Гюляш-Ханым (Маркс)

Гюляш-Ханым
автор Никандр Александрович Маркс (составитель)

Из цикла «Легенды Крыма». Опубл.: 1913. Источник: Н. Маркс. Легенды Крыма. Выпуск 1. 1913; http://irsl.narod.ru/books/KTSweb/KTSweb.html

Туды-Мангу-хан был похож на быка с вывороченным брюхом; к тому же он был хром и кривил на один глаз. И все дети вышли в отца; одна Гюляш-Ханым росла красавицей. Но Туды-Мангу-хан говорил, что она одна похожа на него. Самые умные люди часто заблуждаются.

В Солхатском дворце хана жило триста жен, но мать Гюляш-Ханым занимала целую половину, потому что Туды-Мангу-хан любил и боялся ее. Когда она была зла — запиралась у себя, тогда боялся ее хан и ждал, пока позовет. Зная, каков бывает нрав у женщины, когда войдешь к ней не вовремя. А в народе говорили, будто ханша запирается неспроста. Обернувшись птицей, улетает из Солхатского дворца в Арпатский лес, где кочует цыганский табор Ибрагима. Попытался было сказать об этом Туды-Мангу-хану главный евнух, но побелело от гнева ханское око и длинный чубук раскололся о макушку старика. Помнил хорошо хан, что вместе с Гюляш-Ханым пришла к нему удача, — так наворожила ее мать. И любил хан цыганку-жену, потому что первым красавцем называла его, когда хотела угодить. Улыбался тогда Туды-Мангу-хан, и лицо его казалось чебуреком, который сочнел в курдючном сале. И всегда, когда хан шел на Ор, он брал с собой Гюляш-Ханым на счастье, чтобы досталось побольше добычи и была она поценнее.

Один раз добыл столько, что понадобилось сто арб. Была удача большая, потому что Гюляш-Ханым не оставляла хана, даже когда он скакал на коне. Но арбы шли медленно, а хану хотелось поскорей домой. Позвал он Черкес-бея и поручил ему казну и Гюляш-Ханым, а сам ускакал с отрядом в Солхат. Весел был хан, довольны были жены.. Скоро привезут дары. Только не всегда случается так, как думаешь. Красив был Черкес-бей, строен, смел, как барс, в глазах купалась сама сладость. А для Гюляш-Ханым настало время слышать, как бьется сердце, когда близко красавец. Взглянула Гюляш-Ханым на Черкес-бея и решила остаться с ним — обратилась в червонец. Покатился червонец в ногам бея, поднял он его , но не положил к себе — был честен Черкес-бей — и запер червонец в ханскую казну. Честным поступком не всем угодишь.

А ночью напал на Черкес-бея Балаклавский князь, отнял арбы, захватил казну. Еле успел спастись Черкес-бей с немногими всадниками. И повезли Гюляш-Ханым с червонцами в Балаклаву. В верхней башне замка жил греческий князь. К нему и принесли казну. Открыл князь казну и начал хохотать. Вместо червонцев в казне звенел рой золотых пчел.

— Нашел, что возить в казне, глупый Туды-Мангу-хан!

Вылетел рой к верхнему окну; но одна пчела закружилась около князя и ужалила его прямо в губы. Поцелуй красавицы не всегда проходит даром. Отмахнулся князь и задел крыло пчелы. Упала пчела на пол, а кругом ее посыпались червонцами все остальные.

Поднял от удивления высокую бровь Балаклавский князь и ахнул: вместо пчелы у ног его сидела, улыбаясь, ханская дочь, загляделась на него. Был красив Черкес-бей, а этот еще лучше. Светилось на лице его благородство, и в глазах горела страсть. Околдовало его волшебство женской красы, и оттолкнул юноша ногой груду золота. Когда молод человек, глаза лучше смотрят, чем думает голова. Схватил ханшу на руки и унес к себе.

Три дня напрасно стучали к нему старейшины, напрасно предупреждали, что выступило из Солгата ханское войско. Напиток любви самый пьяный из всех, дуреет от него человек. А на четвертый день улетела Гюляш-Ханым из башни. Обернулась птицей и улетела к своим, узнала, что приближается к Балаклаве Черкес-бей. Скакал на белом коне Черкес-бей впереди своих всадников и, услышав в стороне женский стон, сдержал коня. В кустах лежала Гюляш-Ханым, плакала и жаловалась, что обидел ее Балаклавский князь, надругался над ней и бросил на дороге.

— Никто не возьмет теперь замуж.

— Я возьму! — воскликнул Черкес-бей. А за твою печаль заплатит головой Балаклавский князь.

И думала Гюляш-Ханым по дороге в Солгат, кто лучше, один или другой, и хорошо бы взять в мужья обоих, и князя, и бея, и еще цыгана Ибрагима, о котором хорошо рассказывает мать. Когда имеешь много, хочется еще больше.

А балаклавский князь искал повсюду Гюляш-Ханым и, когда не нашел у себя, пошел, одевшись цыганкой, искать в ханской земле. Через горы и долины дошел до Солгата. На много верст тянулся город, но не было никого на улицах. Весь народ пошел на площадь к ханскому дворцу, потому что Туды_Мангу-хан выдавал младшую дочь замуж и угощал всех, кто приходил. Сто чалгид-жи и сто одно думбало услаждали слух, по горам горели костры; ханские слуги выкатывали на площадь бочки с бузой и бетмесом; целое стадо баранов жарилось на вертеле. Славил солгатский народ Туды-Мангу-хана и его зятя Черкес-бея.

Завтра утром повезут Гюляш-Ханым мимо мечети султана Бибарса; будет большой праздник. Думала об этом Гюляш-Ханым, и что-то взгрустнулось ей. Подошла к решетчатому окошку в глухой переулок и вспомнила Балаклавского князя.

— Хоть бы пришел.

И услышала с улицы, снизу, старушечий голос:

— Хочешь — погадаю; вели впустить.

Велела Гюляш-Ханым впустить ворожею и заперлась с нею вдвоем.

— Гадай мне счастье.

Посмотрела Гюляш-Ханым на цыганку. Горели глаза безумным огнем, шептали уста дикие слова. Отшатнулась ханша. Упали женские одежды, и к ней бросился Балаклавский князь. Бывает луна белая, бывает желтая. Посмотрели люди на небо, увидели сразу три луны: одну белую и две в крови. Подумали — убили двух, третий остался. Вскрикнула Гюляш-Ханым. Вбежал Черкес-бей. В долгом поцелуе слились уста. Мелькнуло лезвие ятагана, и покатились две головы любивших. Оттолкнул Черкес-бей тело Гюляш-Ханым и женился в ту же ночь на старшей дочери хана. Потому что не должен мужик жалеть бабу.

Теперь от Солхатского дворца остались одни развалины. Совсем забылось имя Гюляш-Ханым. Но в осеннюю пору, когда у местных татар играют свадьбы, в лунную ночь видят, как на том месте, где был дворец хана, встречаются две тени.

И спрашивает одна:

— Зачем ты погубил меня? И отвечает другая:

— Я любил тебя.

Пояснение автора

Легенда относится к тому времени, когда побережье Крыма от Судака до Белогорска находилось в руках греков, а вся степная часть полуострова — во власти татар, т.е. ко времени после первой половины XIII века, времени вторжения в Крым татар. В этот период, до утверждения династии Гиреев ( в первой половине XV века), главным центром татарского владычества в Тавриде был город Солхат, теперешний Старый Крым. Отсюда, например, золотоордынские ханы вели сношения с египетскомамелюкским султаном. Памятником татарских сношений явилась мечеть, построенная султаном Бейбарсом (1281-1288 г.г.). «Уроженец Кипчака, египетский султан Бибарс, желая увековечить свое имя и прославить место своего рождения, построил великолепную мечеть, стены которой были покрыты мрамором, а верх — порфиром» (Jos de Guignts. Histoire générale de Huns etc. Paris, 1756, m.11, p. 643).

Тудан-Мангу-хан — лицо историческое. Это он отправлял в Египет нарочитое посольство с просьбой пожаловать ему какой-нибудь мусульманский титул. От его времени дошла старокрымская монета (1284 г.). Ханы не всегда жили в Солхате, и в их отсутствие городом правили наместники. Одним из таких наместников являлся Черкез-бей, живший, впрочем в более позднюю эпоху, судя по договору 1380-го года меду генуэзцами и татарами. Старокрымские беи и беки пользовались огромными правами, так, они имел право чеканить монету, сноситься с другими странами и т.д.

Ор (по-татарски ров) — теперь Перекоп. Старая крепость была построена на перешейке, который был перерезан рвом.

Арпат — деревня между Судаком и Алуштой.

Чебуреки — пирожки с рубленой бараниной, поджаренные в курдючном сале. Это любимо блюдо татар.

Буза — напиток, приготовленный из проса.

Чалгиджи — музыкант.

Думбало — большой барабан.

Бетмес — мед, приготавливаемый из виноградных выжимок.

Ханский дворец был построен на берегу р. Серен-Су, протекающей из южной части города. Здание существовало еще в конце XVIII века, когда в нем жил епископ Гумилевский (ум. 1792 г.). Теперь от дворца остались развалины внешней стены, внутренняя же площадь продана городом частному лицу.

Легенду эту, как и последующую, я слышал от бывшего заведующего Феодосийским музеем древностей — Степана Ивановича Веребрюсова.

В несколько иной редакции она помещена в «Легендах Крыма» В.Х. Кондараки.