Грехи прошлого (Петров)
| Грехи прошлого |
| Из сборника «Всеобъемлющий зайчик». Опубл.: 1927. Источник: И. Ильф, Е. Петров. Осторожно, овеяно веками! — Ташкент: Гослитиздат УзССР, 1963. — С. 155-160. — 105000 экз. • Впервые: «Смехач», 1927, № 37. |
Захлопнув книгу авантюрного романа, двадцатилетний юноша Василий Заец вышел на улицу.
Темная ночь сулила Василию Заецу уйму ощущений, денег и славы. План был такой: ограбить богатого банкира, потом вскочить в автомобиль и, удрав от бешеной погони, заняться похищением любимой девушки Нюрки Брызжейко. Дальнейшее представлялось энергичному юноше менее отчетливо. С одной стороны, прельщала возможность, тайно обвенчавшись с Нюркой, увезти ее от родительского гнева на Соломоновы Острова и зажить тихой жизнью плантатора, тщательно скрывающего «грехи прошлого». С другой стороны, представлялась заманчивая перспектива окончить жизнь на электрическом стуле.
Василий лег животом на пыльный тротуар и прополз, как змея, несколько ярдов. Добравшись до угла, юноша оглянулся по сторонам и тихо свистнул. Раздался ответный свист. Тень Васильева сообщника Витьки Зловунова отделилась от серой стены и скользнула навстречу Василию.
— Гав ду-ду, — приветствовал Витька своего патрона, — есть новости, капитан.
— Говори, Стенли, я слушаю.
— Я весь день следил за банкиром.
— Ну?
— Он держит наличность дома.
— Оль-райт. Старый сатир не уйдет от карающей руки Реджинальда Смита. Ха-ха-ха… Револьверы в порядке?
— В порядке, капитан. Добрая пинта машинного масла предохранит их от нежелательных осечек.
— Оль-райт. Мы славно поработаем этой ночью, милый Стенли… Передал записку моей маленькой Веронике?
— Передал, капитан, Нюрк… Маленькая Вероника будет ждать в своей комнате в час ночи.
— Оль-райт. А старый цербер-отец?
— Ничего не подозревает.
— А старуха-мать?
— Старая леди во всем доверяет своей камеристке, которую я подкупил.
— Молодец, Стенли. Ты способный парень. А теперь пойдем в таверну «Новая Бавария» и промочим глотку добрым глотком абсента. Нам предстоит нелегкая работа.
Банкир Я. М. Дантончик, хозяин трикотажного предприятия «Собственный труд», занимал на правах застройщика отдельную квартиру во дворе того же дома, где жили друзья. Перед дверью банкира злоумышленники надели сделанные из трусиков маски. Василий Заец тяжело вздохнул и постучал в банкирову дверь.
— Кто там? — послышался за дверью взволнованный голос.
— Обыск, — хрипло сказал Василий.
Дверь раскрылась, и на пороге появился ликующий Я. М. Дантончик в сиреневых подштанниках.
— Пожалуйста! Входите! А я уже испугался. Думал, опять от фининспектора… Софочка! Дети! Не плачьте! Это с обыском.
— Руки вверх!. — сказал Стенли.
— А-а-а, так вы налетчики? — радостно воскликнул Дантончик.
— Н-налетчики, — прошептал Стенли.
— Софочка, дети, идите сюда! Скорее! Налетчики пришли! Смотрите, смотрите, вот живые налетчики! Видите? Смотрите, Адольф, это налетчики, о которых я тебе говорил… Это мой младший сын. Он родился у меня между пятнадцатым и последним налетом, — он тогда был еще маленький… Ну, шаркни дядям ножкой! Он у меня будет скрипачом… Садитесь, пожалуйста. Софочка, дай людям печенья…
— Где деньги? — нервно спросил Василий Заец.
Дантончик с грустью посмотрел на ночных пришельцев и сделал рукою широкий гостеприимный жест.
— Вот, прошу убедиться.
Друзья оглядели комнату и с ужасом убедились в том, что вся мебель Я. М. Дантончика, начиная с письменного стола и кончая граммофоном, была снабжена красными сургучными печатями.
— Не выдержал налогов, — хихикнул хозяин, — а?. Как вам это понравится?.. Куда же вы?.. Посидите, поболтаем…
Ночь приключений подходила к концу. Предстояло самое сложное и ответственное приключение — похищение Нюрки у деспотических родителей.
— Поспешим! — воскликнул Василий Заец, — маленькая Вероника, наверное, ждет нас с нетерпением. А до Вшивой горки не менее пяти морских узлов пути.
— Есть, капитан! — ответил верный Стенли.
Подходя к дому, в котором жила Нюрка Брызжейко, Василий сказал:
— Поклянись, Стенли, что тайна окутает похищение маленькой Вероники, и ни одна душа в мире не узнает этой тайны. Имей в виду, что в противном случае цербер-отец подошлет ко мне наемных убийц, а Веронику заточит в монастырь!
— Клянусь, капитан.
— Поклянись островом сокровищ! — придирчиво сказал Василий.
— Клянусь островом.
— То-то. Теперь идем.
У стены, через которую друзья по заранее намеченному плану должны были тайно перелезть, стояла лестница. — Небо благоприятствует нашему плану, — воскликнул Василий Заец, — лестница подвернулась нам как нельзя более кстати.
Среди ночной мглы светилось только одно окно второго этажа.
— Она там. Где веревка?
— Ч-черт! Забыл дома!
В ту же минуту к ногам похитителей упал конец сделанной из простынь ленты.
— Какой-то неизвестный, но благородный друг содействует нашему плану, — прошептал энергичный Стенли. — За дело!
Василий схватился за простыню, неуклюже повис в воздухе и задрыгал ногами.
— Вы, молодой человек, ножку мне на плечо поставьте. Ничего, что запачкаете. Я потом, вытру, — раздался чей-то скрипучий голос.
Из темноты выдвинулась мрачная тень.
— Вы наш добрый гений? — спросил Стенли.
Ночной пришелец утвердительно кивнул головой. В этот момент лента оборвалась, и Василий мягко шлепнулся на Землю.
— Т-с-е. Тише… — сказал незнакомец, — идемте через черный ход, а то так и голову проломить недолго. Идемте, молодой человек.
— Скоро вы там? — нетерпеливо спросил женский голос сверху.
— Сейчас приведу, Нюрочка. Держитесь за меня, молодые люди, а то ничего не видно…
Маленькая Вероника ждала Реджинальда с явным нетерпением. В руке у нее была корзинка. Под мышкой — чулочно-вязальная машинка.
Василий Заец с чувством потряс руку незнакомца.
— Я обязан вам жизнью. Вы мой доброжелатель.
— Это верно, что я доброжелатель, — прошамкал незнакомец, — кто родной дочке добра не желает? А я со своей стороны даю чулочно-вязальную машину. И комод. Почти новый. Живите. Чего там. Я ничего не имею… Теперь такой народ пошел… Не хотят жениться, и все тут… К-куда же ты?! Стой!
Василия Заеца настигли в саду. Бесстрашный капитан отбивался от старого цербера руками и ногами. Даже пытался укусить свирепого родителя за ногу.
— Теперь не уйдешь, — сказал родитель укоризненно, — женись, сукин кот.
Василий Заец зажил тихой жизнью плантатора. О грехах прошлого старался не вспоминать.