Князь Михаилъ Ларіоновичъ, оставя Москву, сдѣлалъ два перехода по Рязанской дорогѣ; a 5 го Сентября пошли мы лѣвымъ крыломъ на Калужскую, слѣдуя вверхъ, по рѣкѣ Пахрѣ, которая прикрывала сіе движеніе. Арріергардъ, пробывъ сутки на Рязанской дорогѣ, потянулся въ слѣдъ за войсками, оставя на упомянутомъ пути два полка козаковъ, которымъ приказано было подавать видъ, какъ будто всѣ наши силы находятся за ними. Неприятель шелъ до Бронницъ въ тѣхъ мысляхъ, что преслѣдуетъ Россійскую армію; узнавъ о своемъ заблужденіи близь сего города, отправлялъ онъ въ ближайшія деревни для развѣдыванія, куда мы скрылися; но не могъ узнать истины, по тому что въ оныхъ не было ни одного жителя. Возвратясь въ Москву, отряжалъ онъ корпуса къ сторонѣ Владиміра и Тулы, чтобы насъ отъискать; но и сіи, не найдя, никого, приходили въ Столицу обратно. На конецъ посылалъ онъ нарочныхъ на колокольню Ивана великаго открыть Рускихъ посредствомъ зрительныхъ трубъ.
Не одни неприятели были введены въ недоумѣніе; жители всѣхъ нашихъ губерній потеряли армію изъ виду на нѣсколько дней. Иные полагали, что она пошла къ Петербургу. Другіе же къ Нижнему-Новугороду; никто не подозрѣвалъ настоящаго ея направленія. Князь Михаилъ Ларіоновичь не давалъ извѣстія о себѣ въ сіе время. "Дѣло идетъ не объ томъ, чтобы успокоить Отечество, " говорилъ онъ «а о томъ чтобы его спасти.»
Боковой маршъ былъ окончанъ 8 го Сентября тѣмъ, что армія вышла на Калужскую дорогу у села Красной Пахры. Въ продолженіи онаго тишина царствовала въ рядахъ нашихъ; мы проходили мимо опустѣлыхъ деревень и господскихъ домовъ, гдѣ не задолго предъ тѣмъ обитали счастливыя семейства; которыя непредставляли себѣ, чтобы война могла быть когда нибудь вблизи Москвы. Мы встрѣчали нерѣдко людей, спасшихся изъ сей Столицы; они разсказывали о пожарахъ и о грабежахъ, въ ней свирѣпствовавшихъ. Едва день начиналъ склоняться къ вечеру, какъ небо покрывалося необъятнымъ пламенемъ, пожиравшимъ Москву и ея окрестности; шесть ночей сряду ужасныя зарева видны были изъ нашего лагеря.
Движеніе съ Рязанской дороги на Калужскую есть одно изъ отважнѣйшихъ въ военныхъ лѣтописяхъ; оно рѣшило участь похода. Армія, прислоняся къ плодоноснѣйшимъ губерніямъ, находилась столь близко отъ сообщеній неприятеля, что удобно было намъ пересѣкать оныя легкими отрядами; мы могли предупредитъ неприятеля вездѣ по кратчайшему пути въ случаѣ его отступленія; a если бы мы вознамѣрилися съ нимъ сражаться, то стали бы на сообщеніяхъ его; онъ принужденъ бы былъ принять бой въ столь невыгодномъ для него положеніи, что при неудачѣ все войско его было бы разсѣяно, или полонено. Онъ бы былъ разбитъ стратегически, не вступая въ дѣло, по тому что онъ сражался бы, не имѣя за собою своихъ сообщеній. Маршъ сей имѣлъ то выгодное вліяніе на духъ войскъ нашихъ, что они предугадывали въ немъ нѣчто подобное наступательному дѣйствію, первому въ симъ походѣ, ибо до сихъ поръ было оно только отступленіе.
Въ военномъ совѣтѣ, собранномъ 1 Сентября въ деревнѣ Филяхъ, не было говорено ничего о семъ боковомъ движеніи. Пренія шли о сдачѣ Москвы; предметъ сей занималъ мысли всѣхъ: онъ былъ столь важенъ и новъ, что никто не думалъ о томъ, что надлежало предпринимать послѣ сего событія. Можетъ быть Свѣтлѣйшій Князь положилъ въ мысляхъ своихъ перейти на Калужскую дорогу; но въ совѣтѣ не токмо о семъ не было ничего рѣшено, но даже и не упомянуто. По сему неизвѣстно, кто предложилъ о семъ маршѣ; догадка падаетъ на трехъ Полковниковъ: Толя, Мишо и Кроссара; вѣроятно же, что ето была мыслъ перваго изъ нихъ, какъ по способностямъ его, такъ и по тому, что онъ былъ тогда Генералъ Квартирмейстеромъ, и распоряженіе движеніями войскъ входило въ составъ его обязанности. Честь сего марша принадлежитъ во всякомъ случаѣ Князю Смоленскому, его ли перваго было то намѣреніе, или послѣдовалъ онъ словамъ другаго, потому что онъ одинъ былъ властенъ рѣшиться на сей маршъ, или оный отвергнуть.
За чѣмъ не стали мы на Калужскую Дорогу тотчасъ по окончаніи Бородинскаго сраженія, непроходя чрезъ Москву и не впуская въ оную неприятеля? Послѣ сей битвы было поздно помышлять о спасеніи! Столицы движеніемъ на Полуденныя губерніи. Разстояніе между первопрестольнымъ городомъ и тѣмъ мѣстомъ, гдѣ былъ бой, столь мало, что неприятелю удобно было отдѣлить часть войскъ своихъ для занятія Москвы и преслѣдовать насъ главными силами своими. Имя покоренной Столицы было нужно Налолеону, чтобы удовлетворить его честолюбію, вознаградить Францію сею мнимою славою за пожертвованія, которыя она принесла въ настоящую войну, вновь удивить ослѣпленную имъ Европу, и заставить союзниковъ своихъ давать свѣжія войска безъ ропота. Фельдмаршалъ долженъ бы былъ, можетъ быть, принять сраженіе, за успѣхъ коего не льзя было ручаться, потому что неприятели превышали числомъ нашу армію, разстроенную Бородинскимъ дѣломъ. Если бы Свѣтлѣйшій Князь и одержалъ побѣду, то мы не могли бы сдѣлать ничего болѣе, какъ заставить неприятеля отступить на нѣкоторое разстояніе, потому что онъ, будучи на своихъ сообщеніяхъ, нашелъ бы вездѣ подкрѣпленія и продовольствіе въ тогдашнее прекрасное осеннее время; онъ присоединилъ бы къ себѣ разсѣянныя корпуса, находившіеся въ Бѣлоруссіи и въ Литвѣ, a мы бы слабѣли съ каждымъ шагомъ, ибо удалялись бы отъ нашихъ запасныхъ войскъ, бывшихъ тогда около Москвы и позади оной. Главнокомандующій нашъ не рѣшилсябы вѣроятно на сраженіе; ибо я слышалъ, что онъ говорилъ во время пребыванія своего въ Калишѣ въ 1813 году: «Если бы неприятели, неостанавливаясь въ Москвѣ, пошли за мною, то я повелъ бы ихъ за собою въ самыя удаленныя губерніи, не вступая съ ними въ дѣло до приближенія зимы.» Надобно полагать, что онъ исполнилъ бы сіе намѣреніе и тогда, когда бы мы пошли на Калужскую дорогу послѣ Бородинскаго сраженія; но сіе продлило бы войну, въ продолженіе которой каждый день ознаменованъ былъ пожарами. Мы не помнимъ ни одного вечера, въ которой бы невидали по захожденіи солнца зарева зажженныхъ городовъ и селеній. Помѣщики, находясь часто въ числѣ военныхъ, взирали издали на истребленіе наслѣдія предковъ своихъ или вотчинъ, полученныхъ ими въ награду службы. Война перенесена бы была въ Малороссійскія губерніи, и мы лишились бы способовъ продовольствія, которыя были сбережены къ зимѣ, имѣли вліяніе въ послѣдствіи на сохраненіе арміи нашей. Уступя Москву безъ боя, мы доказали, что мы были малочисленнѣе и слабѣе неприятеля и поселили въ народѣ чувство необходимости принять оружіе. Крестьяне губерній Московской и прилежащихъ къ оной предпріимчивѣе и дѣятельнѣе нежели Малороосіяне, которые равнодушнѣе и лѣнивѣе ихъ; слѣдовательно можно было полагать твердую надежду на содѣйствіе первыхъ. Сверхъ того, поведя неприятеля за собой въ Полуденныя губерніи, мы не достигли бы нашей цѣли, состоявшей въ томъ, чтобы быть въ оборонительномъ положеній, пока ополченія, вновь образовавшіяся войски, армій Тормасова и Чичагова и корпуса Витгенштейна и Штейнгеля незблизятея, дабы дѣйствовать совокупно съ нами, окружить главныя силы непрятеля, лишить его сообщеній и принудить его къ отступленію въ суровое время года. Слѣдовательно надлежало усыпить въ Москвѣ неприятеля, чтобы истребитъ иностранцевъ, которые возмечтали поколебать Россію, и наказать ихъ примѣрно, дабы память о покушеніи ихъ нарушить благоденствіе имперіи переходило изъ вѣка въ вѣкъ. Ни что не могло дать намъ болѣе времени къ исполненію предположеній нашихъ, какъ сдача Москвы. Мы были увѣрены, что Наполеонъ остановится въ ней, чтобы подписывать указы изъ Кремлевскаго дворца, устроить силы свои, ослабленныя переходами и сраженіями, учредить по обыкновенію своему временное правительство, и позволить войскамъ своимъ промедлить нѣсколько времени въ Столицѣ, въ занятіи коей они полагали цѣль войны и окончаніе оной. Мы вселяли между тѣмъ въ народѣ презрѣніе къ неприятелю, устроивали партизанскую и народную войну и умножали число арміи, Первыя запасныя войска присоединились къ намъ чрезъ нѣсколько дней послѣ 2 Сентября. Мѣры были приняты таковыя, что, невзирая на чрезвычайныя разстоянія, сосредоточеніе вооруженныхъ силъ нашихъ, поспѣшавшихъ изъ Финляндіи и съ береговъ Дона и Дуная, можетъ быть уподоблено маневру, искусно произведенному на учебномъ мѣстѣ. Москва должна была пасть для спасенія Отечества, и не прежде какъ впустя въ оную неприятеля, и ставъ на Калужскую дорогу, могли мы начать приводить въ исполненіе общія наступательныя дѣйствія всѣхъ армій, потому что мы имѣли уже основаніе, откуда могли нападать на неприятелей. Они открыли насъ три дня спустя по прибытіи нашемъ на оную, то есть 11 го Сентября, и съ самаго сего времени Бенигсенъ утверждалъ, чтобы пойти впередъ. Князь Михаилъ Ларіоновичъ, 13 го Сентября былъ на нѣсколько часовъ его мнѣнія. Раздѣливъ армію на двѣ части, приказалъ онъ Милорадовичу защищать съ одною Калужсную дорогу и переправу черезъ Пахру; a другой части велѣлъ, спустясь по правому берегу сей рѣки, напасть на тѣхъ неприятелей, которые встрѣтятся, и опрокинуть ихъ къ Подольску. Фельдмаршалъ перемѣнилъ однакожъ намѣреніе сіе чрезъ нѣсколько часовъ, полагая, что еще рано начать наступательныя дѣйствія. Сверхъ того лагерное мѣсто при Красной Пахрѣ было слабо, невзирая на сдѣланныя тамъ укрѣпленія; потому что мы находились въ лощинѣ, окруженной высотами, съ которыхъ неприятель могъ бы намъ нанести вредъ. Въ случаѣ неудачи мы были бы отрѣзаны отъ Калуги, и отброшены на Верею, и на Можайскъ, a по сему отступили 14 го Сентября.
Передъ выступленіемъ изъ Красной Пахры Свѣтлѣйшій Князь получилъ отъ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА общій планъ военныхъ дѣйствій для всѣхъ армій, въ коемъ подробно изложены были направленія ихъ къ Борисову, куда имъ надлежало слѣдовать, и гдѣ имъ положено было соединиться. Въ слѣдствіе онаго главная армія должна была удерживать неприятеля около Москвы, дабы датъ время сосредоточиться прочимъ войскамъ въ назначенномъ мѣстѣ. Посему отступили мы еще три марша къ селу Тарутину, лежащему на рѣкѣ Нарѣ. Въ сіе время прошли мы чрезъ село Вороново, которое помѣщикъ онаго Графъ Растопчинъ зажегъ изъ своихъ рукъ. Неприятельскія передовыя войска безпокоили насъ; при селеніи Чириковѣ произошло 17 го Сентября упорное дѣло, въ которомъ Милорадовичь разбилъ Неаполитанскаго Короля, увидя, что по прибытіи въ Тарутино армія наша остановилась, неприятели заняли также лагерь въ деревнѣ Винковѣ. Когда мы вступали въ Тарутино, то Князь Михаилъ Ларіоновичъ, ходя по крутому берегу Нары и разсматривая долгое время мѣстоположеніе, сказалъ: «теперь ни шагу назадъ!»
Съ начала войны армія не наслаждалась покоемъ, проходя, не останавливаяся, во время знойнаго лѣта болѣе тысячи верстъ и выдержавъ нѣсколько упорныхъ сраженій; надлежало умножить число ея, дать ей отдохновеніе и образовать внутреннее ея устройство. — Мы предпринимаемъ теперь новый походъ, ибо съ нашей стороны наступательная война долженствовала только что начаться, a потому занялися хозяйственными распоряженіями немедленно по прибытіи на Калужскую дорогу. Успѣхъ въ семъ зависѣлъ во многомъ отъ выбора Дежурнаго Генерала; сіе званіе поручено было по общему мнѣнію Коновницыну, который сохранилъ оное до изгнанія неприятелей изъ Россіи. Онъ и Полковникъ Толь, бывшій тогда Генералъ Квартирмейстеромъ, окружали безпрестанно фельдмаршала. Сіи два сподвижника его соединены были безкорыстною дружбою, основанною на взаимномъ уваженіи. Князъ Михаилъ Ларіоновичь возлагалъ на нихъ приводить въ исполненіе распоряженія свои, потому что раны и лѣта ограничивали собственную дѣятельность его. Ему оставалось только удерживать необыкновенную ревность мужей сихъ.
2.
правитьАрмія вступила въ Тарутинской лагерь 20 го Сентября, и вышла изъ онаго 11 го Октября. Въ сіе время положено основаніе побѣдъ, одержанныхъ въ послѣдствіи. Между тѣмъ какъ вели переговоры съ неприятелемъ, и силы наши находившіяся въ сѣверныхъ, южныхъ и западныхъ губерніяхъ, поспѣшали къ Борисову, a главная армія умножалась ежедневно въ Тарутинѣ, и забывала трудности, перенесенныя ею въ Іюнѣ, Іюлѣ, Августѣ и Сентябрѣ мѣсяцахъ, устроенъ былъ около Москвы тройной рядъ защитниковъ, состоявшій изъ крестьянъ, партизановъ и ополченій; они содержали въ осадѣ неприятелей, находившихся въ Москвѣ.
Съ того времени когда послѣдовало воззваніе изъ Полоцка отъ 6 го Іюля о всеобщемъ ополченіи, распространилось между всѣми состояніями Имперіи желаніе вооружаться противу враговъ, Крестьяне содѣйствовали и истребленію ихъ со дня вступленія ихъ въ древніе предѣлы Россіи; они знакомились съ войною и съ огнестрѣльнымъ оружіемъ по мѣрѣ того какъ арміи переходили въ Смоленскую, a изъ оной въ Московскую и Калужскую губерніи, особенно же въ продолженіе пребыванія нашего въ Тарутинскомъ лагерѣ. Они приходили къ Генераламъ и просили и нихъ ружей; въ избахъ, гдѣ жилъ Князь Михаилъ Ларіоновичь, бывали часто мальчики десяти и двѣнадцати лѣтъ, которые, называя его дѣдомъ своимъ, убѣждали снабдить ихъ пистолетами. Крестьяне скрывалися въ лѣсахъ и нападали на непрятельскихъ мародеровъ, на парки ихъ и на конвои. Многія деревни заключали союзы, соединя силы свои для общей защиты, клялись предъ Евангеліемъ, и полагали наказанному кто окажется трусомъ, или выдастъ другъ друга. Они ставили на колокольняхъ и на возвышенныхъ мѣстахъ часовыхъ, которые завидя неприятеля, ударяли въ набатъ. Въ ночное время они зажигали солому вмѣсто сигнала, запрещено было удаляться изъ селеній по одиначкѣ. Старѣйшіе дѣлали иногда ложную тревогу, чтобы удостовѣриться въ исправности, съ коей служба отправлялася. Смѣлость ихъ возрастала съ каждымъ днемъ, потому что по мѣрѣ продолженія войны, неприятели слабѣли и болѣе ихъ боялися; a они съ своей стороны приучались къ разнымъ военнымъ хитростямъ, которыя тѣмъ, легче удавались, что имъ извѣстны были всѣ подробности мѣстоположеній, гдѣ они дѣйствовали. Они не почитали неприятелей людьми, съ которыми надлежало сражаться до тѣхъ поръ пока сопротивляются, и щадить ихъ когда они обезоружены, но взирали на нихъ какъ на поругателей святыхъ храмовъ и какъ на разбойниковъ, противу которыхъ должно было употреблять всякаго рода истязанія. Они брали, мало плѣнныхъ, потому что неприятели, попадавшіеся имъ въ руки, содѣлывалися жертвою ихъ мщенія; они зарывали ихъ иногда живыхъ въ землю, бросали въ колодязи, или пристрѣливали какъ хищныхъ звѣрей. Крестьяне удаленныхъ деревень, гдѣ неприятели рѣдко появлялися, покупали плѣнныхъ у козаковъ, и показывая ихъ дѣтямъ своимъ какъ изверговъ рода человѣческаго, заставляли колоть ихъ и ругаться надъ ними. Нѣкоторыя изъ женъ ихъ нескрывалися въ лѣсахъ, а ходили съ мужьями своими въ сраженія; другія препровождали плѣнныхъ; взятыхъ партизанами, крестьяне почти всегда были побѣдителями, потому что они вступали въ бой не иначе какъ когда по всѣмъ предположеніямъ успѣхъ долженствовалъ бытъ на ихъ сторонѣ[1]. Они дѣйствовали вокругъ Москвы по всѣмъ направленіямъ, и составляли первую цѣпь осаждающихъ около сей Столицы.
Съ самаго начала отечественной войны въ Испаніи, былъ тамъ принятъ общій планъ обороны, и изданы печатныя наставленія, касающіяся до образованія ополченій, партій и войскъ. Въ оныхъ было оговорено, что надлежало избѣгать большихъ сраженій, и показаны средства, какимъ образомъ вести малую войну, изложеніе сихъ обстоятельствъ удостовѣрило Испанцовъ, что армія ихъ не была въ состояній сопротивляться одна врагамъ, вторгнувшимся въ ихъ отечество. Россійскія же войска хотя и уступали неприятелю числомъ, но превосходили его устройствомъ; они былм въ полномъ увѣреніи побѣдитъ. Народъ Россійской не токмо не желалъ, чтобы наша армія отступала, но единодушно хотѣлъ, чтобы она сражалася съ врагами, потому что онъ не сомнѣвался въ успѣхѣ. Всѣ состоянія были приглашены къ общему ополченію, но въ воззваніи не означены были средства, какія надлежало употреблять къ оборонѣ. Правительство слишкомъ было увѣрено въ вѣрности Рускихъ, чтобы предписывать, какимъ образомъ каждый долженъ былъ способствовать къ защитѣ Отечества. А по сему въ Испаніи народъ велъ войну по печатнымъ наставленіямъ и въ чувствѣ превосходства неприятелей; а у насъ по внутреннему побужденію сердца въ увѣреніи на могущество Россіи, и съ презрѣніемъ къ нашимъ противникамъ.
Крестьяне были ободряемы посылаемыми въ разныя, направленія партизанами, изъ коихъ первой отряженъ былъ послѣ Бородинскаго сраженія, Настоящая партизанская война образовалася по вступленіи армія въ Тарутинской лагерь. Партизаны отправлены были на сообщенія неприятелей, и единственное предписаніе, которымъ ихъ снабжали, состояло въ томъ, чтобы они наносили имъ какъ можно болѣе вреда; впрочемъ предоставлено было имъ дѣйствовать по усмотрѣнію ихъ на назначенномъ для каждаго пространства. Они отбивали ежедневно артиллерійскіе парки, снаряды, разсѣевали отдѣльные отряды, брали въ плѣнъ курьеровъ и истребляли запасы. Число войскъ, составлявшихъ наши партіи, простиралося обыкновенно отъ трехъ до восьми сотъ человѣкъ. Лишь только они приходили въ какую нибудь деревню, какъ соединялося съ ними нѣсколько сотъ, a иногда нѣсколько тысячь крестьянъ, для которыхъ появленіе партизановъ было днемъ радости. Сіе удостовѣряло ихъ, что армія наша не вдалекѣ, и что Главнокомандующій не оставляетъ ихъ на произволъ собственныхъ силъ ихъ.
Партизаны имѣли столько же лазутчиковъ и приверженныхъ себѣ людей, сколько находилося жителей въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ они дѣйствовали. Они покрывали всѣ дороги, и неприятели были какъ осаждены въ занимаемомъ ими городахъ и селеніяхъ. Никто почти не тревожилъ ихъ отъ Немана до Смоленска; но начиная отъ сего города, они не могли перейти изъ одного мѣста въ другое безопасно иначе, какъ соединясь нѣсколько тысячъ людей вмѣстѣ. Цѣлые полки сопровождали курьеровъ ихъ. Войска ихъ были безпрерывно тревожимы, отъ чего они теряли бодрость, духа, a съ оною вмѣстѣ исчезала подчиненность, которая одна могла сохранитъ отъ погибели разнонародную армію ихъ. Конница приходила ежечасно въ упадокъ, отъ того что оную наряжали для сопутствія курьеровъ и для сопровожденія солдатъ, высылаемыхъ для собиранія въ деревняхъ сѣна, овса и другихъ припасовъ,
Нѣкоторые изъ нашихъ партизановъ проводили ночи между передовыми войсками неприятеля расположенными въ Винковѣ, и главными его силами бывшими въ Москвѣ. Знаніе иностранныхъ языковъ способствовало имъ въ сихъ предприятіяхъ. Они надѣвали на себя мундиры неприятельскихъ офицеровъ, осѣдлывали лошадей ихъ сѣдлами и чепраками, въѣзжали въ ихъ лагерь и бесѣдовали съ ними. Они вводили ихъ въ обманъ тѣмъ удобнѣе, что посредствомъ перехватываемыхъ ежедневно курьеровъ имѣли свѣдѣнія какъ о неприятельской арміи вообще, такъ и о каждомъ корпусѣ порознь, a изъ писемъ частныхъ лицъ извѣстны имъ были мнѣнія и слухи, носившіяся въ ихъ арміи. Нѣкоторые изъ насъ, пользовавшіеся довѣренностію Князя Михаила Ларіоновича, знали въ какую именно ночь партизаны находилися посреди неприятелей.
Каждому партизану назначено было пространство для поисковъ его, отъ чего дѣйствія ихъ были въ связи между собою. Главная операціонная линія простиралась отъ Смоленска чрезъ Вязьму, Гжать, Можайскъ, и слѣдуя по большой Московской дорогѣ, склонялася чрезъ Верею къ Тарутину. Они раздѣлены были на три части. Первая находилась между Смоленска и Гжати; второй партіи, бывшей между Гжатью и Можайскомъ, предписано было подходитъ какъ можно ближе къ Москвѣ; a третія партія находилась между Можайскомъ, Вереею и Тарутинымъ. На правую сторону отъ Тарутина посылаемы были партіи не столь многочисленныя какъ по лѣвую сторону сего селенія; онѣ были разсѣяны по Тульской, Рязанской и Владимірской дорогамъ. Отъ корпуса Генерала Винценгероде, стоявшаго на Тверской дорогѣ, ходили отряды къ Владиміру по Ярославской и Дмитровской дорогамъ, a съ другой стороны къ Можайску и къ Гжати, гдѣ они соединялися съ партіями, отряженными изъ Тарутина. Такимъ образомъ всѣ сіи партіи дѣйствовали совокупно, и образовали вторую цѣпь заащитниковъ около Москвы.
Третію цѣпь составляли ополченія, ко вторымъ по вступленіи арміи въ Тарутино предписано было двинуться впередъ. Орловское и Калужское заняло Брянскъ и Рославль, и дѣлало поиски къ Смоленску и къ Красному. Тульское и Рязанское расположились вдоль праваго берега Оки; онѣ сохраняли спокойствіе губерніи на семъ берегу лежащихъ отъ непріятельскихъ набѣговъ. Владимірское заняло Покровъ и посылало разъѣзды въ Москвѣ, а Тверское было при корпусѣ Генерала Винценгеродѣ.
Въ Россіи народъ превозносятъ партизановъ; военные противнаго мнѣнія, утверждая, что партизанская война имѣла пагубное вліяніе на духъ солдатъ, и что начальники партій увеличивали подвиги свои въ донесеніяхъ къ Главнокомандующему. Помѣщики говорятъ, что безъ содѣйствія крестьянъ почти не возможно было одержать верхъ надъ неприятелями. Объ ополченіяхъ, которыя находилися, вблизи Москвы, полагаютъ, что они принесли малую пользу, потому что не доставило времени къ порядочному ихъ образованію. Конечно, каждая часть порознь, то есть партизаны, крестьяне и ополченія, не могли бы имѣть успѣха безъ взаимнаго другъ съ другомъ дѣйствія; но они были устроены такимъ образомъ, что между нами находилась тѣсная связь, и дѣйствія однихъ были сопряжены съ дѣйствіями другихъ. По сему Отечество обязано признательнымъ объ ихъ воспоминаніемъ; ибо въ важнѣйшіе для него дни, то есть отъ 20 Сентября до 11 Октября они способствовали къ уничтоженію неприятельскихъ силъ и къ успокоенію арміи, расположенной въ Тарутинѣ.
Михайловский-Данилевский А. И. Два отрывка из истории 1812 года / А. М. Данилевский // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 96, N 22. — С. 129-146.
- ↑ Подробности о крестьянской войнѣ взяты съ допросовъ, дѣланныхъ мною крестьянамъ въ присутствіи Князя Михаила Ларіоновича и по его приказанію въ Леташевкѣ.