Добрый богдыхан (Дорошевич)/ДО
| Добрый богдыханъ |
| Изъ цикла «Сказки и легенды». Опубл.: «Россія», 1900, № 510, 25 сентября. Источникъ: Дорошевичъ В. М. Легенды и сказки Востока. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1902. — С. 112. |
Богдыханъ Фанъ-Джинъ-Дсянъ, прозванный историками Мунъ-Су, — что значитъ «отецъ народа», — былъ добрымъ богдыханомъ и заботливымъ о народѣ.
Когда до него доходили слухи, что гдѣ-нибудь вице-король обижаетъ подданныхъ, — онъ сейчасъ же призывалъ вице-короля и приказывалъ палачамъ:
— А ну-ка, снимите съ этого молодца голову. Надѣюсь, что его узнаютъ на томъ свѣтѣ и безъ головы, по однѣмъ его пакостямъ.
И сейчасъ же назначалъ, вмѣсто казненнаго, другого вице-короля, самаго лучшаго, — какого ему совѣтовали совѣтники и министры.
Онъ самъ всегда читалъ всѣ донесенія вице-королей.
Въ донесеніяхъ писалось, что Китай благоденствуетъ, какъ еще не запомнитъ исторія, — солнце свѣтитъ удивительно исправно, дожди идутъ въ свое время, и жители не знаютъ, что имъ дѣлать съ рисомъ.
Богдыханъ читалъ все это и думалъ:
— А не врутъ ли?
И вотъ пришла ему въ голову мысль.
Въ назначенный день приказалъ онъ собраться во дворецъ всѣмъ своимъ министрамъ, совѣтникамъ и царедворцамъ, сѣлъ на тронъ и объявилъ:
— Вице-короли пишутъ, что Китай нашъ благоденствуетъ, и что китайцы даже не знаютъ, что имъ дѣлать съ рисомъ. Заботясь о нашемъ народѣ, рѣшили мы объ этомъ подумать, помолиться богамъ и допросить предковъ: что дѣлать съ несъѣденнымъ рисомъ, — такъ, чтобъ это пошло на пользу народу. Посему мы отнынѣ удаляемся во внутренніе покои нашего дворца и займемся молитвами, размышленіями и духовными бесѣдами съ предками. А такъ какъ предковъ нашихъ, благодареніе богамъ, было не мало, — то и полагаемъ мы, что пройдетъ не менѣе трехъ лунъ, пока мы съ ними со всѣми перебесѣдуемъ, не обижая никого. И вотъ, — въ теченіе трехъ лунъ воспрещаемъ мы насъ безпокоить и являться во дворецъ кому-бы то ни было. Три луны мы останемся невидимы ни для кого, кромѣ небесъ!
Министры, совѣтники и придворные возславили мудрость богдыхана и разошлись изъ дворца, радуясь.
А богдыханъ, межъ тѣмъ, позвалъ преданныхъ своихъ слугъ, переодѣлся нищимъ и ихъ переодѣлъ, незамѣтно вышелъ изъ дворца и отправился странствовать по Китаю, чтобъ узнать, правду ли пишутъ вице-короли въ своихъ донесеніяхъ, и дѣйствительно ли народъ такъ благоденствуетъ, и такъ ли народъ китайскій въ восторгѣ отъ правителей.
Первою провинціей на пути богдыхана лежала провинція Пе-Чи-Ли.
Придя туда, богдыханъ со своими спутниками подошелъ къ одному дому и попросилъ:
— Во имя памяти вашихъ предковъ, добродѣтелями своими украшавшихъ землю, а нынѣ укрошающихъ небо, дайте горсть риса несчастнымъ, умирающимъ съ голода!
Ему отвѣтили:
— Судя по тому, что ты нищій, ты изъ нашей провинціи и подданный нашего вице-короля. Но судя по тому, что ты просишь, чтобъ мы тебѣ подали, — ты должно быть, откуда-нибудь издалека. А потому уходи отъ насъ, неизвѣстный человѣкъ.
Богдыханъ со спутниками подошелъ къ другому дому.
Тамъ ему отвѣтили на просьбу о горсточкѣ риса:
— Нехорошо смѣяться надъ чужимъ несчастіемъ!
И прогнали прочь.
Въ третьемъ домѣ, на просьбу о рисѣ хозяева только заплакали.
А въ четвертомъ при словѣ «рисъ» хозяинъ поднялъ голову и спросилъ:
— А кто онъ? Мандаринъ или звѣрь?
Улыбнулся богдыханъ и сказалъ:
— Вице-король Пе-Чи-Ли писалъ правду. Дѣйствительно, если-бъ здѣшнимъ жителямъ дать рису, — они не знали бы, что съ нимъ дѣлать: они, кажется, никогда риса и не видѣли!
И сталъ онъ ходить по утрамъ по храмамъ, подслушивать, что говоритъ и о чемъ молится народъ.
Желудки у китайцевъ были пусты, но храмы полны.
Во всѣхъ храмахъ были толпы молящихся. И всѣ повторяли только одну молитву:
— Святые наши предки, умолите небо, чтобъ оно внушило нашему мудрому, нашему доброму, нашему заботливому богдыхану Фанъ-Джинъ-Дзяну превосходную мысль: отрубить голову нашему вице-королю Тунъ-Фа-О. Такого мошенника, такого грабителя еще никогда и на свѣтѣ не было.
Такъ молились всѣ люди во всѣхъ храмахъ, — какъ вдругъ однажды, придя рано утромъ въ храмъ, богдыханъ увидѣлъ особенно горячо молившагося старика.
Всѣ горячо молились, но старикъ горячѣе всѣхъ.
Богдыханъ приблизился, чтобъ подслушать молитву старика, и услышалъ:
— Святые наши предки, — молился старикъ, — внушите нашему доброму, но безпокойному богдыхану Фанъ-Джинъ-Дзяну, чтобъ онъ оставилъ Тунъ-Фа-О нашимъ вице-королемъ на долгіе и долгіе годы. И да пошлетъ небо Тунъ-Фа-О жить до глубокой старости, а тамъ начать жить сызнова.
Диву дался богдыханъ, и когда старикъ кончилъ молиться, спросилъ:
— Скажи, почтенный старецъ, вѣроятно, вице-король Тунъ-Фа-О сдѣлалъ тебѣ что-нибудь особенно доброе, что ты за него молишься?
Старикъ только усмѣхнулся:
— Не родилась еще мать матери того человѣка, которому Тунъ-Фа-О сдѣлаетъ что-нибудь доброе. Сразу видно, что ты не здѣшній, — иначе бы ты не задавалъ такихъ глупыхъ вопросовъ.
— Ну, можетъ-быть, Тунъ-Фа-О тебѣ такъ нравится, — спросилъ богдыханъ, — осанкой, наружностью? Ты его видалъ?
Старикъ сотворилъ молитву предкамъ.
— Благодареніе богамъ: ни я ему, ни онъ мнѣ никогда не попадались на глаза!
Богдыханъ совсѣмъ сталъ втупикъ.
— Почему же въ такомъ случаѣ ты молишься за него, — когда всѣ въ этой провинціи только и молятся, чтобъ богдыханъ поскорѣй отрубилъ Тунъ-Фа-О голову?
— А это потому, — отвѣчалъ старикъ, — что они еще молоды и глупы, свѣта не знаютъ. А я при третьемъ вицѣ-королѣ живу. Былъ у насъ вице-король Цу-Ли-Ку, жадный былъ человѣкъ, жестокій былъ человѣкъ, стономъ стонала вся наша провинція. Мы и молились небу съ утра — до ночи: «Пусть богдыханъ отрубитъ Цу-Ли-Ку голову!» Вняло небо нашимъ молитвамъ, шепнуло богдыхану эту мысль. Богдыханъ позвалъ Цу-Ли-Ку въ Пекинъ и приказалъ отрубить ему голову, а намъ прислалъ вице-королемъ мандарина Ксангъ-Хи-Ту. Еще жаднѣе оказался Ксангъ-Хи-Ту, еще жесточе. Еще сильнѣе завопила провинція Пе-Чи-Ли, и принялись мы молить боговъ, чтобъ нашептали они богдыхану мысль отрубить Ксангъ-Хи-Ту голову. Опять услышало небо наши молитвы, — позвалъ богдыханъ къ себѣ и Ксангъ-Хи-Ту и ему отрубилъ голову, а намъ прислалъ теперешняго Тунъ-Фа-О, да продлитъ небо его жизнь на долгіе и долгіе годы. Пройди всю провинцію вдоль и поперекъ, ни одного довольнаго лица ни увидишь, ни одного сытаго человѣка не встрѣтишь. Мы сѣемъ слезы, вмѣсто риса, и выростаетъ горе. Вотъ народъ по глупости своей и молитъ небеса, чтобъ они внушили богдыхану мысль отрубить Тунъ-Фа-О голову. А я человѣкъ старый, я боюсь чтобъ небо и впрямь не послушало ихъ совѣтовъ. Отрубитъ богдыханъ Тунъ-Фа-О голову и пришлетъ къ намъ другого. А какъ другой-то еще хуже окажется? Хотя я думаю, что хуже Тунъ-Фа-О и ничего нѣтъ, — ну, да вѣдь поручиться нельзя. Почемъ знать? Нѣтъ, ужъ пусть этотъ остается, да продлитъ небо его жизнь на долгіе и долгіе годы.
Огорчился богдыханъ, выслушавъ эту повѣсть, не пошелъ даже странствовать по другимъ провинціямъ и прямо вернулся въ Пекинъ и прошелъ во дворецъ.
Созвалъ онъ своихъ министровъ, совѣтниковъ и царедворцевъ и сказалъ:
— Совѣщаніе наше съ предками продлилось менѣе, чѣмъ мы полагали, — потому-что предки наши оказались въ совѣтахъ кратки, и подали намъ всѣ въ одинъ голосъ одинъ благоразумный совѣтъ: впредь, чтобы ни говорили намъ про нашихъ вице-королей, какіе бы слухи о нихъ до насъ не доходили, — никогда ихъ не мѣнять. Пусть такъ и будетъ!
И всѣ возславили мудрость богдыхана.
А вице-короли въ особенности.
А мудрый старикъ изъ провинціи Пе-Чи-Ли больше всѣхъ.