Дневникъ школьника. Эдмонда де-Амичисъ. Редакція перевода и предисловіе В. Крестовскаго (псевдонимъ). Ц. 2 р. Въ статьѣ Столѣтняя дѣтская книга (Русская Мысль, 1888 г., кн. VII) было сказано, чѣмъ должна быть дѣтская хорошая книга, и указанъ недостатокъ дѣтской литературы нашей — держать читателей въ кругу исключительно дѣтскихъ интересовъ и шаблоннаго благонравія. Дневникъ школьника принадлежитъ къ немногимъ книгамъ, не забивающимъ дѣтскій умъ въ тѣсные шаблоны. Книга написана художественно, тепло, авторомъ, знающимъ свое дѣло. Заглавіе говоритъ о содержаніи; но жизнь школьника не исчерпывается исключительно его отношеніями къ учителямъ, школьнымъ товарищамъ, роднымъ; въ книгѣ своей авторъ будитъ интересы пошире; онъ ведетъ своего героя и въ мастерскую ремесленника, и на народныя празднества объединенной Италіи; не впадая въ тонъ моралиста, живыми примѣрами онъ учитъ понимать самоотверженіе пожарнаго, воина, работника, матери, учителя. Правда, военному геройству отведено слишкомъ много мѣста, но это вызвало жизнью итальянскаго народа. Цѣною крови Италія объединилась въ одно цѣлое. Но авторъ выше всего ставитъ объединеніе братскою любовью. На праздникѣ школъ выбираютъ для участія въ профессіи одного изъ лучшихъ учениковъ каждой школы, и, притомъ, съ условіемъ, чтобы каждая школа выслала уроженца одной провинціи, и въ процессіи шли, братаясь, дѣти изъ равныхъ провинцій. Эта черта имѣетъ значеніе для итальянскихъ дѣтей: въ Италіи надо сглаживать племенную рознь. Она показываетъ, насколько авторъ чутокъ къ злобѣ дня и эта чуткость примѣръ для нашихъ дѣтскихъ писателей и писательницъ. Амичисъ учитъ не одному политическому объединенію дѣтей Италіи, но болѣе прочному единенію въ духѣ братства: въ его школѣ собраны дѣти всѣхъ сословій, они дружатся въ силу симпатіи; чванный товарищъ не любимъ и смѣшонъ. Сынъ отбывшаго свой срокъ каторжника не только не жертва отчужденія, но предметъ нѣжной и деликатной заботливости товарищей и родителей ихъ. Мальчикъ не знаетъ тайны отца и думаетъ, что тотъ ѣздилъ въ Америку искать счастья. Есть трогательный эпизодъ о томъ, какъ пьяница-рабочій отецъ пересталъ пить отъ радости, видя, какъ цѣнятъ въ школѣ его сына. Случай рѣдкій и нужно много таланта, чтобы передать его живо и естественно; при этомъ авторъ рисуетъ вечерніе классы для рабочихъ въ той же школѣ, гдѣ учатся дѣти ихъ. Дѣти приходятъ въ качествѣ зрителей въ эти классы. Школа идеальная, но по тону автора вѣрится, что онъ писалъ съ дѣйствительности. Дневникъ разнообразятъ разсказы и письма родителей къ школьнику, письма очень поучительныя и для русскихъ родителей, которые, вѣроятно, прочтутъ эту книжку съ большимъ удовольствіемъ даже помимо всякихъ педагогическихъ цѣлей. Письма эти заставляютъ ребенка заглянуть въ ту пору, когда онъ «выростетъ и будетъ большой», и ни въ одномъ нѣтъ духа карьеризма, какимъ пропитываетъ большинство родителей дѣтей чуть ли не съ пеленокъ. Для насъ, русскихъ, въ иныхъ мѣстахъ тонъ Дневника школьника покажется слишкомъ чувствительнымъ, чтобы не сказать сантиментальнымъ; но это окраска болѣе горячаго темперамента жителей юга; приторности нѣтъ и подъ этимъ тономъ чуется искреннее, общечеловѣчное чувство.
О предисловіи было высказано такое мнѣніе, что оно написано болѣе для взрослыхъ, чѣмъ для дѣтей. И это невѣрно. Мы знаемъ дѣтей, читавшихъ предисловіе съ удовольствіемъ и пониманіемъ, и это не были какія-нибудь необыкновенныя дѣти, но просто дѣти, которыхъ родители не держали въ шаблонномъ кругу, въ какой забиваетъ дѣтскій умъ рутина, не понимающая, что дѣти способны потолковать и о чемъ-нибудь серьезномъ. В. Крестовскій, безъ всякихъ подходцевъ къ «милымъ дѣтямъ», по-товарищески толкуя съ ними, разъясняетъ имъ значеніе и пользу чтенія и предостерегаетъ отъ чтенія-гашиша.
Дневникъ школьника рѣдкое явленіе въ нашей дѣтской литературѣ и, навѣрное, будетъ, наравнѣ съ Робинзономъ, любимою дѣтскою книгой.