Глухой, слѣпой и ихъ оселъ
правитьСошлись однажды двое, глухой и слѣпой, и порѣшили вступить въ товарищество. «Ты слушай за меня», говоритъ глухой слѣпому. «А ты смотри за меня», говоритъ слѣпой глухому". Съ тѣхъ поръ вездѣ и всюду товарищи были неразлучны. Разъ зашли они вмѣстѣ въ кофейню. «Ничего танцы», говоритъ глухой, «только ужъ музыка изъ рукъ вонъ плоха!» А слѣпой заявляетъ: «По мнѣ такъ музыка сносная, а танцы ничего не стоятъ».
Пошли они вскорѣ послѣ того въ джонглю и встрѣтили тамъ осла, убѣжавшаго отъ хозяина, а рядомъ съ нимъ огромный котелъ для промывки бѣлья.
Глухой говоритъ слѣпому: «Братъ, тамъ стоитъ оселъ, а рядомъ валяется котелъ, хозяина же нигдѣ не видно. Возьмемъ это все себѣ, можетъ къ чему пригодится». — «Прекрасно», говоритъ слѣпой, «заберемъ все съ собою». Пошли дальше. Наткнулись они на муравейникъ, а въ томъ муравейникѣ необыкновенно крупные муравьи. «Вотъ такъ муравьи!» воскликнулъ глухой. «Надо взять хоть нѣсколько штучекъ друзьямъ показать. Во вѣкъ не видывалъ такихъ крупныхъ». И глухой вытащилъ изъ кармана серебряную коробочку и посадилъ туда муравья четыре изъ самыхъ крупныхъ.
Не успѣли они далеко отойти, какъ разразилась страшная гроза. Загрохоталъ громъ, засверкала молнія, хлынулъ дождь съ такою силой, ровно само небо вступило въ борьбу съ землею. «Ой, смерть наша пришла», закричалъ глухой, «какъ ужасна молнія! бѣжимъ, укроемся гдѣ-нибудь». — «Ну, молнія то еще не бѣда, а громъ дѣйствительно ужасенъ: поищемъ какого-нибудь убѣжища!» Невдалекѣ возвышалось красивое строеніе, въ родѣ небольшого храма. Товарищи решили провести тамъ ночь; они вошли туда, вогнали туда же осла съ котломъ и заперли за собою дверь. Однако это строеніе, которое они приняли было за заброшенный храмъ, было совсѣмъ не храмъ, а жилище могущественнаго ракшаса, котораго въ ту пору не было дома. Не успѣли прохожіе расположиться тамъ, какъ ракшасъ вернулся. Онъ очень удивился, найдя дверь запертою изнутри. Онъ приложилъ ухо: кто-то возился внутри дома. «О-го-го», сказалъ онъ себѣ, « кто-то залѣзъ ко мнѣ! Постой-ка, искрошу я васъ на похлебку!» И онъ принялся дергать дверь и что есть силы колотить въ нее своими толстыми кулаками. «Эй, вы, тамъ, открывайте скорѣе», рычалъ онъ голосомъ, покрывавшимъ шумъ грозы: «открывайте скорѣе, негодяи, говорю вамъ!» Голосъ его былъ очень страшенъ, но видъ еще страшнѣе, какъ убѣдился глухой, подсмотрѣвъ въ щелку. Несчастный такъ испугался, что трясся какъ въ лихорадкѣ. Слѣпой же былъ отъ природы очень храбръ, да онъ и ничего не видѣлъ. Онъ бросился къ двери. «Ты кто такой», сердито крикнулъ онъ, «что вздумалъ ломиться въ дверь въ такую пору?» — «Я ракшасъ, хозяинъ этого дома», отвѣчалъ взбѣшенный, но немного озадаченный ракшасъ. «Скорѣй впускай меня, а то искрошу тебя въ куски!» Глухой, наблюдавшій за чудовищемъ, поблѣднѣлъ отъ страха, а слѣпой продолжалъ, какъ ни въ чемъ не бывало: «А, такъ ты ракшасъ? Вотъ оно что! Прекрасно! Ты ракшасъ, а я бакшасъ: одно другого стоитъ». — «Бакшасъ, бакшасъ… это еще что за птица?» проревѣлъ ракшасъ: «Не слыхивалъ о такой диковинкѣ!» — «Не слыхивалъ, такъ услышишь», продолжалъ кричать слѣпой… «Убирайся-ка живѣй, пока я тебя со свѣта не сжилъ? Я бакшасъ, а бакшасъ это отецъ ракшаса». — «Отецъ ракшаса? Мой отецъ значитъ? О боги, въ первый разъ слышу, чтобъ отца моего звали бакшасъ. Такъ это значитъ ты, отецъ мой, залѣзъ туда?»
«Да, да, я, отецъ твой, башкасъ, и повелѣваю тебѣ сейчасъ же убираться отсюда». — «Хорошо, хорошо», проворчалъ ракшасъ, который начиналъ робѣть. «Но если ты дѣйствительно отецъ мой, позволь мнѣ взглянуть хоть въ щелочку на тебя». Онъ все таки подозрѣвалъ, что здѣсь кроется какой-то обманъ.
Слѣпой и глухой сначала призадумались. Предложеніе застало ихъ врасплохъ. Наконецъ они рѣшились: пріотворили немного дверь — совсѣмъ крошечную щелку — и приставили къ ней морду осла. Ракшасъ ничего подобнаго не ожидалъ, да въ темнотѣ и не могъ хорошо разглядѣть. «Какая страшная рожа у моего отца, бакшаса!» подумалъ онъ про себя. «О отецъ мой, бакшасъ», крикнулъ онъ, «видъ твой дѣйствительно наводитъ ужасъ. Но вѣдь встрѣчаются и люди съ большою уродливою головою, а маленькимъ тѣльцемъ. Пожалуйста, покажись мнѣ, каковъ ты съ тѣломъ и головою — тогда я уйду». Слѣпой и глухой подхватили свой котелъ и съ оглушительнымъ трескомъ покатили его мимо двери. Ракшасъ былъ пораженъ, когда увидѣлъ огромную катящуюся штуку, и рѣшилъ: «Дѣйствительно, у бакшаса тѣло не уступитъ головѣ. Онъ, пожалуй, способенъ цѣликомъ проглотить меня. Уйду лучше». Но у него все таки оставалось еще нѣкоторое сомнѣте и онъ крикнулъ: «Бакшасъ, о бакшасъ, отецъ мой! Голова у тебя велика и тѣло также, ну, а каковъ твой голосъ?» Онъ думалъ поддѣть его на это, такъ какъ вопль ракшаса ужасенъ и простой смертный не въ силахъ его изобразить. Слѣпой было растерялся, но хитрый глухой, который успѣлъ нѣсколько оправиться отъ испуга, вытащилъ свою коробку и поспѣшно впустилъ муравьевъ въ уши осла. Они принялись такъ усердно щипать его, что несчастный оселъ пришелъ въ изступленіе. Эй-іо, эй-іо! заревѣлъ онъ и, слыша этотъ страшный ревъ, ракшасъ обратился въ бѣгство, приговаривая: «Довольно, довольно, о отецъ мой бакшасъ!
Одинъ звукъ твоего голоса укротитъ самаго строптиваго». Опасность счастливо миновала, глухой освободилъ осла отъ муравьевъ и остальную ночь они провели спокойно.
На слѣдующее утро глухой рано разбудилъ слѣпого: «Вставай, вставай, намъ въ самомъ дѣлѣ везетъ! Весь полъ усыпанъ золотомъ и серебромъ». И дѣйствительно, у ракшаса были скоплены огромныя сокровища, небрежно разбросанныя по всему дому. Друзья принялись собирать ихъ, набрали сколько смогли и связали ихъ въ четыре узла. Каждый изъ нихъ взялъ себѣ по узлу, а остальные два взвалили на осла и выступили въ обратный путь. Но ракшасъ, котораго они прогнали ночью, подкарауливалъ ихъ недалеко отъ дома. Ему хотѣлось видѣть, на что похожъ днемъ отецъ его, бакшасъ. И вдругъ, что же онъ увидѣлъ? Слѣпого, глухого, и осла, нагруженныхъ сокровищами!
Страшная злость разобрала ракшаса, но онъ не рѣшился напасть одинъ, а пошелъ созвать товарищей, и скоро они всемеромъ неслись по слѣдамъ дерзкихъ пришельцевъ.
Глухой издали замѣтилъ ихъ приближеніе и пришелъ въ ужасъ. Семь огромныхъ ракшасовъ съ длинными въ аршинъ волосами и острыми клыками, какъ у слона! Слѣпой замѣтилъ, что глухой часто останавливается, и спросилъ: «Что это ты, дружище, отставать сталъ?» — «Ой, бѣда пришла», — простоналъ глухой: — Семь ракшасовъ за нами гонятся, не сдобровать намъ!« — „Вотъ вздоръ!“ невозмутимо отвѣчалъ слѣпой; онъ ничего не видѣлъ и потому ничего не боялся: „Спрячь только скорѣе сокровища и осла заведи въ кусты, а сами полѣземъ на дерево. Я полѣзу первый, а ты, какъ зрячій, за мною“. Глухой рѣшилъ, что совѣтъ не дуренъ. Вмигъ все было исполнено и оба друга полѣзли на высокую бетелевую пальму. Только, такъ какъ глухой былъ потрусливѣе, да и похитрѣе, онъ полѣзъ первымъ, а слѣпого оставилъ за собою и такимъ образомъ очутился въ относительно большей безопасности, чѣмъ товарищъ.
Ракшасы подошли къ дереву и увидѣли ихъ надъ собою. „Давайте, встанемъ другъ другу на плечи и сбросимъ ихъ оттуда“. Сказано — сдѣлано. Второй полѣзъ на перваго, третій на второго и такъ далѣе. Седьмой, какъ разъ тотъ, который созвалъ всѣхъ остальныхъ, только карабкался наверхъ, когда глухой, выглядывавшій изъ-за плеча слѣпого, обезумѣлъ отъ страха и схватилъ за плечо товарища съ громкимъ воплемъ: „Лѣзутъ, лѣзутъ!“ Слѣпой, ничего не подозрѣвая о близости ракшасовъ, сидѣлъ свободно, не въ особенно твердомъ положеніи. Отъ неожиданнаго толчка онъ потерялъ равновѣсіе и слетѣлъ прямо на спину седьмому ракшасу, какъ разъ въ то время, какъ тотъ взбирался на спину послѣдняго товарища. Слѣпой никакъ не могъ понять, гдѣ онъ находится, и вообразилъ, что сорвался на другой сучекъ. Онъ отчаянно взмахнулъ руками, чтобы ухватиться за что-нибудь, и съ размаху вцѣпился въ длинные уши ракшаса. Ракшасъ тоже не могъ сообразить, что такое на него свалилось, а такъ какъ вѣсъ слѣпого сбилъ его съ мѣста, онъ тоже потерялъ равновѣсіе и полетѣлъ, увлекая въ своемъ паденіи шестого, шестой — пятаго и т. д.
Нѣкоторое время чудовищная куча копошилась у подножія дерева. Слѣпой кричалъ снизу: „Гдѣ я? Что случилось? Гдѣ я, наконецъ?“ Глухой, усидѣвшій на деревѣ и потому въ безопасности, вопилъ сверху: „Славно, братецъ, славно! держи его, не бойся. Держи только крѣпче, бѣгу къ тебѣ на помощь!“ Нечего и говорить, что онъ нимало не спѣшилъ покинуть свое убѣжище. Онъ только продолжалъ отчаянно кричать: „Такъ, такъ, братецъ, держи его, держи, иду, иду!“ И чѣмъ сильнѣе онъ кричалъ, тѣмъ сильнѣе слѣпой сдавливалъ и крутилъ уши ракшаса, принимая ихъ за пальмовую вѣтвь. Остальнымъ шести ракшасамъ удалось, наконецъ, выкарабкаться изъ своего невыгоднаго положенія. Они встали, встряхнулись и, рѣшивъ, что довольно поплатились за желаніе услужить товарищу, бросились бѣжать безъ оглядки. А седьмой, видя ихъ бѣгство, сообразилъ, что опасность вѣрно дѣйствительно велика, если всѣ бросаютъ его. Не долго думая, смахнулъ онъ рукою странное существо съ своей шеи и, даже не взглянувъ, что тамъ такое было, пустился догонять товарищей.
Какъ только ракшасы скрылись изъ вида, глухой сползъ съ дерева. Онъ поднялъ слѣпого, обнялъ его и сказалъ: „Право, я не сумѣлъ бы такъ хорошо обдѣлать дѣло. Ловко же ты справился съ ними! Всѣхъ обратилъ въ бѣгство! Къ счастью тутъ и я подоспѣлъ на помощь“. Снова вывели они осла изъ кустовъ, нагрузились своими узлами и спокойно побрели дальше. На опушкѣ чащи глухой сказалъ слѣпому: „Теперь и селеніе недалеко. Не лучше ли намъ припрятать на время свои сокровища? Лучше всего, мнѣ кажется, раздѣлить ихъ поровну и пусть каждый заботится о своей долѣ, а затѣмъ припрячемъ ихъ въ кусты или куда каждому изъ насъ заблагоразсудится“. Слѣпой согласился и поручилъ глухому раздѣлить сокровища на двѣ равныя части. Лукавый глухой совсѣмъ не намѣревался дѣлить поровну, и началъ съ того, что припряталъ большую часть груза, а остатокъ раздѣлилъ надвое и положилъ одинъ узелокъ передъ собою, а другой передъ слѣпымъ: „Вотъ твоя доля, братецъ, пощупай“. Слѣпой пощупалъ, кучка показалась ему через чуръ мала. „Ну, ужъ не ожидалъ, что ты станешь надувать меня!“ крикнулъ онъ съ досадою. „Ты вѣрно все себѣ прибралъ, а мнѣ остатки подсунулъ!“ — „Что за вздоръ, у меня не больше. Самъ посмотри, если не вѣришь“, хладнокровно заявилъ глухой. Слѣпой пощупалъ кучку товарища: она была не больше, чѣмъ его. Тогда онъ совсѣмъ вышелъ изъ себя: „Такъ я и повѣрю!“ закричалъ онъ». Ты думаешь, я слѣпой, такъ меня легко провести? Нѣтъ, братецъ мой, я слѣпъ, да не глупъ! Я несъ большой узелъ, ты тоже, да на ослѣ было два. И ты станешь увѣрять, что изъ такого количества получились лишь эти двѣ кучки? Нѣтъ ужъ, другимъ говори, а я не повѣрю". — «Вздоръ и нелѣпица!» возражалъ глухой. «Вздоръ иль нѣтъ, а ты меня морочишь, я этого не потерплю!» — «Даже и не думаю морочить», защищался глухой. — «Нѣтъ врешь, обманщикъ», горячился слѣпой. Слово за словомъ, они ссорились, ворчали, кричали, ругались, упрекали другъ друга. Наконецъ слѣпой разсвирѣпѣлъ и бацъ глухого по уху. Ударъ былъ такъ силенъ, что глухой сразу сталъ слышать. Яростно хватилъ онъ соперника кулакомъ въ лобъ: тотъ тутъ же прозрѣлъ отъ боли и неожиданности. И такъ, въ концѣ концовъ, оказалось, что глухой сталъ слышать не хуже, чѣмъ видѣть, а слѣпой видѣть не хуже, чѣмъ слышать. Это такъ пріятно поразило обоихъ, что они сразу пришли въ отличное настроеніе духа и поклялись другъ другу въ вѣчной дружбѣ. Глухой сознался, что припряталъ часть сокровищъ, и, снова раздѣливъ ихъ, на этотъ разъ поровну, они счастливые и веселые вернулись домой.
Источник текста: Индийские сказки. Сборник сказок для детей среднего возраста. Сост. по разным источникам О. М. Коржинской / С предисл. акад. С. Ф. Ольденбурга. — Санкт-Петербург : А. Ф. Девриен. 1903.