ДВА ЧТЕНІЯ О ТЕАТРѢ.
править1901.
правитьЧТЕНІЕ ПЕРВОЕ.
Театръ въ прежнія времена и въ разныхъ странахъ.
править
Происхожденіе театра относится къ очень давнему времени. Театръ уже не только существовалъ, но и процвѣталъ у древнихъ грековъ, т. е. почти двѣ съ половиною тысячи лѣтъ назадъ. Греки были язычники и не имѣли понятія о Единомъ Всемогущемъ Богѣ. Они думали, что боговъ много и что каждый богъ занятъ своимъ опредѣленнымъ дѣломъ. Такъ Зевесъ владычествуетъ надъ небомъ, его братъ, Посейдонъ — надъ морями. Солнце — это сынъ Зевеса, Аполлонъ, а луна — сестра Аполлона, Діана и т. д. Въ честь одного изъ такихъ боговъ, Діониса или Вакха, считавшагося богомъ вина и веселья, каждую осень, во время сбора винограда, устраивались Въ древней Греціи празднества. Составлялся хоръ, который пѣлъ хвалебныя пѣсни, прославляя Діониса, выступали ряженые танцоры и исполняли разныя пляски. Въ промежуткахъ между пѣніемъ и плясками, лицо, представлявшее бога веселья, вступало въ разговоры съ хоромъ. Съ теченіемъ времени эти разговоры удлинились, вмѣсто одного лица (актера) начали появляться многія лица, которыя и разыгрывали уже болѣе разнообразныя представленія. Если содержаніе представленія было серьезное и даже мрачное, — такое представленіе носило названіе трагедіи; представленія веселыя назывались комедіями.
Греки очень любили театры, и на представленія трагедій и комедій обыкновенно собирался весь городъ. Сходились зрители и изъ окрестностей, и изъ дальнихъ мѣстъ.
На первыхъ порахъ театры были переносные, весьма несложнаго устройства и крайне скромные. Но потомъ возникъ каменный театръ.
Благодатный климатъ Греціи дѣлалъ лишнимъ закрытое помѣщеніе для сценическихъ представленій. Къ тому же въ греческихъ горахъ всегда имѣлись холмы, очень удобные для того, чтобы надѣлать въ нихъ достаточное количество мѣстъ для зрителей. Эти мѣста располагались обыкновенно полукругомъ, поднимаясь все выше и выше. При такомъ устройствѣ всѣмъ было хорошо видно. Внизу, на площадкѣ, помѣщался хоръ, — необходимая принадлежность каждой трагедіи и каждой комедіи, — и возвышалась четырехъугольная площадка, на которой актеры и давали представленія. Въ концѣ площадки, прямо противъ зрителей, ставились декораціи, т. е. громадныя картины, изображавшія лѣсъ, военный лагерь, улицу города. Смотря по тому, гдѣ происходило дѣйствіе трагедіи или комедіи, — ставились соотвѣтственныя декораціи. Если, напримѣръ, актеры представляли солдатъ, то ставилась декорація, изображавшая лагерь и т. п.
На лица актеры надѣвали обыкновенно маски — или ужасныя, если играли трагедію, или смѣшныя, если играли комедію. Представленія происходили всегда днемъ, при свѣтѣ солнца, а не такъ, какъ у насъ, при огнѣ.
Содержаніемъ для трагедій и комедій служили по преимуществу религіозныя сказанія древнихъ грековъ, историческія событія, и случаи изъ государственной и общественной жизни того времени. Много драматурговъ, т. е. писателей для театра, сочиняло трагедіи и комедіи для греческаго театра, но особенно, прославились четверо: Эсхилъ, Софоклъ, Эврипидъ, писавшіе трагедіи, и Аристофанъ, писавшій комедіи. Всѣ они жили и дѣйствовали въ самомъ знаменитомъ городѣ древней Греціи-въ Аѳинахъ. Насколько умны и талантливы были произведенія этихъ писателей, на сколько вѣрно изображали они человѣческія страсти, хорошія качества, смѣшныя стороны, слабости и пороки — можно судить по тому, что нѣкоторыя трагедіи Эсхила, Софокла и Эврипида, также какъ и нѣкоторыя изъ комедій Аристофана, до сихъ поръ читаются съ удовольствіемъ. А названные греческіе писатели жили за четыреста слишкомъ лѣтъ до Рождества Христова!
Такимъ образомъ о греческомъ театрѣ слѣдуетъ сказать, что онъ вполнѣ заслуживалъ ту любовь, съ которой относился къ нему народъ. Онъ не только доставлялъ пріятное развлеченіе, но и давалъ полезную для ума пищу. Часто, расходясь послѣ представленія, греки должны были сознаться, что ихъ взглядъ на какой нибудь важный предметъ въ корнѣ измѣнился благодаря тому, что они слышали и видѣли въ театрѣ. Не даромъ же имена Эсхила, Софокла, Эврипида и Аристофана сохранились до нашихъ дней въ ряду именъ наиболѣе замѣчательныхъ писателей.
Другой прославленный народъ древности, римляне, тоже любилъ театръ, но уже совсѣмъ не такъ, какъ греки, у которыхъ, собственно, римляне и переняли его. Ни одинъ изъ римскихъ драматурговъ не создалъ трагедіи, которая на всѣ времена завоевала-бы себѣ извѣстность; что же касается комедій, то изъ нихъ еще не окончательно утратили свой интересъ въ наше время — комедіи Теренція и Плавта. Произведенія Плавта особенно нравились народу, потому что въ нихъ выводились разныя смѣшныя лица, совершенно такія же, какія постоянно встрѣчаются въ жизни. Народу это было понятно и комедіи даровитаго писателя имѣли большой успѣхъ.
Въ то время когда Греція уже потеряла свое могущество и пришла въ упадокъ, Римъ достигалъ вершины своей славы. Казалось, и римскій театръ долженъ былъ бы процвѣтать.
Однако случилось иначе. Дѣло въ томъ, что римляне хоть и любили театръ, но несравненно больше любили циркъ, въ которомъ произходили конскіе бѣга, травля дикихъ звѣрей и сраженія вооруженныхъ рабовъ, такъ называемыхъ гладіаторовъ. Мало по малу римляне совсѣмъ забросили театръ и все ихъ вниманіе сосредоточилось на циркѣ.
Циркъ представлялъ собою громадное, круглое зданіе, вмѣщавшее тысячъ десять человѣкъ и болѣе. Мѣста для зрителей были расположены такъ-же, какъ и въ греческомъ театрѣ, т. е. постепенно повышаясь. Въ серединѣ находилось большое, огороженное пространство, носившее названіе арены. На этой аренѣ и происходили бѣга, травля дикихъ звѣрей и гладіаторскіе бои.
Циркъ имѣлъ самое вредное, глубокоразвращающее вліяніе на народъ. Омерзительнымъ являлось Истребленіе дикихъ звѣрей, — не на охотѣ, не тамъ, гдѣ звѣрь можетъ спрятаться, убѣжать, наконецъ напасть на охотника, одолѣть его и тѣмъ спастись, а въ загородкѣ, гдѣ ему всѣ пути пресѣчены и гдѣ гибель неизбѣжна. Въ какихъ ужасныхъ размѣрахъ производилось истребленіе несчастныхъ животныхъ на потѣху праздныхъ ротозѣевъ видно изъ того, что напримѣръ, при императорѣ Августѣ, однихъ только слоновъ было избито три съ половиной тысячи!
Еще страшнѣе, еще возмутительнѣе были гладіаторскіе бои. Люди, для забавы людей же, сражались и убивали другъ друга, а зрители съ восторгомъ привѣтствовали побѣдителей не только не заботясь о раненыхъ, но обыкновенно даже требуя ихъ смерти!
И этого казалось мало римлянамъ. Заглушивъ въ себѣ послѣдній остатокъ человѣческаго чувства, они травили въ циркѣ дикими звѣрями беззащитныхъ и безоружныхъ людей. Будучи въ тѣ отдаленныя времена язычниками, римляне ненавидѣли христіанъ и бросали ихъ сотнями, тысячами на арену своего цирка, гдѣ львы, тигры и леопарды набрасывались на мучениковъ и растерзывали ихъ.
Чтобы дать слушателямъ болѣе точное понятіе о древне-римскомъ циркѣ, приведемъ нѣсколько соотвѣтствующихъ отрывковъ изъ романа Ф. Фаррара «На разсвѣтѣ христіанства».
Фарраръ описываетъ одно изъ цирковыхъ представленій въ царствованіе Нерона.
Представленіе должно было начаться въ полдень, но еще задолго до наступленія полдня, въ амфитеатрѣ не оставалось ни одного не занятаго мѣста. На самомъ верху зданія кишѣли рабы и бѣднѣйшіе простолюдины. Римскіе граждане со своими свитами занимали почетныя мѣста въ нижнихъ рядахъ амфитеатра.
Наконецъ явились въ циркъ высокопоставленныя лица, явился самъ римскій императоръ — и представленіе началось. Началось оно съ сравнительно невинныхъ забавъ. Укротитель дикихъ звѣрей вывелъ на арену нѣсколько тигровъ.. Одна за другой проѣхали четыре колесницы, запряженныя леопардами, дикими быками, оленями и верблюдами въ разнообразной и блестящей упряжкѣ. Слонъ исполнилъ передъ зрителями неуклюжую пляску. Но такое зрѣлище не могло на долго занять римлянъ. Они жаждали крови. Тогда выпустили на арену дикихъ звѣрей, съ которыми должны были сражаться вооруженные люди, такъ называемые бестіаріи. Бестіаріи схватывались со львами, тиграми, медвѣдями и не рѣдко человѣкъ оказывался побѣжденнымъ и испускалъ духъ въ когтяхъ звѣря.
Приведены были безоружные и беззащитные преступники, которыхъ тутъ, на аренѣ, отдали на растерзаніе голоднымъ звѣрямъ.
Но это являлось лишь началомъ потѣхи. Самое интересное было впереди.
Арену посыпали бѣлымъ пескомъ. Раздались звуки трубъ, открылись двери главнаго входа и черезъ нихъ вышли гладіаторы. Ихъ было шестьдесятъ человѣкъ, все рослые красавцы, молодецъ къ молодцу, какъ на подборъ. Ихъ шлемы, щиты и латы сверкали роскошной отдѣлкой, золотомъ и серебромъ.
Приблизившись къ мѣсту, гдѣ сидѣлъ римскій императоръ, гладіаторы подняли вверхъ правую руку и медленно, на распѣвъ, произнесли:
— Да здравствуетъ Цезарь! Готовящіеся умереть привѣтствуютъ тебя!
Для начала боя между гладіаторами произошло нѣсколько стычекъ при помощи тупого оружія.
Затѣмъ снова прозвучала труба и глашатай закричалъ:
— Отложите въ сторону тупые мечи и возьмите острые!
Два гладіатора, любимцы народа, выѣхали сразится не на животъ, а на смерть, на бѣлыхъ, какъ снѣгъ, коняхъ. Поединокъ этотъ длился — долго, каждый изъ бойцовъ напрягъ всю свою силу и искусство и толпа жадно слѣдила за малѣйшимъ ихъ движеніемъ. Наконецъ, одинъ изъ нихъ ударилъ своего противника мечемъ. Кровь хлынула алой струей и стотысячная толпа заревѣла отъ восторга. Раненый грохнулся на землю и тутъ же испустилъ духъ.
Затѣмъ вступили въ борьбу другіе конные гладіаторы. Вскорѣ почти всѣ они были ранены, а нѣкоторые признали себя побѣжденными. Въ такихъ случаяхъ жизнь побѣжденныхъ зависѣла отъ зрителей. Если они хотѣли даровать ее побѣжденнымъ, то махали платками — и поверженные гладіаторы оставались жить. Но, когда тѣ изъ побѣжденныхъ, о которыхъ мы сейчасъ сказали, отбросили свои мечи, подняли кверху руки и стали молить о пощадѣ, ни одинъ человѣкъ не взмахнулъ платкомъ. Побѣдители безжалостно воткнули въ горло несчастныхъ окровавленные мечи. Чтобъ удостовѣриться въ томъ, что побѣжденные дѣйствительно умерли, а не притворяются только мертвыми, вышелъ человѣкъ съ молоткомъ и каждаго изъ нихъ со всей силы ударялъ молоткомъ по головѣ. Но сраженные гладіаторы были бездыханны….
Вотъ какія страшныя, ледянящія душу, забавы давалъ зрителямъ римскій циркъ!
Когда христіанство, не смотря ни на какія гоненія, распространилось по греческому и римскому міру, когда языческій Римъ палъ и мѣсто его заняла христіанская Византія, кровавые бои гладіаторовъ и травля людей звѣрями, разумѣется, прекратились. Но циркъ продолжалъ существовать и въ столицѣ Византійской Имперіи, Константинополѣ.
Такимъ образомъ ни въ Римѣ, ни въ Византіи театръ не процвѣталъ. Можно даже сказать, что за этотъ долгій промежутокъ времени театръ совсѣмъ забросили, забывъ и думать о его существованіи.
Въ 1458 ходу турки взяли Константинополь и вмѣсто Византійской имперіи основали свое государство.
Греческая и римская образованность была совершенно чужда магометанамъ-туркамъ.
Не знали они также и театра. Но и на Западѣ, въ христіанскихъ государствахъ, основанныхъ нѣмцами, французами, итальянцами, испанцами, англичанами, еще долго не существовало театра, который хотя сколько нибудь напоминалъ-бы греческій, съ его замѣчательными драматургами и превосходными актерами.
По этой причинѣ театръ въ средніе вѣка (тысячелѣтіе отъ конца V до конца XV вѣка) какъ бы заново начинаетъ свою исторію. Тогдашнее знатное дворянство, рыцарство, не интересовалось театромъ. Рыцари жили не вмѣстѣ, не въ городахъ, а каждый въ своемъ помѣстьи. Главную ихъ заботу составляло ратное дѣло. Они очень любили музыку и поэзію и радушно принимали въ своихъ жилищахъ (замкахъ) странствующихъ пѣвцовъ (трубадуровъ). Но самымъ любимымъ развлеченіемъ рыцарей были воинскія потѣхи, такъ называемые турниры. На турнирахъ происходили примѣрныя сраженія между рыцарями, что давало имъ возможность, обнаруживая ловкость и удаль, показать также свое дорогое вооруженіе и прекрасныхъ коней.
Рыцари, какъ мы сказали, жили по своимъ замкамъ, лишь отъ времени до времени собираясь на турниры, которые устраивались при дворахъ герцоговъ и королей. Они являлись случайными гостями, постоянными же городскими жителями были купцы, ремесленники, всякій промышленный и рабочій людъ. Вотъ въ городахъ-то и начали возникать театральныя зрѣлища. На первыхъ порахъ содержаніемъ ихъ служили исключительно библейскія событія и событія изъ земной жизни Іисуса Христа, преимущественно относящіяся къ Его рожденію. Эти зрѣлища получили названіе мистерій. Мистеріи очень нравились горожанамъ и скоро не оставалось мѣстечка, куда-бы онѣ не проникли.
Содержаніе ихъ стало разнообразиться. Кромѣ такъ называемыхъ духовныхъ драмъ, т. е. представленій изъ священной исторіи, начали появляться драмы свѣтскія, но глубоко-проникнутыя религіознымъ духомъ, вѣрою въ божественный промыслъ и въ зависимость человѣческой жизни отъ неисповѣдимой Божіей воли.
Однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ. авторовъ подобныхъ драмъ былъ испанскій писатель Кальдеронъ.
Можно сказать, что Кальдерономъ европейскій театръ заключилъ первый періодъ своего существованія. Еще на нѣсколько десятковъ лѣтъ раньше Кальдерона, въ противоположномъ Испаніи уголкѣ Европы, въ Англіи, возникъ великій драматическій писатель, котораго никто до сихъ поръ не превзошелъ. Этотъ великій писатель былъ Вильямъ Шекспиръ.
Онъ родился въ 1564 г. въ англійскомъ городѣ Стрэтфордѣ, въ семьѣ мѣстнаго ольдермэна, что по нашему значитъ помощникъ городского головы. Шекспиру едва-ли исполнилось 23 года, когда онъ покинулъ родной кровъ и отправился искать счастья въ главный городъ Англіи, Лондонъ. Къ этому времени Шекспиръ уже былъ женатъ и имѣлъ троихъ дѣтей. Въ Лондонѣ онъ рѣшилъ попробовать свои силы въ качествѣ актера, потому что видѣлъ однажды въ Стрэтфордѣ представленіе странствующихъ актеровъ и почувствовалъ большую склонность къ театру.
Но что такое былъ театръ во времена Шекспира, и каково было тогда положеніе актера? Англійскіе короли и королевы, особенно Елизавета, въ царствованіе которой началъ свою дѣятельность Шекспиръ, очень любили театръ, часто призывали актеровъ къ себѣ во дворецъ, чтобы они разыгрывали передъ ними пьесы, довольно щедро награждали ихъ деньгами, но званіе актера считалось и въ обществѣ, и въ народѣ крайне низкимъ. Актеровъ даже не хоронили на общихъ кладбищахъ, а было и такое время, когда имъ вовсе отказывали въ христіанскомъ погребеніи.
Самый театръ, по внѣшности, тоже представлялъ мало привлекательнаго. Если-бы воскресъ какой нибудь древній грекъ и вошелъ въ театръ временъ Шекспира, онъ былъ-бы до крайности удивленъ. И какое же могло быть сравненіе съ греческимъ театромъ! Тогдашній англійскій театръ былъ жалкимъ сараемъ, плохо освѣщеннымъ, почти безо всякихъ приспособленій. Декораціи въ немъ не употреблялись. Если дѣйствіе происходило, положимъ, въ лѣсу, то на сцену выносили и ставили столбъ съ надписью «лѣсъ», зрители же сами должны были представить себѣ, что это именно лѣсъ, а не часть сарая, огороженная сукномъ.
На такой-то сценѣ пришлось выступить Шекспиру.
Судя по отзывамъ современниковъ, онъ былъ хорошимъ актеромъ, но не это его прославило. Актеръ не могъ-бы пріобрѣсти той неувядаемой славы, какую на многіе вѣка пріобрѣлъ Шекспиръ. Ему доставили ее трагедіи и комедіи, которыя онъ писалъ для королевскаго театра. Еще при жизни на долю Шекспира выпалъ большой успѣхъ. Современники очень цѣнили его талантъ, королева Елизавета и особенно ея преемникъ, Іаковъ I, щедро награждали великаго писателя, такъ, что когда онъ умеръ (23 апрѣля 1616 г., на 53 году отъ роду), послѣ него осталось состояніе, по тогдашнимъ понятіямъ довольно значительное.
Драматическихъ произведеній Шекспиръ написалъ очень много. Не всѣ они одинаково прекрасны, но плохого между ними нѣтъ ни одного. Главное ихъ достоинство заключается въ разнообразномъ и необыкновенно глубокомъ изображеніи человѣческихъ страстей, слабостей, пороковъ, а также возвышенныхъ и благородныхъ свойствъ. Изучая трагедіи, и комедіи Шекспира можно такъ много узнать о людяхъ, о различныхъ ихъ качествахъ и особенностяхъ, сколько не узнаешь изъ личнаго опыта и за долгую, жизнь. Кого только ни изображалъ Шекспиръ! И честолюбцевъ, не останавливающихся ни передъ какимъ преступленіемъ, лишь-бы достигнуть намѣченной цѣли; и злодѣевъ, безъ малѣйшаго угрызенія совѣсти совершающихъ самыя страшныя дѣла; и людей, полныхъ безграничнаго самоотверженія, которые до такой степени вѣрны долгу, до такой степени преданы, что способны прощать величайшую несправедливость тѣмъ, кого разъ полюбили и признали своими повелителями или друзьями; и людей, проникнутыхъ горячею взаимною любовью, готовыхъ скорѣе умереть, нежели измѣнить другъ другу; и ревнивцевъ, которые изъ за ничтожнаго подозрѣнія доходятъ Богъ знаетъ до какихъ ужасовъ, губя въ концѣ концовъ, и чужую, и собственную жизнь; измѣнниковъ и льстецовъ, коварныхъ предателей, веселыхъ и беззаботныхъ гулякъ, хвастуновъ и трусовъ, безалаберныхъ умниковъ, которые только все разсуждаютъ, а дѣла не дѣлаютъ, и, наоборотъ, людей съ желѣзнымъ характеромъ, которые, избравъ себѣ цѣль, напрягаютъ всю волю и всѣ силы, чтобы достигнуть ее.
Сообразуясь съ духомъ своего времени, Шекспиръ выводитъ на сцену какихъ-то сказочныхъ королей, герцоговъ и полководцевъ, заимствуетъ содержаніе для своихъ трагедій даже изъ древней исторіи, а между тѣмъ его герои, по внѣшности столь далекіе отъ насъ, намъ совершенно понятны. Мы слѣдимъ за ихъ дѣйствіями съ такимъ участіемъ и интересомъ, какъ будто они наши современники.
Почему это?
Да потому, что всѣмъ людямъ присущи однѣ и тѣ же страсти, добрыя качества, пороки и недостатки. Чувство любви, ненависти, презрѣнія, жалости, гордости, зависти и т. д. такъ-же точно было свойственно древнему греку или римлянину, какъ средневѣковому рыцарю, или дворянину временъ Шекспира, или нынѣшнему барину, купцу, мѣщанину, крестьянину. Все дѣло въ томъ, насколько живо и вѣрно показываетъ писатель развитіе страсти. Если онъ вѣрно показываетъ ея развитіе, мы понимаемъ характеръ человѣка, понимаемъ, что онъ думаетъ и чувствуетъ и почему поступаетъ такъ, а не иначе. И для насъ рѣшительно все равно, когда жилъ этотъ человѣкъ — тысячу лѣтъ назадъ или всего двадцать, или живетъ еще и сейчасъ.
Наоборотъ, если писатель не умѣетъ правильно и ярко изобразить характеръ человѣка, хотя-бы и современнаго, мы остаемся совершенно равнодушными, не интересуемся дѣйствіями такого человѣка, говоримъ что все это писатель выдумалъ и въ жизни никогда ничего подобнаго не бываетъ.
Въ трагедіяхъ и комедіяхъ Шекспира большинство дѣйствующихъ лицъ изображается такъ живо, вѣрно и ярко, что кажется, будто бы вы не на сценѣ ихъ видѣли и не въ книгѣ о нихъ прочитали, а встрѣтились, съ ними въ жизни, были съ ними лично знакомы и все, что знаете про нихъ — знаете изъ собственнаго опыта и наблюденія.
Чтобы выяснить это нагляднѣе, остановимся болѣе или менѣе подробно на одномъ изъ
особенно выдающихся драматическихъ произведеній Шекспира, на трагедіи «Король Лиръ». Содержаніе ея слѣдующее.
Старый король Лиръ, утомленный царственными трудами и заботами, хочетъ сложить съ себя «тяжелую ношу» и уже безъ нея «плестись ко гробу». Пора, говоритъ онъ, дать мѣсто юношамъ! У Лира три дочери. Старшая, Гонерилья, замужемъ за альбанскимъ герцогомъ, средняя, Регана, за корнуэльскимъ, а за младшую, Корделію, сватаются король французскій и бургундскій герцогъ. И вотъ теперь, наканунѣ свадьбы младшей дочери, Лиръ хочетъ раздѣлить между ними свое государство. Самъ онъ поперемѣнно будетъ гостить то у одной, то у другой, то у третьей. Но прежде чѣмъ раздѣлить государство, король-отецъ требуетъ, чтобы дочери сказали ему, которая изъ нихъ больше любитъ его.
Гонерилья отвѣчаетъ, что любитъ отца больше, «чѣмъ выразить то можно слабымъ словомъ, чѣмъ свѣтъ очей, пространство и свободу, чѣмъ красоту, богатство, честь и жизнь».
Король доволенъ и даритъ старшей дочери соотвѣтственную часть королевства.
Регана говоритъ, что она повторяетъ все сказанное раньше Гонерильей — съ однимъ лишь добавленьемъ:
Я считаю
Себя врагомъ всѣхъ радостей земныхъ
И счастіе всей жизни вижу только
Въ моей любви къ высокому отцу.
Довольный король награждаетъ и Регану. Очередь за Корделіей. Что она скажетъ отцу, она, его любимая дочь? «Ничего», печально отвѣчаетъ Корделія. Лиръ пораженъ и разгнѣванъ. «Изъ ничего и выйдетъ ничего», — произноситъ онъ грозно, — «подумай и скажи». Но что можетъ сказать Корделія? Она знаетъ своихъ сестеръ, знаетъ, что въ нихъ нѣтъ и доли той любви къ отцу, о которой онѣ такъ искусно разсказывали ему; знаетъ, что ея сердце переполнено любовью, но не умѣетъ она говорить, нѣтъ у нее пышныхъ и громкихъ словъ. «Я такъ несчастна, — обращается Корделія къ отцу, — моя любовь не скажется словами. Я обязана вамъ жизнью, вы воспитали, любили меня. Я плачу вамъ за это, какъ предписываетъ долгъ; я повинуюсь вамъ, люблю васъ и уважаю. Зачѣмъ моимъ сестрамъ мужья, когда онѣ увѣряютъ, что любятъ только васъ одного? Придется и мнѣ выйти замужъ и тогда тотъ, кому достанется моя рука, возьметъ съ нею и часть заботъ, и долга, и любви».
Не доходятъ до сердца Лира простыя и правдивыя слова Корделіи. Онъ въ гнѣвѣ, онъ убѣжденъ, что младшая дочь его не любитъ. Не сдерживая охватившаго его злого чувства, король лишаетъ Корделію наслѣдства и отрекается отъ нее. Графъ Кентъ, вѣрный, преданный, любящій Лира царедворецъ, умоляетъ короля отмѣнить несправедливое рѣшеніе. Лиръ обрушиваетъ свой гнѣвъ и на Кента и изгоняетъ его изъ государства.
Одинъ изъ жениховъ Корделіи, бургундскій герцогъ, узнавъ, что его невѣста навлекла такое страшное негодованіе отца и лишена его милостей, отказывается отъ ея руки. Но французскій король, который дѣйствительно любилъ молодую дѣвушку, съумѣлъ оцѣнить ея духовную красоту и чистоту. «Принцесса, говоритъ онъ ей, какъ ты богата въ своей нищетѣ! Какъ ты мила въ немилости отцевской! Я радостно беру тебя — съ богатствомъ твоей души, отвергнутую всѣми. Король! твоя отверженная дочь — теперь царица Франціи прекрасной! Подвластны ей я самъ и мой народъ!» «Бери ее, она твоя, король, — отвѣчаетъ почти до сумашествія доведенной гнѣвомъ Лиръ. Нѣтъ дочери такой у насъ… скорѣе… мы видѣть не хотимъ ея лица».
Что же сестры Корделіи? О, конечно, онѣ весьма довольны, что отецъ отдалъ имъ ея часть наслѣдства обидѣвъ сестру, которую онѣ не любили и которой всегда завидовали. Но истинной благодарности къ отцу за его щедрыя дары ни Регана, ни Гонерилья не чувствуютъ. Наоборотъ, неожиданная опала Корделіи и изгнаніе Кента возбуждаютъ въ нихъ опасеніе. Тутъ сказывается замѣчательное пониманіе человѣческаго сердца, со всѣми его тончайшими движеніями. Не ясно-ли, что въ хитрыхъ и алчныхъ женщинахъ, любившихъ только себя, должна была тотчасъ же возникнуть подозрительность по отношенію къ отцу? Онъ слишкомъ вспыльчивъ и капризенъ, слишкомъ легко переходитъ отъ милости къ гнѣву, рѣшаютъ злыя дочери и съ этой, минуты онѣ на сторожѣ. Гонерилья, которая должна была первая принять у себя отца, встрѣчаетъ его требованіемъ, чтобы онъ уменьшилъ свою свиту вмѣсто ста до пятидесяти человѣкъ. Разгнѣванный Лиръ ѣдетъ къ средней дочери. Но та и о пятидесяти рыцаряхъ слышать не хочетъ. Довольно со стараго короля и половины. Въ концѣ концовъ Лиръ убѣждается, что дочери его обманули, что нѣтъ ему мѣста у нихъ. Въ непогоду, ночью, съ непокрытой головой направляется старый король въ глухую степь. Какая буря кипитъ въ его душѣ! Оскорбленная гордость государя, поруганное чувство отца, быть можетъ сознаніе глубокой вины передъ Корделіей — все это переполняетъ сердце Лира. Разсудокъ его не выдерживаетъ. Несчастный старикъ сходитъ съ ума.
Между тѣмъ французы, пользуясь раздорами между герцогомъ корнуэльскимъ и альбанскимъ, высаживаютъ свои войска въ Англіи. Корделія знаетъ о печальной участи отца. Она не только продолжаетъ его любить, она его любитъ еще больше прежняго, и сгораетъ желаніемъ успокоить и пріютить. Но судьба рѣшаетъ иначе. Враги берутъ Корделію въ плѣнъ и убиваютъ ее. старый король умираетъ у трупа дочери.
Вотъ какая страшная драма разыгралась изъ за такого, повидимому незначительнаго, повода, какъ тотъ, что дочь, горячо любившая отца, не сумѣла выразить свою любовь красивыми словами и тѣмъ прогнѣвала его!
По внѣшности, событія трагедіи какъ будто очень далеки отъ насъ: сказочный британскій король, властитель Франціи, — то же сказочный, герцоги корнуэльскій и альбанскій, ихъ жены… Между тѣмъ сущность событій, проникающій ихъ смыслъ, характеры людей — до какой степени это намъ близко и понятно, какъ хватаетъ за душу!
Не видимъ-ли мы сплошь и къ ряду въ жизни, что ловкіе и хитрые льстецы, на словахъ отлично расписывающіе и преданность свою, и любовь, и уваженіе, берутъ явный верхъ надъ людьми дѣйствительно любящими, чистыми и добрыми, только не умѣющими красно говорить.
Замѣчательно вѣрно выдержаны Шекспиромъ характеры и злыхъ дочерей Лира, и милой Корделіи. Злые дочери, получивъ отъ отца все, что только онъ могъ имъ дать, не питаютъ къ нему ни малѣйшей признательности. Наоборотъ, онѣ боятся, какъ-бы отецъ не отобралъ назадъ подареннаго и потому всячески притѣсняютъ и оскорбляютъ его, доводя до сумашествія. Щедрый даръ не пробудилъ въ ихъ сердцахъ и тѣни добраго чувства. Наоборотъ, онъ только разжегъ ихъ природную алчность, заглушившую послѣдніе остатки совѣсти. Корделія же, обиженная отцомъ, но дѣйствительно его любившая, не измѣнила къ нему чувствъ и послѣ обрушившейся на нее немилости. Ей не жаль было потеряннаго богатства, она страдала отъ несправедливости отца, отвѣтившаго ненавистью на горячую любовь. Вернуть любовь отца — вотъ о чемъ мечтала Корделія, а не о томъ, чтобы вернуть утраченную часть наслѣдства.
Мастерски рисуя характеры мрачные и злобные, какъ напримѣръ характеры дочерей Лира, благородные и великодушные, какъ напримѣръ характеръ французскаго короля, властные и раздражительные, какъ напримѣръ Лира, нѣжные и любящіе, какъ напримѣръ, Корделіи, Шекспиръ такъ-же превосходно изображаетъ и характеры забавные. Но не думайте, что тутъ все дѣло ограничивается смѣхомъ. Шекспиръ удивительный мудрецъ и вы у него даже не посмѣетесь безъ того, чтобы не уразумѣть какую нибудь новую, важную сторону жизни и людей.
Самымъ забавнымъ изъ всѣхъ комическихъ героевъ Шекспира является рыцарь Фольстэфъ. — Какихъ только уморительныхъ приключеній не было съ Фольстэфомъ! Онъ и самаго мрачнаго человѣка способенъ заставить хохотать надъ своими потѣшными выходками. Но что собственно представляетъ собою этотъ весельчакъ? По отзыву одного изъ пріятелей Фольстэфа, онъ «нищъ, какъ Іовъ и нечестивъ, какъ его жена». Онъ отъявленный бездѣльникъ, невообразимый хвастунъ, первѣйшій трусъ, плутъ и мошенникъ, человѣкъ лишенный всякаго благородства, не обнаруживающій ни одного добраго чувства. Онъ столь же неблагодаренъ, какъ и наглъ, столь же сластолюбивъ, какъ и лживъ. Онъ пьяница, скандалистъ, распутникъ. И такой-то возмутительно негодный человѣкъ; находитъ пріятелей и покровителей, съ нимъ водятъ знакомство, а нѣкоторые простодушные люди даже въ восторгѣ отъ него! Не естественнѣе-ли было-бы, если бы Фольстэфа отовсюду гнали съ негодованіемъ, какъ гонятъ десятки и сотни тысячъ людей, неизмѣримо лучшихъ чѣмъ онъ? Почему вообще всякихъ Фольстэфовъ (ибо ихъ великое множество); такъ часто встрѣчаютъ съ распростертыми объятіями? Потому, что безпутный рыцарь необыкновенно забавенъ, неистощимо веселъ въ своемъ забулдыжничествѣ и подкупаетъ своей беззаботностью. Можетъ быть ни въ чемъ слабость людская не "сказывается столь очевидно, какъ въ снисходительномъ, добродушномъ отношеніи къ негодяямъ, подобнымъ Фольстэфу. За часъ веселаго смѣха, за лихое собутыльничество имъ прощаютъ всѣ ихъ гадости и мерзости. Ничего, разумѣется, хорошаго тутъ нѣтъ и, вдоволь нахохотавшись надъ похожденіями Фольстэфа, вы, въ концѣ концовъ, испытываете горькое чувство. Да,
подъ ношей крестной
Весь въ крови влачится правый,
Между тѣмъ какъ плутъ безчестный
Встрѣченъ почестью и славой.
Тутъ, въ сущности, та же исторія, что и со льстецами, щедрыми на пріятныя слова. Имъ отдаютъ предпочтеніе передъ честными, добрыми и любящими людьми. Такъ-же точно и мнимо-добродушные весельчаки въ родѣ Фольстэфа, пользуются успѣхомъ, потому что потакаютъ нашимъ слабостямъ, развлекаютъ насъ, служатъ намъ забавой.
Дѣятельность Шекспира, безпримѣрно плодотворная для европейскаго театра, не сразу, однако, оказала свое благодѣтельное вліяніе. Не сразу поняли и оцѣнили въ Европѣ великаго англійскаго писателя. Не сразу и театръ вышелъ на ту дорогу, на которой мы видимъ его теперь.
Въ XVII вѣкѣ, во Франціи, при роскошномъ дворѣ короля Людовика XIV, окружившаго себя чисто сказочною пышностью, театръ былъ, разумѣется, несравненно благоустроеннѣе шекспировскаго. Тогда уже обставляли пьесы прекрасно и не ограничивались, вмѣсто декорацій, столбами съ надписями «лѣсъ», «городъ»,; «лагерь». Для королевскаго театра сочинялъ трагедіи извѣстный писатель Расинъ, а комедіи еще болѣе прославленный Мольеръ. Эти писатели несомнѣнно обладали большими талантами, но ихъ и сравнивать нельзя съ, Шекспиромъ. Расинъ подражалъ древне-греческимъ драматургамъ, и въ свое время имѣлъ успѣхъ. По то, что у древнихъ грековъ выходило живо и вѣрно, у него оставалось холоднымъ подражаніемъ. Теперь смотрѣть пьесы Расина очень утомительно. Въ нихъ слишкомъ мало жизни.
Комедіи Мольера чрезвычайно забавны, но совсѣмъ не такъ глубоки, какъ шекспировскія. Однако, скряги, лицемѣры, напыщенные хвастуны, тщеславные глупцы, — всѣ эти разновидности скверныхъ человѣческихъ характеровъ переданы имъ весьма ярко. Комедіи Мольера по справедливости заслуживаютъ вниманія и въ наше время.
Въ Германіи, съ середины XVIII вѣка и до начала XIX, дѣйствовали два замѣчательныхъ писателя, обогатившихъ своими драматическими произведеніями нѣмецкій театръ. Это Лессингъ и Шиллеръ. Они уже не подражали древнимъ грекамъ, подобно Расину, а являлись скорѣе послѣдователями Шекспира. Въ ихъ трагедіяхъ, какъ и въ трагедіяхъ великаго англійскаго писателя, дѣйствуютъ живые люди, чувства которыхъ намъ совершенно понятны и возбуждаютъ въ насъ настоящее участіе.
Послѣ Шекспира, Лессинга и Шиллера театру уже легко было выйти на широкую дорогу. Появилось много талантливыхъ драматурговъ, которые стали писать драмы и комедіи изъ современной жизни. Роскошь обстановки увеличилась. Декораціи начали дѣлать такія, что можно забыть, находишься-ли на представленіи, или въ дѣйствительности видишь передъ собою настоящій лѣсъ, великолѣпный дворецъ, гордый рыцарскій замокъ. По мѣрѣ распространенія образованія, количество людей, интересовавшихся театромъ, все увеличивалось и увеличивалось. Театры начали возникать не только въ большихъ городахъ, гдѣ ихъ бываетъ по нѣскольку десятковъ, но даже въ маленькихъ городишкахъ. Посѣщаютъ сценическія представленія не одни богатые и образованные люди. За границей существуетъ не мало театровъ, въ которыхъ публика поголовно состоитъ изъ рабочаго и всякаго бѣднаго люда.
Подобнаго рода театры начали за послѣднее время возникать повсюду. Сценическія зрѣлища, если они устраиваются умѣлыми, понимающими и искренно любящими искусство людьми, дѣйствительно представляютъ одно изъ благородныхъ развлеченій и нужно радоваться, что эти развлеченія становятся нынче общедоступными.
До сихъ поръ мы говорили только о европейскомъ театрѣ и старались, въ общихъ чертахъ, прослѣдить его исторію отъ древнѣйшихъ временъ до нашихъ дней.
Но театръ, а съ нимъ вмѣстѣ и драматическая поэзія, не являются исключительнымъ достояніемъ европейца. Въ азіатскихъ странахъ, извѣстныхъ своей древней образованностью, а именно въ Индіи и Китаѣ, сценическія зрѣлища существовали съ незапамятныхъ временъ.
О нихъ мы теперь и скажемъ нѣсколько словъ.
Индійская пьеса обыкновенно начинается особаго рода вступленіемъ. Прежде всего произносится молитва, затѣмъ главный актеръ разговариваетъ съ однимъ или нѣсколькими товарищами о представленіи, которое должно начаться вслѣдъ за этимъ.
По содержанію индійскія сценическія представленія — различны. Они бываютъ и комическія и трагическія, но главнымъ ихъ предметомъ почти всегда служитъ счастье и страданіе любви. Чрезвычайно ярко обрисовываются чувства молодой дѣвушки или юноши, которые сначала упиваются радостью взаимной любви, потомъ или страдаютъ въ разлукѣ, или забываютъ другъ друга по волѣ злыхъ чародѣевъ. Но чары разрушаются и любовь снова соединяетъ молодую чету.
Что касается китайскаго театра, то, не смотря на крайне бѣдную внѣшность, онъ безспорно процвѣтаетъ: китайцы очень любятъ театръ. Устройство его просто. Гдѣ нибудь на перекресткѣ двухъ улицъ устраивается временный помостъ — вотъ вамъ сцена и готова. Только въ двухъ — трехъ большихъ городахъ существуютъ постоянные театры, въ нарочно приспособленныхъ для того зданіяхъ. Но и постоянные театры отличаются чрезвычайной скромностью обстановки. Декораціи и даже костюмы почти отсутствуютъ. За то актеры играютъ съ замѣчательнымъ одушевленіемъ, а зрители такъ жадно наблюдаютъ все, происходящее на сценѣ, что буквально поглощаются имъ.
Драматическая литература Китая весьма богата. Пьесъ насчитывается множество — тысячи томовъ и по содержанію онѣ очень разнообразны. Въ этихъ китайскихъ драмахъ затрогиваются вопросы, которые имѣютъ значеніе для всего человѣчества. Но особенно интересны, конечно, ихъ сценическія произведенія, въ которыхъ живо и остроумно изображаются нравы и характерныя особенности китайцевъ. Тутъ мы знакомимся съ ихъ взглядами на общественныя обязанности, на отношенія супруговъ, родителей и дѣтей и т. п. Вотъ, напримѣръ, какъ понимаютъ китайцы сыновній долгъ.
Старый отецъ требуетъ, чтобы его единственный сынъ покинулъ родной кровъ и отправился ко двору богдыхана, повелителя Китая. Тамъ, благодаря своимъ знаніямъ и способностямъ, молодой человѣкъ долженъ достигнуть великихъ почестей. Сыну не хочется покинуть отчій домъ. Онъ отговаривается тѣмъ, что родители уже стары и безпомощны, что они погибнутъ безъ него и что долгъ сына — оставаться при нихъ, служить имъ опорою и защитою.
— Нѣтъ, — восклицаетъ отецъ, выслушавъ объясненіе сына, — ты неправильно понимаешь долгъ сыновней любви. Обязанность служить своимъ родителямъ и оберегать ихъ старость — только первая и самая легкая ступень сыновней любви. Вторая ея ступень — служить своему государю, а третья — стараться достигнуть почестей. Достигнувъ почестей, занявъ высокое положеніе и живя добродѣтельно, человѣкъ пріобрѣтаетъ славу. Эта слава украшаетъ не только его самого, но и его родителей. Тотъ, кто объ этомъ не. думаетъ и не заботится — дурной сынъ.
Такая чрезвычайная забота о славѣ намъ кажется странною. Но китайцы больше всего чтутъ своихъ предковъ, а такъ какъ слава предка распространяется на весь его родъ, то, по китайскимъ понятіямъ, о ней и нужно особенно стараться.
Очень своеобразной является одна изъ любимѣйшихъ въ Китаѣ комедій: «Превращеніе Ю-Шеу».
Содержаніе ея стоитъ передать подробнѣе.
Ю-Шеу былъ судьею — и крайне несправедливымъ судьею. Тяжущихся онъ обиралъ, какъ могъ, и скопилъ такимъ путемъ громадное состояніе. Но вотъ какъ-то разъ повстрѣчался Ю-Шеу отшельникъ и предсказалъ ему скорую смерть.
Предсказаніе сбылось. Ю-Шеу умеръ и попалъ въ адъ, повелитель котораго, «царь ужасовъ», приговорилъ лихоимца-судью таскать со дна мѣднаго котла, наполненнаго кипящимъ масломъ, мелкія деньги. Цѣлую вѣчность предстояло Ю-Шеу претерпѣвать эту муку и онъ взмолился «царю ужасовъ», прося отпустить его на землю. Владыко ада согласился, но такъ какъ, по китайскому обычаю, тѣло Ю-Шеу было уже сожжено, то вмѣститься въ него духъ судьи уже не могъ. Тогда «царь ужасовъ» рѣшилъ, что Ю-Шеу будетъ продолжать жизнь въ тѣлѣ только что умершаго мясника Ли. Такъ и случилось. Судья ожилъ въ видѣ безобразнаго мясника. Не зная новаго тѣла, въ которое попала его душа, Ю-Шеу хочетъ встать, но падаетъ на полъ — оказывается, что у мясника не было одной ноги! Кое какъ оправившись, судья спѣшитъ въ свой домъ. Но его тамъ знать не хотятъ. Между тѣмъ жена мясника гонится за ожившимъ тѣломъ мужа, въ которомъ не подозрѣваетъ, конечно, духа Ю-Шеу, и требуетъ, чтобъ мнимый Ли возвратился домой. Происходитъ цѣлый рядъ самыхъ забавныхъ недоразумѣній, которыя оканчиваются съ появленіемъ отшельника. Онъ разъясняетъ въ чемъ дѣло, Ю-Шеу, пораженный случившимся, кается въ своихъ грѣхахъ и рѣшаетъ окончить жизнь въ благочестивомъ уединеніи.
Китай до послѣдняго времени оставался страною, жизнь которой являлась обособленною отъ жизни остального человѣчества. Между тѣмъ его драматическая поэзія, какія бы своеобразныя черты мы въ ней ни находили, доказываетъ, что люди — вездѣ люди, съ тѣми же страстями, съ тѣми же дурными и хорошими качествами. Безъ исторіи китайскаго театра нашъ историческій очеркъ, какъ могутъ судить слушатели, былъ-бы не полонъ. Теперь же выясняется съ особою наглядностью, что въ сценическихъ зрѣлищахъ испытываютъ потребность всѣ народы и что театръ, хорошо поставленный, не можетъ принести ничего, кромѣ пользы.
ЧТЕНІЕ ВТОРОЕ.
Театръ въ Россіи.
править
Основателемъ русскаго театра считается Ѳедоръ Григорьевичъ Волковъ, сынъ костромского купца, родившійся въ г. Костромѣ 9 февраля 1729 года.
Однако, это не значитъ, что до Волкова въ Россіи вовсе не существовало театра. Европейская мистерія, о которой мы говорили выше, проникла, благодаря вліянію Польши, и къ намъ. Польша находилась въ непосредственномъ сосѣдствѣ съ Западомъ, заимствовала оттуда образованность, многія понятія и обыкновенія, а съ ними вмѣстѣ переняла и театръ. У же въ ХТІ вѣкѣ въ кіевской академіи происходили сценическія представленія, содержаніе которыхъ главнымъ образомъ составляли событія ветхозавѣтныя и относящіяся къ земной жизни Христа Спасителя. Начальство академіи находило очень полезнымъ, чтобы ученики отъ времени до времени играли на сценѣ. Отсюда и беретъ начало русскій театръ.
Вы, конечно, знаете, что такое «вертепъ». Еще до сихъ поръ на югѣ Россіи можно видѣть, во время святокъ, эти маленькіе театры, гдѣ изображаются виѳлеемскія ясли, поклоненіе волхвовъ, смерть нечестиваго Ирода и т. п. Вертепъ проникъ въ народъ несомнѣнно благодаря воспитанникамъ кіевской академіи и семинаристамъ. Да и въ очень недавнее время устройствомъ кукольныхъ театриковъ главнымъ образомъ занимались дьячки и пономари.
Вотъ этотъ-то кукольный театрикъ, этотъ «вертепъ» и напоминаетъ намъ о далекомъ прошломъ русскаго театра.
Въ семнадцатомъ вѣкѣ Россія уже имѣла довольно оживленныя сношенія съ иностранными государствами. Побывавшіе за границей русскіе люди успѣли насмотрѣться всякихъ заморскихъ диковинокъ. Видѣли они и театръ, и разсказывали о немъ въ Москвѣ. Вѣроятно не остались также безъ вліянія и спектакли въ кіевской академіи.
Заинтересовавшись разсказами о кіевскихъ представленіяхъ царь Алексѣй Михайловичъ рѣшилъ устроить театръ. Въ концѣ своего царствованія, въ семидесятыхъ годахъ семнадцатаго столѣтія, онъ выписалъ изъ Курляндіи нѣмецкихъ актеровъ.
Такъ возникъ на Руси первый театръ, который, однако, нужно назвать не русскимъ, а иноземнымъ, потому что участіе въ немъ приняли исключительно иностранцы. — Помѣщался онъ подъ Москвою, въ селѣ Преображенскомъ, гдѣ царь велѣлъ построить «комедійныя хоромы». Вскорѣ такія же хоромы были построены въ самой Москвѣ и представленія поперемѣнно шли то здѣсь, то въ Преображенскомъ. Театромъ завѣдывалъ нѣмецкій пасторъ Грегори, который самъ составлялъ пьесы, выбирая для нихъ различныя библейскія событія. Этотъ театръ просуществовалъ, впрочемъ, недолго. Умеръ Грегори, умеръ затѣмъ царь Алексѣй Михайловичъ и «комедійныя дѣйства», какъ называли въ тѣ времена сценическія представленія, прекратились до 1702 года. Въ этомъ году Петръ I выписалъ нѣмецкихъ актеровъ изъ г. Данцига.
По мысли Петра, театръ долженъ былъ явиться зрѣлищемъ общедоступнымъ, въ противоположность «комедійнымъ дѣйствамъ» при Алексѣѣ Михайловичѣ, когда на представленіи присутствовала только царь съ немногими близкими боярами. Петръ выстроилъ театръ въ Москвѣ на Красной площади, и дозволилъ посѣщать его всѣмъ желающимъ, за опредѣленную плату отъ 8 до 10 копѣекъ за мѣсто. Представленія происходили два раза въ недѣлю. Однако, общедоступный нѣмецкій театръ просуществовалъ недолго, всего пять лѣтъ. Съ 1707 года, когда онъ закрылся, и до 1732 года, когда (при императрицѣ Елизаветѣ Петровнѣ) начались спектакли въ Сухопутномъ кадетскомъ корпусѣ, театральныя зрѣлища устраивали лишь при Дворѣ и съ участіемъ только иностранныхъ актеровъ.
Спектакли въ кадетскомъ корпусѣ имѣли немаловажное значеніе въ исторіи русскаго театра. Кадеты, играя на сценѣ, вначалѣ просто развлекались, но мало по малу, что называется, вошли во вкусъ и пріобрѣли навыкъ. Имъ оказалось подъ силу исполнить даже большую трагедію, сочиненную ихъ бывшимъ воспитателемъ Сумароковымъ. Елизавета Петровна присутствовала на спектаклѣ. Ей понравилась и трагедія, и ея исполненіе. Очень возможно, что тутъ именно императрица и утвердилась въ мысли о необходимости создать постоянный русскій театръ.
Тогда то и началась дѣятельность Волкова, принесшая столь обильные плоды.
Ѳедоръ Григорьевичъ Волковъ, какъ мы сказали, былъ сынъ костромского купца. Рано овдовѣвъ, его мать вторично вышла замужъ за ярославскаго купца Полушкина и вмѣстѣ съ мужемъ и дѣтьми переѣхала въ Ярославль. Полушкинъ былъ человѣкъ богатый, владѣлъ заводами въ Ярославлѣ и на Унжѣ, торговалъ съ Петербургомъ. Къ пасынкамъ, т. е. Волкову и его братьямъ, онъ относился очень хорошо и заботился объ ихъ образованіи. Въ Ярославлѣ Ѳедоръ Волковъ учился у одного нѣмецкаго пастора, но Полушкинъ понималъ, что этого недостаточно. Къ тому же мальчикъ обнаруживалъ незаурядныя способности. Послѣ продолжительнаго обученія у пастора, Волковъ былъ отправленъ отчимомъ въ Москву, въ Заиконоспасскую академію. Здѣсь преподавали латынь, русскій и славянскій языки, географію, исторію, ариѳметику и, конечно, богословіе.
Въ Заиконоспасской академіи, также какъ и въ Кіевской, устраивались отъ времени до времени спектакли, на которыхъ разыгрывались не только духовныя драмы, но и свѣтскія пьесы, между прочимъ комедіи знаменитаго французскаго писателя Мольера.
Такимъ образомъ Ѳедору Григорьевичу пришлось рано познакомиться съ театромъ, сдѣлавшимся впослѣдствіи цѣлью его жизни. Однако академическіе спектакли, повидимому, не производили на юношу особенно сильнаго впечатлѣнія. Да и не было времени увлечься ими потому, что пробывъ въ Академіи всего три года, Волковъ вернулся въ Ярославль и сталъ помогать отчиму въ торговомъ дѣлѣ.
Прошло еще три года. Полушкинъ отправилъ Ѳедора Григорьевича въ Петербургъ. Здѣсь Волкову удалось какъ-то проникнуть въ придворный театръ. Пробрался онъ также и на спектакли Сухопутнаго корпуса. Вотъ когда заговорила въ немъ природная склонность! Онъ былъ въ полномъ восторгѣ отъ видѣннаго, — всѣ его мысли сосредоточились на театрѣ.
Сценическія представленія являлись для Волкова не простымъ, хотя и очень пріятнымъ развлеченіемъ, какимъ являются для большинства обыкновенныхъ зрителей. Онъ не только наслаждался игрою актеровъ, но подмѣчалъ ихъ пріемы, — какъ они ходятъ, становятся, говорятъ и т. п. Его чрезвычайно интересовало устройство самой сцены, декорацій, различныхъ приспособленій и машинъ.
Горячее увлеченіе театромъ не помѣшало Волкову воспользоваться пребываніемъ въ Петербургѣ для пополненія своего образованія. Онъ много учился, занимался музыкой, живописью, старался усвоить иностранные языки (нѣмецкій былъ ему хорошо знакомъ еще со времени ученья у пастора) и очень успѣлъ во всемъ этомъ. Умный, энергичный, чрезвычайно одаренный, Волковъ не зарывалъ своихъ талантовъ въ землю.
Меньше двухъ лѣтъ оставался Ѳедоръ Григорьевичъ въ Петербургѣ. Отчимъ умеръ, надо было возвращаться въ Ярославль и принимать его дѣло.
Почувствовавъ себя самостоятельнымъ человѣкомъ, свободнымъ отъ чьего либо надзора (при жизни Полушкина онъ не выходилъ изъ его воли), Волковъ далъ просторъ своей любви къ театру. Съ пріятелями и братьями Ѳедоръ Григорьевичъ началъ устраивать домашніе спектакли. Но это не могло его удовлетворить. Не о такой постановкѣ любимаго дѣла мечталъ онъ!
Располагая достаточными денежными средствами, Ѳедоръ Григорьевичъ рѣшилъ устроить театръ настоящій. Съ этою цѣлью онъ выбралъ просторный амбаръ, служившій складочнымъ мѣстомъ для кожъ, привелъ его въ порядокъ, соорудилъ сцену — и 29 іюня 1750 года далъ въ немъ первое публичное представленіе.
Такъ возникъ въ Россіи первый русскій общедоступный театръ, возникъ не въ столицѣ, а въ провинціальномъ приволжскомъ городѣ, стараніями молодого купца, отдавшаго всю любовь и всѣ силы театральному дѣлу.
Слухъ о существованіи въ Ярославлѣ частнаго театра дошелъ до Елизаветы Петровны.
Мы уже знаемъ, что императрица относилась съ расположеніемъ къ спектаклямъ Сухопутнаго корпуса и находила желательнымъ устройство постояннаго русскаго театра. Тутъ выдавался очень удобный случай. Волковъ составилъ уже такъ называемую труппу, т. е. кружокъ актеровъ, получившихъ навыкъ въ исполненіи пьесъ, проявилъ знаніе дѣла и любовь къ нему и потому императрица рѣшила вызвать Волкова, его товарища Дмитревскаго и другихъ ярославцевъ въ Петербургъ. Для Ѳедора Григорьевича это было большой удачей. Увлеченный театромъ, онъ забросилъ торговлю и заводы. Рабочіе у него, вмѣсто исполненія своихъ прямыхъ обязанностей, исполняли обязанности театральныхъ плотниковъ и даже играли на сценѣ. Разумѣется, дѣла запутывались и сонаслѣдники Ѳедора Григорьевича были имъ крайне недовольны.
По пріѣздѣ въ Петербургъ, Волковъ и его труппа представились императрицѣ, которая приказала имъ на слѣдующій же день разыграть трагедію Сумарокова. Спектакль прошелъ отлично, Елизавета Петровна осталась очень довольна ярославцами и велѣла зачислить ихъ въ Сухопутный корпусъ, чтобы они могли усовершенствоваться въ наукахъ. Изъ этого видно, какъ серьезно относилась императрица къ театру. Она не только хотѣла выработать изъ Волкова и его товарищей хорошихъ актеровъ, но желала чтобы они стали вполнѣ образованными людьми. И ея старанія, какъ увидимъ дальше, -не пропали даромъ.
Въ 1756 году Елизавета Петровна повелѣла учредить «русскій для представленія трагедій и комедій театръ». Завѣдующимъ труппой былъ назначенъ писатель Сумароковъ, Волковъ же получилъ почетное званіе «перваго русскаго актера». Конечно, дѣятельность Волкова этимъ не ограничилась. Онъ прилагалъ всѣ усилія къ тому, чтобы усовершенствовать театръ и чтобы актеры какъ можно лучше разыгрывали пьесы. У него хватало времени и на сочиненіе собственныхъ драматическихъ произведеній, и на переводъ трагедій и комедій съ французскаго и нѣмецкаго языка.
Мы сказали, что старанія императрицы Елизаветы Петровны, выработать изъ Волкова и его товарищей не только хорошихъ актеровъ, но вполнѣ образованныхъ людей, не пропали даромъ. Дѣйствительно, и Волковъ, и его товарищъ, а затѣмъ преемникъ Дмитревскій были образованнѣйшими людьми своего времени. Даже многіе изъ тогдашней знати смотрѣли на нихъ не какъ на простыхъ актеровъ, но какъ на видныхъ дѣятелей, достойныхъ глубокаго уваженія. Императрица Екатерина II также высоко цѣнила Волкова. Она пожаловала ему дворянское достоинство и семьсотъ душъ крестьянъ. Кромѣ того, онъ могъ всегда обращаться къ ней за денежной помощью. Но Волковъ былъ человѣкъ очень скромный, велъ строгую жизнь и лишь въ крайне рѣдкихъ случаяхъ, когда являлась дѣйствительная нужда, пользовался разрѣшеніемъ государыни безпокоить ее просьбами.
Не долго пришлось Ѳеодору Григорьевичу служить императрицѣ Екатеринѣ. Въ 1768 году устраивая по ея порученію грандіозныя народныя зрѣлища въ Москвѣ, которыми государыня хотѣла ознаменовать свою коронацію. Волковъ сильно простудился. Простуда перешла въ смертельную болѣзнь и 4 апрѣля, на 35 году отъ роду, Ѳедоръ Григорьевичъ скончался.
Продолжателемъ дѣятельности Волкова на пользу родного театра явился его товарищъ Дмитревскій. Онъ былъ сыномъ ярославскаго священника, учился въ семинаріи, а вмѣстѣ съ тѣмъ бралъ уроки и у пастора, обучавшаго Волкова. Тамъ-то онъ познакомился и подружился съ Волковымъ.
Какъ актеръ, Дмитревскій былъ еще даровитѣе Ѳедора Григорьевича. Занявъ, послѣ его смерти, главное мѣсто среди придворныхъ актеровъ, Дмитревскій горячо отдался любимому дѣлу. Для лучшаго изученія его онъ ѣздилъ за границу, провелъ не мало времени въ Парижѣ и Лондонѣ и тщательно ознакомился съ тамошними театрами.
При Дмитревскомъ была основана школа для подготовленія актеровъ и надъ правильнымъ устройствомъ ея этотъ умный и дѣятельный человѣкъ много, поработалъ. Разумѣется онъ же явился и однимъ изъ главныхъ учителей въ этой школѣ.
Трудясь на пользу театра, Дмитревскій занимался и литературой. Онъ написалъ большое количество трагедій и комедій, имѣвшихъ успѣхъ въ свое время.
Громадныя познанія Дмитревскаго, его самобытный выдающійся умъ и несомнѣнный талантъ доставили ему почесть, которой не удостаивался потомъ ни одинъ актеръ: Императорская; Академія Наукъ избрала его въ свои члены.
Всѣми уважаемый, принятый въ лучшемъ столичномъ обществѣ, пользовавшійся вниманіемъ Императрицы Екатерины II, ея пріемника Павла I, а впослѣдствіи и Александра Павловича, Дмитревскій дожилъ до глубокой старости. Онъ умеръ въ 1821 году, почти девяностолѣтнимъ старикомъ.
Замѣчательно, что и Дмитревскому, также точно какъ Волкову, нашелся достойный преемникъ. Это былъ Петръ Алексѣевичъ Плавильщиковъ, сынъ московскаго купца, родившійся въ 1760 году. Отецъ Плавильщикова позаботился о томъ, чтобы дать ему — хорошее образованіе- Мальчика помѣстили въ пансіонъ при московскомъ университетѣ. Затѣмъ онъ перешелъ въ университетъ и тамъ съ большимъ прилежаніемъ и большимъ успѣхомъ занимался науками, особенно же русской исторіей. Участвуя въ любительскихъ спектакляхъ, которые устраивались студентами, Плавильщиковъ пристрастился къ театру. Видя, что его игра приводитъ въ восторгъ зрителей, Петръ Алексѣевичъ рѣшилъ сдѣлаться актеромъ. Совсѣмъ молодымъ человѣкомъ (лѣтъ 20) онъ пріѣхалъ въ Петербургъ и поступилъ въ здѣшнюю труппу. На пользу русскаго театральнаго дѣла Плавильщиковъ поработалъ очень много. Онъ самъ игралъ на сценѣ, завѣдывая разными частными театрами и написалъ не мало драматическихъ произведеній. Любя театръ, Плавильщиковъ страстно желалъ, чтобы театръ русскій не подражалъ иностранному, чтобы у насъ были свои, самобытныя пьесы и чтобы наши актеры тоже вырабатывались на собственный ладъ.
Такимъ образомъ первые русскіе сценическіе дѣятели — Волковъ, Дмитревскій и Плавильщиковъ являются не только любителями драматическаго искусства и талантливыми актерами, но и высокопросвѣщенными людьми, успѣшно трудившимися въ области литературы и науки. Вполнѣ понятно, что своею дѣятельностью они не могли не внушать уваженія къ искусству, которому столь достойно служили. Всѣмъ русскимъ актерамъ слѣдовало бы взять за образецъ этихъ первыхъ дѣятелей нашего театра.
До сихъ поръ мы говорили о тѣхъ труженикахъ на пользу сценическаго искусства, которые во всѣхъ отношеніяхъ могутъ служить примѣромъ и вся жизнь которыхъ была посвящена работѣ, самоусовершенствованію и любимому дѣлу.
Подобные люди, къ сожалѣнію, встрѣчаются рѣдко, особенно въ актерской средѣ. Даже крупные таланты начинаютъ иногда свою дѣятельность совсѣмъ иначе, нежели Волковъ, Дмитревскій или Плавильщиковъ.
Уже современникъ и сотоварищъ Плавильщикова по московской сценѣ, актеръ Шушеринъ, какъ бы предсказалъ своею молодостью участь весьма многихъ русскихъ актеровъ, особенно изъ числа тѣхъ горемыкъ, которые не изъ любви къ театру посвящаютъ ему себя, а просто потому, что дѣваться некуда.
Но Шушеринъ былъ настоящій артистъ и въ свое время пользовался большою славою.
Прирожденное дарованіе онъ развилъ упорнымъ трудомъ, который, въ сущности, его и спасъ, потому что первые шаги Шушерина въ жизни не обѣщали ничего хорошаго.
О нихъ онъ самъ разсказываетъ слѣдующее:
«Я родился въ Москвѣ, бѣднякомъ, отъ родителей низкаго происхожденія и мало ихъ помню, особенно мать, которой я лишился еще въ ребячествѣ. Отецъ мой былъ приказного званія и меня назначалъ къ тому же, для чего я и былъ выученъ грамотѣ, хотя на мѣдныя деньги, но по тогдашнему лучше другихъ. Отецъ мой умеръ во время московской чумы, но я жилъ уже не вмѣстѣ съ нимъ, а съ двумя разгульными товарищами, такими же повѣсами, сакъ и я. Мы всѣ трое служили въ присутственномъ мѣстѣ».
Молодость Шушерина проходила во всевозможныхъ безобразіяхъ. Онъ пьянствовалъ, буйствовалъ, увлекался кулачными боями. Когда умеръ отецъ, юноша и не поморщился. Вспоминая объ этомъ подъ старость, Шушеринъ съ искреннимъ раскаяніемъ и огорченіемъ восклицалъ: «стыдно подумать, какая я былъ скотина и какую жизнь велъ!»
Вѣроятно, плохо кончилъ бы Шушеринъ, еслибы его не спасла любовь къ театру. Попавъ на сцену, онъ образумился, взялъ себя въ руки, принялся работать и достигъ почетнаго положенія.
Такимъ образомъ буйно начавшаяся молодость не помѣшала Шушерину выйти на прямую дорогу.
Къ несчастію, не всѣ актеры кончаютъ такъ, какъ кончилъ Шушеринъ. Многіе изъ нихъ боятся серьезной работы, полагаются исключительно на талантъ, иногда очень ничтожный, и ведутъ жизнь отнюдь не заслуживающую одобренія.
По счастью для русскаго театра на первыхъ порахъ его существованія, имъ руководили люди вполнѣ достойные. Этимъ прекраснымъ и талантливымъ людямъ онъ, главнымъ образомъ, и обязанъ своимъ успѣхомъ. Но была еще и другая причина и мы должны указать, что развитію театральнаго дѣла въ Россіи не мало способствовали также спектакли, которые устраивались въ помѣщичьихъ усадьбахъ. Многіе богатые помѣщики имѣли прекрасно обученныя труппы. На сцену казенныхъ театровъ нерѣдко попадали актеры, изъ крѣпостныхъ крестьянъ. Такъ напр., знаменитый въ свое время артистъ московской казенной сцены, Щепкинъ, родился крѣпостнымъ крестьяниномъ.
О московскомъ театрѣ слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ отдѣльно. Въ первой половинѣ прошлаго вѣка онъ достигъ высшей степени разцвѣта. Кромѣ Щепкина, котораго мы сейчасъ назвали, здѣсь выступали Мочаловъ, Садовскій и другіе актеры, о которыхъ въ средѣ любителей драматическаго искусства до сихъ поръ сохраняется память, какъ о геніальныхъ исполнителяхъ самыхъ трудныхъ и серьезныхъ ролей. Участіе на сценѣ подобныхъ выдающихся талантовъ разумѣется должно было сильно привлекать московское образованное общество. И дѣйствительно, театръ сталъ въ Москвѣ того времени любимымъ развлеченіемъ. Даже больше того. О театрѣ велись шумные споры и разговоры, писались большія статьи въ журналахъ, даже выходили цѣлыя книги. Почти каждое представленіе обсуждалось во всѣхъ подробностяхъ: кто какъ игралъ, почему нужно играть именно такимъ образомъ, вѣрно ли понялъ и истолковалъ актеръ мысль автора и т. п.
Объ игрѣ тогдашнихъ московскихъ актеровъ, служившихъ украшеніемъ казеннаго, малаго театра, до сихъ поръ не забываютъ и ихъ послѣдователи, замѣнившіе ихъ на сценѣ. Новѣйшіе актеры стараются слѣдовать художественнымъ завѣтамъ, оставленнымъ Щепкинымъ, Мочаловымъ, Садовскимъ. Для каждаго актера, искренно любящаго свое искусство, московскій малый театръ является по истинѣ образцовымъ театромъ, предметомъ поученія и подражанія. Этого значенія малый театръ не утратилъ до послѣдняго времени.
Такимъ образомъ дѣло, двинутое впередъ Волковымъ и Дмитревскимъ, не остановилось на мѣстѣ. Русскій театръ началъ процвѣтать. Появилось множество чрезвычайно даровитыхъ актеровъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ появились и драматическія произведенія, достойныя литературы великаго народа. Такими произведеніями являются комедіи, трагедіи и драмы: Фонвизина, Грибоѣдова, Пушкина, Гоголя, Островскаго и Писемскаго.
Эти знаменитые писатели дали цѣлый рядъ вполнѣ русскихъ характеровъ, изображая русскую жизнь, русскіе нравы и обычаи.
Фонвизинъ написалъ превосходную комедію «Недоросль», въ которой выставилъ на посмѣшище злонравіе и невѣжество.
Комедія Грибоѣдова «Горе отъ ума» осмѣиваетъ склонность просвѣщенныхъ русскихъ людей начала XIX столѣтія поклоняться всему иностранному и презрительно относиться къ своему родному.
Пушкинъ въ трагедіи «Борисъ Годуновъ» воскресилъ наше прошлое. Какъ живые возстаютъ передъ нами царь Борисъ, бояре, ратные люди, патріархъ и монахи, самозванецъ со своими польскими покровителями и т. д.
Гоголь написалъ двѣ геніальныя комедіи: «Ревизоръ» и «Женитьба». Особенно замѣчателенъ «Ревизоръ». Въ «Ревизорѣ» осмѣяны тогдашніе провинціальные порядки, пользуясь которыми герой комедіи, Хлестаковъ, выдаетъ себя за важнаго чиновника, присланнаго обревизовать городъ. Хлестаковъ невѣроятный враль и хвастунъ. Начиная врать и хвастать, онъ постепенно вдохновляется собственною ложью и доходитъ до того, что уже самъ готовъ вѣрить ей. По существу своему онъ, разумѣется, пустой и ничтожный человѣкъ, что не мѣшаетъ ему производить впечатлѣніе на людей, съ которыми онъ общается. Одни, какъ напримѣръ городничій, сознающій за собою не мало грѣховъ, прямо трусятъ Хлестакова, въ страхѣ принимая его за важную птицу, другіе же по простотѣ душевной и недальности искренно вѣрятъ разглагольствованіямъ этого враля. Нельзя не согласиться, что не мало русскихъ людей заражено хлестаковщиной, страстью прихвастнуть безъ всякаго смысла и толка и даже рѣшительно ни съ того, ни съ сего. Гоголь тутъ безспорно подмѣтилъ слабую-сторону многихъ своихъ соотечественниковъ и великолѣпно воплотилъ ее въ лицѣ Хлестакова.
Драматическія произведенія Островскаго нельзя поставить на ряду съ комедіями Гоголя. Островскій, по размѣрамъ своего таланта, ниже автора «Ревизора», но это не мѣшаетъ его драмамъ и комедіямъ, преимущественно изъ купеческой жизни, занимать почетное мѣсто въ русской литературѣ.
Русское купечество еще не очень давняго времени преставляло собою темную массу и не гдѣ нибудь въ захолустныхъ городишкахъ, но даже въ столицахъ — въ Петербургѣ и Москвѣ. Обыкновенно купецъ отличался отъ простого безграмотнаго крестьянина лишь тѣмъ, что былъ богатъ, велъ торговое дѣло и имѣлъ подъ своимъ началомъ прикащиковъ и работниковъ. Богатѣя, купецъ проникался великимъ уваженіемъ къ себѣ и требовалъ, чтобы и другіе также уважали его за богатство. Но къ. кому онъ могъ обращать эти требованія, кромѣ домашнихъ и служащихъ? И вотъ темный невѣжественный купецъ, который вытягивался въ струнку передъ каждымъ дворяниномъ, офицеромъ и чиновникомъ, свирѣпствовалъ въ своемъ домѣ. Онъ не выносилъ, чтобы кто нибудь ему прекословилъ.
~ Всѣ должны были ходить передъ нимъ на заднихъ лапкахъ, повиноваться его волѣ и соблюдать его приказанія, какою бы нелѣпостью они не отличались. Разумѣется жизнь домашнихъ и служащихъ порою оказывалась совершенно невыносимой.
Этихъ то купцовъ и жизнь въ купеческихъ домахъ и изображалъ Островскій. Но изображая дѣйствительно печальныя стороны подобныхъ нравовъ, нашъ драматургъ вовсе не представлялъ купца сплошь дикимъ звѣремъ. Такъ, въ комедіи «Бѣдность не порокъ» богатый, чванливый самодуръ Гордѣй Торцовъ, въ концѣ концовъ образумливается и поступаетъ противъ своего первоначальнаго рѣшенія, поддавшись доброму вліянію брата, забулдыги и пропойцы, но прекраснаго въ душѣ человѣка. Въ этой же драмѣ молодой прикащикъ Гордѣя Торцова, Митя, рисуется совершенно другими чертами, чѣмъ купеческіе самодуры. Онъ любитъ дочь Торцова, Любовь Гордѣевну, искренно и горячо. Онъ относится съ сердечнымъ участіемъ къ несчастному пропойцѣ Любиму Торцову. У него мягкій, благородный характеръ и отзывчивая душа. Несомнѣнно, что женившись на Любови Гордѣевнѣ и наслѣдовавъ дѣло Торцова, онъ не будетъ дурить, какъ дурилъ тесть и иначе поставитъ домъ.
Комедіи и драмы Островскаго имѣютъ главнымъ образомъ потому большое значеніе, что уясняютъ характеръ простого русскаго человѣка. Простой русскій человѣкъ отъ природы обладаетъ многими прекрасными качествами, но ему необходимо образованіе, чтобы развить ихъ, не дать имъ заглохнуть. Почему хорохорились и безобразничали всѣ эти Гордѣи Торцовы, Титы Титычи, Дикіе? Потому что они были глубоко невѣжественны и ничего кромѣ «капитала» не понимали. Они были серьезно убѣждены, что ихъ слѣдуетъ уважать за ихъ богатство и что чѣмъ они больше имѣютъ денегъ, тѣмъ больше у нихъ права безобразничать и дурить.
Поэтому, какъ только въ купеческую среду начало проникать просвѣщеніе, такъ и нравы стали смягчаться. Грубы еще эти нравы, много еще остается самодуровъ, деньгопоклонниковъ и безобразниковъ, но они уже отживаютъ свой вѣкъ.
Что касается Писемскаго, то его лучшимъ драматическимъ произведеніемъ является драма изъ народнаго быта «Горькая Судьбина». Тутъ разсказывается грустная исторія умнаго и ловкаго мужика, который, увлекшись наживой и отдавъ ей всѣ свои помыслы, тотчасъ же послѣ свадьбы отправился въ Питеръ — богатѣть. Въ Питерѣ дѣла его пошли хорошо, но вернувшись домой онъ нашелъ свое гнѣздо раззореннымъ. Жена его полюбила другого. Такъ и пошла прахомъ жизнь «питерщика». А былъ онъ мужикъ не пустой и навѣрно прожилъ бы свой вѣкъ спокойно, если бы не поддался жадности, и сообразилъ, что не въ однихъ деньгахъ счастье. Другія драмы Писемскаго изображаютъ бытъ образованнаго общества, въ которомъ, какъ извѣстно, не меньше темныхъ сторонъ, нежели въ народномъ быту, — не меньше и алчности, и продажности, и всякихъ пороковъ.
Кромѣ Фонвизина, Грибоѣдова, Пушкина, Гоголя, Островскаго и Писемскаго и многіе другіе наши писатели работали и работаютъ на пользу русскаго театра. Сценическія зрѣлища не ограничиваются драмами и комедіями. [Существуютъ еще два вида этихъ зрѣлищъ — балетъ и опера. Обыкновенно для балета берется содержаніе изъ какой нибудь сказки, фантастическаго происшествія и т. п. Дѣйствующія лица изображаютъ волнующія ихъ чувства жестами — движеніями рукъ, выраженіемъ лица, танцами. Все это они производятъ подъ звуки музыки, которая играетъ непереставая. Сообразно съ тѣмъ, что происходитъ на сценѣ, она то грустная, то веселая. Танцовщики и танцовщицы, которыхъ обыкновенно много и которые всѣ одѣты въ очень красивые костюмы, составляютъ разнообразныя группы, танцуютъ то вмѣстѣ, то отдѣльно и это, въ общемъ, представляетъ очень оживленную, иногда прекрасную картину. Балетъ принадлежитъ къ числу наиболѣе легкихъ развлеченій. Музыка все время ласкаетъ слухъ зрителя, блестящія декораціи и красивыя движенія многочисленныхъ танцоровъ услаждаютъ его взоръ.
Опера сложнѣе и серьезнѣе балета. Ея содержаніемъ также точно могутъ служить сильно выраженныя человѣческія страсти, какъ и въ драмѣ. Но здѣсь впечатлѣніе увеличивается музыкой, подъ которую поютъ или говорятъ (такъ называемый речитативъ) актеры.
Русская опера достигла не меньшаго процвѣтанія, нежели русская драма. У насъ есть композиторы (сочинители оперъ), которыми мы можемъ гордиться, какъ славой нашего искусства. Таковы Глинка, Даргомыжскій, Чайковскій, Сѣровъ, Бородинъ и другіе. Ихъ имена извѣстны далеко за предѣлами Россіи и иностранцы, которымъ не всегда понятенъ характеръ нашей музыки, тѣмъ не менѣе наслаждаются ихъ произведеніями, отдавая должную дань восторга таланту этихъ русскихъ людей.
Создателемъ нашей оперы является Михаилъ Ивановичъ Глинка. Въ русской музыкѣ ему принадлежитъ такое же мѣсто, какъ Пушкину въ литературѣ. И дѣйствительно, въ основѣ творчества Пушкина и Глинки много общаго. До нихъ русская литература, и особенно русская музыка находились подъ вліяніемъ западно-европейскихъ писателей и композиторовъ. Подражали иностраннымъ образцамъ, не имѣя достаточно таланта, чтобы придать искусству своеобразный, народный характеръ. Но вотъ въ области литературы явился Пушкинъ, а въ области музыки Глинка — и картина сразу измѣнилась. Чувства, думы, стремленія человѣка, его печаль, радость, борьба и сомнѣнія — все получило яркое выраженіе въ словахъ и звукахъ. Полились русскія пѣсни, одинаково близкія сердцу и простыхъ, и высокообразованныхъ русскихъ людей.
Для первой своей оперы Глинка взялъ содержаніе изъ русской исторіи. Называется она «Жизнь за царя», а главный ея герой — костромской крестьянинъ Иванъ Сусанинъ, спасшій юнаго царя Михаила Ѳеодоровича Романова отъ злодѣйскаго покушенія поляковъ, хотѣвшихъ убить только что избраннаго государя и тѣмъ продлить смуту, уже долго терзавшую русскую землю.
Вторая опера «Русланъ и Людмила» написана на тему пушкинской сказки въ стихахъ и переноситъ насъ въ міръ фантастическихъ образовъ и картинъ, созданныхъ народнымъ воображеніемъ. По музыкѣ эта опера еще геніальнѣе и глубже «Жизни за царя». Знатоки считаютъ ее краеугольнымъ камнемъ нашего музыкальнаго творчества.
Вслѣдъ за Глинкой и другіе выдающіеся композиторы стали заимствовать содержаніе для своихъ оперъ изъ отечественной исторіи изъ народныхъ сказокъ и преданій, изъ прошлой и современной русской жизни. Они изучали съ любовью и величайшимъ усердіемъ народныя пѣсни, старались понять всѣ ихъ особенности и разгадать ихъ чарующую прелесть. Эти труды принесли богатый плодъ. Въ Россіи создалась національная музыка, вполнѣ своеобразная и блещущая свѣжей, молодой талантливостью.
Такимъ образомъ русскій театръ достигъ, благодаря обилію выдающихся драматурговъ и композиторовъ, замѣчательной высоты. Но долгое время сценическія зрѣлища были доступны почти исключительно образованной и достаточной публикѣ. Теперь, съ учрежденіемъ попечительствъ о народной трезвости, театръ, дѣлается развлеченіемъ общедоступнымъ. Особенно успѣшно и въ широкихъ размѣрахъ устроено это въ Петербургѣ. Здѣсь существуетъ такъ называемый «Народный домъ Императора Николая II» и нѣсколько театровъ, гдѣ постоянно идутъ драматическія, оперныя и даже балетныя представленія. «Народный домъ Императора Николая II» замѣчательнѣйшее сооруженіе. Это прекрасное, громадное зданіе, все выстроенное изъ желѣза и камня и, слѣдовательно, вполнѣ безопасное въ пожарномъ отношеніи. Внутренность его очень красива и отличается рѣдкою чистотой. Для удобства публики тутъ сдѣлано все, что можно было придумать. Залы большія, просторныя, свѣтлыя. Театръ превосходный. За недорогую плату отпускаются напитки и кушанья, изготовляемые съ образцовой опрятностью. И при этомъ за входъ взимается вполнѣ общедоступная плата — всего десять копѣекъ. Разумѣется, подобное учрежденіе должно привлекать множество народа, давая, ему возможность провести время съ пользой и удовольствіемъ, при затратѣ очень небольшихъ денегъ.
Другіе театры попечительства о народной трезвости также точно заслуживаютъ полнѣйшаго сочувствія. Пьесы ставятся интересныя, актеры, по возможности, подбираются опытные, лѣтомъ, на открытомъ воздухѣ, играетъ музыка и предлагаются публикѣ еще другія увеселенія.
Въ Петербургѣ, какъ мы сказали, дѣло устройства народныхъ развлеченій стоить особенно высоко и развивается особенно быстро. Но и въ другихъ крупныхъ городахъ оно также служитъ предметомъ заботъ. Можно увѣренно сказать, что скоро вся Россія станетъ покрыта сѣтью общедоступныхъ театровъ, посѣщая которые народъ будетъ не только находить хорошее, разумное развлеченіе, но и знакомиться съ лучшими созданіями русскаго искусства. Онъ узнаетъ и Островскаго, и Гоголя, и Писемскаго, и Глинку, и Даргомыжкаго, Чайковскаго, и Бородина. Онъ ихъ съумѣетъ оцѣнить и понять, потому что они ему родственны и близки по духу, потому что они настоящіе русскіе люди, съумѣвшіе перелить въ слова и звуки всѣмъ намъ общія чувства и мысли.
Мы обозрѣли исторію театра, начиная съ древнѣйшихъ временъ. Какъ ни кратокъ нашъ очеркъ, слушатели все же могутъ заключить изъ него, что потребность въ зрѣлищахъ какъ бы прирождена человѣку, будь то древній грекъ, римлянинъ, или византіецъ, или средневѣковый европеецъ, или современный русскій. Изъ этихъ зрѣлищъ театръ конечно является самымъ благороднымъ. Нельзя же его сравнивать съ циркомъ — не говоримъ уже съ циркомъ римскимъ, гдѣ тысячами избивали людей и животныхъ, но даже съ византійскимъ, гдѣ тѣшились конскими бѣгами. Подобныя зрѣлища — праздныя забавы и ничего болѣе. Они развращаютъ людей, а не приносятъ имъ пользу.
Другое дѣло театръ. Когда исполнителями пьесъ и руководителями театра являются люди, подобные Волкову, Дмитревскому и Плавильщикову, когда на сценѣ разыгрываются драмы и комедіи, написанныя съ глубокимъ знаніемъ жизни, любовью къ человѣку и желаніемъ ему добра, — тогда вліяніе театра можетъ быть только благотворнымъ. Рѣдкій изъ зрителей не задумается надъ тѣмъ умнымъ, честнымъ и благороднымъ, что онъ слышалъ со сцены; рѣдкій не содрогнется отъ зрѣлища тѣхъ бѣдъ и ужасовъ, которые ему показывали тамъ.
Но было бы большою ошибкою сказать, что театръ вообще полезенъ и что всякому театру надо желать успѣха. Никоимъ образомъ! На ряду съ прекрасными драматическими произведеніями существуетъ не мало въ высшей степени пошлыхъ, низменныхъ и глупыхъ. Эти никуда негодныя пьесы не только не способны приносить пользу, но, наоборотъ, у приносятъ вредъ. Онѣ развращаютъ воображеніе зрителя, направляютъ мысли въ дурную сторону, учатъ злому и гнусному.
Тоже самое слѣдуетъ сказать и объ актерахъ. Теперь театровъ много, размножились и актеры. Часто актерами люди дѣлаются не потому; что любятъ театръ, а потому что дѣваться некуда, ремесло же актера считается выгоднымъ и легкимъ. Очевидно, отъ подобныхъ исполнителей нельзя ждать ничего хорошаго.
Да, драматическое искусство — высокое искусство. Оно требуетъ большого таланта, большого образованія и большой любви къ дѣлу. Но за то какъ благотворно вліяніе театра на общество тамъ, гдѣ онъ истинно процвѣтаетъ! Недаромъ столько выдающихся людей отдавали ему всѣ свои силы и сосредоточивъ, ли на немъ всѣ свои интересы и заботы.