<Уайман>
правитьДИТЯ ГОСУДАРСТВА.
правитьI.
правитьМать Джоси Вельчь была бѣдная вдова, работница на хлопчато-бумажной фабрикѣ. Джоси было шесть лѣтъ, а ея брату Томми восемь. Изъ этого слѣдуетъ, что мистриссъ Вельчь вставала въ пять часовъ утра, разводила огонь, пила въ торопяхъ чай, приготовляла на столѣ ломти хлѣба съ масломъ и уходила поспѣшно на фабрику, оставивъ дѣтей спящими.
Спустя часъ или два, Томми, очень методичный мальчикъ, вставалъ и потомъ поднималъ свою сестру, и оба набрасывались на хлѣбъ съ масломъ, который уничтожали въ одно мгновеніе. Одѣвшись и умывшись, на что требовалось немного времени, Томми относилъ матери на фабрику ея завтракъ: кусокъ хлѣба съ масломъ и оловянную чашку съ похлебкой, приготовленной наканунѣ. Мистриссъ Вельчь ставила чашку на паропроводную трубу фабрики, и въ двѣнадцать часовъ, дѣти, отправившись на фабрику, раздѣляли съ ней этотъ скромный обѣдъ, такъ какъ вдова не имѣла времени возвращаться домой. Зимой, одна изъ сосѣдокъ поддерживала огонь въ печи послѣ полудня, чтобъ дѣти могли погрѣться по возвращеніи изъ школы. Томми и Джоси аккуратно ходили въ школу, особливо зимой, потому что въ ней было гораздо теплѣе, чѣмъ въ ихъ комнатѣ, гдѣ огонь, разведенный матерью, часто потухалъ прежде появленія доброй сосѣдки. Не имѣя достаточно силъ, чтобъ принести дрова изъ подвала, они собирали хворостъ въ ближнемъ лѣсу или иногда похищали мелкія полѣнья изъ грудъ дровъ, наваленныхъ при входѣ въ американское селеніе, въ которомъ жило это маленькое семейство.
Сосѣди вообще были люди сострадальные, и въ большіе холода, несчастныя дѣти находили отъ стужи пріютъ въ тѣхъ счастливыхъ семействахъ, въ которыхъ мать или старшая сестра могли оставаться дома.
Съ наступленіемъ ночи, мистриссъ Вельчь возвращалась домой, давала ужинать дѣтямъ и, занявшись хозяйствомъ, ложилась спать, хотя на ея долю доставалось только нѣсколько часовъ тяжелого сна.
Томми и Джоси вели себя настолько хорошо, насколько можно было ожидать при тѣхъ условіяхъ, въ которыхъ они находились. Впрочемъ, характеръ Джоси отличался нервной раздражительностью. Въ болѣе благопріятной обстановкѣ эта особенность ея натуры могла бы, подъ хорошимъ руководствомъ, привести къ добру, но теперь Джоси дозволяла себѣ многочисленныя продѣлки, и ее трудно было сдерживать какъ въ школѣ, такъ и дома.
Послѣ двухъ или трехъ лѣтъ подобной жизни, мистриссъ Вельчь скоропостижно умерла, и братъ ея мужа взялъ къ себѣ бѣдныхъ дѣтей. Томми, благодаря своему добродушному характеру, вскорѣ, привыкъ къ новой жизни, и когда онъ достигъ установленнаго возраста, то получилъ черезъ дядю работу на фабрикѣ. Джоси, напротивъ, никакъ не могла ужиться съ теткой. Она не любила няньчить маленькихъ дѣтей и чувствовала сильное отвращеніе къ домашнимъ хлопотамъ. Послѣ свободной уличной жизни, которою она такъ наслаждалась при матери, ограниченія ея воли, встрѣчавшіяся на каждомъ шагу, казались ей невыносимыми.
Джоси отличалась стремленіями, которыя въ верхнихъ слояхъ общества называются «цыганскими инстинктами» и для которыхъ американская цивилизація представляетъ вполнѣ благоприличный исходъ. Но въ низшихъ слояхъ эти инстинкты, подъ бременемъ жизненныхъ условій, часто увлекаютъ людей къ проступкамъ и даже къ преступленіямъ. Мужчины и женщины, которые работаютъ одинадцать часовъ въ сутки въ вредной фабричной атмосферѣ, не пользуются полной свободой воли. У мужчинъ едва хватаетъ свободнаго времени на ѣду и сонъ, а у женщинъ на необходимыя домашнія заботы. Имъ некогда и нечѣмъ разнообразить свою жизнь полезными развлеченіями. Напряженность нервовъ разрѣшается у нихъ только физическими наслажденіями.
Поэтому неудивительно, что Джоси въ своей новой обстановкѣ вела себя дурно и ея дѣтскій умъ только мечталъ о свободѣ. Она была такъ мало развита нравственно, что не чувствовала благороднаго желанія работать для своего пропитанія или для поддержки многочисленнаго семейства дяди. Она часто уходила изъ дома и пропадала по цѣлымъ часамъ, что приводило въ безпокойство всѣхъ домашнихъ. Наконецъ, она, въ одно прекрасное утро совершенно исчезла, и ее нашли только черезъ два дня. Конечно, во всемъ этомъ не было ничего особенно дурного, но бѣдный ребенокъ находился на опасной, пагубной дорогѣ.
Тетка Джоси, выведенная изъ терпѣнья подобнымъ скандаломъ, жаловалась на нее въ судъ. Бѣдную дѣвочку арестовали и подвергали, по судебному приговору, заключенію въ исправительномъ пріютѣ. Такимъ образомъ, не достигнувъ десяти лѣтъ, эта несчастная представительница подонковъ современной жизни, сдѣлась дѣтищемъ государства.
II.
правитьВъ исправительномъ пріютѣ, гдѣ находилась Джоси, было сто мальчиковъ и отъ тридцати до пятидесяти дѣвочекъ, различнаго возраста, отъ семи до двадцати лѣтъ. Въ то время, не заботились о классификаціи заключенныхъ и не отдѣляли взрослыхъ, часто очень развращенныхъ, отъ маленькихъ дѣтей, которыхъ скорѣе несчастье, чѣмъ преступленіе, привело въ это государственное учрежденіе. Нѣсколько позже, было введено правило сосредоточивать въ одномъ спеціальномъ пріютѣ всѣхъ малолѣтнихъ арестантокъ ниже шестнадцати лѣтъ, заключенныхъ за извѣстные проступки. Но когда Джоси Вельчь поступила въ пенитенціарную школу, всѣ заключенныя находились вмѣстѣ, несмотря на возрастъ и степень своей порочности, развитой въ юныхъ созданіяхъ, благодаря отсутствію всякаго воспитанія и несчастнымъ условіямъ жизни.
Джоси была только непослушнымъ ребенкомъ, когда она попала въ этотъ разсадникъ зла. Какими средствами располагало государство въ этомъ спеціальномъ учрежденіи для исправленія бѣдныхъ, порочныхъ дѣтей? Описавъ ежедневную жизнь въ пріютѣ, мы вмѣстѣ съ тѣмъ разскажемъ и жизнь Джоси въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ.
Воспитанницы вставали въ пять часовъ утра. Устройство дортуаровъ было не дурно, такъ какъ въ каждой отдѣльной комнатѣ спало не болѣе двухъ дѣвочекъ, а иногда и одна. Къ сожалѣнію, нельзя съ такой же похвалой отнестись къ опрятности воспитанницъ, потому что въ заведеніи вовсе не было ваннъ.
Отъ пяти до шести съ половиной часовъ, дѣвочки, сонныя и голодныя, учили уроки. Лѣтомъ, еще блестящіе лучи солнца поддерживали въ нихъ бодрость, но зимой, сидя въ нетопленныхъ залахъ, онѣ едва могли побороть сонъ, одолѣвавшій ихъ отъ мрака, холода и голода. Въ семь часовъ, онѣ завтракали, а въ восемь принимались за работу. У директора прислуживали только двѣ служанки, а вся остальная работа въ домѣ производилась старшими воспитанницами, конечно, за исключеніемъ отдѣленія мальчиковъ. Меньшія дѣвочки и тѣ изъ большихъ, которыя не занимались по хозяйству, шили и вязали.
Такъ какъ по выходѣ изъ пенитенціарныхъ школъ, воспитанницы не находятъ себѣ порядочныхъ мѣстъ, то государство не учитъ ихъ никакимъ ремесламъ, а дѣлаетъ изъ нихъ лишь служанокъ; шитью ихъ учатъ только самому грубому, такъ что оно не можетъ служить имъ средствомъ пропитанія и орудіемъ для борьбы съ жизнью. Хотя мальчики выходятъ изъ этихъ школъ хорошими ремесленниками, по дѣвочекъ выпускаютъ до того невѣжественными и безнравственными существами, что порядочныя семейства, особливо гдѣ есть дѣти, не могутъ безопасно взять ихъ въ домъ.
Но возвратимся къ ежедневной рутинѣ. Около полудня, давалась непродолжительная рекреація, во время которой воспитанницы успѣвали лишь немного промяться или выбѣжать на воздухъ. Въ двѣнадцать часовъ обѣдали, потомъ работали до четырехъ, затѣмъ ужинала, въ пять часовъ шли въ классъ, а въ семь ложились спать. Такимъ образомъ, на ученье посвящалось короткое время до завтрака и послѣ ужина, а весь остальной день употреблялся на ручную работу.
Джоси плохо училась. Она ненавидѣла и классную комнату, и корридоры съ выбѣленными стѣнами, и узкій дворъ, въ которомъ развѣшанное на веревкахъ бѣлье мѣшало рѣзвиться дѣвочкамъ.
Напротивъ, мальчикамъ для игръ было отведено большое, свободное пространство, которое было видно Джоси чрезъ небольшое, круглое отверстіе въ деревянномъ заборѣ, отдѣлявшемъ оба двора. Это отверстіе, случайно найденное бѣдной дѣвочкой, составляло для нея драгоцѣнное сокровище, и она сохраняла его въ глубокой тайнѣ, пользуясь имъ очень рѣдко изъ боязни, чтобъ его не задѣлали. Оно было отчасти прикрыто одной изъ подпорокъ забора, и Джоси очень гордились своей находкой.
Она также очень не любила медленную поступь, которою дѣвочки обязаны были выступать, какъ дома, такъ и во дворѣ. Онѣ почти никогда не бѣгали; по другую сторону забора, на половинѣ мальчиковъ, постоянно слышалась бѣготня, крики, смѣхъ. Ея же товарки были всегда безмолвны и мрачны, за исключеніемъ рѣдкихъ ссоръ. Несмотря на свою дѣтскую неопытность, Джоси замѣчала грустное выраженіе на лицахъ всѣхъ воспитанницъ пріюта, словно надъ ними тяготѣла какая-то роковая судьба.
Однажды, школу посѣтила дама, съ маленькой, граціозной дочерью. Это было во время рекреаціи, и Джоси случайно вошла въ пріемную залу.
Обѣ дѣвочки съ любопытствомъ посмотрѣли другъ на друга; дитя государства съ обритой головой, дикими чорными глазами, надутыми губами, невольно поразило баловня домашняго очага съ завитыми русыми кудрями. Чрезъ минуту, хорошенькое граціозное созданіе со страхомъ и отвращеніемъ повернулось спиной къ несчастному ребенку, лицо котораго гнѣвно исказилось.
Тогда мать нагнулась къ своей дочери, поцѣловала ее и сказала ей что-то на ухо. Она улыбнулась, побѣжала къ маленькой арестанткѣ и сунула ей въ руки неодѣтую фарфоровую куклу.
Джоси застѣнчиво приняла подарокъ, съ восторгомъ впилась въ него глазами и пришла въ себя только тогда, когда смотрительница приказала ей поблагодарить добрую душу. Тогда маленькая дикарка быстро убѣжала изъ комнаты, крѣпко прижимая куклу къ своей груди. Смотрительница хотѣла послѣдовать за нею и привести ее силой, но дама просила оставить ребенка въ покоѣ. Однако, послѣ этого Джоси была въ немилости нѣсколько дней и получила строгій выговоръ за неприличное обращеніе съ доброй дамой и ея дочерью. Бѣдная дѣвочка, въ глубинѣ своего сердца, признавала себя виноватой и утѣшалась только тѣмъ, что, играя съ куклой, старалась научить ее хорошимъ манерамъ, столь недостававшимъ ей самой.
Она очень боялась, что кукла простудится безъ платья, и, оторвавъ кусокъ отъ своей шерстянной юпки, старательно обернула имъ свое дѣтище. Но вполнѣ счастливой она почувствовала себя только тогда, когда наступилъ день разборки тряпья.
Однажды въ году, въ классную комнату, служившую вмѣстѣ съ тѣмъ и мастерской, приносили изъ кладовой мѣшки со всевозможнымъ тряпьемъ, накопившимся въ теченіи года. На полъ сваливали груды тряпокъ, и воспитанницы разбирали ихъ по сортамъ. Имъ очень нравилось это занятіе, составлявшее пріятное развлеченіе въ ежедневной рутинѣ. На лицахъ бѣдныхъ дѣвочекъ показывалась веселая улыбка, и посторонній посѣтитель, увидавъ ихъ въ эту минуту, могъ бы подумать, что онѣ ведутъ самую счастливую жизнь.
Цыганскіе инстинкты Джоси просыпались въ виду этой рухляди, среди которой она дѣлала удивительныя находки, доступныя только прозорливому дѣтскому глазу. Она отыскивала то лоскутокъ новаго ситца, составлявшаго поразительный контрастъ съ ея полинявшимъ, столько разъ мытымъ платьемъ, то обрѣзокъ красной шелковой матеріи, то конецъ голубой ленты, то остатки сукна, изъ которого мальчикамъ шили платья.
На этотъ разъ сердце Джоси билось сильнѣе обыкновеннаго. Она думала о своей бѣдной голой куклѣ и о томъ, какъ легко ей было бы сшить куклѣ платье изъ лоскутковъ. Эта мысль придавала ей храбрость, и она рѣшилась попросить позволенія у смотрительницы отобрать для себя нѣсколько тряпокъ. Смотрительница, по счастью, не знала, что Джоси изорвала для куклы свою юпку, и, тронутая деликатностью ребенка, согласилась на ея просьбу, только подъ условіемъ, чтобъ она показала ей отобранные ею лоскутки. Джоси принесла такую кучу тряпокъ, что смотрительница, не желая сдѣлать дѣвочку слишкомъ счастливой, разрѣшила ей оставить себѣ только шесть лоскутковъ на выборъ, а остальные приказала положить обратно въ кучу.
Сколько времени потребовалось бѣдной дѣвочкѣ на этотъ трудный выборъ. Наконецъ, тяжелая задача была разрѣшена и она легко вздохнула, смотря съ удовольствіемъ на свое сокровище, хотя не могла удержаться отъ сожалѣнія, что приходилось разставаться со столькими драгоцѣнными тряпками. Въ эту минуту, она вдругъ услышала громкій голосъ и, поднявъ голову, со страхомъ увидѣла передъ собою директора пріюта. Это былъ человѣкъ громаднаго роста, съ вѣчно сладкой улыбкой на устахъ, далеко не выражавшей доброты. Но ея страхъ тотчасъ прошелъ, когда она убѣдилась, что говорившій голосъ принадлежалъ не директору, а дамѣ, не имѣвшей ничего отталкивающаго.
Дама нагнулась къ дѣвочкѣ и нѣжно спросила, что она хочетъ дѣлать изъ лоскутковъ. Джоси промолвила что то о своей куклѣ, а смотрительница замѣтила, что она очень плохо шьетъ и должна прежде хорошо научиться шить, а потомъ уже одѣвать куклу.
Бѣдный ребенокъ грустно поникъ головою и продолжалъ разбирать груду тряпокъ.
Посѣтительница посмотрѣла на Джоси съ сожалѣніемъ и продолжала осмотръ пріюта. Когда она дошла до маленькаго дворика, которымъ воспитанницы не могли пользоваться вслѣдствіе массы висѣвшаго тамъ бѣлья, то къ ней подошелъ директоръ и спросилъ:
— Вы теперь видѣли все заведеніе, мистрисъ Кейзъ, какое же вы вынесли впечатлѣніе?
— Очень плохое, отвѣчала посѣтительница: — вотъ уже десять лѣтъ, какъ я изучаю наши пенитенціарныя учрежденія, и пришла только къ тому грустному заключенію, что существующая въ нихъ система некуда негодна. Я увѣрена, что вы вполнѣ раздѣляете это мнѣніе. Помилуйте, вы берете на исправленіе дѣтей преступныхъ родителей, пріученныхъ съ колыбели къ злу, и подвергаете ихъ такой педагогической системѣ, которая развратила бы самыя чистыя натуры.
Директоръ широко раскрылъ глаза отъ удивленія, но черезъ минуту произнесъ съ своей обычной, сладкой улыбкой:
— Вы ошибаетесь. Мальчики, выходящіе изъ этой школы, дѣлаются очень хорошими людьми и честно вырабатываютъ себѣ пропитаніе.
— А дѣвочки?
— О дѣвочкахъ я не говорю; вы сами знаете, что женщины гораздо хуже мужчинъ, когда онѣ разъ собьются съ истиннаго пути.
— Это значитъ, что вы и не стараетесь ихъ исправить.
— Къ чему стараться, когда нѣтъ надежды на успѣхъ! Нашъ пріютъ служитъ для нихъ только мѣстомъ заключенія; если мы помѣшаемъ имъ дѣлать зло впродолженіе извѣстнаго числа лѣтъ, то и этимъ принесемъ большую пользу обществу.
— Нечего сказать, прекрасный результатъ! воскликнула съ негодованіемъ мистрисъ Кейзъ: — значитъ, вы не думаете исправлять этихъ бѣдныхъ существъ, и возвращаете ихъ обществу столь же дурными, какими они поступили къ вамъ, а быть можетъ и еще хуже. Знаете ли вы, почему воспитаніе мальчиковъ вамъ болѣе удается? Потому что вы лучше обращаетесь съ ними и внушаете имъ чувство самоуваженія. Вы учите ихъ полезному ремеслу и даете возможность играть въ свободные часы на большомъ, просторномъ дворѣ. Но къ какимъ средствамъ вы прибѣгаете для исправленія дѣвочекъ? Благодаря вашему воспитанію, онѣ ведутъ здѣсь скучную, мрачную жизнь, ни чему не учатся и, выходя, не имѣютъ никакой будущности. Вы говорите, что женщины одержимы бѣсомъ, но помните, что въ Священномъ Писаніи сказано, что изгнанные бѣсы возвратятся въ еще большемъ числѣ, если ихъ мѣсто не будетъ занято. Возьмите, напримѣръ, эту дѣвочку, отбирающую тряпки для своей куклы. Всякій пойметъ, что это существо нервное, впечатлительное, даже раздражительное. Что же вы сдѣлали для обращенія ея на путь истинный? Естественно, что, при такой жизни, скучной, тяжелой, монотонной, ея инстинкты увлекутъ ее ко злу.
— Это одна изъ самыхъ непокорныхъ воспитанницъ, сказалъ директоръ, поблѣднѣвъ отъ злобы.
— Совершенно понятно, отвѣчала мистрисъ Кейзъ: — за что ее посадили въ пріютъ?
— За побѣгъ изъ дому.
— Бѣдная дѣвочка! Отчего вы, мистеръ Брюстеръ, не доставляете вашимъ воспитанницамъ какихъ-нибудь развлеченій? Напримѣръ, ихъ можно было бы, въ награду за хорошее поведеніе, водить гулять по улицамъ. Вы тотчасъ увидали бы благодѣтельный результатъ этой мѣры или всякой другой, имѣющей цѣлью возвысить ихъ въ собственныхъ глазахъ.
Гнѣвъ директора, быть можетъ, наконецъ, одержалъ бы верхъ надъ его учтивостью, но тутъ его позвали къ другимъ посѣтителямъ, и онъ простился съ мистрисъ Кейзъ.
Однако, черезъ нѣсколько времени, онъ возвратился въ классную и приказалъ Джоси положить отобранные ею лоскутки въ общую груду. Она не послушалась, и Брюстеръ, бросившись на нее, отнялъ всѣ тряпки, которыя могъ только найти въ ея карманѣ и потомъ заперъ несчастную на цѣлый день въ темную комнату. Впрочемъ, ей удалось скрыть отъ него голубую ленту и два обрѣзка ситца, которыми она и одѣла куклу, когда ее выпустили на свободу.
Спустя нѣсколько дней, въ гардеробѣ ея куклы нашли кусокъ, который она оторвала у своей юпки, и она не могла болѣе скрыть этой продѣлки. Но, несмотря на тяжелое наказаніе, которому ее подвергли, она съумѣла сохранить свое дорогое сокровище. Конечно, ея характеръ отъ всего этого только болѣе и болѣе озлоблялся.
III.
правитьПроведя два года подъ надзоромъ мистера Брюстера, Джоси Вельчь была взята въ услуженіе женою фермера, мистрисъ Фаберъ, которая оставила за собою право отдать ее обратно въ пріютъ, когда вздумаетъ. Теперь наступала счастливая эпоха въ жизни бѣдной сиротки. Она ухаживала за маленькими дѣтьми своей хозяйки, мыла посуду, гуляла, когда хотѣла, вокругъ фермы и вообще пользовалась такой свободой, что ни разу ей не приходила въ голову мысль о бѣгствѣ. Это счастливое существованіе, однако, продолжалась только полтора года, и мистрисъ Фэберъ ей отказала, когда изъ пансіона вышла ея старшая дочь, которая могла помогать матери въ хозяйствѣ и уходѣ за дѣтьми.
Джоси нашла себѣ тотчасъ другое мѣсто въ городѣ, но она не была тамъ счастлива. Мистрисъ Фэберъ обращалась съ нею, какъ съ дочерью, а въ глазахъ новой хозяйки она была только служанка, да еще самая подозрительная, какъ воспитанница исправительнаго пріюта. Мало-по-малу, она своимъ поведеніемъ оправдала эти подозрѣнія и, черезъ шесть мѣсяцевъ, ее возвратили въ пріютъ съ такимъ аттестатомъ, который навлекъ на нее еще болѣе строгую кару.
Пятнадцати лѣтъ, наша героиня начала вновь жизнь. Она поступила опять служанкой на ферму. Это было въ октябрѣ мѣсяцѣ; ферма Джекобса находилась въ безплодной, горной мѣстности Новой Англіи, гдѣ плохія пастбища даютъ скудный кормъ стадамъ, лѣниво странствующимъ по каменистымъ холмамъ, кое-гдѣ покрытымъ тощимъ кустарникомъ. Вдали, за фермой, тянулся рядъ синеватыхъ горъ, залитыхъ мягкимъ свѣтомъ осенняго солнца. Ухабистая дорога, миновавъ долину, извивалась среди пожелтѣвшихъ деревьевъ и поднимаясь въ гору, исчезала на горизонтѣ, какъ бы теряясь въ небесахъ.
Самъ фермеръ Джекобсъ привезъ Джоси на ферму въ своей тележкѣ, а мистрисъ Джекобсъ ждала ее въ кухнѣ, приготовляя ужинъ. Въ ту самую минуту, какъ новая служанка вошла въ наружную дверь, вслѣдъ за фермеромъ, на порогѣ другой, внутренней двери, появился статный, красивый юноша. Онъ пристально посмотрѣлъ на Джоси, которая, въ свою очередь, взглянула на него, но тотчасъ же опустила глаза, а фермеръ, его жена и молодой человѣкъ подвергли бѣдную дѣвушку самому безцеремонному осмотру. Впрочемъ, не получивъ воспитанія въ свѣтской школѣ, она ни мало не оскорбилась смѣлыми взглядами Чарли Мартона; они только смущали ее и въ тоже время пріятно щекотали ея самолюбіе.
Намъ нечего разсказывать, какъ прошелъ мѣсяцъ, проведенный Джоси на новомъ мѣстѣ. Дочь фермера, Флосси, приторная блондинка, любила Чарли Мартона, и полагала, что онъ ей отвѣчаетъ тѣмъ же. Быть можетъ, это и было справедливо до появленія маленькой воспитанницы исправительнаго пріюта.
Чарли Мартонъ, сынъ бѣднаго сельскаго пастора, нанялся изъ-за куска хлѣба простымъ работникомъ къ мистеру Джекобсу. Ему было только восемнадцать лѣтъ, но онъ уже довольно пожилъ на свѣтѣ, и его эгоистичная, хотя энергическая и чарующая натура, влекла его ко злу. Минутное увлеченіе голубыми глазками Флосси Джекобсъ побудила его честно работать впродолженіе нѣсколькихъ недѣль, но теперь это уже ему надоѣло, и онъ сталъ мечтать о путешествіи въ Калифорнію или Мексику.
Я видѣлъ лишь однажды Джоси Вельчь въ эту эпоху ея жизни. Она была небольшого роста и не отличалась особой красотой, но у нея была граціозная талія, длинные, волнистые, черные волосы, правильныя черты, пухлыя щеки и подбородокъ, полныя румяныя губы. Ея почти дѣтское лицо озаряли такіе грустные, нѣжные и дикіе черные глаза, какихъ я никогда не видывалъ. Годами чудились мнѣ эти бѣдные глаза, которые, повидимому, ничего не понимали и всего жаждали. Когда же впослѣдствіи я узналъ исторію Джоси Вельчь, то они приняли совершенно иной характеръ, и, казалось, въ нихъ свѣтилось что-то страшное, что-то обвинявшее все общество въ ея несчастіяхъ.
Флосси Джекобсъ естественно возненавидѣла Джоси, и бѣдную дѣвушку вскорѣ отправили обратно въ исправительный пріютъ. Утромъ въ день отъѣзда, Флосси не отходила отъ нея, чтобы помѣшать ей проститься на свободѣ съ Чарли Мартономъ. Однако, смѣлый юноша прямо подошелъ къ двери, гдѣ стояли обѣ молодыя дѣвушки въ ожиданіи тележки, которую закладывалъ фермеръ.
Бѣдная сиротка дрожала всѣмъ тѣломъ не столько отъ холода, сколько отъ злобы и горя. Чарли взглянулъ на Флосси и грубо сказалъ:
— Принесите вашу шаль и одолжите ее на дорогу Джоси. Она пришлетъ вамъ ее обратно съ тележкой. Довольствуйтесь тѣмъ, что вы ее выжили отсюда; къ чему еще ее морозить? Ступайте, слышите! прибавилъ онъ, возвышая голосъ.
Его взглядъ и тонъ были такъ повелительны, что молодая дѣвушка не посмѣла ослушаться. Когда же она ушла, то Чарли подошелъ къ Джоси и взялъ ее за руку.
— Бѣдное, несчастное созданіе, сказалъ онъ съ горькой улыбкой: — вамъ здѣсь не видать свѣтлыхъ дней. Постарайтесь бѣжать изъ пріюта, и я васъ возьму съ собою въ Мексику.
Съ этими словами, онъ нагнулся и обнялъ бѣдняжку. Въ эту минуту возвратилась Флосси и, гнѣвно сверкая глазами, бросила шаль на полъ. Чарли только усмѣхнулся, поднялъ шаль и нѣжно укуталъ ею Джоси.
Излишне прибавлять, что, по пріѣздѣ мистера Джекобса изъ города, гдѣ находился исправительный пріютъ, онъ объявилъ Чарли, что болѣе не нуждается въ его услугахъ.
Такимъ образомъ, Джоси возвратилась еще разъ въ пріютъ и попрежнему стала ненавидѣть длинные корридоры съ выбѣленными стѣнами, безмолвные обѣды, утренніе и вечерніе классы, монотонную, душившую ея юную натуру рутину ежедневной жизни.
Однако, среди своего мрачнаго отчаянія, бѣдная дѣвушка была ближе къ спасенію, чѣмъ когда-либо. Любовь очищала своимъ живительнымъ пламенемъ все, что было въ ней дурного. Въ сущности, она и не была дурной дѣвушкой; она только, по несчастью, жила въ порочной средѣ и съ дѣтства осквернила свои мысли разговорами съ развратными и преступными существами. Но теперь въ ней произошла спасительная реакція. Она прочла у мистрисъ Джекобсъ нѣсколько хорошихъ романовъ, и голова ея была полна идеальными стремленіями. Она мечтала сдѣлаться женою Чарли Мартона и жить съ нимъ въ отдаленной, чудной странѣ. Бѣдная дѣвушка съ радостью отдала бы за него свою жизнь, а покуда она отдала ему свое сердце и хотѣла, чтобъ оно было чисто, незапятнанно. Чарли, какъ сынъ пастора, былъ въ ея глазахъ какимъ-то сверхъестественнымъ существомъ, такъ что ей казалось очень труднымъ сдѣлаться достойной его. Повидимому, лучшимъ для этого путемъ было бы возстановить свое доброе имя хорошимъ поведеніемъ и строгимъ исполненіемъ своего долга, но, при ея низкомъ нравственномъ развитіи, ей никогда и въ голову не входило, что на ней лежали какія-нибудь обязанности. Она никогда не преклоняла головы передъ тѣмъ, что ей было непріятно, и одинаково ненавидѣла директора, смотрительницъ, своихъ товарокъ и обычную жизнь пріюта. Поэтому, часто, по окончаніи тяжелаго дня, впродолженіи котораго она до изнеможенія работала въ прачешной и навлекала на себя брань и наказанія упорнымъ неповиновеніемъ, бѣдная Джоси цѣлыми часами горько плакала, уткнувъ голову въ подушку, чтобъ арестантка, жившая съ ней въ одной комнатѣ, не видала ея горя.
IV.
правитьЦерковь пріюта состояла изъ большой, длинной залы, въ одномъ концѣ которой находилась эстрада для проповѣдника, а въ другомъ — трибуна, закрытая рѣшеткой въ три или четыре фута вышины. На этомъ пространствѣ стояли лавки для мальчиковъ, а дѣвояки помѣщались въ закрытой трибунѣ, откуда можно было видѣть мальчиковъ только сидя на первой скамьѣ и стоя во время пѣнія гимновъ. Кромѣ того, дѣвочекъ приводили, когда уже мальчики сидѣли на мѣстахъ, и имъ строго запрещалось смотрѣть на нихъ.
Однажды въ воскресенье, во время пѣнія гимновъ, Джоси Вельчь замѣтила въ залѣ Чарли Мартона. Она не могла видѣть лица молодого человѣка, но узнала его по затылку и широкимъ плечамъ. Ея сердце тревожно забилось, она поблѣднѣла и едва не упала въ обморокъ. По счастью, никто не обратилъ вниманія на бѣдное существо. Она перестала пѣть и вся превратилась въ зрѣніе. Даже когда она сѣла на скамью, съ которой не видно было залы, Джоси пристально смотрѣла въ томъ направленіи, гдѣ показалось неожиданное явленіе. Тысячи чудовищныхъ мыслей и мечтаній наполняли ея голову. Но всего болѣе ее занималъ вопросъ: какимъ образомъ ея идеалъ, Чарли Мартонъ, сынъ пастора, могъ попасть въ исправительный пріютъ?
А дѣло было очень просто. Чарли Мартонъ, придя въ городъ, чтобъ отыскать себѣ работу, былъ арестованъ за какую-то незначительную кражу. Судья, разбиравшій его дѣло, приговорилъ его къ заключенію въ исправительномъ пріютѣ, хотя онъ былъ старше положеннаго возраста для принятія его въ это заведеніе. Судья поступилъ такимъ образомъ изъ уваженія къ отцу молодого человѣка и въ надеждѣ, что, избавивъ его отъ позора тюремнаго заключенія, онъ, быть можетъ, доставитъ ему возможность одуматься, покинуть роковую дорогу, которая могла привести его къ крупнымъ преступленіямъ. Чарли, вѣроятно, помнилъ, что въ этомъ пріютѣ находилась Джоси Вельчь, но не сдѣлалъ никакой попытки, чтобъ войти съ нею въ сношенія.
Джоси, напротивъ, сгорала желаніемъ его увидѣть и поговорить съ нимъ, а потому прибѣгла къ помощи того отверстія въ деревянномъ заборѣ на дворѣ, которое она открыла нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Пользуясь каждой минутой, когда она могла избѣгнуть надзора смотрительницъ или вниманія своихъ товарокъ, она смотрѣла въ отверстіе, надѣясь, что увидитъ Чарли въ дворѣ мальчиковъ. Однако, день проходилъ за днемъ, и ея ожиданія все были тщетны. Наконецъ, судьба ей улыбнулась. Молодой человѣкъ случайно очутился одинъ по другую сторону забора, и Джоси, прильнувъ губами къ отверстію, тихо промолвила:
— Чарли!
Сынъ пастора съ удивленіемъ посмотрѣлъ по сторонамъ и, подходя къ забору, спросилъ:
— Кто вы?
— О! вы меня не узнаете! Я — Джоси.
— Я такъ и думалъ. Къ сожалѣнію, я не могу ни пожать вамъ руки, ни поцѣловать васъ, но все же я очень радъ, что вы тутъ. Я ждалъ уже давно отъ васъ какого нибудь знака.
Молодая дѣвушка вздрогнула отъ радости. Нѣсколько минутъ влюбленные шопотомъ разговаривали между собою и порѣшили, что они будутъ впредь бесѣдовать черезъ это отверстіе или писать другъ другу, когда свиданія будутъ невозможны. Джоси возвратилась послѣ этого въ прачешную, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свѣтѣ.
Спустя нѣсколько дней, директоръ, отличавшійся тихой, неслышной походкой, несмотря на свою громадную фигуру, неожиданно подошелъ въ мастерской къ Чарли Мартону, стоявшему къ нему спиной, и выхватилъ у него изъ рукъ письмо, которое юноша читалъ съ полуудовольствіемъ и съ полуироніей.
Съ проклятіемъ на устахъ, Чарли обернулся и хотѣлъ броситься, какъ тигръ, на похитителя, но директоръ саркастически взглянулъ на него и сталъ спокойно читать письмо.
— А! воскликнулъ онъ: — это отъ Джоси Вельчь; я уже давно замѣчаю, что въ ней сдѣлалась большая перемѣна. Говорятъ, что вы встрѣчались съ ней въ прошломъ году на фермѣ у мистера Джекобса. Эта любовная интрига меня нисколько не удивляетъ. Такъ вы ухаживаете за нею?
— Да, отвѣчалъ Чарли съ презрительной улыбкой: — здѣсь и это хорошо, а на свободѣ я не дозволилъ бы ей чистить себѣ сапоги.
Директоръ знаменательно усмѣхнулся и, положивъ письмо въ карманъ, продолжалъ свой обходъ пріюта. Когда онъ ушелъ, Чарли громко свистнулъ и промолвилъ сквозь зубы:
— Вы думаете, что дѣло этимъ и кончится; увидимъ.
Вотъ что писала, довольно безграматно, бѣдная Джоси:
"Милый Чарли!
"Я сохраню ваши картинки. Благодарю за нихъ. Я проплачу всю ночь, если неудастся васъ видѣть чрезъ отверстіе забора, но надо быть осторожными: директоръ слѣдитъ за нами. Я невольно краснѣю каждый разъ, когда его вижу, и съ ужасомъ думаю, что будетъ, если онъ узнаетъ о нашихъ сношеніяхъ. Вѣдь онъ изобьетъ васъ до смерти, а я не хочу, чтобъ вы страдали изъ-за меня. Но все же я васъ люблю, Чарли. Прощайте.
Съ этимъ письмомъ въ карманѣ, директоръ прямо отправился въ прачешную. При видѣ его, молодая дѣвушка вздрогнула, но продолжала гладить рубашки. Директоръ прошелся раза два по комнатѣ, сказалъ что-то на ухо смотрительницѣ и потомъ произнесъ громко, повелительно:
— Джоси, идите за мною.
Бѣдная дѣвушка была ни жива, ни мертва. Она со страхомъ взглянула на смотрительницу и почувствовала, что у ней подкашиваются ноги. Въ одно мгновеніе она поблѣднѣла, какъ полотно, и потомъ вся вспыхнула. Наконецъ, собравшись съ силами, она послѣдовала за директоромъ.
Онъ повелъ ее въ комнату, гдѣ обыкновенно лежали дрова, и, затворивъ дверь, произнесъ строго:
— Дайте мнѣ письмо, которое вы получили отъ Чарли Мартона.
— У меня нѣтъ никакихъ писемъ.
— А! отвѣтилъ съ улыбкой директоръ: — вы, можетъ быть и не знаете Чарли Мартона?
— Нѣтъ, я знала человѣка этого имени, когда была въ услуженіи.
— А вы не знаете, что онъ теперь здѣсь?
— Не знаю.
— Не притворяйтесь и отдайте мнѣ его письмо.
— Я не получала отъ него никакихъ писемъ.
— И вы его не видали, вы съ нимъ не говорили?
— Нѣтъ.
— Вы смѣете это утверждать?
— Да, я утверждаю! воскликнула Джоси, съ дикимъ упорствомъ.
Директоръ выхватилъ изъ-за пазухи короткій хлыстъ и ударилъ имъ нѣсколько разъ молодую дѣвушку по плечамъ. Она поблѣднѣла отъ боли, но не вскрикнула. Что же касается до директора, то онъ заскрежеталъ зубами, и глаза его налились кровью. Онъ былъ, по природѣ, очень жестокій человѣкъ.
— Я знаю, что вы получили письмо отъ Чарли Мартона, воскликнулъ онъ, схвативъ за руку Джоси: — у меня въ карманѣ вашъ отвѣтъ. Если вы мнѣ тотчасъ не отдадите этого письма, то я велю васъ высѣчь до крови.
Джоси вынула изъ-за пазухи небольшой пакетъ; директоръ поспѣшно схватилъ его. Это были крашенныя картинки, завернутыя въ чистый листъ бумаги. Если Чарли ей писалъ, то она далеко спрятала его письма. Директоръ презрительно посмотрѣлъ на картинки самаго невиннаго содержанія и, изорвавъ ихъ въ мелкіе куски, спряталъ въ карманъ. Джоси въ эту минуту съ удовольствіемъ убила бы его.
— Я вамъ совѣтую не увлекаться этимъ молодымъ человѣкомъ, прибавилъ директоръ: — онъ о васъ и не думаетъ. Онъ мнѣ самъ признался, что внѣ этого пріюта онъ не дозволилъ бы вамъ чистить ему сапоги.
— Я вамъ не вѣрю, произнесла Джоси съ жаромъ.
Директоръ взглянулъ на нее съ презрѣніемъ, поднялъ съ полу хлыстъ и, выходя изъ комнаты, сказалъ:
— Ступайте въ прачешную и помните, что я за вами слѣжу.
Спустя нѣсколько времени, судья, помѣстившій Чарли Мартона въ исправительный пріютъ, добился отъ прилежащихъ властей, чтобъ его выпустили на болѣе снисходительныхъ условіяхъ, чѣмъ обыкновенно. Благодаря общему уваженію къ его отцу, онъ получилъ мѣсто на фабрикѣ, находившейся невдалекѣ отъ города, и поселился на хлѣбахъ въ честномъ семействѣ.
Бѣдная Джоси осталась въ исправительномъ пріютѣ, гдѣ ее еще болѣе прежняго подвергали всевозможнымъ преслѣдованіямъ и страданіямъ физическимъ и нравственнымъ.
V.
правитьБылъ мартъ мѣсяцъ, и погода стояла очень холодная. Однажды утромъ, Джоси принесла въ прачешную цвѣтокъ, который Чарли Мартонъ подарилъ ей еще на фермѣ. Горшокъ, въ которомъ находился цвѣтокъ, былъ слишкомъ для него малъ, и молодая дѣвушка хотѣла пересадить его въ небольшой ящикъ, найденный ею на дворѣ. Смотрительница была почему-то въ дурномъ расположеніи духа и, выхвативъ изъ рукъ бѣдняшки цвѣтокъ, бросила его въ печку. Съ быстротою молніи и зарычавъ, какъ дикій звѣрь, Джоси кинулась къ печкѣ, выхватила изъ огня полусгорѣвшій цвѣтокъ и продолжала свою работу. Смотрительница снова выхватила его изъ рукъ молодой дѣвушки и выбросила вмѣстѣ съ ящикомъ за окно.
— Принимайтесь за стирку, сказала хладнокровно смотрительница.
Выведенная изъ терпѣнья этой жестокостью, Джоси поддалась, наконецъ, своей вспыльчивой натурѣ; ея гнѣвъ не зналъ границъ, и она разразилась страшными проклятіями и бранью. На ея крики прибѣжалъ директоръ и, вмѣсто того, чтобъ ее успокоить, началъ обливать ее холодной водой. Тутъ произошла неописанно жестокая сцена. Бѣдная Джоси, едва переводя дыханіе, вся мокрая и дрожа отъ холода, упала въ отчаянныхъ судорогахъ на тазъ съ водой, и, разбивъ его, нанесла себѣ раны. Несмотря на то, что она истекала кровью, ее унесли въ отдѣльную комнату и заперли на нѣсколько дней.
Прежде, чѣмъ выпустить ее изъ этого карцера, директоръ приказалъ двумъ смотрительницамъ обрѣзать ей косы. Никакія обѣщанія вести себя хорошо не могли предотвратить этого жестокаго наказанія, и Джоси выплакала всѣ свои слёзы, видя, какъ ея чудные, черные волосы усѣяли полъ. Однако, эта перемѣна въ ея внѣшности внушила ей смѣлый планъ побѣга.
Съ этого дня, Джоси думала только объ одномъ — о пріобрѣтеніи мужской одежды. Мало по малу, она ловко похитила различные предметы мужского костюма и запрятала ихъ въ нарочно распоротый для того тюфякъ. Всего важнѣе было достать панталоны и она долго не могла ихъ добиться. Наконецъ, она нашла подходящую пару въ грудѣ мужского платья, назначеннаго для починки. Теперь все было готово, и она рѣшилась не откладывать долѣе исполненія своего плана. По счастью, она жила тогда въ отдѣльной комнатѣ.
Въ полночь, Джоси встала и поспѣшно одѣлась. Всякій, увидѣвъ ее въ этомъ костюмѣ при свѣтѣ луны, принялъ бы ее за тщедушнаго юношу. Прежде всего, она выбросила въ отверстіе надъ дверью простыни, потомъ завернула башмаки въ рубашку и, нагромоздивъ одинъ столъ на другой, влѣзла на нихъ и такимъ образомъ проникла чрезъ отверстіе въ корридоръ, такъ какъ дверъ была заперта на замокъ. Очутившись внѣ своей комнаты, она тихонько добралась по корридору до окна и взглянула въ него.
Крыша параднаго подъѣзда находилась на шестнадцати футахъ подъ окномъ, и необходимо было спуститься на нее. Джоси связала тогда длинную веревку изъ нарванныхъ длинными полосами простынь, и, привязавъ одинъ конецъ къ окну, благополучно опустилась по веревкѣ. Во время этого воздушнаго путешествія, она должна была пройти мимо окна директора. При слабомъ свѣтѣ, мерцавшемъ въ его спальнѣ, она увидала его громадную фигуру, лежавшую на постелѣ. Онъ тревожно метался по сторонамъ, вѣроятно, полуразбуженный неожиданнымъ шумомъ. Джоси погрозила кулакомъ своему заклятому врагу и благополучно опустилась на крышку подъѣзда. Теперь оставалось только достигнуть земли. Но какъ было это сдѣлать? Веревка изъ простынь колыхалась надъ ея головой и некому было сбросить ее сверху… По счастью, она замѣтила рядомъ водосточную трубу и спустилась по ней съ такой быстротой, что едва не сломала шеи.
Только начинало разсвѣтать, когда бѣдная дѣвушка, послѣ четырехъ часовъ утомительной ходьбы, вошла въ большой, мануфактурный городъ, находившійся вблизи исправительнаго пріюта. Страхъ, волненіе и усталость, а также холодъ и голодъ почти истощили ея силы. Она сѣла на столбикъ у панели и горько зарыдала.
Вдругъ подлѣ нея раздались шаги. Она подняла голову: это былъ Чарли Мартонъ. Съ крикомъ радости она бросилась къ нему на шею.
— Это что значитъ? воскликнулъ онъ съ удивленіемъ.
Но она молча прижалась къ нему.
— Славная штука! Вы убѣжали изъ тюрьмы въ мужской одеждѣ! Дайте-ка на васъ посмотрѣть, прибавилъ онъ, грубо отталкивая Джоси: — но не думайте, что вы походите на мальчика. Это неудачный маскарадъ. Вы никого не проведете. Зачѣмъ вы бросили юпки, бѣдный ребенокъ?
— Я хочу работать и уѣхать куда нибудь, гдѣ бы меня не отыскали, сказала Джоси, стараясь очень неловко принять скромный видъ.
Бѣдная дѣвушка, какъ ей было научиться скромности въ той средѣ, въ которой она всегда жила!
— Работать? отвѣчалъ Чарли: — хорошо, но прежде всего вамъ надо женское платье. Вы не достанете мѣста въ этомъ костюмѣ; вы и сутки никого не обманете.
— Я отправлюсь къ дядѣ.
— А гдѣ онъ? Неужели вы думаете, что тётка вамъ обрадуется? Она ни разу не подумала о васъ впродолженіи шести лѣтъ.
— У меня есть братъ.
— Да, я знаю вашего брата; мы работали съ нимъ на одной фабрикѣ; но онъ поступилъ въ матросы и уже мѣсяцъ, какъ ушелъ въ море.
— Вамъ это извѣстно? Вы, вѣроятно, знаете, гдѣ и мой дядя?
— Вашъ дядя умеръ, Джоси, а тётка вышла вторично замужъ.
— Зачѣмъ же вы сразу мнѣ этого не сказали?
— Я хотѣлъ прежде узнать ваши намѣренія.
— О! Чарли, что будетъ со мною? воскликнула молодая дѣвушка со слёзами на глазахъ.
— Не отчаявайтесь, Джоси. Пойдемте со мною. Я буду печься о васъ.
— Я послѣдую за вами только подъ однимъ условіемъ.
— Подъ какимъ?
— Вы не отгадываете? Я не дурная дѣвушка, Чарли. Вы вѣдь знаете это сами и вы, конечно, меня не любили бы, еслибъ думали, что я въ состояніи вести себя дурно.
— Но вы не будете дурной дѣвушкой, если пойдете со мной. Ну, не упрямьтесь.
— Нѣтъ, не хочу. Я буду работать.
— Это очень трудно. Вы выходите изъ исправительнаго пріюта, васъ никто не возьметъ.
— На фабрикахъ не спросятъ, откуда я.
— Такъ вы знаете фабричную работу?
— Нѣтъ, но я научусь.
— Вы поступите на фабрику женщиной или мужчиной?
Джоси не отвѣчала. О! зачѣмъ она не захватила своей, женской одежды? Теперь она чувствовала, какая эта была большая ошибка.
— Вы знаете, что васъ ожидаетъ, если васъ найдутъ и возвратятъ въ пріютъ?
Несчастная сиротка вздрогнула отъ ужаса при одной мысли о хлыстѣ мистера Брюстера. Кто могъ предвидѣть, какой пыткѣ подвергнетъ ее этотъ звѣрь, если она снова попадетъ въ его когти? Ей казалось, что легче умереть, чѣмъ вернуться въ пріютъ.
— Такъ пойдемте же со мною, продолжалъ молодой человѣкъ: — я васъ спрячу отъ всѣхъ. Отчего вы упрямитесь? Развѣ я не лучшій вашъ другъ?
Его взглядъ и голосъ волновали душу Джоси. Она подняла на него свои чудные, черные глаза и застѣнчиво промолвила:
— Вы женитесь на мнѣ?
— Можетъ бытъ! отвѣчалъ онъ, смѣясь: — но надо торопиться. Городъ просыпается, и черезъ четверть часа улицы будутъ полны народомъ.
Она тяжело вздохнула и послѣдовала за нимъ.
VI.
правитьПрошло семь лѣтъ. Однажды, мистрисъ Фэберъ посѣтила рабочій домъ въ сосѣднемъ городѣ. Было воскресенье и всѣ арестанты, мужчины и женщины, находились въ церкви. Добрая фермерша съ сожалѣніемъ смотрѣла на грустное зрѣлище, которое представляли всѣ эти бродяги, пьяницы и преступники. Вдругъ ея вниманіе остановилось на одномъ лицѣ, показавшемся ей знакомымъ. Два большіе, черные глаза пристально смотрѣли на нее, возбуждая въ ея головѣ какое то отдаленное воспоминаніе. Во время перерыва церковной службы, она подозвала проходящаго мимо сторожа и спросила:
— Какъ зовутъ брюнетку съ красной лентой на шеѣ, которая сидитъ на первой скамьѣ?
— Она себя называетъ Джоси Барисъ, отвѣчалъ онъ: — но я подозрѣваю, что это не настоящее ея имя.
— Вы знаете ея прошедшее?
— Не совсѣмъ. По ея словамъ, она воспитывалась въ исправительномъ пріютѣ ***. Здѣсь на нее жаловаться нельзя; она ведетъ себя хорошо, только по временамъ выходитъ изъ себя. Это вообще вспыльчивая, озлобленная натура. У нея есть ребенокъ, котораго она очень любитъ. Она увѣряетъ, что хочетъ жить для него, но вѣрно это ложь. Арестанткамъ никогда нельзя вѣрить.
— Ребенокъ? воскликнула мистрисъ Фэберъ: — но что же будетъ съ нимъ?
— Ничего хорошаго; эти женщины рожаютъ только преступниковъ.
— На сколько она посажена?
— На шесть мѣсяцевъ, но три уже прошло.
— А за что она здѣсь?
— О! это цѣлый романъ. Она бросилась на рельсы желѣзной дороги, но машинистъ успѣлъ остановить поѣздъ. Не знали, что дѣлать съ несчастной, и запрятали ее сюда.
— А гдѣ ея ребенокъ?
— Не знаю. Она говоритъ, что въ вѣрныхъ рукахъ. Она вамъ знакома?
— Ея лицо мнѣ напоминаетъ дѣвочку, которую я однажды взяла въ услуженіе изъ названнаго вами пріюта. Я могу съ нею поговорить?
— Конечно, по окончанія церковной службы.
Когда арестанты выходили изъ церкви, мистрисъ Фэберъ подошла къ заинтересовавшей ее молодой дѣвушкѣ и сказала:
— Вы — Джоси Вельчь, не правда ли?
— Да. А вы — мистрисъ Фэберъ, отвѣчала арестантка: — я васъ тотчасъ узнала. Вы всегда были добры ко мнѣ.
— О! Джоси! произнесла со слезами на глазахъ мистрисъ Фэберъ: — мнѣ очень жаль видѣть васъ здѣсь. Вѣдь вы, живя у меня, вели себя прекрасно. Что васъ довело до этого?
Джоси молчала. Она уже давно перестала плакать, и даже чужія слёзы объ ея горѣ не могли ее тронуть.
— Благодарю васъ, сударыня, сказала она, наконецъ: — зачѣмъ я не осталась навсегда у васъ! Это было лучшее время моей жизни.
— Я тоже сожалѣю, что не оставила васъ у себя, отвѣчала добрая женщина.
Джоси горько улыбнулась. Увы! сожалѣть объ этомъ было поздно.
— Вы, говорятъ, бросились подъ поѣздъ желѣзной дороги? правда это? спросила мистрисъ Фэберъ.
— Я была пьяна, отвѣчала несчастная съ мрачнымъ отчаяніемъ: — и надѣялась, что Чарли узнаетъ когда-нибудь объ этомъ.