ГРАЖДАНЕ.
правитьБорисъ Ильичъ Чертополохъ, Ословодскій городской голова.
Петръ Ивановичъ Поповка, городской секретарь.
Иванъ Андреевичъ Сладчайшій, членъ управы.
Апраксинъ, Галактіоновъ, Большой гласный, Маленькій гласный. Гласные города.
Николай Петровичъ Степановъ, полиціймейстеръ.
Журавлевъ, драматургъ.
Слуга въ клубѣ.
Борисъ Ильичъ Чертополохъ. Довольно видный мужчина. Между прочимъ обладаетъ бакенбардами, достойными зависти; пускаясь въ «гражданскія чувства» онъ какъ-то особенно ихъ поглаживаешь, совершенно такъ, какъ будто бы вся его «гражданственность» именно сидитъ въ этихъ бакенбардахъ.
Петръ Ивановичъ Поповка. Круглая и толстая фигурка, передвиженіе которой сопровождается сопѣніемъ, пыхтѣніемъ и одышкой.
Апраксинъ. Моложе Галактіонова, съ претензіей на франтовство.
Галактіоновъ. Старше Апраксина, безъ всякихъ претензій.
Большой гласный. Туша съ протодіаконской октавой.
Маленькій гласный. Роста маленькаго, дискантъ.
СЦЕНА I.
правитьГоспода! я думаю, не лишнее было бы потребовать еще пивца, а?
Пожалуй!
Разумѣется, (Полиціймейстеръ и Сладчайшій машутъ слугѣ; слуга подходитъ).
Такъ….. Человѣкъ!…. Подать еще пива.
Еще пива, слышишь! (Слуга уходитъ.)
Вотъ и прекрасно. Является, слѣдовательно, возможность соединить пріятное съ полезнымъ: подкрѣпимъ, съ одной стороны, наши силы, а съ другой стороны — не будемъ игнорировать дѣла, и я буду имѣть честь сообщить вамъ выработанной мною проектъ по части устройства городскаго бульвара. (Приносятъ пиво; Апраксинъ и Галактіоновъ порываются къ бутылкамъ, но Сладчайшій съ наипріятнѣйшею улыбкою и словами: *Нѣтъ ужъ позвольте мнѣ!" овладѣваетъ бутылками и всѣмъ наливаетъ.) И такъ, господа, если вы располагаете досугомъ, то я постараюсь передать вамъ мою давнишнюю мысль по части…
Слушаемъ!
Обязанность гласнаго-съ.
Долгъ гражданъ!
Вчера я имѣлъ весьма продолжительную бесѣду съ его превосходительствомъ, Николай Николаевичемъ….
Ѳокинымъ!
Ѳокинымъ, да-съ. Предметомъ нашего, такъ сказать, обсужденія были, во-первыхъ, вы-съ, господа!..
Мы?…..
Вы-съ, господа… И наше твердое убѣжденіе, то-есть, мое и его превосходительства, состояло въ томъ, что представители городскихъ интересовъ не только что удовлетворяютъ своему назначенію (Всѣ пріятно улыбаются), но болѣе-съ. (Всѣ улыбаются еще пріятнѣе.) Вы-съ, господа, поражаете всегда общностью вашихъ мнѣній и заявленій и, вообще столь рѣдкою и дорогою, прибавлю, столь необходимою въ муниципальной жизни, солидарностью: что ни заявишь, что ни предложишь на ваше благосклонное обсужденіе, постоянно встрѣчаешь полное вниманіе, полное согласіе…. (Маленькій гласный хочетъ протестовать, но его удерживаютъ.) Иду далѣе. Во-вторыхъ, предметомъ нашей бесѣды съ его превосходительствомъ былъ нашъ городъ, этотъ городъ, столь близкій вашему сердцу, нашимъ гражданскимъ чувствамъ и нашимъ патріотическимъ побужденіяхъ; городъ бѣдный и скромный въ настоящемъ, но за то центръ промышленности, богатства и цивилизаціи въ будущемъ…. Да, господа, этотъ маленькій, невзрачный городъ — колыбель вашихъ самыхъ лучшихъ надеждъ, которыя въ недалекомъ будущемъ должны осуществиться и доказать всему міру, что въ Россіи еще не мало гражданскихъ головъ, патріотическихъ сердецъ и людей, которые готовы даже своею кровью пожертвовать во благо своей родины, своей дорогой, нѣжно любимой, обожаемой родины…. (Ажитація среди гласныхъ.) О, говорю я, еслибъ свершились наши скромныя желанія! О, говорю я, еслибъ были оцѣнены по достоинству наши скромныя заслуги, говорю я…. Въ силу этого, движимый, съ одной стороны, патріотическимъ чувствомъ, а съ другой, отеческою любовью къ славному городу, блюстителемъ интересовъ котораго имѣю честь состоять, осмѣливаюсь представить на вашъ просвѣщенный взглядъ мой проектъ, одобренный его превосходительствомъ и…. (Читаетъ; всѣ «браво, браво!» Полиціймейстеръ даже «bis». Маленькій гласный порывается свиснуть; наполняются стаканы; шумъ.) Я предлагаю, господа, устроить вокругъ всего города бульваръ, да-съ, вокругъ всего городи! Бульваръ этотъ будетъ, съ одной стороны, ботаническій и украсится всевозможными родами деревьевъ и цвѣтовъ, а съ другой стороны, историческій и увѣнчается скульптурными изображеніями тѣхъ (Указываетъ на гласныхъ), которые своими неусыпными трудами на пользу города…
Я позволилъ-бы указать съ своей стороны на одинъ весьма важный фактъ.. (Общее неудовольствіе; слышатся слова: «вѣчно суется со своими фактами».)
Нельзя не прервать! Ну-съ, какой такой фактъ? Интересно?
Я позволилъ-бы себѣ указать вамъ, господа (Встаетъ), на тотъ фактъ… то есть… однимъ словомъ, заботясь объ украшеніи города, мы должны сперва.. прежде всего позаботиться, о существенныхъ нуждахъ города… какъ напримѣръ… какъ напримѣръ… (Заикается.)
Ну-съ, какъ напримѣръ?
Какъ напримѣръ?
Какъ напримѣръ о… о… о…
О чемъ-съ? Извольте!
Да-съ, о чемъ?
На… напримѣръ… о… о… мощеніи улицъ, объ освѣщеніи и очищеніи города, о водопроводѣ, о томъ, наконецъ… наконецъ… (Заикается.)
О чемъ, наконецъ? сдѣлайте одолженіе-продолжайте.
О томъ, наконецъ, что въ городѣ нѣтъ пожарной команды, и не далѣе, какъ вчера (Задыхается и спѣшитъ досказать.) сгорѣлъ гостинный дворъ, но будучи… такъ какъ не было ни воды, ни… ни… ни (Въ изнеможеніи опускается на стулъ; общая неловкость; пауза.).
Я чувствую, господа, я долженъ сознаться — встрѣтилъ протестъ… Тѣмъ лучше… это, съ одной стороны, доказываетъ, что нѣтъ этого зловреднаго застоя-обычной болѣзни нашей — напротивъ того, чувствуется движеніе — есть жизнь!… Но за то, съ другой стороны, я долженъ открыто заявить, какъ это ни обидно моему гражданскому чувству, что во всѣ времена, у всѣхъ народовъ всегда встрѣчались люда (Косится на Маленькаго гласнаго), которые ставили свои личные интересы выше общаго дѣла, патріотическаго настроенія и гражданской доблести; люди, которые служили подводнымъ камнемъ — благимъ мыслямъ, благонамѣреннымъ цѣлямъ и болѣе или менѣе полезнымъ предпріятіямъ и проектамъ. — Я не боюсь этихъ людей (Смотритъ презрительно на Маленькаго гласнаго.) и смѣло направляю мое кормило къ предначертанной цѣли, служа безкорыстно тѣмъ интересамъ, служить которымъ я призванъ самими-же вами, господа! И если одинъ не согласенъ съ моими патріотическими побужденіями, то остальные — и я увѣренъ въ этомъ теперь, какъ нельзя болѣе — протянутъ мнѣ свои руки въ знакъ мира и согласія… (Садится; всѣ, за исключеніемъ Маленькаго гласнаго, спѣшатъ выразить свое полнѣйшее сочувствіе.)
Обязанность гласнаго-съ.
Кстати, Павелъ Ивановичъ! мнѣ было бы, знаете, черезвычайно интересно слышать ваше личное мнѣніе относительно проектируемаго…
Мое… не могу-съ… (Кашляетъ.) Спазмы въ горлѣ… потерялъ голосъ… Ей-Богу, господа, горло…. (Кашляетъ.) И дернулъ меня чортъ говорить въ думѣ! — Никогда въ жизни въ думѣ слова не промолвилъ, а тутъ вдругъ, точно бѣсъ подтолкнулъ: «дай, думаю, что нибудь такое скажу»… Форточка, знаете, не замѣтилъ, — была отворена, ну и хватилъ… (Кашляетъ.) Никогда въ жизни не говорилъ въ думѣ, а тутъ вдругъ заговорилъ… (Опять кашляетъ.) Просто наказанье!!…
Впрочемъ, какъ хотите, господа; по смѣю полагать, сели его превосходительство одобрили мой проектъ — вѣроятно, недаромъ-съ.
Да, господа, неловко! Къ тому же генералъ они по инженерной части, и не одобрить… не ловко-съ!
Да кто-жъ не одобряетъ?
Совершенно напротивъ!
Я-же, господа, и не навязываю: мнѣ всѣ равно, для вашей-же пользы.
Да мы что-же?! Мы съ удовольствіемъ! Это вотъ все онъ! (Указываютъ на Маленькаго гласнаго.)
Вовсе нѣтъ… я… я почти… я даже совершенно согласенъ.
Слышите, теперь ужъ согласенъ!
Смѣю васъ увѣрить, господа, что въ общемъ и не думалъ расходиться; я только въ нѣкоторыхъ частностяхъ позволилъ себѣ указать на болѣе или менѣе выдающіеся факты…
Погоди, насолю я тебѣ за твои выдающіеся факты! (Отходитъ къ читальному столу, садится и начинаетъ просматривать газеты.)
Вы вѣчно съ вашими глупыми фактами!
И опять, что такое факта.? Въ дѣлахъ гражданскихъ, главное — согласіе!… Не такъ-ли, господа?.,
Отчасти, но…
Такъ, такъ, первое дѣло — согласіе!
Согласіе, непремѣнномъ, а фактъ? Я опять спрашиваю, что такое фактъ?
Нѣтъ, здѣсь позвольте: какъ-же это можно отрицать фактъ?
Отрицаю!!… (Поднимается гвалтъ; наполняются стаканы, и вообще всѣ видимо разгулялись.)
Господа, что вы? отрицать фактъ, саму, такъ сказать, справедливость, Такъ сказать…
А, да ну васъ совсѣмъ! Разскажите-ка лучше, Иванъ Андреевичъ, знаете, тотъ анекдотъ… про эту… какъ ее… (Фыркаетъ.)
Разскажите, Иванъ Андреевичъ!
Хе, -хе, -хе… какъ-бы это вамъ его, хе, -хе, -хе! ловче передать.. Было это ужъ давно… отправились мы съ товарищемъ, хе, -хе, -хе… (Всѣ начинаютъ хихикать заранѣе: Маленькій гласный тоненькимъ дискантомъ; Большой гласный на «о»; Апраксинъ и Галактіоновъ на «и»; Полиціймейстеръ отъ избытка чувствъ только вскрикиваетъ.)
Господи, что нынче пишутъ въ газетахъ! что нынче пишутъ?! Всякую домашнюю неаккуратность, всякую, можно сказать, семейную дрязгу наружу выводятъ… Такъ и гляди, чтобъ какая нибудь бестія… (Пробѣжавъ газету.) А, корреспонденція изъ нашего города! (Углубляется въ чтеніе, по мѣрѣ котораго лицо его то краснѣетъ, то блѣднѣетъ; онъ вытираетъ его нѣсколько разъ платкомъ, бормочетъ какія-то ругательства. Въ противоположность возрастающему гнѣву Головы, направо около Сладчайшаго шумъ и смѣхъ увеличиваются все болѣе и болѣе.)
Ой, ой, ой.. не могу… умираю!…
Въ нашемъ городѣ!.. универсальная анархія!… универсальная анархія… каналья! И вѣдь такъ-таки поименно и лупни: «Борисъ Ильичъ, Петръ Ивановичъ»… ахъ, бестія печатная!!! ахъ!!! (Взрывъ хохота справа.) Смѣются!… Постойте-же, голубчики, погодите! (Сдерживая волненіе, подходитъ къ группѣ.) Господа, я попросилъ-бы васъ… не угодно-ли… вообще, прочтите вотъ это! (Показываетъ газету; общее вниманіе, прерываемое смѣхомъ Апраксина и Галактіонова.)
А что развѣ тиснули….этотъ анекдотецъ?
Да, анекдотецъ — угадали!
Анекдотецъ? хо-хо! въ чемъ же дѣло, Борисъ Ильичъ?
То-есть, я вамъ скажу, этакая поразительная наивность: какъ будто и не догадываются!… «Въ чемъ дѣло!»… (Рѣшительно и злобно.) А въ томъ дѣло-съ, что какая-то зловредная писака, какая-то газетная собака царапнула корреспонденцію изъ нашего города…
Изъ нашего города?
Да-съ, изъ нашего города! Корреспонденцію, гдѣ сія непотребная каналья безсовѣстно ругаетъ, съ позволенія сказать, меня, Петра Ивановича… да-съ, меня и Петра Ивановича, и… (Переводитъ дыханіе.)
И, и?
И всѣхъ васъ, господа!
Какъ?
Да-съ, вотъ какъ! (Бросаетъ газету и начинаетъ въ волненіи ходить въ глубинѣ сцены, бормоча какія-то ругательства.)
Вотъ какъ!
Исторія!
Тре боку мове!
Скверно!
Главное дѣло, обидно.
Надо прочесть… гдѣ газета? (Всѣ порываются къ газетѣ; слышны возгласы: «позвольте я прочту!») ,.
Нѣтъ, ужъ позвольте мнѣ; я всегда, ужъ это такъ искони… (Овладѣваетъ газетой.) Ужъ позвольте-съ мнѣ!
Хорошо, хорошо! читайте!
Toтчасъ… тотчасъ… (Вынимаетъ платокъ и намѣревается сморкнуться.)
Успѣете послѣ! Читайте!
Тотчасъ, господа… (Откашливается и начинаетъ разглаживать листъ.)
Да ну же, Иванъ Андреевичъ!
Тотчасъ, господа… я тотчасъ… (Ищетъ статью.) А, вотъ! (Начинаетъ снова откашливаться.) Гм?! (Читаетъ.) «Поводомъ къ написанію означенной корреспонденціи, равнымъ образомъ послужило справедливое чувство благороднаго негодованія, смущавшее уже неоднократно душевной покой мой при видѣ экстраординарныхъ безпорядковъ, безнаказанно царствующихъ въ нашемъ городѣ… (Говоритъ.) Того — гладко написано!
Дальше, дальше!!
„Читатель возразитъ; а дума? а гласные? что же дѣлаетъ управа, городской голова?“ (Смотритъ вопросительно на всѣхъ; всѣ тоже переглядываются вопросительно.) Гмъ!… (Читаетъ.) „Но дума собирается рѣдко“… (Говоритъ.) Того-ѣ-справедливо!… (Читаетъ.) а гласные — ничего.» (Говоритъ.) Тутъ, кажется, опечатка!… (Читаетъ). «Ничего.» Гмъ?! «Управа въ лицѣ секретаря управы, Петра Ивановича Поповки, бездѣйствуетъ абсолютно»… (Вынимаетъ платокъ; повторяется та-же исторія.) абсолютно… Гмъ?! (Читаетъ.) Что-же касается до городскаго головы, Бориса Ильича Чертополоха… (Всѣ взглядываютъ въ сторону Городскаго головы, который сердито ихъ осаживаетъ словами: «ну чего?»…) Чертополоха, этого главнаго представителя власти — то это положительно компетентный прохвостъ…" (Говоритъ.) «Компетентный прохвостъ?» Что-то непонятно… чтобъ это значило, господа, а?
Дальше, дальше.
Плю луанъ.
"Прохвостъ… (Смотритъ въ сторону Головы и качаетъ головой). Въ концѣ концовъ, является, то, что водопроводъ строится уже шесть лѣтъ сряду, освѣщеніе и мощеніе улицъ производится лишь устно и письменно; ассенизаціи… (Складываетъ вопросительно губы.) Гм?!… «Ассенизаціи никакой, вслѣдствіе чего свирѣпствуютъ міазмы и преобладаютъ нечистоты… Однимъ словомъ, въ нашемъ городѣ — универсальная анархія!…» Фу!… (Отираетъ лицо платкомъ и кладетъ газету на столъ.)
Универсальная анархія!!
Иностранное слово!
Ну, словцо!
Универсальная анархія! Мм!
Универсальный — это еще туды-сюды, а вотъ; анархія… (Боязливо.) Это что-то такое!… (Подмигиваетъ.)
Это сло-во… опа-асс-ноое!! (Подходитъ Городской голова.)
Что, прочли? А, какова шельма?
Универсальная…
Господа, кто-бъ это написалъ? (Маленькій гласный незамѣтно скрывается.)
Чего вы на меня смотрите? Я что-ли написалъ?
Господа! а Петра Ивановича-то, каково?!
Абсолютно….
Господа! надо-бы позвать Петра Ивановича.
Непремѣнно, предупредить!
Петра Ивановича, — и говорить нечего! Онъ можетъ и совѣтъ дать и….
Мы пойдемъ за Петромъ Ивановичемъ!
И прекрасно! а то все-таки!… (Апраксинъ и Галактіоновъ уходятъ.)
СЦЕНА II.
правитьОказія да и только! (Отходитъ и усаживается за пивомъ съ Полиціймейстеромъ; Большой гласный, бормоча себѣ подъ носъ: «абсолютно, универсально, прохвостъ…» склоняется ко сну; Голова ходитъ-въ волненіи по сценѣ.)
Вотъ ужъ, можно сказать, не было печали, такъ черти… И труды твои, и всѣ гражданскія чувства,; и все это вдругъ — прахомъ!… Ну, могъ-ли предполагать, могъ-ли даже предчувствовать? И главное — поименно; надо же было ему окаянному сатирику поименно! Развѣ не все равно: Иванъ Ивановичъ, Терентій ли Сидоровичъ напакостилъ? Суть въ томъ, что напакостилъ, фактъ важенъ, а онъ вдругъ: «Борисъ Ильичъ Чертополохъ-компетентный прохвостъ!» Ахъ шельма подколодная, ахъ сквернословъ зловредный, ахъ.. словъ не нахожу! (Рѣшительно.) Да нѣтъ, вздоръ — я этакой демонстраціи въ городѣ не потерплю, я весь этотъ корреспондентскій духъ выкурю, да-съ, я… я… (Ходитъ нѣкоторое время по сценѣ, бормоча про себя какія-то ругательства, затѣмъ вдругъ подходитъ къ столу и, взявъ газету, начинаетъ перечитывать корреспонденцію.) «Что-же касается до Городскаго головы, Бориса Ильича… что касается Бориса Ильича…» (Скомкавъ, бросаетъ газету.) Каналья! (Вскакиваетъ и снова начинаетъ ходитъ.)
СЦЕНА III.
правитьГоспода, перестаньте! Накажи меня Богъ, переставьте!
Онъ не па!
Нельзя-съ, Петръ Ивановичъ, никакимъ манеромъ нельзя!
Да ну-же!… экіе, право!
Все равно, не пустимъ!
Господа, полноте дурачиться, пустите!
Дефандю.
Не приказано-съ.
Накажи мсья Богъ, что за дурачества, господа! (Дѣлаетъ новое усиліе освободиться.)
Напрасномъ, совершенно напрасно!
Да-съ, совершенный инютиль!
Да что это, наконецъ? Борисъ Ильичъ, прикажите пустить! (Его пускаютъ.) Фу-ты! просто въ потъ ударило! (Вынимаетъ платокъ и отираетъ потъ; всѣ смѣются, онъ самъ улыбается.) Вы на меня не смотрите, что я улыбаюсь… я разсердился, ей-Богу, разсердился!… Этакъ взяли человѣка ни съ того, ни съ другаго, облапили и ну тормошить: «важное дѣло! Борись Ильичъ весьма просятъ!» Представляю: важное дѣло!… Нѣтъ разсердился — не вру — очень разсердился. (Всѣ смѣются.) Фу, черти! Потъ-то градомъ, градомъ… (Отираетъ лицо.)
Ха, ха, ха… Петръ Ивановичъ разсердился!
Извините, господа, но, мнѣ кажется, тутъ вовсе не до смѣху… (Общая неловкость, Поповка дѣлаетъ озабоченную мину.) Дѣю, насколько это мнѣ ясно, первостепенной важности, касается, можно сказать, репутаціи Петра Ивановича, вашей репутаціи, господа, а вы?
Накажи меня Богъ, если я что нибудь понимаю!.. Объяснитесь, господа!
Павелъ Ивановичъ! Ужъ вы потрудитесь разсказать Петру Ивановичу, въ чемъ дѣло, пожалуйста! А то я просто разсудокъ потерялъ черезъ эту подлую прокламацію; чувствую, что ниспровергнутъ и ошельмованъ, и кромѣ этого ничего не вижу, не слышу и не понимаю, и оставьте вы меня, пожалуйста, въ покоѣ… Ахъ, бестія шельмовская, ахъ! (Отходитъ въ сторону.)
Ужъ вы, пожалуйста, Павелъ Ильичъ, растолкуйте по божески, кто это тамъ ниспровергнутъ?
Вы-съ.
Я?… Накажи меня Богъ! (Показываетъ, что ничего не понимаетъ.)
Да-съ, вы самолично-съ.
Да кто-жъ это меня ниспровергнулъ? уясните, сдѣлайте милость… авось просвѣтлѣю!
Кто? мм! (Смотритъ вокругъ.) Это вопросъ!
Да, дѣйствительно: кто?
Вотъ Петръ Ивановичъ спрашиваютъ, кто это ихъ въ газетахъ пропечатали?
Въ газетахъ пропечатали? Просвѣтлѣлъ, и даже весьма! Меня, накажи меня Богъ, пропечатали!… это нехорошо!
Кто? пропечаталъ кто? (Очнувшись вскакиваетъ) Воскресъ, оживаю! Дѣйствительно, «кто?» То-есть, Петръ Ивановичъ золотой человѣкъ!… Узнать только-бы кто писнулъ, а найду — не спущу; придавлю, задавлю, удавлю, рраздавлюю!!! Вотъ только бы найти, кто…. эхъ только-бы найти!
Кого-съ?
А треклятаго писаку, который ошельмовалъ нашъ городъ! кого? его! вотъ кого!…
Ошельмовать городъ? Накажи меня Богъ, пренепріятная исторіи!
Господа, какъ вы полагаете, слѣдуетъ отыскать ругателя, а?
Еще-бы! разумѣется!
Ру-ругается… въ полицію… его!
Обрѣсти, непремѣннѣйшимъ образомъ обрѣсти.
Обрѣсти — это точно-съ, но какъ? (Общее раздумье.)
Ругается!… ахъ, накажи его Богъ!… кто-же это такой, дурачишка, а? Подпись то… того… какая?
Подпись?
Ну да, накажи меня Богъ, подпись какая?
Подпись? просвѣтлѣлъ, окончательно просвѣтлѣлъ! Нѣтъ, Петръ Ивановичъ, на на и и его Богъ, положительно — золото!… Дѣйствительно, господа, а подпись? Мы упустили изъ виду главное!…
Дѣйствительно, какая подпись? (Апраксинъ и Галактіоновъ роются въ газетѣ.)
Только, прахъ его возьми, едва-ли есть подпись, литераторы это народъ, у-у какой! Чертомъ, дьяволомъ подпишется, а чтобъ свою фамилію…
Есть?… Ура, наша взяла! Гдѣ газета?… (Всѣ бросаются къ газетѣ, но Сладчайшій съ самой очаровательной улыбкой и словами: «нѣтъ, ужъ позвольте мнѣ!» овладѣваетъ газетой)
Есть, есть! (Засматриваются въ газету.)
Па-па-позвольте, господа… сію минуту — нельзя-же, господа, такъ сразу… (Ищетъ.)
Да внизу!… (Засматриваютъ.)
Господа, позвольте-же, такъ нельзя! (Бормочетъ про себя.) «Голова… прохвостъ… водопроводъ и… анархія… универсальный водопроводъ»… Ну, вотъ и нашелъ!…
Ну?
Же!
Что-о?
Ужъ если взялись читать, такъ по крайней мѣрѣ, выговаривайте какъ слѣдуетъ.
Да, увѣряю васъ «же!»
Накажи его Богъ, ничего не понимаю!
Ну вотъ, въ самомъ низу, гдѣ подписываются, поставлена буква ж и….
И?
И больше ничего… Ну, посмотрите, сами! (Показываетъ газету; всѣ глядятъ, произносятъ: «да, же!» и качаютъ головой.) Же и больше ничего… (Голова беретъ газету.)
Же? Что-бъ это значило? Ну, что-бъ такое начиналось на «же»? (Апраксинъ и Галактіоновъ фыркаютъ.) Господа, ей-Богу, не понимаю, какъ это можно въ такую критическую минуту!… На «же», на «же!» Желудокъ, Жанъ-Жакъ Руссо… экій вздоръ въ голову лѣзетъ! Петръ Ивановичъ, чтобъ это такое на «же»? не придумаете-ли?
На «же»? кто на «же» въ нашемъ городѣ? А вотъ постойте: Жохъ, Исаакъ Моисеичъ!…
Тоже хватили, жидъ, сапожникъ, станетъ писать корреспонденціи!
На «же»… (Общее раздумье; изъ сосѣдней залы раздается ритунель кадриля.) А! такъ, такъ, такъ! (Считаетъ что-то по пальцамъ.) Вспомнилъ, накажи меня Богъ, вспомнилъ! (Хочетъ идти.)
Куда вы, Петръ Ивановичъ?
Ужъ оставьте!… Вѣдь это послѣдняя ритурнель, накажи меня Богъ, послѣдняя.. экая память, накажи меня Богъ!…
Да постойте-же! Такое, можно сказать, ирисшествіе, а вы вдругъ «кадриль» il бѣжите… Тутъ люди убиваются, а вы танцовать!
Въ самомъ дѣлѣ., нехорошо!
Господа, позвольте, вы не знаете, накажи меня Богъ, съ кѣмъ я танцую?
Ну, съ кѣмъ?
Съ кѣмъ? (Галдятъ вокругъ Поповки.)
Съ Надеждой Николаевной! Вотъ исторія какая!… Накажи меня Богъ, неужели вы не знаете Надежды Николаевны?… Вѣдь это такая крупная дама, что при случаѣ… (Жестъ оплеухи.) Нѣтъ, не возможно-съ! (Порывается къ выходу.)
Пустяки, не пустимъ! (Апраксинъ и Галактіоновъ овладѣваютъ Поповкой.)
Господа, да что-жъ это? Вѣдь вы знаете Надежду Николаевну… Господа… (Раздается кадриль.) да перестаньте-же… черти!… Пустите!… Да пустите-же, накажи меня Богъ: ахъ, накажи меня Богъ! (Вырывается и убѣгаетъ.)
СЦЕНА VI.
правитьУдралъ таки… экій!
Да-съ, пердю!
Выдержалъ атаку, бестія!
Вырвался… умора! «Накажи меня Богъ, накажи меня Богъ»! Хе, хе, хе'….
Неуловимъ! (Городскому головѣ, который печально опустилъ голову.) Что же вы это, Борисъ Ильичъ, убиваетесь? Ну, неуловимъ для гражданскихъ чувствъ, и — Богъ ему судья!
Всенепремѣнно!
Абсолюманъ!
Да обидно-съ, господа, невыразимо обидно!… Тутъ, можно сказать, въ груди, негодованіе гражданина, скорбь объ интересахъ города, а Петръ Ивановичъ: «танцовать!».. Секретарь думы — тоже представитель въ нѣкоторомъ родѣ… какъ угодно, господа, обидно!
Что-же вы хотите отъ Петра Ивановича: вѣтрены-съ!
Оно таки есть немножко!
Фолишонъ и больше ничего!
Справедливо-съ!
Оно такъ, да все-таки…. Эхъ, господа, «тяжела ты шапка Мономаха»!…. — Служишь, изъ силъ выбиваешься, а тутъ вдругъ, какой нибудь недоучка — анонимъ писнетъ про тебя и фью! твоя, можно сказать, репутація, заслуги, все… (Растроганнымъ голосомъ.) Обидно!..
Э, полноте, Борисъ Ильичъ! Кто-же не знатъ васъ, кто укорить посмѣетъ? Полноте? Чѣмъ убиваться, пойдемте-ка лучше посмотрѣть на танцующихъ. (Беретъ его подъ руку. Апраксинъ поспѣваетъ съ другой стороны.)
И то, пойдемте, Борисъ Ильичъ! (Голова машинально повинуется, якобы совсѣмъ убитый; всѣ разговаривая отправляются къ выходу.)
Нѣтъ, Борисъ Ильичъ, если говорить правду, такъ вамъ, Борисъ Ильичъ, но вашимъ чувствамъ только и мѣсто въ Петербургѣ.
Мм… да!
Въ Петербургѣ-бы вамъ, абсолюмачъ въ Петебургѣ!
Эхъ, махнуть-бы вамъ, Борисъ Ильичъ, въПетербургъ, право!… Этакъ предсѣдателемъ какой нибудь ревизіонной коммиссіи надъ контрольнымъ комитетомъ, что нибудь въ этомъ родѣ!…
Нѣтъ, господа, Богъ съ нимъ, съ Петербургомъ!
Помилуйте, напротивъ!
Въ С.-Петербургъ.
Да не хочу, просто таки не хочу! Что мнѣ, въ самомъ дѣлѣ, Петербургъ? Тамъ развѣ цѣнятъ людей, истинныхъ, можно сказать, гражданъ, никогда! Нѣтъ, ужъ лучше буду уважаемъ, чѣмъ…. да нѣтъ, Богъ съ нимъ, съ Петербургомъ!… Я такъ и женѣ говорю. Капочка, говорю я, лучше я буду первымъ въ деревнѣ, чѣмъ вторымъ въ Римѣ! Богъ съ нимъ! Лучше быть первымъ въ деревнѣ, чѣмъ.. (Уходятъ направо.)
СЦЕНА V.
правитьЭтакая пощечина! И надо же было опоздать мнѣ на этотъ проклятый поѣздъ!… Слоняйся теперь до утра по городу…. Ну, и городъ-же: ни одного сколько нибудь выдающагося скандала, ни одной сколько нибудь пикантной интрижки… Однимъ словомъ, никакого матеріала для оригинальной комедіи!…. Ужасная скверность! Приближается театральный сезонъ, а я до сихъ поръ сижу безъ сюжета. Не угодно-ли вамъ найти въ такомъ козьемъ болотѣ, какъ наша провинція, хоть что нибудь подходящее!! Того и гляди, совсѣмъ безъ сюжета останешься… Выкрасть что-ли?…. Положимъ оно таки есть у меня про запасъ два сюжстика, только опять совершенно не въ духѣ времени…. А все критика виновата: толкуетъ, что теперь наши задачи усложнились, что смѣшно было бы въ наше характерное время ограничиваться пустой интрижкой; дайте, видите, намъ живые типы, руководящія идеи и чортъ знаетъ еще что такое! Да, положеніе современнаго русскаго драматурга незавидное! (Раскрываетъ журналъ, зѣваетъ, закуриваетъ папиросу и погружается въ чтеніе,)
СЦЕНА VI.
правитьА какъ вамъ, Борисъ Ильичъ, паши дамы понравились, а? первый сортъ, ей Богу!
Да, ничего!… (Онъ видимо озабоченъ.)
И главное, мода нынче — наслажденіе! Прежде, бывало высокіе лифы, все это… того, подъ замкомъ, а теперь каждая дама такъ и говоритъ: «въ туалетѣ моемъ я откровенна, потому что слѣдую модѣ и лицемѣрить не желаю»…. Лифъ это пополамъ, и обнажена, обнажена на страхъ и соблазнъ…. Ну, мода — просто наслажденье!!
Да, бываетъ.
Ежели это со стороны… еще ничего, скроменъ будешь и заповѣдь соблюдешь…. А ежели, положимъ, пойти съ дамой, да при этой модѣ вальсъ, или польку… какъ все это видно — сказать невозможно! Самъ коченѣешь, а въ груди неугасимый пламень!
Вырви око твое, если оно тебя соблазняетъ…
Вырви око твое — именно! Въ писаніи это вѣрно сказано… Только въ жизни, Борисъ Ильичъ, и при томъ въ клубѣ невозможно!…. Я, Борисъ Ильичъ, христіанинъ: въ церковь хожу каждое воскресеніе, и въ субботу, и все, какъ слѣдуетъ… а увижу въ клубѣ даму по модѣ, ну и согрѣшу… Самъ знаю, что преступно, но око предаетъ! Къ тому же все это тамъ прозрачно и оку доступно… ну и предаетъ!
Бываетъ…. бываетъ…. (Увидя Журавлева.) Слушайте, Иванъ Андреичъ, кто это? Я того господина въ первый разъ вижу!….
Это…. какъ его? Не припомню. (Оглядываетъ Журавлева. Слуга приноситъ Журавлеву чай.)
Послушай, братецъ, ты не знаешь, въ которомъ часу завтра поѣздъ отходитъ?
Завтра-съ-въ 7 часовъ утра, а сегодня-съ — въ 2 часа ночи.
И сегодня также, вотъ открытіе! возьми, братецъ, за пріятную новость! (Даетъ ему мелкія деньги.) Чудесно! почитаю газету, выкурю папироску да и маршъ во свояси.
Въ Петербургъ изволите ѣхать?
Да, въ Петербургъ.
Хорошо изволите дѣлать, потому у насъ скучно-съ.
Вотъ ты говоришь, скучно…. Ну, а развѣ у васъ въ клубѣ не бываетъ этакого какого нибудь скандальчика?
Никакихъ нѣтъ-съ; у насъ въ клубѣ отмѣнный порядокъ.
Гм… досадно! Да, конечно — ну иногда случается все-же, признайся?
Никакъ нѣтъ-съ.
Ахъ, какъ это непріятно!… Ну, а крупной этакой кражи не было у васъ въ городѣ, а?
Богъ хранилъ-съ.
Ахъ какъ жалко, какъ жалко! Вѣдь этакое, право, мнѣ несчастіе! А все критика виновата: подай, видите, живыхъ типовъ….
Что прикажете?
Ничего. (Погружается въ чтеніе. Слуга идетъ направо).
Постой, постой, поди сюда! (Тихо.) Послушай, братецъ, объ чемъ говорилъ съ тобой этотъ господинъ?
Да, это интересно.
Кто онъ такой?
Питерскій.
Ого!…. Давно здѣсь живетъ?
Давно-съ.
Ого! Ну, а не разспрашивалъ тамъ на счетъ города, увеселеній и всего прочаго, понимаешь?
Спрашивали. «Каковъ, говоритъ, у васъ здѣшній порядокъ, нѣтъ ли, говоритъ, дебоша…» Я доложилъ, что все обстоитъ прекрасно и супротивъ нашего города….
Ну, а больше ничего не спрашивалъ?
Никакъ нѣтъ-съ.
Хорошо, ступай…. Нѣтъ, постой! А какъ его зовутъ, не знаешь?
Не могу знать.
Да вѣдь онъ записанъ-же при входѣ въ клубѣ?
Не могу знать.
Пошолъ, узнай, болванъ! (Слуга уходитъ.) Знаете, Иванъ Андреевичъ, мнѣ какое-то предчувствіе говоритъ, что это «онъ».
Кто-съ?
Ну да сочинитель-то мерзопакостный, псевдонимъ проклятый, ей-Богу, онъ! Изъ Петербурга, читаетъ газету, pinc-nez на носу… непремѣнно пишетъ, въ Петербургѣ вѣдь кто не пишетъ! (Оглядывая Журавлева.) Ну, ей-Богу, онъ: такъ, такъ, и то, и потомъ все это… онъ, онъ мерзопакостникъ! (Входитъ слуга.) Ну, что записанъ въ книгѣ?
Записаны-съ.
Ну?
Журавлевъ-съ!
Жжжуравлевъ!!
Что съ вами, Борисъ Ильичъ?
Да на «же», фамилія-то на «же»! (Слугѣ.) Убирайся къ чорту! (Слуга уходитъ.) О теперь ясно, даже совершенно ясно: пріѣхалъ въ провинцію поферлакурить и (Иронически.) «отъ скуки» тиснулъ… Ха, ха, ха… понятно! толіко всстаки узнать бы навѣрное?
Гм? Попробовать? отчего-же!
Голубчикъ, Иванъ Андреевичъ, узнайте?
Я-съ… да какъ-же я? Что вы, Борисъ Ильичъ!
Да что съѣсть онъ васъ, что-ли? Такъ прямо подойдите и спросите. Ничего тутъ особеннаго не вижу!… Ну, идите…
Оно такъ… да все-таки! И притомъ вдругъ?…
Да ступайте! Вздоръ сущій, а онъ разсуждаетъ: какъ, да вдругъ…. Да идите-же, фу, какой!
Я… я-лучше Петра Ивановича позову….
Иванъ Андреевичъ! Что же ужинать?
Ужинъ съ дамочками, накажи васъ Богъ!
Да, ну идите-же, просятъ насъ….
Сами слышали, Борисъ Ильичъ, съ дамочками…. Иду, Господа! Право я Петра Ивановича позову… (Ускользаетъ.)
СЦЕНА VII.
правитьА! рубаха!… Прозѣвалъ, упустилъ случай. А это онъ… онъ, иксъ шельмовскій; голову положу, что онъ: на «же» фамилія, изъ Петербурга, живетъ здѣсь давно, успѣлъ все пронюхать… А если? Да нѣтъ, больше въ городѣ на «же» никого не имѣется — онъ, онъ, корреспондентъ язвительный! (Пауза.) Да, надо будетъ съ Петромъ Ивановичемъ посовѣтоваться. дуракъ онъ несомнѣнный, да находчивъ и рѣшителенъ; а вотъ у меня нервы проклятые… Тьфу право! Подумаютъ еще, что струсилъ. То есть оно не то, чтобъ струсилъ, а чортъ знаетъ, чего не надумаешься. Охъ, ужъ эти мнѣ корреспонденты — хоть-бы порошокъ какой нибудь выдумали, чтобъ ихъ выводить!… (Входитъ Поповка; онъ совсѣмъ запыхался, отираетъ потъ съ лица и обмахиваетъ платкомъ.)
Въ чемъ дѣло, Борисъ Ильичъ, а? Накажи меня Богъ, въ чемъ дѣло? Опять на счетъ освѣщенія города? Чортъ съ ними, съ фонарями, Борисъ Ильичъ, чортъ съ ними!
Не то, Петръ Ивановичъ, не то, дѣло поважнѣе будетъ!
Водопроводъ значитъ? Инженеры все воды не найдутъ! А прахъ ее возьми, вашу воду! Я, напримѣръ, кромѣ пива, ничего не потребляю; — на какого мнѣ шута водопроводовъ, накажи его Богъ! По-мнѣ, провались онъ совсѣмъ, и съ инженерами, и съ мостовыми, и съ фонарями; по-мнѣ, накажи меня Богъ…
Не о томъ рѣчь, Петръ Ивановичъ! Сядьте-ка, повѣдаю… (Поповка дѣлаетъ дѣловую мину и подсаживается къ Головѣ.) Сегодня вечеромъ, какъ вы вѣроятно помните, одна.. ну….
Одна купидошка… еще съ родинкой… (Дѣлаетъ движеніе канкана.) Хе, хе, хе, помню… Скандалъ, накажи меня Богъ, скандалъ!
Накажи васъ Богъ, — ничего вы не понимаете! (Поповка морщится.) Дѣло здѣсь идетъ вовсе не о купидошкахъ съ родинками, а… да помните вы наконецъ сегоднешнюю корреспонденцію?…
Корреспонденцію? Немножко, есть немножко! Написано бойко и съ интересомъ.
Дуракъ! (Ему.) Знаете, кто написалъ тотъ пасквиль?
Нѣтъ, не припомню… а кто?
«А кто?» --Несомнѣнный дуракъ. (Ему.) Кто? — Вотъ кто! (Указывать на Журавлева.)
Они, они-съ? Накажи его Богъ!
Написалъ онъ — это дѣло рѣшеное, собственно говоря; только все-таки, Петръ Ивановичъ, не мѣшаетъ разспросить его, вывѣдать: чѣмъ дескать занимаетесь? Любите-ли литературу? Не пописываете ли иногда въ качествѣ просвѣщеннаго человѣка, ну и прочее?
Что-жъ, Борисъ Ильичъ, не мѣшаетъ…
Я и говорю — ое мѣшаетъ! Чтобъ ужъ навѣрное знать… Такъ вотъ, если-бы, Петръ Ивановичъ, атаку повести, а? — Петръ Ивановичъ?
Я… я готовъ, накажи меня Богъ! Только право, что я ему скажу такое? Языкъ мой — врагъ мой; какъ наговорю вмѣсто гражданскихъ — то чувствъ, всякихъ пикантностей!
Да ничего не наговорите; просто подойдите и, знаете, этакій деликатный допросецъ, интрижку — въ родѣ маскарадной: вы вѣдь на это мастеръ!
Если-бы на счетъ интрижки — дѣло другое!…
Потомъ, знаете, подпоить его хорошенько, шампанскимъ что-ли; а когда онъ, съ пьяну то, проврется этакъ мимоходомъ: «иногда… корреспонденціи отъ скуки пописываю»… вы его тотчасъ и уличите!…
Уличить, накажи его Богъ! Мм! (порывается улизнуть).
Такъ пожалуйста, а то мнѣ пора… голубчикъ Петръ Ивановичъ! Вѣдь общественная польза, интересъ города… Петръ Ивановичъ, что-же, а? по дипломатической части собаку съѣлъ, а тоже — не рѣшается!
Такъ что-ли, Борисъ Ильичъ, попробовать.
Кому другому, а вамъ и думать нечего… Голубчикъ, Петръ Ивановичъ! (Жметъ руку.) Ухожу въ надеждѣ… да что: — въ надеждѣ; просто увѣренъ, что обработаете все въ наилучшемъ видѣ.. (Опять жметъ руку; Поповка въ замѣшательствѣ только хлопаетъ глазами.) Чтобъ вы не сладили? ступайте… Чтобъ Петръ Ивановичъ не сумѣлъ интрижки подвести — полно, не вѣрю!… Такъ до пріятнаго свиданія (Почти толкаетъ Поповку въ сторону Журавлева.) милѣйшій дипломатъ! (Проходя мимо Журавлева.) Рожа-то какая подлая! — тотчасъ видно, что корреспондентъ! (Уходитъ налѣво.)
СЦЕНА VIII.
правитьДипломатъ…. есть немножко? Только все это такъ вдругъ: не успѣлъ поужинать, пива, накажи меня Богъ, не допилъ, а тутъ сразу, на тощій желудокъ, по дипломатической части! Да еще требуется подпустить этакую ноту… ахъ, накажи меня Богъ! (Ходитъ въ раздумій, потомъ останавливается рѣшительно.) А надо дѣйствовать, потому что какой я такой ни на есть гражданинъ, а все-таки гражданинъ, накажи меня Богъ!.. Охъ, ужъ мнѣ этотъ Борисъ Ильичъ со своей общественной пользой! — То-ли дѣло, этакъ гдѣ нибудь въ амбразурѣ, съ какой нибудь этакой купидошкой, кружка пива…. (Хлопаетъ себя по животу.) Пустъ, накажи его Богъ, пустъ — а тутъ еще по дипломатической части! Охъ, хохо, хохо, хохохъ! накажи всѣхъ васъ Богъ! (Мимическая сцена. Поповка начинаетъ прохаживаться около Журавлева, стараясь обратить на себя вниманіе, Журавлевъ нѣсколько разъ въ недоумѣніи взглядываетъ на нею; въ дверяхъ на лѣво показывается Маленькій гласный и, спрятавшись за портьеру, подслушиваетъ.)
Чего этотъ уродъ торчитъ передо мной — не понимаю! (Погружается въ чтеніе.)
Сказать ему развѣ такъ (Бормочетъ.): вы, ну и все прочее… такъ ужъ будьте такъ добры; лучше любезны, будьте такъ любезны. Нѣтъ, негодится….
Чего ему отъ меня надо?
Душно очень — съ? (Обмахивается платкомъ.)
Что вамъ угодно?
Душно очень… въ воздухѣ.
А! очень пріятно!
Танцовалъ все… ну, знаете, усталъ.. и вотъ — изволите видѣть, я сяду. (Грузно опускается возлѣ Журавлева; тотъ отодвигается.)
Чортъ его знаетъ, можетъ быть, бѣшеный!
Сѣлъ!.. Господи — умудри! (Молчаніе.)
Кажется, тихое сумашествіе! (Хочетъ взяться за газету.)
Вотъ вы газету читаете…. пріятное занятіе!… Только еще пріятнѣе, если…
Что-съ?
Я говорю, еще пріятнѣе, если самому что нибудь сочинить?…. (Въ сторону.) Ловко закатилъ!
А вы — пишете?
Я, накажи меня Богъ, а… (Въ сторону.) отрѣзать ему развѣ: «а вы, молъ пишете?» — Нѣтъ, рано, испортишь, — пожалуй, все дѣло… сначала туману напустить надо. (Журавлеву.) Вотъ изволите видѣть…
Что прикажете?
Одинъ вопросъ… немного оно странно… по простотѣ, — знаете!…
Къ вашимъ услугамъ. (Въ сторону.) Если не ошибаюсь, сюжетикъ наклевывается!
Вотъ изволите видѣть…. Му… (Рѣшительно.) Что вы больше всего любите? (Въ сторону.) Сказалъ, накажи меня Богъ!
Что больше всего? (Въ сторону.) Да онъ превеселый! (Ему.) Какъ вамъ сказать?… Женщинъ люблю!…
Женщинъ, хе, хе хе.. Нельзя ихъ не любить, это вы совершенную правду говорите…. иной разъ такія встрѣчаются… (Махнувъ рукой.) Накажи меня Богъ!
Ей-Богу, сюжетикъ! (Ему.) Вотъ какъ!
Да-съ, вотъ какъ! (Хлопаетъ его по колѣнкамъ.)
А вы того…. не женаты?
Накажи меня Богъ! (Оба развеселившись.)
А я, накажи меня Богъ, женатъ! Ха, ха, ха!
Ферлакуръ, ха, ха, ха!
И даже дѣти есть? Ха, ха, ха!… Серьезно? Ха, ха, ха'…
Серьезно? Ха, ха, ха!…
Ей-Богу! Ха ха ха!…
Ужъ пошелъ! Ха, ха! ха!…
Вотъ, не вѣритъ! Ха, ха, ха!…
Значитъ вы въ нѣкоторомъ родѣ — супругъ? Ха, ха, ха!.. (Надрывается отъ смѣха).
Именно, въ нѣкоторомъ родѣ! Ха, ха, ха!… (Въ среднихъ дверяхъ появляется Голова.)
Такъ не пойдемъ-ли мы съ вами этакъ, тоже въ нѣкоторомъ родѣ — бутылочку пивца, а? Ха, ха, ха!…
Пойдемъ, въ нѣкоторомъ родѣ! Ха, ха, ха!… (Встаютъ и направляются къ выходу.)
Такъ, такъ, такъ, Петръ Ивановичъ, молодецъ!…
Супругъ, въ нѣкоторомъ родѣ, ха, ха, ха!… Значитъ, выходитъ, что и дѣти тоже въ нѣкоторомъ, ха, ха, ха!…
Батюшки, вотъ типъ-то! Вотъ матеріалъ для комедіи!…
А? Ха, ха, ха!…
Я говорю: вы — типъ! Ха, ха, ха!…
А, шутъ его возьми, ха, ха, ха'…
Ха, ха, ха!!!… (Уходятъ на право.)
Хо, хо, хо!… Что, господинъ корреспондентъ, попались? Ну, теперь мы васъ обработаемъ, въ самомъ наилучшемъ видѣ обработаемъ… Хо, хо, хо!… (Быстро уходитъ на право.)
Господа! Только, пожалуйста, никому не говорите — это я написалъ! (Фыркаетъ въ кулакъ.)