Демократы по-неволѣ.
правитьЗемскій съѣздъ призналъ подавляющимъ большинствомъ голосовъ требованіе всеобщаго избирательнаго права. Большинствомъ въ 3 десятка голосовъ онъ призналъ прямое избирательное право. Значеніе этого рѣшенія онъ «смягчилъ» принятіемъ двухпалатнаго представительства. Но и при этомъ смягченіи вотумъ земскаго съѣзда представляетъ въ извѣстномъ смыслѣ побѣду демократіи. Сообщенныя печатью подробности совѣщанія земцевъ показываютъ размѣры этой побѣды. Не далеки отъ насъ тѣ «ноябрьскіе» дни, когда земцы приняли формулу «народное представительство», умолчавъ о представительствѣ «всенародномъ». Читателямъ памятно, какъ всѣ оттѣнки буржуазной демократіи ополчилось на защиту этой формулы земской лѣвой, оспаривая то толкованіе, которое наша партія съ самаго начала дала такому умолчанію. Читатель помнитъ всѣ эти увѣренія въ томъ, что всеобщее избирательное право «само собой подразумѣвается» въ земскихъ резолюціяхъ, что никакого анти-демократическаго умысла въ умолчаніи не было. Читатель помнитъ, что къ этому адвокатскому истолкованію присоединился въ то время и органъ «соціалистовъ-революціонеровъ», только что передъ тѣмъ вступившихъ въ «блокъ» съ этими самыми лѣвыми земцами — освобожденцами тожъ. Читатель помнитъ, что полемика по этому вопросу навлекла на голову нашей партіи много новыхъ громовъ, и что лишній разъ было доказано въ тѣ поры міру, что соціалдемократія «нетерпима», что она изъ-за «фракціонныхъ разсчетовъ» мѣшаетъ объединенію всѣхъ оппозиціонныхъ силъ, что она изобрѣтаетъ разногласія и т. д., и т. д.
Но какъ ни возмутила «всѣхъ» соціалдемократическая критика, она нашла-таки откликъ въ средѣ пролетаріевъ и дѣйствительно-революціонныхъ элементовъ интеллигенціи. Въ десяткахъ и сотняхъ заявленій рабочіе и студенчество выразили политическое недовѣріе ноябрьской земской программѣ. За этими манифестаціями послѣдовало могучее январьское движеніе пролетаріата, и на знамени этого движенія было написано ярко и отчетливо: «всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право». Земской лѣвой нельзя было уже прятаться за туманныя ноябрьскія формулы, если она не хотѣла остаться за бортомъ движенія. Въ недавно изданной г. Струве книжкѣ «Земство и политическая свобода» (журналы комиссіи — собранія Саратов. губ. земства) мы находимъ въ высшей степени поучительное свидѣтельство эволюціи земской политики. Въ преніяхъ саратовскихъ земцевъ по поводу доклада участниковъ ноябрьскаго съѣзда характерно отразилось быстрое движеніе впередъ, къ которому были вынуждены событіями представители земскаго либерализма. И если бы у насъ не было другихъ данныхъ для сужденія о вліявшихъ на эту эволюцію факторахъ, то съ насъ было бы достаточно того, что въ подписанной 10 января резолюціи содержатся слова, взятыя изъ знаменитой петиціи петербургскихъ рабочихъ: «мы ничего не хотимъ для себя, а все для Россіи».
Но у насъ есть и другія данныя. Видные участники ноябрьскаго съѣзда — гг. Юматовъ и Масленниковъ выступаютъ на январьскомъ собраніи съ предложеніемъ дополнить ноябрьскія резолюціи, выставивъ требованіе всеобщаго, равнаго, прямого и тайнаго избирательнаго права. И посмотрите, какъ аргументируетъ въ январѣ тотъ же самый Масленниковъ, который въ ноябрѣ подписалъ «11 пунктовъ». На вопросъ гл. Обухова: «стоите ли вы за права народа, или нѣтъ?», онъ отвѣчаетъ: «можетъ быть, кровь народа, которая течетъ въ моихъ жилахъ, говоритъ мнѣ все это — но я — за народъ, я хочу на него работать! И когда вы предлагаете мнѣ эту неясную формулу (NB: „всеоб. изб. право“ безъ дальнѣйшихъ поясненій), я считаю своею обязанностью выставить ея неясность… За что мы все время воевали? За привилегіи кучки людей, за тѣхъ, кто владѣетъ большимъ капиталомъ? Почему эти ясныя слова (NB. „равное и тайное“), которыя созданы страданіемъ народа, вызываютъ возраженія?»
Такъ говорилъ земецъ Масленниковъ черезъ какой-нибудь мѣсяцъ послѣ того какъ «демократы» Водовозовы и «соціалисты» Гарденяны старались убѣдить насъ, что «выставлять неясность» нѣкоторыхъ словъ не только не является нашей обязанностью, но и свидѣтельствуетъ о нашей «узости». Любопытно, какъ возражалъ Масленникову передовой земецъ м. Н. Львовъ:
«Меня удивляетъ патетическій тонъ Алексѣя Михайловича (Маоденникова). Онъ хочетъ выставить себя борцомъ за народныя ^права; надѣюсь, онъ не хочетъ этимъ сказать, что другіе не стоятъ за эти права. Меня удивляетъ еще одно. Отчего онъ, если взялся защищать народные интересы, не заявлялъ и не настаивалъ на необходимости ввести слова „тайная“ подача — тамъ, на совѣщаніи? Тамъ это было обойдено. Тамъ мы говорили о всеобщемъ избирательномъ правѣ] и думали, что если бы это постановленіе вошло въ жизнь, это было-бы огромнымъ пріобрѣтеніемъ… Я не понимаю, отчего настаиваютъ на „тайной“ подачѣ голосовъ, какъ на единственномъ способѣ защиты народныхъ правъ: въ вопросѣ о тайной подачѣ голосовъ могутъ быть сомнѣнія. Напримѣръ, какъ вы проведете тайную подачу голосовъ при огромномъ процентѣ безграмотныхъ въ нашемъ населеніи?» Далѣе ораторъ заявилъ по поводу той же тайной подачи голосовъ: «Если мы это скажемъ, это не будетъ дѣйствительно наша мысль (подчеркнуто въ подлинникѣ). Мы можемъ намѣтить только линію, по которой мы можемъ и должны идти». Гласный К. Б. Веселовскій поспѣшилъ защитить гл. Масленникова отъ упрека въ перемѣнѣ взглядовъ. «Упрекъ Масленникову, отчего онъ на съѣздъ не поднималъ я не отстаивалъ этого вопроса, можетъ быть обращенъ съ такимъ же правомъ и ко мнѣ. Я долженъ сказать на это, что событія идутъ съ такой быстротой, что мы не можемъ знать даже того, что будетъ завтра. Теперь мы видимъ, что уже самъ народъ властно требуетъ участія въ законодательствѣ. И мнѣ кажется, странно закрывать ему дорогу къ этому участію. А системой открытой подачи, не прямого, не равнаго избирательнаго права — эта дорога закроется».
Къ этому гл. Масленниковъ добавилъ: «Что касается до того, почему въ Петербургѣ я не стоялъ за это добавленіе, такъ это потому, что я думалъ, что этотъ порядокъ настолько сознанъ, что подразумѣвается самъ собой». Въ этомъ и увѣряли насъ, прибавимъ мы отъ себя, гг. Водовозовы, Гарденины и прочіе прислужники либеральныхъ помѣщиковъ. Но, — продолжаетъ одинъ изъ этихъ помѣщиковъ, г. Масленниковъ: «Но я началъ настаивать на немъ тогда, когда стали возражать, что это не нужно, что это утопія». «И люди поддерживаютъ необходимость оговорить, что подача голосовъ должна быть тайной потому, что они желаютъ, чтобы народное право было бы дѣйствительно народнымъ правомъ и, значитъ, вы не хотите этого, если не хотите сдѣлать такую оговорку».
Г.г. Гарденины и Водовозовы! Это не соціалдемократы, это не «развращенные» ими рабочіе говорятъ; это говоритъ либералъ-помѣщикъ: если кто не хочетъ сказать «равное, прямое, тайное», это значитъ, что онъ не желаетъ, чтобы «народное право стало дѣйствительно народнымъ правомъ!»
«Народъ не пойметъ вашихъ мотивовъ», продолжалъ г. Масленниковъ «и будетъ думать, что мы стараемся устранить его. — Наводить его на такія мысли будетъ съ нашей стороны нетактично. Умолчаніе о всеобщемъ избирательномъ правѣ въ резолюціи совѣщанія породило массу сомнѣній».
Итакъ, гг. Львовъ, Масленниковъ, Веселовскій свидѣтельствуютъ о томъ, какъ права была соціалдемократія, когда утверждала, что 6—9 ноября было «обойдено» требованіе всенароднаго представительства, и что земцамъ это требованіе было «не нужно». Предоставляемъ" послѣ этого всѣмъ судить о томъ, какую роль играли революціонеры a la Гарденннъ и демократы a la Водовозовъ въ то время, какъ земцы начинали соображать, что, какъ выразился гласный Иконниковъ, «умолчать объ этомъ, дѣйствительно, нельзя», хотя, по мѣткому свидѣтельству гл. Львова, «это не наша мысль».
Дѣйствительно, «не наша». И самъ гласный Львовъ подтвердилъ это своимъ примѣромъ, когда на апрѣльскомъ съѣздѣ выступилъ уже энергичнымъ защитникомъ тѣхъ самыхъ требованій, которыя въ январѣ противъ него защищалъ Масленниковъ и которыя въ ноябрѣ онъ «обходилъ» вмѣстѣ съ Масленниковымъ. Движеніе либеральной «земской мысли» есть ни что иное, какъ отраженіе движенія русской революціи.
Земская лѣвая развивается въ сторону демократической программы. Но она дѣлаетъ это не потому, чтобы такова была ея воля, а потому что ее къ тому толкаетъ сила событій. «Это не наша мысль» — эта печать лежитъ на всѣхъ прогрессивныхъ дѣйствіяхъ земскихъ конституціоналистовъ. Въ наивной до цинизма формѣ это выражаетъ крайній органъ петербургскихъ «демократовъ» — «Сынъ Отечества». Въ передовой статьѣ № 55 мы читаемъ:
"Успокоится ли весь этотъ многомилліонный народъ, если будетъ введенъ избирательный цензъ и соберутся представители, въ избраніи которыхъ онъ не участвуетъ? Повѣритъ ли онъ, что эти представители средняго и высшаго классовъ защитятъ и его интересы, не принесутъ ихъ въ жертву интересамъ своихъ избирателей? Вѣдь нашъ рабочій очень ужъ наслышанъ о «буржуазіи», «классовыхъ интересахъ» и «классовой борьбѣ». Мужикъ такихъ словъ, правда, еще не знаетъ, но это не мѣшаетъ ему относиться къ «барамъ» съ неменьшей подозрительностью и враждебностью.
«…Представители среднихъ классовъ довѣрія народу не внушаютъ. Остается только всеобщее избирательное право, какія бы практическія неудобства въ данное время оно ни представляло. Что дѣлать? Вѣдь, Россія находится въ положенія человѣка, захваченнаго пожаромъ во второмъ этажѣ. Выпрыгнешь въ окно — рискуешь сломить ноги, останешься — непремѣнно сгоришь».
«Сынъ Отечества» — органъ демократовъ. Считается даже, что на немъ почіетъ благодать такъ называемой «русской субъективной школы», состоящей, какъ извѣстно, въ духовномъ родствѣ съ «русской соціалистической школой» соціалистовъ-революціонеровъ. И вотъ, этотъ-то органъ демократовъ открыто признается, что для него вопросъ о демократіи есть вопросъ о рискованномъ прыжкѣ изъ второго этажа горящаго дома! Представители традиціи «долга народу» смотрятъ на предоставленіе народу полноты политическихъ правъ, какъ на вынужденный, авантюристскій экспериментъ. Они прямо говорятъ, что были бы рады не требовать правъ для народа, еслибы соціалдемократія не ознакомила рабочаго класса съ идеей «классовыхъ интересовъ» и «классовой борьбы», еслибъ реакція не пустилась въ демагогическую агитацію среди крестьянъ. Они, требующіе похода «объединенія въ борьбѣ противъ общаго врага», признаются, что только подъ давленіемъ пролетаріата начинаютъ «довѣрять» ему настолько, чтобы не добиваться ограниченія его политическихъ правъ. Говоря словами г. Львова, они, заявляя о всеобщемъ, равномъ, прямомъ и тайномъ избирательномъ правѣ, выражаютъ не свою мысль, не свое желаніе.
Пролетаріатъ не долженъ создавать себѣ никакихъ иллюзій относительно такого демократизма. Онъ долженъ брать факты, каковы они въ дѣйствительности, и помнить, что только его революціонное давленіе, только его самостоятельная классовая борьба превращаетъ либераловъ по природѣ въ демократовъ по-неволѣ.