечихъ и мрачныхъ. Иногда вы встрѣчаете грузовой моторъ, и куда ни посмотрите, вы видите вдали шпицъ церковной колокольни. Все это довольно мирно, кромѣ паровой машины, ѣдущей по дорогѣ, но не особенно веселитъ или оживляетъ. Вы не будете удивляться, что я скоро прочиталъ свои французскіе романы. Французскіе романы помогли мнѣ открыть, что мой ангелъ очень легко конфузится. Въ самомъ дѣлѣ она свертывается отъ одного прикосновенія, какъ никофа. Я не представилъ себѣ, что она можетъ быть святой, когда увидѣлъ ее съ чашкой чая за берегу Темзы. Правда, и тогда у нея былъ очень милый видъ не тронъ меня, но я полагалъ, что это пройдетъ. Между тѣмъ это не проходитъ, и когда я захотѣлъ, чтобы она посмѣялась вмѣстѣ со мной надъ книжкой Жипъ «Вокругъ брака», она покраснѣла до самыхъ бровей и оскорбилась. Что мнѣ дѣлать? Я не святой. И не могу представляться святымъ. Я не хуже другихъ мужчинъ, но я люблю все забавное, и я не могу идти черезъ всю жизнь съ пѣніемъ покаянныхъ псалмовъ.
Я боюсь, что мы будемъ ссориться. Вы думаете, что это полезно. Но есть ссоры и ссоры. Нѣкоторыя очищаютъ воздухъ, какъ гроза, другія совсѣмъ наоборотъ. Наши ссоры — это маленькія раздражающія несогласія, которыя кончаются тѣмъ, что она разражается слезами, а я имѣю смѣшной видъ и чувствую себя звѣремъ. Она плакала уже много разъ за послѣднюю недѣлю. Мнѣ кажется, что если бы она приходила въ ярость, какъ, вы говорите, стала бы дѣлать Николетта, и какъ, вы могли бы прибавить, стали бы дѣлать вы сами, это, конечно, поднимало бы меня всего, я готовъ былъ бы ударить ее, но кончалъ бы тѣмъ, что покрывалъ бы ее поцѣлуями. Но она только смотритъ на меня, какъ умирающая серна, начинаетъ плакать и выходитъ изъ комнаты. Потомъ она появляется опять, скажемъ къ обѣду, или къ этой странной церемоніи, которая называется пятичасовой чай, — съ видомъ замкнутости, печали и упрека, точно мученица, — мягко отвѣчаетъ на всѣ мои вопросы и опять заставляетъ меня чувствовать себя звѣремъ. Англичане умѣютъ долго дуться. Мы хватаемся за кинжалы въ одинъ моментъ, но въ слѣдующій моментъ цѣлуемся. Мы болѣе страстны, но болѣе любезны. Я хочу уѣхать отсюда, въ Парижъ, въ Трувиль, куда-нибудь. Но я не рѣшаюсь прямо предложить это. Я только дѣлаю ловкіе намеки. Если я умру отъ скуки и меня похоронятъ подъ мокрымъ мохомъ, поплачьте надо мной.
Въ Кумбѣ такъ мило сейчасъ. Иногда правда идетъ дождь, но отъ одного дождя до другого восхитительно. Я попросила Пьеро выйти со мной послушать соловья; въ саду въ самомъ дѣлѣ поетъ соловей. Но онъ засмѣялся надо мной. «У насъ сотня и тысяча соловьевъ кричатъ день и ночь въ Ланчьяно, сказалъ онъ. Но мы не обращаемъ на нихъ никакого вниманія. Мы ѣдимъ ихъ въ паштетахъ; и они очень вкусны». Подумай только, съѣсть соловья! Это все равно, что съѣсть Ромео и Джульетту. Пьеро получилъ изъ Лондона множество французскихъ книгъ и лежитъ на диванѣ и читаетъ ихъ. Онъ хотѣлъ, чтобы я слушала разныя смѣшныя вещи изъ этихъ книгъ, но мнѣ онѣ показались неприличными, и я не стала. Онъ назвалъ меня жеманной и разсердился. А я не понимаю, почему онъ не можетъ смѣяться одинъ, не разсказывая мнѣ, отчего онъ смѣется. Я на люблю подобныя вещи. И я ужасно боюсь, что ни о чемъ, кромѣ него, не буду въ состояніи думать всю жизнь, а онъ — онъ вчера зѣвнулъ при мнѣ. Папа сказалъ мнѣ передъ нашей свадьбой: — «милая дѣвочка, Санъ-Зеноне набралъ множество пару, но немного погодя онъ замедлитъ ходъ. Поэтому не сердись, если ты замѣтишь маленькое охлажденіе!» — Папа говоритъ всегда такъ странно. Я часто не понимаю его метафоръ. Но на этотъ разъ я поняла, что онъ хотѣлъ сказать. Никто не могъ долго любить такъ, какъ любилъ Пьеро. Ахъ, милая, это уже прошлое! Нѣтъ, я не могу сказать, что это все въ прошломъ. Онъ еще часто бываетъ Ромео и поетъ мнѣ божественнѣйшія пѣсни о любви, лежа на подушкахъ у моихъ ногъ, при лунномъ свѣтѣ. Но онъ не совсѣмъ такой, какой былъ въ началѣ. Сегодня утромъ онъ нашелъ недостатки въ одномъ изъ моихъ платьевъ. Я ужасно боюсь, что онъ скучаетъ въ Кумбѣ. Я пріѣхала сюда, потому что я хотѣла уйти съ нимъ отъ всего свѣта. И того же самаго хотѣлъ онъ. И я увѣрена, что нигдѣ на свѣтѣ не можетъ быть лучшаго гнѣздышка для любви, чѣмъ Кумбъ въ серединѣ лѣта. Ты помнишь розовый садъ и липовыя аллеи и развалины часовни около маленькаго озера? Когда тетя Кэрри предложила мнѣ поѣхать сюда на іюнь, я была въ восторгѣ, но теперь я начинаю бояться, что это была ошибка. Онъ чувствуетъ себя здѣсь не на своемъ мѣстѣ. Вчера я плакала немного. Это было очень глупо, но я не могла удержаться. Онъ сначала смѣялся надо иной, а потомъ разсердился: — «чего ты хочешь, въ концѣ концовъ», сказалъ онъ. — «Вѣдь я же твой, слишкомъ даже твой!» И мнѣ показалось, что онъ жалѣетъ, что онъ мой. Я сказала ему это, и онъ разсердился еще больше. Это было, кажется, именно то, что называютъ сценой. Черезъ пять минутъ онъ уже раскаивался и ласкалъ меня такъ, какъ, вѣроятно, только онъ одинъ умѣетъ ласкать. Выглянуло солнце, мы пошли въ лѣсъ и слушали соловья. Но воспоминаніе объ этомъ до сихъ поръ безпокоитъ меня. Если онъ можетъ такъ говорить черезъ мѣсяцъ, что же будетъ черезъ годъ? Я не думаю, чтобы я была очень наивна. Я наблюдала людей два сезона въ Лондонѣ, и раньше столько видишь въ этихъ помѣщичьихъ домахъ. Я знаю, что послѣ свадьбы мужъ и жена всегда рады отдѣлаться другъ отъ друга — и всегда флиртуютъ съ другими. Но я почувствовала бы себя очень несчастной, если бы подумала, что когда-нибудь это можетъ быть у меня съ Пьтеро. Я обожаю даже его тѣнь, и онъ обожаетъ — или обожалъ — мою. Почему это должно мѣняться? Почему это не можетъ продолжаться вѣчно, какъ въ стихахъ? И почему, если это ни можетъ продолжаться, люди лучше не умираютъ?
Какая глупенькая ты, моя милая Глэдисъ! Ты всегда была такой. На все, что ты говоришь, я могу отвѣтить только одно. Это давно извѣстно.-- Когда дѣвушки романтичны, какъ ты всегда была (хотя это на много вѣковъ отстало отъ нашего времени), — онѣ всегда ожидаютъ, что мужья останутся возлюбленными. Но, моя милочка, ты съ такимъ же успѣхомъ можешь ожидать, чтобы сѣно осталось травой. Папа былъ совершенно правъ. Когда набрано слишкомъ много пару, онъ долженъ постепенно выйти. И я боюсь также, что вы начали со страсти и съ восторга, со взаимнаго обожанія и со всего прочаго, что совершенно, совершенно вышло изъ моды. Teперь никто не чувствуетъ такъ. Никто не можетъ быть черезчуръ сильно любимъ. Симпатія, это самое большое, что теперь можно видѣть. Но ты всегда была такой глупенькой, и потомъ ты вышла замужъ за итальянца и ожидаешь, что все это будугъ балконы, гитары, лунный свѣтъ и прочее. Я считаю вполнѣ естественнымъ, если ему хочется въ Парижъ. Тебѣ совсѣмъ не слѣдовало везти его въ Кумбъ. Я помню розовые сады и липовыя аллеи и развалины. И я помню, что меня послали туда послѣ того, какъ я очень сильно флиртовала съ молодымъ Филиппомъ Ру изъ министерства дѣлъ, къ сожалѣнію не имѣвшимъ никакихъ доходовъ. Ты тогда была еще совсѣмъ ребенкомъ — но я помню, какъ въ Кумбѣ я чуть не дошла до самоубійства отъ скуки. И съ тѣхъ поръ я не могу выносить запаха липъ. Отъ всей души я симпатизирую князю, если ему хочется уѣхать оттуда. Для него тамъ цѣлый день совершенно нечего дѣлать, кромѣ какъ курить. На фотографіи, которую ты прислала, онъ удивительно красивъ. Но нельзя, моя дорогая, цѣлую жизнь прожить съ однимъ профилемъ.
Потому что почти все англичане курносы, англичанки всегда думаютъ, что въ хорошемъ профилѣ есть что-то обманчивое и безнравственное. Но, во всякомъ случаѣ, ты должна допустить, что на изящный профиль приятнѣе смотрѣть. Все еще идетъ дождь, ужасный дождь. Луга совершенно мокры. Сѣно не могутъ высушить, а мы не можемъ выйти изъ дому. Пьеро курить и зѣваетъ. Онъ искалъ въ библіотекѣ французскихъ романовъ, но не нашелъ ничего, кромѣ Жюль Верна и добродѣтельныхъ повѣстей миссисъ Крейвенъ. Я боюсь, что вы съ мамой правы. Кумбь, въ сырой іюнь, не подходящее мѣсто для римлянина, который знаетъ Парижъ наизусть и не любитъ деревни вообще, гдѣ бы то ни было. Наша жизнь имѣетъ такой видъ, что какъ будто мы только ѣдимъ и ничего не дѣлаемъ. Я надѣваю резиновое пальто и высокіе башмаки и мнѣ нѣтъ никакого дѣла до дождя. Но онъ прямо кричитъ, когда видитъ меня въ ульстерѣ. — «У тебя въ этой штукѣ фигура, какъ у болонской сосиськи», говоритъ онъ мнѣ. И, конечно, онъ правъ, потому что ульстера, дѣйствительно, очень безобразны. Но я помню, какія восхитительныя двѣ недѣли мы провели съ герцогиней во время путешествія на лошадяхъ по Уэстнису. Мы все время были въ резиновыхъ пальто, и все время шелъ дождь. Мы останавливались ночевать въ маленькихъ гостиницахъ и, пока мы спали, наши платья сушились. Это было необыкновенно весело. Герцогъ правилъ лошадьми. Но Пьеро не любитъ подобныя вещи. Онъ боится дождя, какъ котъ. Онъ любитъ рано запираться дома, зажигать газъ и забывать про дождь, грязь и туманъ на дворѣ. Онъ говоритъ, что, вѣроятно, въ календарѣ вышла ошибка и что теперь не іюнь, а ноябрь. Я мѣняю три платья въ день, какъ будто у насъ въ домѣ гости. Но я чувствую, что кажусь ужасно монотонной ему. Я боюсь, что я никогда не была особенно веселой. Я всегда завидую женщинамъ, которыя умѣютъ заставлять мужчинъ хохотать по поводу всякихъ пустяковъ. Онѣ точно носятъ съ собой какую-то веселящую атмосферу. Я не думаю, что это идеальный сортъ женщинъ, но онѣ умѣютъ забавлять мужчинъ. Я отдала бы двадцать лѣтъ жизни, чтобы только умѣть забавлять Пьеро. Онъ обожаетъ меня, но это совсѣмъ другое. Это не мѣшаетъ ему трясти барометръ и зѣвать. Онъ кажется счастливѣе всего, когда говоритъ по итальянски со своимъ камердинеромъ Тоньелло. Тоньелло иногда разрѣшается играть съ нимъ на бильярдѣ. Это такой веселый, живой итальянецъ-римлянинъ съ великолѣпными глазазіи. Въ него влюблены всѣ горничныя и всѣ дочери фермеровъ вокругъ Кумба, и я уже писала тебѣ, что у него вышелъ скандалъ съ дочерью одного изъ лучшихъ арендаторовъ, мистера Джона Бестъ. Всѣ молодые люди въ Бедфордѣ клянутся отомстить ему, но онъ играетъ на своей мандолинѣ, поетъ высокимъ голосомъ итальянскія пѣсни и не обращаетъ ни капельки вниманія, что буфетчикъ готовъ убить его, что конюхи избили бы его кнутами, если бы только рѣшились, и что молодые фермеры собираются утопить его въ пруду.
Тоньелло очень любитъ своего господина, но на меня его симпатія не простирается. Ты помнишь миссисъ Стивенсъ, идеальную домоправительницу тети Каролины? Тебѣ слѣдовало бы посмотрѣть ея лицо, когда ей случается увидѣть, какъ Пьеро смѣется и болтаетъ съ Тоньелло. Мнѣ кажется, она думаетъ, что наступилъ конецъ свѣта. Пьеро зоветъ Тоньелло «сыночекъ», или «мой милый», точно они братья. Повидимому это итальянскій обычай. По-своему они очень горды, но ихъ гордость сильно отличается отъ нашей. Тѣмъ не менѣе я рада, что этотъ человѣкъ здѣсь, особенно, когда я слышу стуканье бильярдныхъ шаровъ и шумъ дождя за окномъ. Мы здѣсь ровно три недѣли. Я сказала объ этомъ Пьеро сегодня за завтракомъ. — «Боже! отвѣтилъ онъ, только три недѣли, мнѣ кажется, что три года». — Что касается меня, то я не знаю, что это одинъ день или цѣлая вѣчность. Ты понимаешь, что я хочу сказать? И я хочу, чтобы это казалось однимъ сномъ или цѣлой вѣчностью для него. Можетъ быть это въ самомъ дѣлѣ моя ошибка, что я привезла его въ этотъ домъ временъ королевы Анны, со старомодными слугами, окруженный лугами съ промокшими стогами сѣна. Но иногда солнце выходитъ и тогда розы пахнутъ такъ нѣжно, и мокрыя липы блестятъ на солнцѣ, и жаворонки поютъ наверху, и лѣсъ стоитъ такой зеленый и свѣжій. И все-таки мнѣ кажется, что это не нравится ему даже тогда. Для него здѣсь слишкомъ сыро, слишкомъ вѣтрено, слишкомъ туманно. Сегодня утромъ, когда я вдѣла ему въ петличку розу, онъ стряхнулъ съ нея капельки воды и сказалъ: — «Что за страна, въ каждомъ цвѣткѣ холодный душъ». Мѣсяцъ тому назадъ, если бы я вдѣла одуванчикъ ему въ петличку, онъ нашелъ бы, что одуванчикъ пахнетъ, какъ магнолія, и красивъ, какъ орхидея. Первые дни, когда мы сюда пріѣхали, онъ не обращалъ вниманія, идетъ дождь или нѣтъ, онъ хотѣлъ тогда только лежать у моихъ ногъ, въ самомъ прямомъ буквальномъ смыслѣ. Мы были всѣмъ другъ для друга, какъ Амуръ и Психея. А теперь онъ играетъ на бильярдѣ съ Тоньелло, чтобы провести время, и вздыхаетъ о парижскихъ театрахъ. Моя ли это вина? Я мучаю себя тысячью самообвиненій. Неужели я въ самомъ дѣлѣ скучна, утомительна и черезчуръ требовательна? Неужели онъ уже разочаровался во мнѣ?
Нѣтъ, это не твоя вина, мой милый, дорогой осликъ. Это только естественный ходъ вещей. Мужчины всегда дѣлаются такими, когда женщины любятъ ихъ. Когда ихъ не любятъ, они ведутъ себя гораздо лучше. Это и есть, моя милая, то, что есть самаго непріятнаго въ любви. Мужчина всегда идетъ все тише и тише, пока не остановится совсѣмъ, въ то время какъ женщина все больше и больше набираетъ въ себя топлива и пара. Я беру любимую метафору папа. Ничто не можетъ быть вѣрнѣе. Очень печально, что это все такъ. Но вина здѣсь, мнѣ кажется, самой природы. Говоря между нами, я не думаю, чтобы природа когда нибудь имѣла въ виду бракъ, совершенно такъ же, какъ она не имѣла въ виду кринолиновъ, жемчужной пудры или электрическаго свѣта. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что у природы на любовь совсѣмъ другіе взгляды, чѣмъ у людей. И она устроила ее, имѣя въ виду принципъ — ты остаешься, и ухожу. И это было бы прекрасно и восхитительно, если бы не было дѣтей и бѣдности. Именно поэтому анархисты и коммунисты уничтожаютъ бракъ, только уничтоживъ собственность. Одно вытекаетъ изъ другого точно такъ же, какъ, по словамъ милыхъ ученыхъ, лошадь выходитъ изъ птицы. Я никогда не могла понять, какъ это происходитъ, но тѣмъ не менѣе… Да, о чемъ я говорила? Я говорила о томъ, что твои жалобы по поводу охлажденія и ослабленія чувства Санъ-Зеноне совершенно неосновательны. Это совершенно естественный процессъ превращенія возлюбленнаго въ супруга. Бабочка начинаетъ ощущать булавку, приколовшую ее къ доскѣ. Это не твоя вина, моя милая дѣвочка, а вина всего свѣта. Такъ уже устроено, что бабочка попадаетъ на булавку и что это ей не нравится. Поэтому не безпокойся и не мучай себя, если бабочка будетъ немножко вертѣться. Это только то, что милые ученые называютъ рефлексомъ. И постарайся еще забить въ свою миленькую головку, что мужчина можетъ любятъ тебя очень сильно и все-таки въ одномъ изъ уголковъ своего сердца вздыхать о парижскихъ театрахъ. Конечно, я понимаю, что это рѣзкое пробужденіе отъ золотыхъ сновъ гораздо тяжелѣе для тебя, чѣмъ для многихъ другихъ, потому что ты начала съ такихъ страшныхъ высотъ. У тебя былъ Петрарка, и мандолина, и лунный свѣтъ, и всѣ любовные напитки, смѣшанные въ одинъ опьяняющій бокалъ. Естественно поэтому, что у тебя больше разочарованія, чѣмъ если бы ты вышла замужъ за обыкновеннаго эскуайра безъ всякихъ романтическихъ тенденцій. Нельзя подниматься близко къ небу безъ того, чтобы не падать стремительно внизъ, какъ бѣдные аэронавты, когда у нихъ лопаются шары. Ты летала очень высоко и теперь ты опускаешься. Теперь, моя милая, все зависитъ отъ того, какъ ты опустишься на землю! Ты можешь подумать, что я чудовище, потому что я говорю такъ, но на самомъ дѣлѣ почти все въ твоихъ рукахъ. Ты не повѣришь, но это такъ. Если ты опустишься внизъ тактично и въ хорошемъ настроеніи, все будетъ прекрасно въ послѣдствіи. Но если ты покажешь свой порывъ, какъ мужчины говорятъ про лошадей, тогда твой шаръ окажется на землѣ разорваннымъ, смятымъ, безполезнымъ, никогда уже больше не способнымъ подняться вверхъ. Говоря яснѣе, моя милая, ты не будешь особенно несчастна, если съ покорностью и терпѣніемъ перенесешь непріятное открытіе, что Санъ-Зеноне простой смертный. И тогда ты скоро привыкнешь къ тому. Но если ты будешь безпрерывно мучиться объ этомъ, ты не измѣнишь его, но вы оба будете несчастны. Или будетъ еще хуже, каждый изъ васъ найдетъ утѣшеніе въ комъ нибудь другомъ. Я знаю тебя такъ хорошо, моя бѣдная маленькая Глэдисъ. Тебѣ нужно такое огромное количество симпатіи и любви. Но ты не получишь этого, мой дорогой ребенокъ. Я вполнѣ понимаю, что князь похожъ на картину и что онъ на цѣлый мѣсяцъ превратилъ для тебя жизнь въ фантастическую поэму. И неизбѣжная реакція, которая слѣдуетъ за этимъ, кажется тебѣ мрачной, какъ стоячая вода, и жестокой, какъ могила. Но въ этомъ нѣтъ ничего новаго. Постарайся хорошенько усвоить эту истину. И постарайся относиться къ ней насколько можешь легче. Мужчины ненавидятъ скучныхъ женщинъ. Сдѣлай видъ, что ты тоже мечтаешь о парижскихъ театрахъ. Притворись, если ты на самомъ дѣлѣ не можешь увлечься ими. Иначе онъ уйдетъ къ кому нибудь другому, кто будетъ интересоваться тѣмъ, что его интересуетъ. Почему дамъ полу-свѣта часто предпочитаютъ намъ? Только потому, что онѣ не даютъ скучать своимъ мужчинамъ. Мужчина предпочтетъ, чтобы ему разбили объ голову бокалъ съ шампанскимъ, чѣмъ чтобы передъ нимъ плакали въ теченіи пяти минутъ. Мы не можемъ бросать бокала съ шампанскимъ въ головы мужчинамъ; намъ мѣшаютъ предразсудки нашего воспитанія. И это огромный недостатокъ. Мы очень много теряемъ отъ того. И мы должны постараться поправить дѣло, дѣлаясь насколько возможно пріятнѣе. Но все-таки мы всегда останемся далеко позади тѣхъ женщинъ. Кстати, въ одномъ изъ твоихъ первыхъ писемъ ты говоришь, что не понимаешь, зачѣмъ наша матъ вышла замужъ. Я не особенно хорошо знакома съ до-историческими временами, чтобы сказать. Но я знаю, что она дѣлала съ тѣхъ поръ, какъ вышла замужъ. Она всегда самымъ благоразумнымъ и предусмотрительнымъ образомъ дѣлалась въ нужные моменты незамѣтной. Она никогда не спорила съ папа по поводу его рыболовныхъ экскурсій въ Норвегію и августовскихъ путешествій на яхтѣ, хотя она знала, что его средства едва ли позволяютъ это. Она никогда не мучила его собой или по поводу насъ. Она постоянно уговаривала его уѣзжать и забавляться. А когда она находилась съ нимъ вдвоемъ въ деревнѣ, она всегда заботилась о томъ, чтобы приглашались по очереди всѣ женщины, которыми онъ восхищается, и мужчины, которые его забавляютъ. Это все дѣлалось для того, чтобы ему никогда не было скучно. Я убѣждена, что она никогда не подумала о своихъ собственныхъ желаніяхъ и только изучала его желанія. Это именно значитъ быть умной и доброй женщиной. Но я боюсь, что такія женщины рѣдки, какъ голубыя розы. Постарайся быть похожей на нее, моя милая. Она была такъ же молода, какъ ты, когда вышла замужъ. Но тебѣ это очень трудно. Ты ужасная маленькая эгоистка. Тебѣ нужно запереть этого бѣднаго молодого человѣка съ одной тобой и заставить его находиться въ состояніи вѣчнаго обожанія тебя одной. Это то, что женщины называютъ любовью. Ты далеко не одна въ такомъ пониманіи этихъ вещей. Нѣкоторые мужчины подчиняются этимъ требованіямъ и всю остальную жизнь ведутъ себя, какъ хорошо дрессированные пойнтеры. Большинство бунтуетъ, и я увѣрена, что если бы я была мужчиной, я бы стала бунтовать. Я не думаю, чтобы ты могла жаловаться, если твой прекрасный Ромео возмутится. Я могу видѣть тебя отсюда съ твоимъ прелестнымъ серьезнымъ личикомъ, съ глазами, имѣющими такую фатальную склонность къ слезамъ, съ торжественными идеями относительно брака и обязанностей, которыя онъ налагаетъ; и я вижу, какъ ты постепенно дѣлаешь себя ненавистной твоему веселому Аполлону и въ душѣ искренно думаешь все это время, что ты дѣлаешь угодное небу и сохраняешь свое достоинство тѣмъ, что держишься такъ непріятно. Ну, теперь скажи, что ты очень сердишься на меня? Я думаю, что очень. Что касается меня, то я предпочла бы лучше имѣть невѣрнаго мужа, чѣмъ скучнаго. Перваго ты можешь мучить, а второй будетъ мучить тебя, а это во много разъ хуже.
Дорогая Гвенъ, какъ это ты можешь рѣшаться такъ увѣренно говорить о томъ, что мама дѣлала, когда была молодой? По-моему, она должна была страшно мучиться и возмущаться. Теперь она, конечно, уже привыкла ко всему, — какъ большинство несчастливыхъ женщинъ. Но если люди женятся и выходятъ замужъ только для того, чтобы проводить время съ другими, то какой же смыслъ у брака? — Я сказала это Пьеро, и онъ очень дерзко отвѣтилъ мнѣ: — «Да никакого смысла и нѣтъ! — Только люди не знаютъ это заранѣе!» Онъ послалъ еще за этими ужасными французскими книгами, — Жанъ Ришпэнъ, Гюи де-Мопассанъ, — и цѣлые дни читаетъ ихъ, все время, когда не спитъ. И очень часто онъ засыпаетъ днемъ. Извиняется, когда я нахожу его спящимъ, но сейчасъ же, извиняясь, зѣваетъ. Ты говоришь, я должна забавлять его. Но какъ? Я не могу забавлять его. Онъ не интересуется никакими англійскими новостями, и его раздражаетъ, что я не могу говорить съ нимъ по-итальянски. Онъ возмущается моимъ французскимъ языкомъ. И все время тутъ случаются разныя странныя вещи. Въ деревнѣ произошла ужасная сцена. Четыре человѣка изъ Кумба — два кузнеца, плотникъ и поденщикъ бросили Тоньелло въ прудъ, за то, что онъ ухаживалъ за ихъ дѣвушками. Тоньелло, когда выкарабкался изъ пруда и выпутался изъ тины и водорослей, вытащилъ ножъ и двухъ изъ нихъ ранилъ довольно сильно. Конечно, его арестовали констэбли, а раненыхъ повезли въ больницу. Судебные чиновники, пріѣхавшіе для слѣдствія, были взбѣшены и скандализованы. И точно такъ же Пьеро! — Особенно потому, что теперь ему не съ кѣмъ играть на билліярдѣ. Когда слѣдователь допрашивалъ его относительно Тоньелло, какъ, конечно, онъ обязанъ былъ сдѣлать, Пьеро пришелъ въ страшную ярость, потому что одинъ изъ чиновниковъ сказалъ, что это въ характерѣ трусливаго итальянца носить ножъ и пользоваться имъ. Пьеро буквально зашипѣлъ на торжественнаго стараго джентльмена, который сказалъ это. — «А ваши англичане, вскричалъ онъ, по-вашему, они очень храбры? Нападать вчетверомъ на одного? Или, по-вашему, лучше избить человѣка, какъ желе, или колотить женщину подкованными сапогами, какъ дѣлаютъ ваши англичане. Это по-вашему очень храбро? Онъ былъ одинъ противъ четверыхъ! На моей родинѣ ни одной ночи не проходитъ безъ маленькаго столкновенія такого рода, но никто не обращаетъ вниманія. Ревнивымъ людямъ предоставляется драться между собой сколько они хотятъ, потому что въ концѣ-концовъ это всегда вина женщины». — И онъ сказалъ еще нѣсколько вещей, которыхъ я не могу повторить; счастье еще, что старый джентльменъ ничего не понялъ изъ его быстраго и бѣшенаго французскаго языка. Но чиновники видѣли, что онъ взбѣшенъ, и это скандализовало ихъ, потому что, ты знаешь, англичане всегда думаютъ, что свой дурной характеръ нужно сохранять для употребленія въ семьѣ, а не показывать при постороннихъ. Между тѣмъ Тоньелло, конечно, въ тюрьмѣ, и я боюсь, что его не выпустятъ подъ залогъ, потому что кузнеца онъ ранилъ очень сильно. Адвокаты тети Кэрри дѣлаютъ для него все, что могутъ, чтобы доставить удовольствіе мнѣ, но я вижу, что въ душѣ они находятъ, что тратятъ время на разбойника, котораго слѣдовало бы повѣсить. — И подумать только, со слезами на глазахъ говорилъ Тонльелло, что «у насъ весь бы народъ былъ на моей сторонѣ. — Даже карабинеры и тѣ стояли бы за меня. А чтобы ударъ взялъ всѣхъ этихъ дураковъ; бабы мужья они, вотъ кто, — говоритъ онъ съ невыразимымъ презрѣніемъ; — дѣлаютъ шумъ изъ пустяковъ!» Пьеро утѣшаетъ его, даетъ ему папиросъ и, когда онъ уходить, Тоньелло рыдаетъ и рветъ свой матрасъ. Я думала, что Пьеро не захочетъ оставлять бѣднаго малаго одного въ тюрьмѣ, и понимала, что онъ пока оставить идею уѣзжать отсюда. Я уже начала говорить себѣ, что не бываетъ худа безъ добра, но сегодня за завтракомъ Пьеро сказалъ: — «знаешь, милая, было плохо съ Тоньелло, но безъ него, скажу тебѣ откровенно, я больше не могу выдержать это. Съ Тоньелло все-таки можно было посмѣяться и забыться немножко. Но теперь, моя душа, если ты не хочешь, чтобы я убилъ кого нибудь и чтобы ваши достойные законодатели посадили меня рядомъ съ Тоньелло, ты должна разрѣшить мнѣ поѣхать въ Трувилль». — «Одному»! вскричала я, и я думаю, что онъ именно это хотѣлъ сказать и только ужасъ въ моемъ голосѣ помѣшалъ ему признаться въ этомъ. Онъ вздохнулъ и всталъ изъ-за стола. — «Нѣтъ, я думаю, я теперь уже никогда больше не буду одинъ», сказалъ онъ нетерпѣливо. — «Если бы только мужчины знали, что они дѣлаютъ, когда женятся, — насъ бы никогда не взяли. Нѣтъ, нѣтъ, конечно, я хочу только, чтобы ты согласилась уѣхать со мной куда-нибудь изъ этого невыносимаго мѣста, гдѣ нѣтъ ничего, кромѣ тумана и зеленыхъ листьевъ. Поѣдемъ для начала въ Парижъ. Тамъ теперь нѣтъ ни души, и большая часть театровъ закрыта. Но тамъ всегда восхитительно, а потомъ черезъ недѣльку, другую отправимся въ Трувилль, тамъ теперь всѣ». — Я ничего не могла отвѣтить ему, изъ-за слезъ. Можетъ быть, это было къ лучшему, потому что иначе я сказала бы ему что нибудь злое, что раздѣлило бы насъ навсегда. И тогда, что бы подумали о насъ люди?
Моя бѣдная милочка. Неужели тебя въ самомъ дѣлѣ начинаетъ дѣлать несчастной то, что могутъ подумать люди? Если такъ, то дни твоей радости, дѣйствительно, сочтены. Если бы я писала тебѣ еще пятьдесятъ разъ, я только могла бы повторить то, что я уже говорила. Ты дѣйствуешь неблагоразумно и дѣлаешь какъ разъ то, чего не слѣдуетъ дѣлать. Или мужъ или жена непремѣнно дѣлаютъ, что безъ него или безъ нея другой не можетъ жить, — а другой думаетъ какъ разъ наоборотъ. Въ результатѣ никогда не получается мира. Этотъ веселый, очаровательный и прекрасный сынъ Рима сталъ для тебя цѣлымъ міромъ. Но ни одной минуты ты не должна думать, что ты стала для него цѣлымъ міромъ. Нѣтъ никакого основанія, нѣтъ прямо въ природѣ, чтобы это стало такъ. Если бы у тебя былъ умъ, тактъ и нужная терпимость, ты могла бы стать его другомъ и совѣтникомъ, но я думаю, что у тебя недостаетъ требуемыхъ для этого качествъ. Ты мучаешься, ты плачешь, ты ничего не хочешь знать о мужскомъ темпераментѣ. «Я вижу змѣй», какъ говорятъ американцы. А у тебя никогда не хватитъ хладнокровія и осторожности, чтобы взять змѣю безъ опасности, еще меньше шансовъ, что тебѣ удается убить ее.
Вотъ тебѣ совѣтъ разъ навсегда, моя милая. Поѣзжай весело въ Парижъ, въ Трувиль и въ другія веселыя мѣста. Дѣлай видъ, что веселишься, если даже тебѣ не весело, и постарайся запомнить, что любовь нельзя ни оживить, ни удержать жалобами и принужденіемъ. Мертвый человѣкъ не просыпается, сколько надъ нимъ ни плакать. Это уже не человѣкъ, а трупъ. Что касается меня, я совершенно не понимаю, какъ ты могла ожидать, чтобы молодой итальянецъ со всѣми привычками большого свѣта и съ неостывшей памятью холостой жизни былъ бы веселъ и доволенъ въ сырой іюнь въ уединенномъ англійскомъ помѣстьѣ, гдѣ ему не на кого смотрѣть, кромѣ какъ на тебя. Повѣрь мнѣ, мое дорогое дитя, что только чрезмѣрное тщеславіе женщины заставляетъ ее воображать, что ея одной достаточно для ея супруга. Это одно тщеславіе. Чѣмъ умнѣе женщина, тѣмъ полнѣе она сознаетъ свою собственную недостаточность для забавы мужчины, и тѣмъ сильнѣе она заботится (если она благоразумна), чтобы это обстоятельство не особенно бросалось ему въ глаза. Если же ты запрешь человѣка съ собой въ деревенскомъ домѣ, когда кругомъ безпрерывно идетъ дождь, какъ въ поэмѣ Лонгфелло ты очень сильно выдвинешь впередъ этотъ фактъ своей собственной недостаточности. Если бы ты не была его женой, ты не надоѣла бы ему; и можетъ быть даже онъ самъ сталъ бы предпочитать сѣрое небо синему. Но ты его жена! И ты не понимаешь, какая это огромная разница для мужчины. Пиши мнѣ все о себѣ. Я буду безпокоиться. Я ужасно боюсь, моя милая сестричка, что ты до сего времени воображаешь, что любовь — это только лунный свѣтъ и поцѣлуи, и забываешь, что на небѣ бываютъ тучи, а на землѣ ссора. Спаси тебя небо и отъ того, и отъ другого.
P. S. Помни, что любовь требуетъ такого же осторожнаго обращенія съ собой, какъ паутина. Если грубое прикосновеніе разорветъ паутину, всѣ художники на свѣтѣ не починятъ ее. Эта истина какъ разъ для тебя. Если ты воспрепятствуешь тому, чтобы онъ теперь поѣхалъ въ Парижъ, черезъ полгода онъ уѣдетъ туда безъ тебя. Возможно, что въ Ланчьяно онъ чувствовалъ бы себя лучше, чѣмъ въ Кумбѣ. Кругомъ него тамъ были бы свои, но я думаю, что онъ и тамъ бы тосковалъ о парижскихъ «маленькихъ театрахъ». Ты дѣйствуешь неблагоразумно, моя бѣдняжечка. Ты должна бы была заставить его почувствовать, что ты вмѣстѣ съ нимъ раздѣляешь всѣ его удовольствія, а не то, что ты и его удовольствія враждебны другъ другу. Но я чувствую, что безполезно стараться учить тебя благоразумію. Ты очень молода и очень влюблена. На всѣ естественныя развлеченія, къ которымъ онъ имѣетъ склонность, ты смотришь, какъ на соперниковъ. Можетъ быть, они дѣйствительно соперники. Но мы не побѣждаемъ соперниковъ тѣмъ, что бранимъ ихъ. Дѣйствительно умный способъ дѣйствія заключается въ томъ, чтобы молчаливо показывать, что мы лучше и привлекательнѣе ихъ. А если мы не можемъ это сдѣлать, то сколько бы мы ни кисли и не вздыхали, мы буденъ побѣждены. Можетъ быть, тебѣ не нравятся мои проповѣди и, можетъ быть, ты бросишь письмо въ огонь, не читая. Но я все-таки скажу еще. Дорогая, ты влюблена въ любовь. Но ты должна помнитъ, что подъ любовью находится реальный человѣкъ, а реальные люди далеко не идеальныя существа. А тебѣ приходится брать въ соображеніе реальнаго человѣка и имѣть дѣло съ его вкусами и настроеніями. Если реальный человѣкъ будетъ доволенъ, любовь тоже будетъ довольна; но если человѣку наскучитъ, любовь улетитъ. Если бы ты была умна, моя милая, ты бы уже давно восхищалась Парижемъ и стремилась туда. Онъ любитъ тебя нисколько не меньше оттого, что хочетъ быть «въ движеніи», слышать, что говорятъ люди, и курить свою сигару среди своихъ знакомыхъ.
Бѣдный цвѣточекъ въ коробочкѣ съ мокрымъ мохомъ, что сталось съ вами?
Можетъ быть вы уже завяли и васъ засушили и положили въ гербарій. Я думаю, что ваша жена не отказалась бы это сдѣлать. Тогда она, по крайней мѣрѣ, когда бы быть увѣрена, что вы не попадете ни въ чей чужой букетъ. Напрасно стараюсь я представить себѣ васъ въ этой «совершенно приличной» обстановкѣ. Вѣроятно, вы страшно измѣнились. Есть французская пословица, которая говоритъ, что годы радости считаются вдвойнѣ. Но въ такомъ случаѣ дни скуки непремѣнно должны считаться за годы, и мы должны сѣдѣть отъ нихъ прежде, чѣмъ намъ исполнится двадцать пять лѣтъ. Но знаете, я не могу жалѣть васъ. Вамъ захотѣлось жениться на англичанкѣ, потому что у нея былъ милый видъ съ чашкой чая. Я сказала вамъ заранѣе, что вы будете несчастны съ ней, особенно, если запретесь въ деревнѣ. Эпизодъ съ Тоньелло восхитителенъ. Что за народъ! запирать его въ тюрьму за такіе пустяки! вамъ не слѣдовало брать его, съ его блестящими глазами и съ его мандолиной въ эту сѣрую страну. Что же они теперь сдѣлаютъ съ нимъ? И что вы будете дѣлать безъ него? Погода здѣсь прекрасная. Я танцую каждый вечеръ, и мы играемъ въ баккара и въ рулетку. Очень весело. Часто вспоминаемъ васъ. Почему бы вамъ не пріѣхать сюда?
Моя милѣйшаго. Въ концѣ концевъ мнѣ пришлось заявить, что если я не выйду изъ этой водянистой атмосферы, то погибну просто отъ скуки и отъ бездѣйствія. Эффектъ получился такой, что на одну секунду я надѣялся, что она разсердится и мы поссормся. Это такъ бы освѣжило атмосферу! Но нѣтъ. Одно мгновеніе она смотрѣла на меня съ невыразимымъ упрекомъ, потомъ ея глаза наполнились слезами, и она вышла изъ комнаты. Я чувствую себя, какъ пуля, попавшая въ мягкую перину и мгновенно потерявшая всю свою силу. Отсюда вижу Трувилль и Казино. Но это далеко, какъ на лунѣ. Что могутъ сдѣлать со мной, если я пріѣду туда одинъ? Я не имѣю ни малѣйшаго представленія, но мнѣ представляется что-то страшное. Здѣсь запираютъ силой рестораны и танцовальные залы. Вообще въ этой странѣ вѣрятъ въ добродѣтель производимую парламентскимъ актомъ. Меня эта налагаемая насильно добродѣтель такъ возмущаетъ, что скоро я закушу удила и понесу. Но не выводите изъ всего этого неправильныхъ заключеній, моя милая Терезина, я очень люблю свою жену. Она мила, проста, женственна. Въ ней нѣтъ никакого тщеславія, она безконечно выше меня нравственно и можетъ быть умственно. Но она всегда одинакова. Ее шокируетъ почти все, что сколько нибудь естественно или забавно. Она считаетъ меня недостаточно мужчиной, потому что я не люблю дождя. А сама она застегиваетъ на себѣ сверху до низу ужасный прямой ватерпруфъ и ходитъ подъ потокомъ. Она краснѣетъ, когда я показываю ей что-нибудь въ Фигаро, и уходитъ изъ комнаты, когда я заговариваю о Трувиллѣ. Что мнѣ дѣлать съ такой женщиной? Можетъ быть, если бы меня не заперли съ ней подъ этимъ дождемъ, на цѣлый мѣсяцъ, я не открылъ бы ея монотонности и продолжалъ бы оставаться очарованнымъ ея видомъ святой. Но теперь я зѣваю такъ, что рискую вывихнуть челюсть. Она уже считаетъ меня язычникомъ и скоро будетъ считать звѣремъ. Но я ни то, ни другое. Я просто хочу вылетѣть на свободу, какъ птица, изъ клѣтки. Это старое сравненіе, но очень вѣрное.
Отъ герцогини делль’Аквила Фульва, Трувилль — князю ди Санъ-Зеноне, Кумбъ Байсетъ.
Въ бракѣ мужчина всегда стремится вылетѣть изъ клѣтки, а женщина не пускаетъ его и увѣряетъ, что нѣтъ ничего на свѣтѣ восхитительнѣе той жердочки, на которой сидитъ она.
Пріѣзжайте сюда!
Это все-таки ужасно, и я совершенно измучена. Не могу даже сказать тебѣ, что я чувствую. Онъ рѣшилъ окончательно ѣхать въ Парижъ и потомъ въ Трувилль, а какъ разъ сейчасъ наступила чудная погода. За эту недѣлю только три раза шелъ дождь, и все кругомъ покрыто розами. А въ Парижѣ мы остановимся въ отелѣ Виндзоръ, будемъ обѣдать въ ресторанахъ, ѣздить въ театры, онъ будетъ въ клубахъ. Мы будемъ совершенно, какъ всѣ, какъ всѣ женатые люди! Возить свое счастье по отелямъ, мнѣ это кажется ужаснымъ. И всѣ хорошенькія женщины будутъ флиртовать съ нимъ. Если бы онъ хотѣлъ ѣхать въ Италію, я не сказала бы ни слова. Я даже сама хочу видѣть его родственниковъ, его дворцы, великолѣпные сады, съ ихъ статуями и кипарисовыми рощами, съ храмами временъ Августа, со свѣтящимися жучками, съ магноліями и съ поющими поселянами. Но онъ не хочетъ ѣхать туда. Онъ говоритъ, что тамъ скучно. Ему вездѣ скучно. Онъ любитъ только такія мѣста, гдѣ есть народъ. Онъ говоритъ, что здѣсь онъ чувствуетъ себя точно въ корзинкѣ съ сырыми листьями, что единственный человѣкъ, котораго онъ видѣлъ здѣсь, это священникъ, который носитъ очки, жуетъ слова и читаетъ ему лекціи противъ папы. Онъ наговорилъ мнѣ еще очень много вещей и теперь, когда я пишу все это, оно не кажется такъ страшнымъ. Но когда онъ говорилъ это, было ужасно. Какъ при свѣтѣ молніи, вдругъ видишь темный садъ, я вдругъ увидала, какъ возмущался онъ здѣсь всѣмъ, когда я считала его такъ счастливымъ.
Мужчины очень часто возмущаются, моя милая, если у нихъ есть сколько-нибудь мозга. Только самые глупые не возмущаются.
Если бы я повѣрила тому, что ты говоришь въ своемъ циническомъ письмѣ, я завтра же бы оставила его и никогда не согласилась бы испытывать всѣ эти разочарованія и оскорбленія.
Гдѣ же твои принципы? Гдѣ же же понятіе о долгѣ? Моя милая дѣвочка, разъ ты вышла за него замужъ, ты уже должна терпѣть его, какой онъ есть. Браки продолжались бы не больше двухъ дней, если бы жена уходила, потому что мужчина зѣваетъ. Мужчины всегда зѣваютъ. До сихъ поръ всѣ преступленія Санъ-Зенони сводятся къ одному легко извинимому факту, что, какъ итальянецъ, онъ не особенно восхищенъ чарами буколической Англіи въ дождливую погоду, и что, какъ молодой человѣкъ, онъ стремится въ Парижъ. Ни то, ни другое, по-моему, не является большимъ грѣхомъ. Поѣзжай съ немъ въ Парижъ и постарайся веселиться. Я согласна, что, можетъ быть, всѣ парижскія развлеченія покажутся тебѣ очень скучными. Но что же дѣлать? Мнѣ приходится гораздо хуже. Мнѣ нужно сейчасъ одѣваться и ѣхать на скучнѣйшій придворный обѣдъ, который будетъ длиться четыре часа. и это только потому, что Джорджу нужно дѣлать карьеру. А ты возмущаешься тѣмъ, что тебѣ придется кататься по Булонскому лѣсу и обѣдать съ твоимъ Ромео на бульварахъ.
Завтра мы выѣзжаемъ въ Парижъ и потомъ въ Трувилль. Я уступила, потому, что ты и мама находите, что это мой долгъ. Но моя жизнь кончена. Я скажу — прости счастіе, когда ворота Кумба затворятся за мной. Съ этихъ поръ мы будемъ, какъ всѣ. Но ты больше не можешь упрекать меня въ эгоизмѣ, и онъ тоже не можетъ. Въ Трувиллѣ находится его большая пріятельница, герцогиня делль’Аквила Фульва. Она пишетъ ему очень часто, и онъ никогда не показалъ мнѣ ни одного ея письма. Я думаю, что выборъ Трувилля, это ея дѣло. Пиши мнѣ въ Парижъ.
Мой бѣдный ребенокъ, неужели чудовище съ зелеными глазами уже покорило твою душу только потому, что онъ не показываетъ тебѣ своихъ писемъ. Но, моя милая, ни одинъ человѣкъ, если онъ не рожденный негодяй, не будетъ показывать своей женѣ писемъ другой женщины. Я очень рада, что ты ѣдешь. Но если всѣ послѣдующее ты будешь дѣлать, только какъ долгъ, я боюсь, что въ результатѣ будетъ мало свѣтлаго. Долгъ это очень непріятная вещь. Если ты поѣдешь въ Трувилль, какъ мученица, ты дашь этой герцогинѣ, если она, дѣйствительно, стремится къ этому, огромное преимущество надъ собой. Если ты намѣреваешься быть мрачной, молчаливой и непріятной, то не брани его, если онъ много времени будетъ проводить въ Казино со своими друзьями или съ кѣмъ-нибудь еще.
…Среди вновь прибывшихъ находятся супруги Санъ-Зеноне. Помнишь, я писала тебѣ объ ихъ свадьбѣ шесть недѣль тому назадъ. Это была самая интересная свадьба въ сезонѣ. Они были необыкновенно влюблены другъ въ друга. Но этотъ глупый мѣсяцъ въ деревнѣ сдѣлалъ свое дѣло. Да еще вдобавокъ въ дождливый іюнь! Она попрежнему очень красива и очень мила, но у нея раздраженный и скучный видъ. Супругъ ея, наоборотъ, веселъ, какъ жаворонокъ, вырвавшійся изъ клѣтки. Здѣсь находится его большая пріятельница, герцогиня делль’Аквила Фульва. Она очень весела, всегда прекрасно одѣта и съ утра до вечера болтаетъ по-итальянски или по-французски. Она центръ для всѣхъ глазъ на морскомъ берегу, когда идетъ купаться въ своемъ розовомъ костюмѣ, закутанная въ оранжевый съ золотомъ восточный бурнусь. У нея чудный цвѣтъ лица, и она можетъ одѣваться въ такіе цвѣта, которые прямо убьютъ всякую другую женщину. Она очень высокаго роста, великолѣпно сложена и необыкновенно граціозна. Прошлымъ вечеромъ ее уговорили протанцовать сальтерелло съ Санъ-Зенони, и это было восхитительное зрѣлище. И онъ и она удивительно красивы и вкладываютъ въ этотъ танецъ столько воодушевленія. А бѣдная княгиня сидѣла такая же красивая и грустная, какъ подснѣжникъ подъ дождемъ. У нея былъ ужасно печальный видъ. Бѣдная, глупенькая, точно ей это поможетъ! Нѣсколько дней тому назадъ, сюда на своей яхтѣ прибылъ лардъ Хэмпшайръ. Онъ тоже присутствовалъ за сальтерелло. И послѣ я видѣлъ его въ саду съ обиженной и оскорбленной княгиней. Онъ сидѣлъ рядомъ съ ней, при лунномъ свѣтѣ, и вѣроятно предлагалъ ей свою симпатію и утѣшеніе. Это очень тяжелый на видъ молодой человѣкъ, но необыкновенно сердечный и добродушный. Вотъ онъ, дѣйствительно, почувствовалъ бы себя въ раю въ дождливый іюнь въ Кумбъ Байсетѣ. Но она отказала ему тогда, маленькая дурочка! Я была тогда ужасно сердита на нее. Она сдѣлала по-своему и теперь она видитъ, что эта вышло не очень удачно. Сегодня утромъ я встрѣтила ее съ отвергнутымъ поклонникомъ. Они ѣхали верхомъ по направленію къ Виллервиллю, а прекрасный князь плескался въ это время въ водѣ со своей венеціанской пріятельницей. Я вижу впереди много возможныхъ осложненій. Это все вина дождливаго іюня.