Гость (Пузик)/ДО
См. также одноимённые страницы.
Небольшой «управительскій» домикъ Николая Семеновича переполненъ гостями. Пріѣзжай еще хоть одинъ человѣкъ, даже будь онъ исправникъ, мѣста не нашлось бы. Въ залѣ, въ столовой, въ кабинетѣ — вездѣ были гости. Табачный дымъ стоялъ коромысломъ по всѣмъ комнатамъ. Говоръ и смѣхъ сливались въ одинъ несмолкаемый гулъ. Двое-трое изъ ближайшихъ сосѣдей пріѣхали съ ребятишками, которые вмѣстѣ съ хозяйскими дѣтьми своимъ крикомъ и бѣготней еще болѣе увеличивали суматоху. Николай Семеновичъ съ хозяйской предупредительностью и поспѣшностью перебѣгалъ изъ комнаты въ комнату, перекидываясь съ гостями словечкомъ и усиленно упрашивая понавѣдываться почаще въ столовую, гдѣ была накрыта предобѣденная закуска. Нужды, впрочемъ, особенной въ этихъ приглашеніяхъ не было. Гости не церемонились и нѣкоторые успѣли уже заложить какъ слѣдуетъ.
— Эхъ, Анатолій Михайлычъ, другъ мой сердечный!.. — слышалось откуда-то изъ угла, окутаннаго облакомъ табачнаго дыма. — Да мыслимо ли нынче мужика штрафовать за всякую малость? Да что ты возьмешь съ него? Былъ у меня такой случай…
— Гуманность, гуманность! — злорадно взываетъ другой голосъ. — Что вы мнѣ жалкія слова-то говорите? Что вы мнѣ писателей-то своихъ въ носъ суете? Я самъ выросъ въ деревнѣ, самъ получше писателей вашихъ мужика знаю!..
— Кругленькое хозяйство, миленькое, очень миленькое!.. — тихимъ ручейкомъ журчитъ чей-то мягкій, сладенькій голосъ. — И лѣсокъ есть, и прудокъ съ рыбкой, и лужки травянистые, а про землицу и говорить нечего: черноземъ перваго сорта! Мѣстами есть даже совсѣмъ нетронутая, ковылькомъ поросла… Ну, меленка тоже небольшая, а все же, какъ хотите, доходецъ даетъ… Ничего, ничего, пристроили, слава Богу!.. Зачѣмъ гнѣвить Господа?..
Николай Семеновичъ торжествуетъ. Именины его удались какъ слѣдуетъ. Особеннаго оживленія, правда, нѣтъ, но и скучающихъ не видно. Зинаида Васильевна ежеминутно прибѣгаетъ изъ кухни, гдѣ она зорко слѣдитъ за пирогомъ, и поддерживаетъ разговоръ между дамами.
— Присядьте хоть на минуточку, — обращается къ хозяину одинъ изъ гостей, помѣщикъ въ высокихъ сапогахъ, вышитой рубашкѣ и поддевкѣ. — Захлопотался совсѣмъ! Вѣдь мы съ вами и не поговорили какъ слѣдуетъ… Ну, ну, присядьте да разсказывайте, какъ дѣлишки…
— Пожаловаться не могу, Павелъ Петровичъ, — отвѣтилъ хозяинъ, садясь рядомъ съ гостемъ. — Работаемъ, работаемъ много, но за то и результаты есть: имѣнье поднимается и дѣлается доходнымъ. Вы слышали, какіе у меня нынче яровые-то были? Вездѣ хоть шаромъ покати, а у насъ одна прелесть!.. Ну-съ, потомъ относительно скотоводства… Предшественникъ мой ни уха, ни рыла не смыслилъ въ этой отрасли хозяйства, а я съ первыхъ же шаговъ обратилъ на него должное вниманіе, и посмотрите вы, какія у насъ теперь овцы…
— Слышалъ, слышалъ! — воскликнулъ Павелъ Петровичъ. — Вы мнѣ потомъ покажите; вы знаете, я тоже, вѣдь, не равнодушенъ къ овечкамъ!.. Ну, а вашъ генералъ какъ?
— Что мнѣ генералъ?! Я самъ себѣ генералъ! — разсмѣялся Николай Семеновичъ.
— Однако?
— Да что!.. Понятно, торжествуетъ! Благодарственныя письма мнѣ пишетъ, въ нѣжныхъ чувствахъ ко мнѣ изливается… Портретъ даже прислалъ свой!.. Не видали у меня въ кабинетѣ? Какъ же! Въ полной аммуниціи, со всѣми орденами, въ лентѣ… Э-э, да что мнѣ генералъ, Павелъ Петровичъ? Что онъ смыслитъ въ хозяйствѣ? А если бы даже и смыслилъ? Что мнѣ? Совѣсть моя чиста: пожалуйте, милости просимъ!.. Да онъ никогда и не заглянетъ сюда, — помѣщенія соотвѣтствующаго нѣтъ, а онъ, знаете, какая шишка!.. У него въ Петербургѣ такой отель, что диво!.. Вы, конечно, Павелъ Петровичъ, съ ночевкой къ намъ?
— Не знаю, право… Вотъ, какъ жена…
— Чего, тамъ, не знаю? Какія глупости! Развѣ я отпущу васъ? Вы, кажется, самый дальній изъ всѣхъ сосѣдей?
— Николай Семеновичъ, гдѣ ты, послушай?! — раздался голосъ, злорадно толковавшій о гуманности. — Разрѣши-ка нашъ споръ: я говорю, что генералъ твой — тайный совѣтникъ, а Иванъ Иванычъ утверждаетъ, что дѣйствительный статскій?
— Вотъ нашли о чемъ спорить! — засмѣялся Николай Семеновичъ. — Я и самъ хорошенько не знаю, ей-Богу, не знаю!..
— Ну, братецъ, это стыдно! Какъ же это не знать такой важной вещи о своемъ патронѣ?
— Да на кой мнѣ шутъ знать это?
— Ахъ, ты, масонъ этакій!.. Услыхалъ бы это самъ генералъ!.. Задалъ бы онъ тебѣ!..
— Ужасно рѣдкость какая! Скажите! — обидѣлся немного Николай Семеновичъ. — Ты знаешь, что я не больно-то робкаго десятка… Ты вотъ что лучше скажи: ночевать останешься?
— Понятное дѣло… Нѣтъ, подожди, Николай Семенычъ!.. Все-таки я желалъ бы поглядѣть на тебя при генералѣ… Больно ужъ ты храбрый! Ха-ха-ха!
— Отвяжись, пожалуйста!
Закусочный столъ съ каждой минутой принималъ все болѣе безпорядочный и разрушающійся видъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ росло оживленіе. Наконецъ, подали обѣдъ. Шумно и весело гости усѣлись за столъ. Именинный пирогъ вышелъ на славу. Восторги и удивленія мастерству хозяйки сыпались со всѣхъ сторонъ. Зинаида Васильевна сіяла отъ удовольствія и неустанно пополняла освобождавшіяся тарелки гостей. Тостъ слѣдовалъ за тостомъ. Вино лилось рѣкой. Невообразимый гамъ стоялъ въ столовой. У всѣхъ развязались языки, каждому хотѣлось быть интереснѣе другого и потому каждый старался перекричать другого. Голова Николая Семеновича сильно кружилась, всѣ лица гостей смѣшались и перепутались; онъ ежеминутно обращался не къ тому, къ кому хотѣлъ, надъ нимъ смѣялись, онъ самъ смѣялся, на душѣ у него было легко и весело.
— Матвѣй Данилычъ только меня обидѣлъ! Вотъ что! — съ пьяной грустью говорилъ Николай Семенычъ. — Никогда я этого ему не прощу! Не захотѣлъ пріѣхать… А? Какъ это вамъ покажется?
— Человѣкъ занятой, — замѣтилъ сосѣдъ, — можетъ, еще и подъѣдетъ… Что-нибудь задержало…
— Обѣщать, и не пріѣхать! а? Какъ это вамъ покажется? Какъ называется подобный поступокъ? а? Нѣтъ, вы скажите!..
Обѣдъ между тѣмъ приближался къ концу. Былъ маленькій антрактъ передъ пирожнымъ. Зинаида Васильевна волновалась. Пирожное должно было окончательно упрочить за ней успѣхъ нынѣшняго обѣда. Вдругъ послышался колокольчикъ, зазвенѣли бубенцы. Мимо оконъ промчался экипажъ и остановился у крыльца.
— Вотъ и Матвѣй Данилычъ! — воскликнулъ кто-то изъ гостей.
— Опоздалъ немного! — замѣтилъ другой. — Навѣрно на практику куда-нибудь ѣздилъ…
— Голоднымъ не оставимъ, накормимъ! — засмѣялась хозяйка.
— А вотъ я ему покажу, свиньѣ полосатой, какъ къ пирогу опаздывать! — воскликнулъ Николай Семенычъ и, шутливо потрясая кулаками, какъ бы приготовляясь драться, вышелъ въ переднюю. — Это ты что же, братецъ мой, свинничаешь? а?.. — накинулся онъ на вошедшаго, закутаннаго въ огромную медвѣжью шубу. — Ахъ, ты, подлецъ этакій! Добрые люди перепились давно, а онъ только является! И тебѣ не стыдно? а?
— Послушайте!.. м-м-м… какъ васъ?..
— Ну, братецъ, комедію-то ломать нечего! У меня разговоръ коротокъ!
Съ этими словами Николай Семенычъ обхватилъ вошедшаго и почти на рукахъ донесъ его до столовой.
— Вотъ онъ мошенникъ!
Гости разразились дружнымъ хохотомъ. Кто-то захлопалъ въ ладоши.
Генералъ Бешметьевъ, хозяинъ имѣнія, положительно задыхался отъ духоты и злобы. Онъ никакъ не могъ понять, куда онъ попалъ вмѣсто своего помѣстья, гдѣ онъ могъ ожидать совершенно иную встрѣчу. Генералъ насилу отвернулъ громадный воротникъ своей шубы и оглянулъ окружающихъ. Мгновенно все смолкло. Кто-то отъ страха сдвинулъ со стола тарелку и она съ грохотомъ разбилась объ полъ.