Дневник 1825-26/8 (А. И. Тургенев)

Дневник 1825-26 — 8
автор Александр Иванович Тургенев (1784-1846)

31/19 октября — 12 ноября/31 октября

31/19 октября

31/19 октября. Мерьян сообщил мне сегодня свой рапорт м<инистру> ф<инансов> о некоторых книгах, вышедших в Париже, особливо о правилах для усиления промышленности во Франции и Англии. Между прочим, он хвалил Dupin и книгу его о применении наук к ремеслам, в которой он доказывает, что ремесла не могут теперь обойтись без наук и что совершенство оных зависит от соединения ремесл с науками. {32} Это правило принято и в политехнической здешней школе. Превосходство Англии в ремеслах и искусствах - есть последствие сей давно ими признанной истины... В самом деле, свет науки освещает и скромную храмину ремесленника, и ученый не чужд трудам его. Между ними существует какое-то взаимное обучение, которое совершенствует методы в науках и приемы в рукоделиях и в ремеслах, и способы улучшения материалов.

Гумбольдт зашел к нам сегодня и повел нас в Академию, усадил близ Cuvier и других должностных ученых и называл на ухо каждого известного или славного ученого, кои окружали нас. Почти все ученые - Лаплас, Дефонтен, и проч. проч. - были в собрании; по чинам - два академика и один почетный адъюнкт. Предметы чтения были на этот раз из анатомии рыб и о желтой лихорадке и язве. К Гумбольдту все подходили с большим уважением, и по окончании заседания он представил нас Cuvier, который пригласил нас по субботам к себе. У него собираются ученые и литераторы всех партий. Гумбольдт проводил нас до набережной и предложил познакомить и с Газе, что в библиотеке, и ввести в Академию так, чтобы мы могли брать из библиотеки оной книги.

Обедал у гр. Брея - и думал о прошедшем. Вечер кончил у Стурдза. Устал - и продолжать не в силах журнала, жалею, что интересное знакомство нынешнего дня не оживило сил моих для записи в книгу всего, что видел и слышал...

2 ноября/21 октября

2 ноября/21 октября... В первый раз еще обошел я почти всю Тюльери и взглянул со вниманием на некоторые статуи. План тюльерийского сада первоначально был начертан Ленотром.

Группа, которая прежде всего остановила меня, одна из прекраснейших в сем саду - это Эней, уносящий, после разрушения Трои, отца своего Анхиза, который держит за руку внука своего Аскания. Lepautre был творец сей группы.

Другая группа, им же конченная в Париже, но начатая Теодоном в Риме, представляет смерть Лукреции - в 3 фигурах.

Нил, Тибр, Сена, Марна и проч. и другие изображения, коими Париж обязан пенсионерам короля, в Риме обучавшимся.

Мы вышли в поля Елисейские и оттуда, по берегу Сены - пришли в Сад инвалидов и в их великолепное убежище. Большими аллеями и эспланадой, деревьями усаженной, прошли мы во двор, где стража у ворот из инвалидов. Один из них указал мне, где найти путеводителя для осмотра всего заведения.

Hotel Royal des Invalides. - Строение сего огромного здания началось еще в 1670 году, церкви - в 1675. Liberal Bruant, архитектор, начертал план церкви и алтаря, a Jules Hardouin-Mansard продолжал их - и составил план du dome. Двор окружен 12 пушками. Фасада в 102 саженях длины, в 4 этажа и в 133 окна. В центре ворота, над коими в барельефе изображен Лудвиг XIV с следующею надписью <пропуск>.

На противоположной стороне входа - портал церкви. Вероятно, храм был созидаем по двум планам и первый был не столь обширен, как второй, по коему Лудвиг XIV воздвиг le dome. Le maitre-autel разделяет dome от церкви, и вид позлащенных колонн оного гораздо великолепнее и изящнее из dome. Когда смотришь из церкви, то даже не все колонны главного алтаря видны. Лудвиг XIV истощил искусства и великолепие на украшение du dome. Пол из мрамора. Живопись, скульптура - все напоминает пышность его правления. Шесть приделов в dome. Ни одна церковь в Париже столько нам не понравилась изящностию, освещением и украшениями своими, как Храм инвалидов.

В dome у одной стены памятник Тюренесу и на медном барельефе над его статуей изображено Тюркеймское сражение, с надписью: "Bataille de Turkheim, donnee en 1675". Памятник сей был воздвигнут Тюренну Лудв<игом> XIV и находился в St. Denis, с прахом королей французских, рассеянным революционистами; но памятник сохранился и перенесен сюда. Тюреннова статуя в минуту смерти его - мешок с сыплющимися деньгами - напоминает его сокровища, коими кормил он войско. Инвалид прочел нам стихи, кои написаны в честь Лудвигу XIV и Тюренну, когда гроб его поставлен был в St. Denis.

На противоположной стороне сему памятнику - другой Вобану, в 1807 году воздвигнутый, в день и год (anniversaire) его смерти. Прежде 1417 знамен, отнятых у неприятеля, с верху купола прикрывали сей два монумента, но в 1814 году в ночь с 30 на 31 марта, перед первым вшествием союзных войск в Париж - знамена сии сожжены. За два года перед тем Бонапарте, будучи уже в России, позлащал купол Инвалидов! Позолота 1812 года осталась: знамена его с дымом исчезли и развеяны.

Вышед из церкви, видели мы славный regulateur, подаренный инвалидам Лудвигом XVI. Мы входили в спальни солдат. Каждая вмещает обыкновенно от 50 до 56 кроватей. Все чисто; воздух свежий и комнаты теплые. В библиотеке нашли мы несколько инвалидов, читающих книги и журналы и в них - свои подвиги. Она состоит из 20 тыс<яч> книг. Другие в особой комнате беседовали друг с другом. В библиотеке бюст Лудвига XVIII, венок из цветов на голове его, и под бюстом надпись: "Les vieux defenseurs de l'Etat en ont ici place le pere. Janvier. 1816". Прежде в сей же комнате и на сем же месте был портрет Наполеона, переходящего Альпы!

Вид из библиотеки прелестный: возвышающийся над Парижем Montmartre с его мельницами; сооружаемый чрез Сену Мост инвалидов, вправо колонна Вандом - и необозримые массы домов парижских.

От 6 час<ов> утра до 9 вечера солдаты могут отлучаться по их произволу; офицеры могут приходить домой и позже, предваряя инвалидное начальство. Солдат получает суп, мясо, зелень и un peu de vin. Офицер - суп, говядину, entree, la viande, legumes и бутылку вина. Солдат теперь более 3 тыс<яч>, офицеров 250. В 1811 году солдат было 11 тыс<яч>. Более тысячи теперь в Авиньоне.

Вчера привели сюда одного инвалида 119 лет. В зале, где обедали солдаты, - победы Лудвига XIV. Мы с почтением смотрели на сидящих за обедом офицеров. Безруким помогали безногие. Губернатором теперь здесь Latour-Maubourg.

Дом окружен двором, в коем 300 садиков, обделываемых инвалидами. Издали видели мы статуи Луд<вига > XIV, les quatre nations enchainees: памятник побед его.

Во всех церквах, как и в здешней, вывешено завещание Лудвига XVI, как у нас акт св. Синода.

Портреты умерших маршалов ставятся в зале собрания.

Thomas d'Aquin. Церковь. Прежде монастырь якобинцев. Картины в ней: снятие со креста и St. Vincent de Paul, призирающий младенцев. Мимоходом были в сей церкви.

Обед у посла. В 6 часов приехали мы к представителю русского императора в Карикле. Один только приехал прежде нас, Дивов, но вместе с нами многие. Около семи часов сели за стол, великолепно освещенный и серебром отмеченный. Посол сидел между княгиней и графин<ей> Разумовскими. Перед ним к<нязь> Раз<умовский>, некогда пышный, важный, великолепный, prenant tous les coeurs apres soi, теперь un ci-devant jeune homme, в узком фраке, в узких панталонах, в тонких башмаках с ленточками, с молодой женою..... Присутствие князя Разумовского, коего я видел за 20 лет в Вене на сей степени, еще более напомнило мне где, у кого я..... Корсиканец дает обед русским и представляет им и Франции русского императора. Едва успел об этом подумать, как оглянулся на блестящий круг гостей, и - смирил движение, порыв национальной гордости. - Князь Р<азумовский>, промотав жизнь и имение, доставшееся ему известною службою Елисавете дяди его, живет на счет России, без всякой для нее пользы, и в 78 лет играет в Италии французскую комедию. Жена и свояченицы его иностранки. - Другая гр. Раз<умовская> оставила одного мужа и вышла за другого, определив первому от щедрот второго пенсию.....Гр. Шувалова, устроив имение на счет казны, тучнеет в сладострастии; княгиня Багратион, забыв мать и Россию, проживает последние прелести; княгиня Голицына-Суворова - с новым мужем и с старыми морщинами. Графиня Брюсе - без мужа, но с тем же. - Свистунова.....

Теперь кавалеры: гр. Моден, но он не русский. Кологривов! к<нязь> Гагарин! - к<нязь> Лобан<ов>-Рост<овский>, к<нязь> Щербатов, <1 нрзб> Стурдза, но и он не русский, к<нязья> Голицыны!! Ланжерон! Тюфякин, Броглио.

Есть ли все сии русские могут, представлять Россию, то П<оццо> д<и> Б<орго> может представлять императора (не судите, да не судимы будете, подумал я и замарал написанное).

Едва отобедали, как уже двор наполнился каретами, а посол у камина читал вечернюю "Звезду".

3 ноября/22 октября

3 ноября/22 октября. Был два раза сегодня в Тюльери, во дворце и осматривал залу, в которой увижу завтра короля за обедом. Сколько искателей билетов, для впуска в столовую завтра, приходили к швейцару дюка Дюмона - и возвращались с пустыми руками.

Взглянув на развод и услышав пушку Инвалидов, я пустился вслед за другими в тюльерийский сад и оттуда в Елисейские поля; но узнав, что вино польется и увеселения начнутся позже, зашел к гр. Боб<ринской> и с княг<иней> Г<олицыной> отправился снова в Елисейские поля. Издали уже увидели на открытом пред площадью и народом театре - балет. Кажется, представляли "Jeanne d'Arc" (нет: "Les principaux traits de la vie d'Henry IV") и французы торжествовали над англичанами. Выстрелы на театре заглушались жужжанием народа, который озирался беспрестанно на выставленные посреди площади высокие мачтовые жерди, к коим привязаны были пять призов, из коих первый - золотые часы.

На другом театре, в конце площади, играли водевиль и comedies-proverbes. Актеры и актрисы и костюмы были по погоде и по публике.

В других местах театры с вольтижерами, с китайскими тенями, марионетками; восемь оркестров с музыкою инструментальной) и вокальною. В два часа начали подниматься на mats de cocagne - охотники; но я не заметил большого проворства и с сожалением смотрел на труд и на истощение, с коими полуобнаженные взбирались медленно на мачты. Кое-как проворные сорвали с венцов призы, и народ устремился к колбасам и хлебам, кои кидали из нескольких избушек, построенных вдоль по плацу Лудвига XV, и к вину, которое лилось из таких же избушек, в коих скрыты были бочки. С какою жадностию ловили они хлебы и колбасы; но более всего забавляли меня мальчишки, кои, подкрадываясь, взлезали по стене на верх домика и уносили оттуда хлебы. Вино доставали они, также становясь друг на друга, и теснились вокруг красного источника. У одного домика жандарм хотел учредить порядок между продиравшимися к вину и беспрестанно бил палашом и отгонял самых смелых удальцов. Этот жандарм был так похож на гр. А<ракчеева>, что я поражен был сим сходством и указал на него моим соотечественникам. Скоро подъехал к нему жандармский офицер и запретил ему учреждать без службы порядок там, где его быть не может. "Laissez les faire", - закричал он ему - и рукоплескания благодарности загремели для офицера...

Около 4 часов стало во всех концах шумнее. Сначала показалось нам что-то мертво и невесело. Я ожидал более шума и веселости. Подошед к одному оркестру, увидел я кадриль французскую; кавалеры были в рубашках; между женщинами были две лет в 60.

Сверх официальных безденежно поставленных увеселений, как-то качелей и проч., все поле и сад наполнились тысячами промышленников разного рода. Лотерей более всего. Там вешают за копейку, в другом месте меряют. Там ворожат - и можно бы целый день провести, переходя от одной забавы к другой.

Возвращаясь из Елисейских полей, увидел я мальчика в рубище, с мармоткой лежащего, лицом к земле, у сада тюльерийского. Народ уже толпился вокруг него; мы спросили его, болен ли он? "Да", - отвечал бедняжка на вопрос мой. Не голоден ли он? "Да", - повторил он мне. Когда ему дали денег, он встал и пошел с мармоткой своей. Мне уже сказывали, что недавно нашли на улице человека, несколько дней не евшего...

Был в театре. Тальма прекрасно играл Ореста в "Андромахе", Дюшенуа в Гермионе, Bourgoing в Андромахе. Слова: "Et vous le laissez?", кои Тальма с упреком говорит Гермионе, и Allez, dans cet etat soyez sure de me plaire, произнесенные Гермионой Оресту, врезались в моей памяти.

Другая пиеса "Le manage secret".

После 1-й пьесы публика беспрестанно кричала и требовала Тальмы. Началась музыка, и крик заглушал ее; началась вторая пиеса, и крик не переставал. Наконец, вышел актер и с некоторым презрением объявил, что во всех коридорах объявлено запрещение префекта полиции актерам являться на зов публики, и - скоро крики и топанье унялись...

4 ноября/23 октября

4 ноября/23 октября. Сегодня сбирался я видеть открытие префектом новой биржи и опоздал. Зато видел съезд в Тюльери на поздравление к королю. Карета нашего посла великолепнее всех других. Видел двенадцать экипажей 12 парижских меров, приехавших для поздравления короля, и ливрею с разноцветными рукавами Монморанси. Потом гулял в саду Тюльери, и когда король проходил из церкви в другие комнаты и остановился у окна, то слышал: "Vive le roi!" - в разных местах, но слабо, очень слабо - и не поддержанное голосами гулявшей толпы народа. По улицам, в Тюльери, в полях Елисейских везде толпы гуляющих, везде опять те же почти увеселения, как и вчера.

В 4 часа явились мы во дворец, pour le grand couvert, en gradin ш> лестнице, ведущей к покоям du premier gentilhomme de la chambre du Roi, Le due d'Aumont, но двери были еще заперты, и я с своими решился войти в его прихожую и дожидаться отворения дверей; за нами последовали гр. Броглио, московский некогда житель, и две другие русские дамы. В 4 1/2 нас впустили в залу. Дамы стали на gradin, мы на другой стороне, но на выгоднейшем месте. Мое было лучшее из всех, ибо я приехал ранее других. Скоро собралась публика, и поставили _табуреты_ для _герцогинь_. Придворная уелядь суетилась вокруг нас; поставили четыре прибора на столе: один - особо, для короля; два на одной стороне для дофина и супруги его и один на противуположной для герцогини Берри. В 6 часов пришел король, с свитой его, в которой был и архиерей (кардинал) <пропуск>, стоявший также вместе с другими за стулом его. Зала узкая и еще уменьшена перилами для проходящей публики и оркестром, с одной стороны, для музыки и ступенями - с другой, для дам. Я был ближе всех к королю: <ctnter>

                        Стоял близехенько к нему,
                        Не веря счастью моему...

Он кушал с аппетитом и мало говорил с тремя членами своей фамилии, обращаясь довольно часто к стоявшим за ним придворным. Мимо его проходили за перилами зрители, не останавливаясь..... Он уже кончил обед свой, но заметив, что публика еще не вся его видела, остался, пока все успели пройти, и потом встал - и ушел с небольшою свитою во внутренние апартаменты. Хоры певчих, весьма посредственных, и музыка инструментальная, гремели во весь стол, кончили национальною песнею "Vive Henry IV", и король, казалось, подтягивал и бил в такт музыке.

Всякий раз, когда он хотел пить, кравчий требовал вслух питье, которое, по древнему обыкновению, должен le sommelier, отведав, подносить королю. .. Ни зала, ни двор, ни музыка - ничто не может равняться с великолепием нашего двора. Это заметили другие - и я также. Trois services - в столе. Услуга состояла из разных чинов двора; но и придворные многое не могли объяснить мне. Между женщинами-зрительницами заметил я прекрасное, значительное лицо - и это была Sophie Gay, автор многих сочинений и переводчица Крылова.

Завтра прочту во всех журналах, что видел сегодня во дворце и в народе и чего не видел в театрах, в коих безденежно везде играли, и в местах увеселений, и на балах, куда приглашены были les dames et les forts des Halles...

5 ноября/24 октября

5 ноября/24 октября... Обедал у гр. Брея с русскими и нашел у него записку Гумбольдта, в которой он приглашает меня приехать сегодня к Cuvier, где он будет дожидаться меня до половины десятого. Вскоре после стола я отправился в Jardin des Plantes и пробрался к Cuvier, вызвал Гумбольдта, который представил меня хозяевам. Тут нашел я в малой гостиной толпу славных ученых: астрономов, натуралистов, путешественников и проч. К счастию, между ними и Abel Rernusat, коего знал уже по библиотеке. Заговорили о Востоке, a Cuvier указывал мне каждого ученого, называя по имени и упоминая о заслугах их. Приемная, уже и без того тесная, наполнилась дамами и новыми гостями - и я хотел ускользнуть, но Cuvier проводил меня до сеней.

6 ноября/25 октября

6 ноября/25 октября. Вчера был у Клапрота и записал некоторые книги в его библиотеке, купленные им в Англии и, по мнению его, классические об Индии и вообще об Азии. Он уверяет, что большую часть анг<линских> книг можно купить у букинистов за половину цены; ибо книгопродавцы, выручив деньги за 200 или 300 экземпляров, остальные экземпляры продают за 3-ю часть цены букинистам, а сами предпринимают новые издания. Только новейшие книги надобно платить дорогою ценою, т. е. вполне; в числе книг об Азии заметил я:

1. Historical account of discoveries and travels in Asia from the earliest ages to the present time, by Murray. Edinburg. 1820. Три части in 8. У букин<истов> можно купить. В ней упомянуто и о всех путешественниках, древних и новых, в азиатскую Россию.

2. Hamilton's Description of Indostan. 2 vol. Тут об Индии, Тибете, Кабуле. Интересная книга, в отношении к России.

3. History of Indian Archipelago, by Crawford.Три части, in 8.

4. A. Memoir of Central India, by Malcolm. 2 части, in 8.

5. Mirborne oriental commerce. Новое издание. Главная книга для всех отраслей торговли...

Просидев весь вечер дома, прочел я "Ласкариса" Вильменя и жалею о потерянном времени. Это слабое произведение, которое формою своею напоминает только "Анахарсиса". Это не роман и не картина того времени, богатого зародышами для будущего. Вильмень коснулся оных, но ни об одном не сказал ничего замечательного. Ему хотелось изобразить влияние покорения Царьграда и рассеяния греков в Италии на Европу, и современность сего происшествия с другими, всемирную значительность имеющих; ко он едва упомянул о книгопечатании и об открытии Америки, и едва ли найдется читатель, которому бы не пришло более в голову, чем он найдет в книге.

Ученость его также не обширна: он не знает ни тогдашних греков, ни нынешних. Я не могу кончить его исторический опыт о греках, составляющий отдельную часть книги, хотя и нашел в нем усилия автора представить картину сношений Греции с Россией с того, как религия и политика связали их узами единоверия и противуборства туркам, т. е. взаимных выгод. Выпишу несколько строк из всей первой части книги:

"Triste image de la destinee! La vie des ruines est plus longue que celle des Etats; et nous trouvons encore aujourd'hui tant de grandeur dans les debris de ce qui n'est plus depuis deux mille ans!".

Эта мысль или, лучше, это чувство приходило мне часто на ум в путешествии по Рейну, которого развалины пережили Рим, Германию, Наполеона!..

Не помню в Витенберге при виде памятника Лютеру или в Майенце при виде дома, принадлежавшего Гутенбергу, я думал тоже о синхронизме или о современности важных происшествий мира, что Вильмень в одном примечании говорит о времени изобретения книгопечатания, которое сошлось с эпохой водворения искусств и наук в Италии из Греции: "Plusieurs ecrivains avaient remarque cette heureuse coincidence de la decouverte de rimpnmerie avec Immigration des lettres grecques en Occident. L'imprimerie fut inventee a Tepoque precise ou elle etait le plus neccessaire et sans doute parce qu'elle l'etait. En effet ces pretendus hasards qui ont fait trouver tant de choses admirables, n'etaient presque toujours qu'une reponse aux besoins et a l'activite de l'esprit humain tourne plus particulierement sur un objet". {33}

7 ноября/26 октября

7 ноября/26 октября... Ввечеру видел Тальму и Дюшенуа в "Германике", в славной трагедии Арно-отца, и потом m-lle Mars в "Bearnais" или "La jeunesse d'Henry IV", в новой маленькой комедии, в которой были намеки в пользу короля; но рукоплескания были вынужденные и очень слабы и редки...

8 ноября/27 октября

8 ноября/27 октября... Желая воспользоваться улыбнувшимся на нас солнцем, мы отправились на кладбище отца Лашеза, но по дороге заехали в бойню, называемую Abattoir de Popincourt ou du Menilmontant, огромнейшую во всем Париже. Строение оной напоминает несколько нашу бойню, что у заставы П<етер>бурга к Царскому селу; но, кажется, здешняя обширнее. Теперь в Париже пять боен; но Попинкурская самая деятельная и одна только Монмартрская равняется с нею обширностью строений и дворов; прочие три меньше сих двух; но и в Монмартрской 200 быками, в год убивается менее.

Сим кровоточивым заведением город обязан Наполеону: до 1809 года не было в Париже ни одной особой, отдельной бойни. Мясники водили купленных ими в Sceaux и в Poissy быков по городу, и нередко случались от сего несчастия. В городе были рассеяны по разным местам малые бойни, называемые les tueries. Строение Попинкурской бойни началось в 1810 году. В ней 7 отделений для овец, bergeries, семь для быков, bouveries, и так далее. 1200 быков и 280 коров убивается в неделю, а овец 4500 в неделю. Бойня сия доставляет городу от 80 до 100 тысяч кило (кот<орый> содержит 2 фунта) одного сала в неделю. Кровь бычачья, употребляемая в сахарных заводах, продается по 10 sols за каждую saignee. Ночью гораздо более трудятся мясники, нежели днем, и в одну ночь выпускают до 500 фур мяса, перед днями, в кои бывают торги, как-то в пятницу и в понедельник.

Иногда быки вырываются с канатов, коими прикрепляются к столбам в минуту жертвы, - и тогда горе мясникам. Недавно один из них убит вырвавшимся на волю быком. Проводник наш, опытный убийца быков, уверял нас, что они предчувствуют участь свою - в бойне. Когда их пригоняют сюда, то их оставляют два, три, а часто и четыре дни без пищи - и они, сколько от усталости, столько и от предчувствия смерти, сами не едят и не пьют, когда им дают пищу и пойло. То же случается и с овцами. Мы видели, с каким усилием тащили быка на бойню. Он упирался и как бы знал, куда вели его.

По сие время не уменьшили жестокости, с коею убивают их несколькими ударами и продолжают мучение бедных животных. Мне пришла мысль заказать от правительства или от Академии наук задачу и обещать награду тому, кто изобретет легчайший способ лишать жизни употребляемых в пищу животных: от цыпленка - до буйвола! Я уверен, что эта мысль многим уже приходила в голову и может быть приведена уже в исполнение, но кто из нас - охотников до бифштекса - думает о жертвах нашей утонченной, ненасытимой гастрономии. Я взглянул на трепещущего быка под ударами мясника, и картина сия никогда не выйдет из моего воображения.

В сей же бойне устроен колодец и обширный reservoir, кажется о 2 этажах, с водою, снабжающего все заведение. В 1814 году в сей бойне, прежде нежели она была отдана в употребление мясникам, были казармы для войск при вступлении в Париж Лудвига XVIII.

Другие три бойни гораздо меньше этой и Монмартрской. Мы обошли сараи, в коих обреченные жертвы, большие и малые, ожидали в унынии своего жребия.

Мы шли по окровавленному двору - и спешили к жилищу спокойствия, где же несть ни печали, ни воздыхания..... к отцу Лашезу.

У самой заставы des Amendres et dans la commune de Charonne устроено кладбище de l'Est, de Mont-Louis ou du Pere la Chaise. Сей духовник Лудвига XIV и любимец его выпросил себе это место, и выстроил на нем для лета домик, который уничтожен только в 1820 году.

Вид отсюда на весь Париж прелестный. Я еще не видел здесь ничего подобного. Надобно подняться несколько на гору, чтобы очутиться между памятниками надгробными. Здесь население едва ли не многочисленнее парижского и столица мертвых богаче жителями столицы живых или по крайней мере живущих и умирающих ежеминутно. Здесь найдете вы более славных имен, теней, нежели достойных жизни после смерти в Париже. Тени великих авторов и полководцев, министров и полезных граждан витают над печальными кипарисами и над цветами, которыми любовь и память сердца оставшихся осыпала почти каждую могилу, каждый памятник, гордо к небу возносящийся, каждый крест, смиренно в земле утвержденный. Не доезжая кладбища, увидели мы уже на соседственных улицах венки и гирлянды и кресты из цветов, которые продаются желающим усыпать ими гроб милых ближних... (Никогда не забуду дерптской могилы и цветов ее.....). {34} Гробы и памятники на этом кладбище так часто уставлены, что вряд ли долго может служить сие пространство беспрестанно увеличивающемуся населению всех возрастов и всех религий; ибо и еретиков здесь не чуждаются: я видел гробы немцев-протестантов и англичан епископальной церкви. На большей части памятников заметил я слова "concession a perpetuite" и спросил о их значении (ибо на что бы, казалось бы мне, сказывать живущим, что сажень сия навеки будет жилищем праха мертвых), и мне объяснил один гробокопатель смысл сих слов. Уступкою навсегда отдается место сие в вечное владение покупающих оное для погребения умерших. Иначе тела остаются тут только пять лет, время, полагаемое для сгниения оных, и место отдается новым пришельцам. Любовь родственников и ближних обыкновенно старается сохранить место с прахом, драгоценным сердцу или фамильной гордости, и в таком случае она приобретает землю сию, что называется concession a perpetuite.

                   Ах! сердце нежное, природу покидая,
                   Надеется друзьям оставить пламень свой,

а друзья надеются сохранить сие сердце как вечную, неотъемлемую собственность.

Множество великолепных памятников, пирамид, катакомб, каплиц воздвигнуто простым, незначущим, но, вероятно, богатым гражданам, богатыми же наследниками. Не раз, пораженный гордою пирамидою и надеясь прочесть или значительную надпись или славное имя, я подходил к ней - и находил неизвестное имя неизвестного парижского гражданина.

Но и славные не забыты! С некоторым чувством если не почтения, то по крайней мере любопытства, увидел я ряд великолепных памятников славным сынам Франции. Маршалы: Lefebvre, soldat, marechal, due de Danzig, pair de France, напоминающий Fleurus (avant-garde), passage de Rhin, Altenkirchen, Danzig, Montmirail; близ него Массена - с славою Риволи, Zurich, Генуи, Эслинга.

Неподалеку от них Cambaceres и морской министр вице-адмирал Ducres, с барельефом корабля Вильгельма Телля, 30 марта 1800 года.

Но какое-то общее европейское чувство любви и почтения влекло нас к славным сынам Франции в других родах и в другой эпохе: памятники Moliere и Лафонтена остановили наше внимание. И кто же их воздвигнул? Нынешний префект Сены Шаброль!! - На памятнике Лафонтена в барельефе изображены его басни; между прочими: волк и лисица, и наверху сидит <пропуск>.

Я сорвал лавровый лист, растущий на его гробе, и сохраню для московского Лафонтена. {35} Здесь и Jacques Delylle. С благоговением подошли мы к мавзолею Камиля Журдана. Надпись: "a la memoire de Camille Jordan".

Есть и русские, кои и здесь блеснули роскошью... На 8 колоннах мраморных поддерживается надпись над могилою Елисаветы Александровны Демидовой, урожд<енной> бар<онессы> Строгановой...

Мы видели и памятник актрисы Marie-Antoinette-Josephine Raucourt, умершей в 1815 году. Спор о том, хоронить ли ее в св<ященной> земле, - памятен в истории театра.

Наконец, зашли мы поклониться праху установителя аббатства Абеляру, в одной могиле с своей Гелоизой покоящегося. Памятник сей в древнем готическом вкусе и готическими же литерами написано: "Heloyse Abayllare, L'an M.D.L. XIII". - Новейшими: "Les restes d'Heloise et Abayllard sont reunis dans ce tombeau..." и проч. Pierre Abayllard fondateur de cette abbaye. Памятник сей воздвигнут аббатиссою Катериною Larochefoucauld... {36} Часто буду ходить в сие жилище смерти и славы.

Я забыл упомянуть о памятнике французскому Баркову - Буфлеру. На урне гробовой вырезаны сии слова: "mes amis, croyez que je dors".

Видел "Cenerentola" и слушал Rubini с восхищением. И эти звуки напомнили мне прошедший год и Москву!

9 ноября

9 ноября. Разговор: о М<арии> А<нтоновне>, о П<оццо> д<и> Б<орго>, о П. Б., о письмах Г., о непризнании д<еспотизма>. - О католицизме Г<агарина> и об уничтожении раб<ства> в Р<оссии>.

Сегодня сбирались в монетный двор, в Palais de Justice, но Мер<ьян> заехал, и я просидел с ним до 3 часов, после чего пошел бродить в Пале-Рояль и к букинистам. У последних нашел много книг за половину цены: например "L'Esprit de l'Encyclopedie"; "L'histoire de la litterature chez les Arabes" и проч. Перед отъездом надобно многое закупить у бук<инисто>в.

Вчера в театре и в постели прочел я из первой части книги "Discours et legons sur l'industrie, le commerce, la marine, et sur les sciences appliquees aux arts", par Dupin, - прочел я 8-ю речь, читанную им в 1823 году в Академии наук: "Du commerce et des travaux publics en Angleterre et en France". Блистательное описание владычества и могущества Англии во всех частях света.

    ...Enfin aussi redoute sur le golfe Persique et dans  la  mer  Erythree

que sur l'ocean Pacifique et dans l'Archipel de l'lnde, l'Empire Britannique, possesseur des plus belles contrees de l'Orient, yoit regner ses facteurs sur quatrevingt millions de sujets. Les conquetes de ses marchands commencent en Asie, ou s'arreterenf les conquetes d'Alexandre, ou ne put arriver le Dieu Therme des Romains! Aujourd'hui des rives de l'Indus aux frontieres de la Chine, et des bouches du Gange aux sommites du Thibet on reconnait la loi d'une compagnie mercantile, confinee dans une etroite rue de la Cite de Londres...

    И в самом деле, что завоевания Александра в сравнении с завоеваниями  и

с богатствами Остиндской компании! и с владычеством Англии! У них одна земля - римлян, по их завоеваниям можно в некотором смысле назвать: glebae adscriptae! Англичане покорили море и сушу - и le trident de Neptune est le sceptre du monde! 800 лет осаждал Рим вселенную, и полудикие германцы поставили оплот их оружию; Наполеон и с ним Европа не одолели Англию.

    Торговля и промышленность цвели во время войны более, нежели в мире,  -

и Чатам отгадал правило, следуя коему, Великобритания сего достигла. Она сражалась вне границ своих - и цвела внутри. Промышленность ее была в войне с промышленностию всего мира и победила мир сей. Une fois superieure dans cette lutte, elle jette son antique cuirasse et fait tomber les remparts de ses prohibitions. {Depuis 1820, le parlement britannique revoque successivement les plus odieuses restrictions des lois fameuses, connues sous le nom d'Actes de Navigation.} Elle ouvre ses ports aux etrangers et leur offre ses entrepots. {Par la loi relative aux entrepots, Londres est destinee a devenir le rendez-vous des Nations et le marche de l'univers.} Elle n'implore plus qu'une faveur de ses rivaux en industrie: c'est de descendre nuds comme elle, dans Гагёпе ой ses exploits recents Tassurent de la victoire.

    Qu'a done fait l'administration britannique pour produire en aussi  peu

de terns, des travaux publics, qui seuls ont rendu possibles les grands resultats dont nous venons d'offrir le tableau? - Rien... Elle a laisse faire au commerce, qu'elle a cru servir assez, en lui garantissant protection a l'exterieur, justice partout, et liberte dans Tinterieur. Elle a laisse les fabricants, les proprietaires et les negotiants, a grandes, a mediocres, a petites fortunes, conferer entre eux sur leurs besoins mutuels, sur les ouvrages et d'executer eux-memes ces ouvrages.

В конце диссертации Dupin привязывается к некоторым славным именам Франции, чтобы славить патриотизм их и показать вдали надежду и для французской торговли и промышленности, - но видна натяжка. Перед колоссом Англии исчезает карла французский. {37}

После сего и русским позволено подумать о России и пожелать ей возможного благоденствия. И из моего сердца вырывается последний вздох патриота: Esto perpetual

10 ноября/29 октября

10 ноября/29 октября. Прочел "Analyse des discours prononces dans Г As- sembled tenue pour l'ereetion d'un monument en l'honneur de James Watt, precedee de conversations generales sur les assemblers publiques", того же Dupin.

В многочисленных, публичных собраниях удобнее и лучше можно познавать народный характер, нежели в характере или в физиогномии одного человека. Там лучше оттеняется общий характер народа или по крайней мере одного класса оного. - В Англии подобные собрания весьма часто бывают: "Pour operer toutes les ameliorations sociales, les citoyens ont besoin de se communiquer leurs idees et de reunir leurs moyens pecuniaires. lis ont besoin surtout d'exciter, par leur presence mutuelle, le sympathie des grandes pensees et des sentimens generaux. Tel est le but des assemblers, si frequentes et si nombreuses, au milieu desquelles on peut surtout etudier le caractere de la nation britannique".

Целью некоторых было воспитание юношества, практическое и учебное; другие имели предметом распространение христианской религии и с нею тесно связанное уничтожение рабства, например в Африке. Так другие общества собирались для сооружения памятника славным сынам отечества на поле чести или пользы общественной. Watt был благодетелем Англии и споспешествовал не только ее обогащению, расширению ее торговли и промышленности, но и уменьшению расходов навсегда, изобретением паровой машины, коей последствия неисчислимы.

Watt a produit cette universalite d'avantage, en diminuant le travail necessaire aux productions de l'industrie, en ajoutant a la regularite, a la rapidite, a l'excellence des fabrications les plus variees, pour satisfaire aux besoins, aux desirs, aux convenances de toutes les classes. Par ces travaux materiels vous ameliorez aussi _la condition_ morale de l'espece humaine...

Провел приятный наставительный вечер у Guizot, видел там <пропуск>, который на сих днях возвратился из Греции и опять туда едет, посвящая себя их пользе, из- одного усердия ко благу страдальцевлатриотов. Гизо показывал мне две части in folio "Reports from the commissioners appointed by his majesty to execute the measures recommended by я select committee of the House of Commons respecting the public records of the Kingdom. 1819". В одной части рапорты о напечатанных в другой актах. Акты сии напечатаны in facsimile. Тут видел я и древнейшую грамоту короля Стефана, и Magna Charta, и хартию королевы Марии. Англичане будут издавать собрание трактатов и грамот государственных. Почти во всей Европе принялись за сие дело в одно время. У нас гр. Румянцев, в Германии барон Штейн, в Швеции, в Дании также изданы уже подобные собрания, в Англии издаются; и здесь трудятся над изданием записок, с древних до наших времен. Сии две части Reports не продаются, но можно достать их в Англии.

Гизо хвалит лекции философии одного молодого профессора Jouffroy. Он читает не публично, но желающим слушать его курс месяцев 8 в год и, вероятно, скоро начнет.

Молодой профессор юриспруденции Ducaurroy, также изрядный, читает лекции публично, Rue St. Jacques, College de Plesse. Надобно только иметь позволение от унив<ерситетского> начальства, которое, впрочем, никому не отказывает.

11 ноября/30 октября

11 ноября/30 октября. Получил письмо от Сережи, Ќ 9, все еще из Лозанны.

Сегодня в первый раз в жизни был при производстве дела в присутственном судебном месте, и именно по делу, возникшему об обвинении в прелюбодеянии маркизом Cairon жены своей и mr. Soubiranne. Дело сие производилось в шестой камере de la police correctionnelle. Я пришел к самому началу оного. Вызвали маркиза Cairon, mr. Soubiranne и жену первого. Двое явились, жена не предстала пред судьями. Прокурор королевский прочел обвинение Субирани и жены маркиза. Жену защищал адвокат Barthe, но не оправдывал ее в преступлении, а только старался <пропуск>. Жалобу мужа защищал Charles Ledru, assiste de mr. Berryer. Молодой адвокат с жаром читал составленное им обвинение; но читал, а не импровизировал. - Потом начали приводить свидетелей поочередно и выслушивать их. Президент делал вопросы и напоминал им существо сделанных уже ими показаний. Остался один маркиз, Субиран и адвокат его ушли при самом начале состязания. По выслушании адвокатов, королевского прокурора и свидетелей президент и 4 судьи вышли в другую комнату и через час возвратились - и президент прочел причины приговора и самый приговор: к двухлетнему заключению в тюрьму жены маркиза и Субирана и к заплате судебных издержек. Между тем как судьи совещались в другой комнате по сему делу, праздные адвокаты спорили с жаром о..... романтической и классической поэзии. Я вслушивался в их речи и заметил одного очень умного, начитанного в литературе древней и новейшей.

Принесли Memoire de consultation pour m. Auguste Cairon, и при выходе из трибунала адвокат, выигравший по сему делу, повел меня к редактору новой юридической газеты "Gazette de Tribunaux", которую с 1 ноября сего года начали некоторые из адвокатов издавать здесь; предложили мне участвовать в издании оной доставлением к редактору разных статей в форме писем или какой угодно, о практической и теоретической юриспруденции в России, дали мне первые 9 номеров, вышедшие сей газеты, и объявление об оной. Я отклонил предложение, по известной причине, но намерен подписаться на журнал сей, ежедневно выходящий, кроме понедельника, и сообщить о нем М. М. Сперанскому. Редакторы с жаром говорили мне о пользе их предприятия, о сношениях их с Англиею и о доставлении в их журнал подобных статей английским юрисконсультом.

Провел вечер у гр. Брея, познакомился с дюком Монморанси, который приглашал меня в тюрьму, под его смотрением находящуюся, кажется Pelagie, но я уже был там - и обещал прислать рапорты о тюрьмах, в разное время от тюремного общества изданные. Там видел и дюшессу Дальберг с сестрою и опять гр. Реберга, который купил и издал путешествие Корняева.

Последняя глава книги, впрочем, хорошей (D'Eyraud: De l'administration, justice et de l'ordre judiciaire en France, в 3-х частях) - de la barbarie, наполнена смешною злобою к России и невежеством насчет ее управления. Кто бы думал найти в книге о гражданских судебных установлениях во Франции - казаков, представленных, по обыкновению французов, страшилищем Европы, следующим образом: "Connait-on bien Torganisation de ce& sauvages centaines? Sait-on assez que trois hommes sur quatre montent a cheval quand le signal des batailles est donne?". Есть ли бы сия сказка и могла превратиться в быль, то что она доказывает в книге юридической?

Далее, в примечании, из статьи Булгарина о Черной речке, "населенной летом учеными, литераторами, богословами и должностными чиновниками". Статью сию написал он в то время, когда желал сделать нам комплимент в своем журнале. Что бы, вы думали, заключает из слов Фадея наш юрисконсульт? "Le delaissement de ces professions suffit pour demontrer que les Russes ne sont pas encore des Europeens".

Я давно думал, что Стурдза ничтожной книжкой своей, в Ахене напечатанной, много содействовал к озлоблению против нас просвещенной Европы. {38} Гизо вчера подтвердил мне сие замечание. Образ мыслей С<турдзы>, вероятно, уже не тот; но действие книги, которой приписывают высочайшее одобрение, существует и поныне во всей Европе. Она изощрила кинжал Занда, она вооружила против нас либералов Франции и Германии, она дала повод тайным врагам России огласить свои мнения против варваров Севера.

12 ноября/31 октября

12 ноября/31 октября... Видел Лувр. Сказав, что я иностранец, я не имел нужды даже показывать моего паспорта. Швейцар впустил меня в залу антиков, или музей. В первой комнате купил я каталог древностям, первоначально составленный славным Visconti, но переделанный и умноженный графом Clarac, conservateur des antiques du dit musee, с суплемектом. Я обошел все залы, где поставлены мраморы, порфиры и граниты древности и славнейших новых художников, взглянул на потолки, с прекрасною живописью Barthelemy, и начал, хотя и без руководства, осматривать отдельно те из статуй и барельефов, кои более говорили моему воображению, но скоро оно утомилось или, лучше, пришло в некоторое рассеяние, и я почувствовал, что, не будучи знатоком, нельзя входить в сие святилище, не имея верного истолкователя красот резца, и что лучше, заметив два или три примечательнейших произведений древности в разных родах, посвятить созерцанию оных все утро и учиться постигать и ценить красоты их.

Со мною ходили по залам, наполненным греческими богами и полубогами и римскими императорами, две или три английские фамилии и так же, как и я, на все смотрели - и, вероятно, мало видели.

Некоторые статуи, однако же, более других поражали меня и заставляли меня останавливаться при виде их. Так, например, изображение императора Тита, в минуту, когда он говорит речь легионам своим..... или статуя Тиверия, из паросского мрамора, прикрытого римской тогой, коей складки (draperies) выработаны с удивительным искусством. Статую сию нашли в острове Кипре, где обыкновенно Тиверий проводил время. Я прочитал некоторые римские надписи и прошел по великолепной лестнице в верхнюю часть Лувра, где находится галерея картинная, разделенная на девять частей: три первые вмещают произведения французской школы, три другие - немецкой, фламандской и голландской, и три последние - различные школы Италии.

Между окнами в некоторых простенках поставлены мраморные бюсты славнейших живописцев как французских, так и иностранных. Здесь глаза мои еще более утомлены были пестротою и разнообразием творческой кисти почти всех славных живописцев. Начинало уже смеркаться, и стрелка часовая приближалась уже к четырем часам, время, в которое выходят из Лувра. Я прошел до конца галереи, которая соединяет Лувр с Тюльери, как мне показалось, и едва мог заметить некоторые картины, кои достойны внимания. Возвращусь сюда с каталогом и изберу для осмотра то, что неопытному и невежественному моему глазу более понравится в каждой школе, и постараюсь выучиться различать их по характеристическим их приметам и по отделке...

Провел вечер у Cuvier, где познакомился с профессорами юриспруденции, издателями "Фемиды". Один из них обещал принести ко мне журнал свой. Им знакома и немецкая и английская словесность, и один из них недавно был в Бонне и в Англии. Приглашал нас к обеду издателей литературных анналов, из числа коих Julien. Первый вторник каждого месяца бывают там обеды. За месяц пред сим обедал там Бентам; в последний вторник обедали депутаты гаитские. Постараюсь выписать для них все, что вышло о законодательстве нашем на немецком языке в П<етер>бурге.

Возвращаясь от Cuvier, встретил пехотных жандармов, ведущих каждый двух дам, под руки, и дамы сии - записные прелестницы, не заплатившие положенной подати. Любопытные путешественники, посещающие заведения всякого рода, могут, вероятно, завтра же встретить их в petite Force. Учтивость французских кавалеров и в этом видна: их не гнали^ а вели, как дюшесе, на табуреты королевские.