ДѢВА ПФЛИТСБУРГСКАЯ.
правитьДревній городъ Колмаръ (Колумбарія), нѣкогда вольный и столица Верхняго Альзаса, расположенный на обширной равнинѣ, простирающейся отъ подошвы Вожскихъ горъ до береговъ Рейна, представляетъ изумленному и восхищенному путешественнику самые живописные и разнообразные виды. Въ семъ-то прекрасномъ климатѣ, гдѣ плодоносная земля производитъ славныя вины Рибовиле, Тюркгеймъ и Рикевиръ, въ сей-то очарованной странѣ Вольтеръ намѣренъ былъ окончить дни свои; и если бы не завели шутъ съ нимъ ссоры, то онъ предпочелъ бы непремѣнно веселымъ берегами Женевскаго озера, не менѣе плѣнительныя окрестности Колмара, на которыя природа, кажется, истощила всѣ свои сокровища.
Съ западной стороны города, превосходные виноградники, начинающіеся отъ полей и луговъ, орошаемыхъ быстрыми струями рѣки Илль, простираются, при безпрерывномъ разширеніи, до деревень Винзенгеймъ, д’Егисгеймъ и д’Аммерсвиръ. По лѣвую сторону большой дороги, ведущей чрезъ Руффахъ и Серней до славной крѣпости Бельфортъ (Бефортъ) столицы древняго Сукшгафъ, взоръ обнимаетъ обширныя равнины и пробирается сквозь колокольни множества деревень, что бы успокоиться наконецъ на густолиственной рощѣ, которая соединяется съ неизмѣримымъ лѣсомъ Гартскимъ. Горизонтъ ограничивается вдали горами Швейцаріи" узкая долина пролегаетъ съ правой стороны этой дороги; надъ нею господствуютъ боковые утесы Вожскихъ горъ, которыя вѣнчаются гордою вершиною Баллоны, всегда покрытою снѣгомъ. На верхней плоскости сихъ горъ, въ одной Лилѣ отъ Колмара, находятся развалины стараго замка, называемаго Trois-Exem. — Отъ сей феодальной крѣпости, въ которой жили владѣтели древней фамиліи Гапсбургъ, остались только три четвероугольныя башни. Гораздо ближе и въ полумили отъ Trois-Exem, на высокой горѣ, осѣняемой пихтовыми деревьями, замѣтны еще неразрушившіеся остатки славнаго замка Гогенландсбергъ. Стѣна, высотою въ 2о, а шириною въ 4 фута, заключаетъ обломки крѣпости, посреди которой, на дворѣ, можетъ маневрировать цѣлый пѣхотный полкъ. Эта гора образуетъ величественный уголъ надъ равниною Логельбакскою, гдѣ посреди многихъ красивыхъ домиковъ видна прекрасная и богатая ситцовая фабрика трудолюбиваго Госмана. Во внутреннихъ изворотахъ небольшихъ Вожскихъ горъ зрѣніе сначала останавливается, на покрытой туманомъ вершинѣ Trois epis (три колоса), знаменитой въ той странѣ по часовнѣ, куда ходили на поклоненіе. Далѣе къ сѣверу, на двухъ утесистыхъ горахъ, возвышаются два развалившіеся замка, принадлежавшіе владѣтелямъ Рапольсгеймскимъ.
Между сими многочисленными развалинами съ правой стороны ручья Фехты, открывающаго стѣны древняго Имперскаго города Тюркгеймъ, увѣковѣченнаго побѣдою Тюреня, на вершинѣ конической горы, покрытой пихтами, видна высокая круглая башня, называемая башнею Пфлитсбургскою. Не далеко отъ сей горы начинается прелестная Мюнстерская долина, которую разсѣкаютъ и орошаютъ шумныя воды ручья. Зеленые луга, небольшіе домики, заводы, ивовыя рощи и и холмы съ тополевыми деревьями — таковъ очаровательный видъ этой прелестной долины, окруженной съ сѣвера двумя косогорами, на которыхъ растешь виноградъ, а съ востока и полудня черноватыми вершинами Вальбаха Гогенландсбергскаго и Пфлитсбургскаго.
Если древняя башня, изъ которой видна вся долина, возбуждаетъ любопытство путешественника, изумленнаго зрѣлищемъ сего памятника феодальныхъ временъ, еще неразрушившагося и пережившаго многіе вѣки: если онъ станетъ разспрашивать жителя долины о ея названіи и происхожденіи: то услышитъ народное преданіе, дошедшее до нашихъ временъ. Ему скажутъ, что эта башня была одною изъ тѣхъ страшныхъ темницъ, въ которыя владѣтели сосѣдственныхъ замковъ заключали побѣжденнаго неприятеля, или дерзновеннаго соперника… Жертва, осужденная на ужасную смерть, лишенная дневнаго свѣта и всякой пищи, умирала тамъ на сырой землѣ, посреди нечистыхъ гадовъ, отъ холода и голода, въ жестокомъ и продолжительномъ томленіи. Къ симъ истиннымъ изображеніямъ, которыя напоминаютъ ужасную повѣсть несчастнаго Уголина[1], разскащикъ присовокупляетъ явленіе дѣвы Пфлитсбургской; «иногда около полуночи, привидѣніе молодой отшельницы показывается на верху башни; слабый свѣтъ окружаетъ ее; быстро и съ громкимъ смѣхомъ сходитъ она съ горы; но лишь только достигаетъ долины, какъ вдругъ дѣйствіемъ какой-то невидимо»! силы, возвращается назадъ и выходя на гору испускаетъ горестные вопли. На одно мгновеніе примѣчаютъ ее на башнѣ, какъ дрожащій свѣтъ, откуда стремительно низвергается она въ свою могилу."
На верху одной сосѣдственной горы, въ но-З году, существовалъ древній замокъ Пфлитсбургъ, отъ котораго не осталось теперь ни малѣйшаго слѣда. Графъ Вальбергъ, верховный обладатель одной части долины и владѣлецъ этого замка, съ горестію видѣлъ, что съ нимъ пресѣчется благородное его поколѣніе. Онъ былъ уже пожилыхъ лѣтъ, и отъ брака своего съ богатою наслѣдницею дома Линбургскаго имѣлъ одну только дочь, которой исполнилось тогда семнадцать лѣтъ. Она называлась Эльфридою. Никогда красота, въ соединеніи съ привлекательнѣйшими добродѣтелями, не прославлялась столько менестрелями Альзаса.
Графъ, видя наступленіе времени, въ которое надлежало ему устроить свою прелестную Эльфриду, вздумалъ постановить одно условіе, сдѣлавшее союзъ ея весьма затруднительнымъ: супругъ его дочери долженъ былъ согласиться на принятіе фамиліи Вальбергъ. Это условіе удалило богатѣйшія партіи. Гордясь своимъ происхожденіемъ, молодые владѣтели Альзаскіе отказались за такую цѣну отъ чести получить руку Эльфриды, и удалились, потерявъ всякую надежду. Но одинъ изъ нихъ, наиболѣе плѣненный прелестями Эльфриды, молодый Одоардъ, сынъ стараго Барона Стоффенъ, не подвергая себя положительно предписанному условію, держалъ Графа въ недоумѣніи, которое, казалось, удовлетворяло его гордости.
Между темъ Эльфрида узнала любовь. Нѣжныя старанія Одоарда, мужество его въ битвахъ, приятность разговоровъ съ нею, покорили невинное и неопытное ея сердце. Они поклялись другъ другу въ вѣчной любви… и твердо сохранили эту гибельную клятву.
Отецъ Эльфриды съ радостію замѣтилъ взаимную между ними любовь. Онъ почелъ долгомъ назначить время бракосочетанія, и въ присутствіи Одоарда приказавъ дѣлать приготовленіе къ этому торжественному союзу, напомнилъ ему о необходимомъ условіи. Молодый рыцарь смѣшался, пробормоталъ нѣсколько словъ, которыя Графъ перетолковалъ въ свою пользу. Ослѣпленный страстію Одоардъ поѣхалъ къ отцу, въ полной увѣренности, что Баронъ сжалится на просьбы и слезы нѣжно любимаго имъ сына.
Но онъ ошибся. Баронъ Стоффенъ, будучи отъ природы добръ, великодушенъ и даже снизходителенъ къ заблужденіямъ молодости, былъ непреклоненъ въ томъ, что казалось до его чести. "Я люблю тебя, сказалъ онъ Одоарду: и готовъ пожертвовать моею жизнію для твоего спасенія; но никогда, никогда не соглашусь на то, что бы ты перемѣнилъ мою фамилію, которую прославили наши предки многими славнѣйшими подвигами! Нѣтъ, не потерплю, не допущу, что бы съ единственнымъ моимъ сыномъ пресѣкся знаменитый домъ, котораго составляешь ты послѣднюю отрасль! Если союзъ съ Вальбергомъ должно купить за такую цѣну, то тебѣ надобно пожертвовать своею любовію; если же ты не имѣешь къ этому мужества, вотъ грудь моя: порази ее. Тогда Ничто не удержитъ тебя обезславить свое имя женитьбою на Эльфридѣ., — Несчастный Одоардъ бросился при сихъ словахъ къ ногамъ своего отца, обнималъ ихъ, обливалъ слезами и даль клятву, скорѣе отказаться отъ обожаемой имъ женщины, нежели нарушить священную обязанность. Не смѣя лично объявить Бальбергу о своей рѣшимости, написалъ онъ къ нему объ этомъ въ самыхъ трогательныхъ выраженіяхъ, изобразилъ жестокое свое положеніе, умолялъ его смягчиться, и съ твердостію ожидалъ его приговора.
Эта новость привела Вальберга въ бѣшенство. Раздраженная его гордость не знала границъ. Написавъ надмѣнный отвѣтъ отчаянному Одоарду, что дружба между ними прервана и что онъ не увидитъ его болѣе, велѣлъ позвать къ себѣ Эльфриду. — "Дочь моя, вотъ дерзское письмо Одоарда и вотъ мой отвѣтъ. Между нашими фамиліями не можетъ болѣе существовать никакихъ отношеній, я поклялся въ непремиримой ненависти къ дому Стоффенъ. Теперь ты должна погасить въ своемъ сердцѣ любовь, которая отнынѣ будетъ преступною. Надобно сдѣлать еще болѣе: забыть Одоарда, и выдти замужъ за моего друга Герольда. Происхожденіе его хотя и не столь знаменито, какъ наше; однако же, я не краснѣя могу наименовать его моимъ зятемъ. Завтра же онъ будетъ твоимъ мужемъ., — Эльфрида безъ чувствъ упала къ ногамъ жестокаго отца. Пришедъ въ себя, она умоляла его сжалиться надъ ней. Смертная блѣдность покрывала ея лице; она стонала, испускала раздиравшіе сердце вопли. Растроганная мать присоединила просьбы свои къ просьбамъ дочери — напрасныя усилія! Графъ былъ неумолимъ. Оскорбленная гордость заглушила въ немъ гласъ природы. Онъ требовалъ отъ дочери совершеннаго повиновенія; въ противномъ же случаѣ угрожалъ заключить ее на всю жизнь въ монастырь, находившійся въ долинѣ. — «Выборъ мой сдѣланъ, отвѣчала она: монастырь будешь моимъ убѣжищемъ и могилою.»
Отчаянный Одоардъ вскорѣ узналъ, что возлюбленная его заключена въ монастырь. Не успѣвъ подкупить придверника, что бы онъ впустилъ его въ монастырскіе сады, молодой Стоффенъ запасся веревочною лѣстницею и рѣшился перелѣзть въ полночь чрезъ ограду. Осторожно перешелъ онъ садъ; одно окно было слабо освѣщено. Онъ приближается, смотритъ, слушаешь: вокругъ него глубокое молчаніе. Вдругъ послышался голосъ; это былъ голосъ Эльфриды. Злополучная пѣла любимый романсъ Одоарда. Не размышляя о послѣдствіяхъ своей безразсудности, Одоардъ выждалъ, пока она кончила первый куплетъ, и потомъ пропѣлъ слѣдующій самымъ трогательнымъ голосомъ. Какъ изобразишь удивленіе Эльфриды? Сначала думала она, что обманывается; наконецъ отважилась открыть окно. Нѣтъ болѣе сомнѣнія; сердце ея трепетало сильнѣе, и она узнала своего возлюбленнаго.
За этимъ свиданіемъ послѣдовали многія другія, на которыя робкая дѣва съ трудомъ соглашалась и которыхъ однако ожидала всегда съ нетерпѣніемъ и удовольствіемъ. При помощи услужливаго снурка возстановилась между ими переписка. Одоардъ, въ пламенныхъ письмахъ, изображалъ ей свои страданія, жестокость вѣчной разлуки. Онъ заклиналъ ее бѣжать съ нимъ и положишься, на его честность. Священникъ долженъ былъ соединить ихъ; послѣ чего отправились бы они въ Италію, гдѣ могли жить безопасно и благополучно. Долго боролась Эльфрида со своею любовію и боязнію; наконецъ рѣшилась бѣжать; оба льстились надеждою, что время смягчитъ отеческое сердце.
Если любовь бодрствуетъ для наслажденій сердца, то и коварство не дремлетъ никогда для мщенія. Презрѣнный Эдьфридою Герольдъ, недовольный темъ, что раздражилъ сердце Вальберга противу непослушной дочери, велѣлъ еще присматривать за малѣйшими движеніями Одоарда. Будучи извѣщенъ о ночныхъ свиданіяхъ любовниковъ, открылъ онъ Графу такое вѣроломство ненавистнаго своего соперника; узнавъ же о приготовленіяхъ, дѣлаемыхъ Одоардомъ для похищенія Эльфриды, посылалъ всякую ночь въ долину и къ монастырю подлыхъ своихъ служителей и даже самъ ходилъ туда въ намѣреніи жестоко отмстить молодому Стоффену за оказанное ему предпочтеніе. Развращенная и свирѣпая душа ею способна была ко всякому злодѣянію.
Извѣстясь, чрезъ одного предателя о времени похищенія Эльфриды и опасаясь, что Вальбергъ не совершитъ преступленія, которымъ нетерпѣливо желалъ онъ осквернить свои руки, Герольдъ склонилъ ожесточеннаго старца быть свидѣтелемъ его къ нему преданности и тѣхъ стараній, которыя употреблялъ онъ для спасенія его чести. Ударилъ гибельный часъ ..чрезъ нѣсколько минутъ увидѣли они, при слабомъ лунномъ свѣтѣ, на оградѣ монастырской мужчину и женщину: это были Одоардъ и Эльфрида, которые вскорѣ потомъ стали спускаться по веревочной лѣстницѣ. Въ недальнемъ оттуда разстояніи одинъ слуга, съ парою лошадей, ожидалъ бѣглецовъ-любовниковъ.
Лишь только ступили они на землю, Герольдъ бросился на нихъ со своимъ отрядомъ. Эльфриду схватили и невзирая на ея вопли, положили на носилки и унесли. Одоардъ и его слуга пали къ ногамъ Гарольда, пронзенные ударами кинжала. Ихъ оставили на мѣстѣ замертво. Пронесся слухъ, что они убиты шайкою разбойниковъ, которые имѣли свое убѣжище въ Вожскихъ горахъ.
Герольдъ до такой степени овладѣлъ умомъ Графа, что управлялъ имъ, какъ хотѣлъ. Слабый и гордый старикъ приказалъ своей дочери выдти замужъ за своего друга, или приготовиться къ смерти. Эльфрида осмѣлилась показать твердое сопротивленіе. Напрасно старалась нѣжная ея родительница тронуть сердце своего жестокаго супруга: она потеряла надъ нимъ власть свою. Насильно увлекли Графиню въ ея комнату, и несчастная Эльфрида приготовлялась къ смерти. Вальбергъ, чувствуя, что онъ отецъ, иногда колебался совершить такое преступленіе; Герольдъ упрекалъ его въ слабости, возбуждалъ его бѣшенство… наконецъ оба отреклись отъ всякихъ чувствованій человѣколюбія и заточили несчастную жертву въ глубокую и мрачную темницу, извѣстную нынѣ подъ именемъ башни Пфлитсбургской. Тамъ приковали ее желѣзными цѣпями къ стѣнѣ. Въ отчаяніи не могла она плакать и не произносила ни малѣйшаго ропота. Но когда отецъ ея сказалъ суровымъ голосомъ: «въ послѣдній разъ спрашиваю тебя: хочешь ли быть женою Герольда, или умереть?» — несчастная вскричала: "'батюшка! простите навсегда!, — и рыданія прервали ея голосъ.
Грубый хлѣбъ и кружка воды поставлены были подлѣ Эльфриды. Она узнала ихъ по осязанію, когда послѣ двенадцатичасоваго тягостнаго размышленія и сна, волнуемаго и часто прерываемаго ужасными сновидѣніями, почувствовала голодъ. Сначала не хотѣла она принимать никакой пищи, желая скорѣе прекратить горестное свое существованіе; но надежда не вставляетъ несчастныхъ, изнуряемыхъ величайшими скорбями, и природа никогда не теряетъ правъ своихъ, увы! протекло три дни и три ночи съ тѣхъ поръ, какъ невинная дѣвущка стонала въ этомъ плачевномъ мѣстѣ, и никто не приходилъ къ ней, что бы по крайней мѣрѣ, возобновить ея пищу. Злосчастная Эльфрида!… но опустимъ покрывало на эту страшную сцену. Кто можетъ изобразить сердечную тоску, отчаяніе жертвы, оставленной всемъ міромъ и окруженной въ сей темницѣ ночнымъ мракомъ, который долженъ былъ сдѣлаться мракомъ смерти! Напрасно испускала она вопли, призывая къ себѣ помощь! Никто не отвѣчалъ злополучной, кромѣ вѣтровъ, ревущихъ надъ ея головою… Вѣрная любовница, дѣва чувствительная! прелести твои и невинность не смягчили жестокаго гнѣва отца… Эльфрида умерла отъ голода!!!
На разсвѣтѣ слѣдующаго дня, послѣ убійства Одоарда и его слуги, одинъ рыбакъ, въ намѣреніи закинуть сѣти свои въ Фехтѣ[2], переходилъ долину. Вдругъ услышалъ онъ жалобные вопли въ отдаленіи, и тотчасъ направилъ шаги свои къ монастырю, откуда, казалось, неслись эти стоны. Онъ нашелъ тамъ двухъ мужчинъ, обагренныхъ своею кровію, изъ которыхъ одинъ, повидимому, находился при послѣднемъ издыханіи. Недалеко отъ нихъ паслась на лугу лошадь. Этотъ рыбакъ былъ человѣколюбивъ и чувствителенъ, узнавъ, что одинъ путешественникъ уже скончался, поймалъ онъ лошадь, осторожно посадилъ на нее другаго, самъ сѣлъ сзади, и поддерживая раненаго, чрезъ нѣсколько часовъ доѣхалъ до своей хижины, находившейся въ горахъ посреди лѣса. Это былъ Одоардъ. Будучи ограбленъ служителями Герольда, казался онъ человѣкомъ низкаго состоянія. Рыбакъ продалъ его лошадь, что бы купишь для него платье и доставишь ему необходимое пособіе; но несмотря на всѣ попеченія гостепріимнаго сѣмейства рыбака, молодый Баронъ, ослабленный потерею крови, не скоро выздоровѣлъ. Одоардъ открылъ рыбаку свое несчастіе и отправилъ его къ Барону Стоффенъ съ увѣдомленіемъ о своемъ положеніи, Съ какою радостію добрый старикъ получилъ это неожиданное извѣстіе! Онъ оплакивалъ своего сына и нашелъ его! Минута ихъ свиданія была счастливѣйшею въ его жизни.
Баронъ Стоффенъ разсказалъ своему Сыну трагическую кончину Эльфриды, о которой разгласилъ самъ Герольдъ, и какимъ образомъ этотъ извергъ наказанъ былъ за свое злодѣяніе. Виновный отецъ вскорѣ сдѣлался добычею жестокихъ угрызеній: чрезъ восемь дней, по заключеніи несчастной жертвы, пришелъ онъ къ ней въ роковую темницу, увидя тамъ одинъ только обезображенный трупъ, отвратилъ онъ взоры свои отъ сего ужаснаго зрѣлища. Непомѣрная горесть его вдругъ превратилась въ бѣшенство. Онъ предалъ Герольда палачамъ, отъ которыхъ и умеръ этотъ злодѣй, испытавъ прежде жесточайшія мученія.
Графъ Вальбергъ, узнавъ о неожиданномъ возвращеніи Одоарда, немедленно отправился въ замокъ Барона Стоффенъ, бросился къ ногамъ молодаго человѣка и просилъ у него прощенія… Раскаяніе его было искреннее. Одоардъ прижалъ его къ своей груди и смѣшалъ слезы свои съ отеческими слезами. Онъ согласился даже, по просьбѣ Графа, ѣхать съ нимъ вмѣстѣ въ его замокъ и провести тамъ нѣсколько дней для утѣшенія матери Эльфриды. Часто говорили они о добродѣтеляхъ его возлюбленной, о ея красотѣ и жестокой ея кончинѣ. Невѣдомая прелесть господствовала въ этихъ печальныхъ бесѣдахъ и услаждала ихъ горесть.
Одоардъ гостилъ въ замкѣ уже около недѣли; но не думалъ о своемъ отъѣздѣ. Пребываніе его тамъ, повидимому нравилось ему болѣе и болѣе, увы! никогда не долженъ онъ былъ выходить изъ него. Но не будемъ предупреждать чрезвычайнаго происшествія, которое было тому причиною.
Старая Берта, ключница Графа, дѣятельная и трудолюбивая, проходя однажды въ полночь коридоръ, подлѣ котораго находилась комната Одоарда, услышала тамъ разговоръ, увлекаемая любопытствомъ, осторожно входитъ она въ смѣтную горницу, слушаетъ… глубокая тишина въ замкѣ… разговоръ становится внятнѣе; она узнаетъ голосъ Одоарда. Но каково было ея изумленіе, когда послышался ей голосъ Эльфриды! Въ ту же минуту бѣжитъ она къ своимъ господамъ, будитъ ихъ и разсказываетъ имъ это удивительное приключеніе. Они приписываютъ эту странную мечту старости ея и слабости органовъ, и Графъ приказываетъ ей удалиться. Въ эти времена невѣжества вѣрили отчасти ночнымъ явленіямъ. Вальбергу видѣлись послѣ того дурные сны. Хотя и не вѣрилъ онъ словамъ Берты; но при всемъ томъ не могъ никакъ успокоиться и чувствовалъ въ себѣ какое-то необыкновенное волненіе.
Не безъ ужаса съ наступленіемъ дня замѣтилъ Графъ и его супруга чрезвычайную перемѣну въ лирѣ Одоарда. Съ замѣшательствомъ отвѣчалъ онъ на сдѣланные ему вопросы о здоровьи, и сказалъ, что не могъ уснуть во всю ночь. До сихъ поръ никакое подозрѣніе не подкрѣпляло еще разсказа Берты. Сѣли за столъ. По окончаніи обѣда, Графиня случайно взглянула на руку Одоарда, поблѣднѣла, произнесла нѣсколько невнятныхъ словъ и упала въ обморокъ. Когда пришла она въ себя, Одоарда уже не было въ комнатѣ, и она сказала своему мужу: «Берта говорила намъ правду.» — Какъ! — «Чудеса происходятъ у насъ въ замкѣ!» — Что такое? Говори. — «Вотъ причина моего обморока: я видѣла на рукѣ Одоарда перстень нашей дочери, который унесла она съ собою въ могилу.» — Вѣрю; но можетъ быть онъ ходилъ въ башню, гдѣ лежитъ еще тѣло Эльфриды, и что перстень…. — «Развѣ Берта не слыхала ея голоса?» — Правда. «Надобно открыть эту тайну.» — Позвали Берту; она подтвердила прежнее свое показаніе. Положили на слѣдующую ночь придти въ смѣжный покой съ комнатою Одоарда, въ которую вела изъ первой горницы потаенная дверь.
Сказано и сдѣлано. Тонкая дверь, раздѣлявшая обѣ комнаты, позволяла имъ слышать все, что будетъ происходить у Одоарда; задвижка же съ ихъ стороны могла доставить имъ внезапный туда входъ.
Графъ, Графиня и Берта начали внимательно слушать. Въ полночь заскрипѣли двери. Чрезъ нѣсколько минутъ послышался знакомый голосъ. Сомнѣніе исчезло: это былъ голосъ Эльфриды. Одоардъ, котораго называла она своимъ супругомъ, просилъ ее объяснить ему, какимъ образомъ она ожила? Эльфрида отвѣчала, что теперь еще не время увѣдомлять его объ этомъ и прибавила, что отдавъ ему золотый свой перстень въ залогъ любви, надѣется, что любезный ея Одоардъ подаритъ ей стальный браслетъ, который видитъ она на его рукѣ. Страстныя увѣренія послѣдовали за подаркомъ браслета. Одоардъ и Эльфрида говорили о своихъ чувствованіяхъ въ такихъ трогательныхъ выраженіяхъ, что Графиня едва могла удержать свои слезы. Эта минута показалась Вальбергу благопріятною для того, что бы имъ показаться; онъ принудилъ Графиню идти впередъ. Потаенная дверь отворилась и они предстали предъ Эльфридою… Одоардъ, на колѣняхъ, съ нѣжностію цѣловалъ ея руки.
Никогда удивительнѣйшая сцена не поражала глазъ смертнаго! Одоардъ окаменѣлъ; Эльфрида дико и со страшною улыбкою смотрѣла на Графа. Мать ея хотѣла броситься къ ней въ объятія; но Эльфрида оттолкнула ее отъ себя и сказала ей могильнымъ голосомъ: «я умерла для васъ; любовь сдѣлала чудо; но любопытство ваше разрушило его.» — И въ ту же минуту упала, испустивъ послѣднее дыханіе.
Всѣ усилія были безполезны. Одоардъ въ отчаяніи схватилъ свою шпагу и умертвилъ себя на бездушномъ тѣлѣ своей возлюбленной. Графиня нѣсколькими днями пережила это трагическое приключеніе. Вальбергъ ходилъ въ гибельную башню и не нашелъ тамъ ничего, кромѣ желѣзной цѣпи и стальнаго браслета Одоарда. Это непостижимое зрѣлище поразило умъ виновнаго и несчастнаго отца. Представляя собою страшный примѣръ мщенія небеснаго, Графъ Вальбергъ скрылся въ ближайшій монастырь, гдѣ преслѣдуемый призракомъ Эльфриды и угрызеніями совѣсти, вскорѣ окончилъ плачевное свое существованіе.