27-го июня.
Сегодня утром я дожидался газеты с огромным нетерпением, желая узнать новости с запада. Новости оказались неплохими: крупнейший нефтяной центр Румынии Плоешти пылает,
лишая германскую армию лишних порций горючего101. Советские
бомбардировщики сделали свое дело! Нефтебазы в Варшаве также
горят, подожженные зажигательными бомбами, сброшенными нашими краснозвездными соколами.
На второй странице «Правды» у небольшой статьи был напечатан
снимок первого немецкого солдата, добровольно перешедшего на
нашу сторону. Это был улыбающийся молодой парень, которого зва-
ли Альфред Лискоф102. Он обращался с воззванием к своей армии, где
писал о своем чудесном пленении в России, в котором он чувствует
себя лучше, чем в родной ему Германии. Он призывал солдат герман-
ской армии сдаваться добровольно в плен, обещая со стороны наших
бойцов гуманное отношение. Я был рад, что еще не всех членов не-
мецкого народа удалось Гитлеру своим чудовищным фашистским
террором лишить разума и приравнять к животным. Один из этих
уже воспользовался наличием мысли и оказался у нас.
Я сознаюсь вам, что мысли мои насчет химической и особенно
бактериологической войнах очень заинтересовали меня. Сегодня
днем я обшарил все свои библиотечные запасы, но тома энцикло-
педии, которые были у нас, мне мало кое-чего дали, и я отправился
к Гаге, зная, что у них число томов энциклопедии во много раз пре-
вышает наши богатства.
Был чудесный летний день! Вопреки законам природы, на ули-
цах, залитых ослепительными лучами солнца, не было никаких
признаков пыли, и вереницы автомобилей бесшумно скользили
по раскаленным мостовым, не оставляя за собой в воздухе ни пы-
линки.
Я с большой охотой прошелся пешком по городу, несмотря на то,
что была чрезвычайно убийственная жара.
101 26 июня 17 экипажей 21-го дальнебомбардировочного авиаполка соверши-
ли серию успешных налетов на Плоешти — главный нефтеносный район Румынии,
обеспечивавший вермахт горючим.
102 Лисков (Лискоф) А. (1910–1943) — немецкий рабочий, солдат вермахта,
антифашист, 21 июня сдался советским пограничникам и сообщил о готовящейся
агрессии против СССР.
Гага была дома, и мы вдвоем стали с интересом рыться в энциклопедиях, отыскивая сведения о чуме, холере, сапе, проказе, сибирской язве и о прочих остроинфекционных болезнях. Видимо, я свою двоюродную сестру сильно заинтересовал этим, ибо она охотно вела со мной разговоры во время этого занятия на темы, касающиеся бактериологии и ее применения в военных целях.
Я искал в сведениях о болезнях не столько повествования о заболеваниях и их процессах, сколько сведения насчет борьбы с этими
болезнями. И против чумы, и против холеры существуют прививки,
но это настолько сложные антитоксинные вещества, что их почти
можно не принимать во внимание. От чумы иногда можно несколько огородиться, покрыв тело дегтем, но это тоже спорное средство.
Непосредственного оружия против этой ужасной всепожирающей
эпидемической болезни, к сожалению, нет. Чтобы подавить очаг
этого бедствия, нужно лишь варварски и беспощадно сжигать всех
больных; тех людей, которые общались с ними; все, что окружало
их; нужно уничтожать грызунов, которые разносят бактерии чумы,
и ни в коем случае не употреблять в пищу сырых продуктов. Но ведь
все это — средства, предупреждающие болезнь, но не средства лечения!.. Не следует этого забывать, так что, если человек подвергся
нападению чумных бактерий, то судьба его уже зависит не от меди-
цины, а от самой болезни! И если болезнь оказалась в легчайшей
форме, что случается чрезвычайно и чрезвычайно редко, то пусть
больной благодарит богов: он, может быть, останется в живых!
Против холеры же непосредственное средство есть — его знал
я давно. И, как это ни странно, это удивительно простое оружие,
несмотря на то, что сама болезнь столь опасна, эпидемична и бес-
пощадна. Это не прививки и не лекарственные настойки, а… про-
стая горячая вода!.. Это объясняется тем, что вибрионы холерные
нестойки в смысле высокой температуры. Достаточно сказать, что
температура тела курицы, равная 42 градусам, смертельна для этих
микроскопически малых убийц. На основании этого великим Па-
стером были произведены замечательные опыты. Куры, имея высо-
кую температуру тела, не болеют холерой, но те, у которых Пастер
искусственно понизил степень теплоты крови при введении в их
организмы вибрионов, холерой заболели; следовательно, если за-
болевший холерой человек примет горячую ванну, вода в которой
будет нагрета выше немного, чем 40 градусов тепла, от чего сам организм больного также нагреется до определенной температуры, безусловно, превышающей температуру человеческого тела, то этот
счастливец может смело, без колебаний считать себя здоровым на
все сто процентов. Если температура человеческого тела не убивает
холерных вибрионов, то горячая ванна в 40–41–42 градуса вполне
посильна в доставке человеку такого количества лишнего тепла,
чтобы в его организме эти ужасные бактерии погибли все до еди-
ной103.
И так как в войне больше всего возможны применения бактерий
чумы и холеры, то я и обращал на эти две болезни больше внима-
ния, чем на все остальные, выше мною перечисленные.
Я скажу прямо, что эти две болезни я уважаю… Уважаю их, хотя
они считаются бедствием для целых городов, областей, целых стран
и даже материков; уважаю их за то, что они на своем пути сметают
все; за то, что они идут вперед, как черные лавины, проглатывая
сотни и тысячи жизней на своем пути; уважаю за их силу, за трудно-
сти борьбы с ними, за трепет перед ними всего живого, за их умение
превращать цветущие сады людей в страшные пустыни почернев-
ших трупов, за их жестокость, беспощадность, за их способности
опустошать края, за молниеносную свирепую распространенность
вглубь и вширь… Это странное уважение двух смертей, но разве не
содрогнется душа при одном только произнесении столь короткого,
но неописуемо ужасного и страшного слова «чума»…