1879. править
ВЪ МАСКАРАДѢ. править
Маскарадъ въ приказчичьемъ клубѣ. У подъѣзда, какъ водится, ни одной кареты, за то въ подъѣздѣ множество женскихъ масокъ, выпрашивающихъ «входный билетикъ» у подъѣзжающихъ на извозчикахъ кавалеровъ. Все это пищитъ, переругивается, хватаетъ мужчинъ за фалды. Тутъ-же городовой.
— Брюнетный господинъ! Послушайте! — окликаетъ продрогшая на морозѣ маска только-что сейчасъ выскочившаго изъ саней и юркнувшаго въ подъѣздъ кавалера.
Тотъ останавливается и оборачивается.
— Съ чѣмъ прикажете? Съ холоднымъ или съ горячимъ?
— Я васъ знаю. Вы изъ Перинной линіи. Нѣтъ-ли у васъ входнаго билетика?
— Ну, эту эпитимію мы каждый маскарадъ слышимъ! — машетъ рукой кавалеръ и прибавляетъ: — сами семерыхъ сбирать послали!
— И какъ это ноничи у кавалеровъ липкости никакой нѣтъ къ женскому полу! — вздыхаетъ другая маска. — Послѣ этого, я такъ полагаю, что не слѣдъ имъ и въ маскарадъ ходить. Послушайте, блондинный мужчинка, дайте билетъ! — останавливаетъ она сѣдаго старика въ енотовой шубѣ.
— Я не по билету, а по плакату! — остритъ тотъ и тоже скрывается за дверями.
Подъѣзжаетъ на лихачѣ купеческій «соврасъ» въ бобровой шапкѣ. Распахнулъ шубу и показалъ массивную золотую цѣпочку и складную шляпу, засунутую на груди за жилетъ. Онъ уже пьянъ.
— Долго здѣсь пробудете, ваше сіятельство? — спрашиваетъ лихачъ.
— А вотъ покуда патретъ свой не изукрасимъ, — отвѣчаетъ онъ. — Мы виномъ маскироваться пріѣхали. Какъ перестанутъ знакомые узнавать, ну, значитъ, тогда иноходцемъ и домой.
— Ежели долго пробудете, то отпустите меня, ваше степенство!
— Во фрунтъ! — кричитъ соврасъ и, подбоченившись, спрашиваетъ лихача; — Василій, кто я?
— Извѣстно, именитые фабриканты и во всемъ богатствѣ…
— То-то. Ну, значитъ, и жди своего термину, пока тебя городовой не вострубитъ для нашего променажа. Мадеру пьешь?
— Все трескаемъ-съ.
— Значитъ и веди себя хорошенько. Сейчасъ тебѣ вышлю кадетскій стаканъ мадеры и букивротъ съ тешкой на за куску!
— Это зонтишникъ изъ Гостиннаго двора, — шепчетъ одна маска другой. — У него всегда билеты есть. Господинъ юноша, мы вами завсегда въ окнѣ любуемся! — обращается она къ соврасу. — Дайте намъ пару билетиковъ въ маскарадъ.
Соврасъ продолжаетъ кобениться.
— А вы-бы, мамзель, въ туляковскій нагольной шли. Тамъ дешевле и даже за десять копѣекъ пущаютъ.
— Имѣйте учтивость къ дамамъ, — отвѣчаютъ маски. — Въ нагольномъ маскарадѣ мы въ субботу были, а сегодня сюда хочется. Полноте, интересненькій, дайте!
— Ой! Ну, коли такъ, получайте три билета съ бонжуромъ! Вотъ вамъ на драку! Бери и поминай за здравіе Никиту, Калина и Ивана! Лови!
Соврасъ кидаетъ три билета. У подъѣзда свалка. Одинъ билетъ разорвали въ клочки!
— Эй, вы, щучье племя! Смирно! — кричитъ городовой.
Соврасъ исчезаетъ въ подъѣздѣ.
Въ залѣ и въ зимнемъ саду толпы народа. У буфета давка. Пиво и водка льются рѣкой. Кто-то подшпиливаетъ фалды сюртука булавками.
— Ты это что дѣлаешь? — спрашиваетъ его пріятель.
— А фракъ изображаю. Въ залу безъ фрака не пускаютъ, а я тамъ съ хоръ штучку намѣтилъ, такъ искусить ее хочу.
— Чѣмъ искушать-то будешь?
— Да думаю на мараскинъ съ коньякомъ половить. Хочешь садануть по одной собачкѣ за компанію?
— Жарь! Дѣльныя рѣчи завсегда пріятно слушать.
По буфету проходятъ маски. Нѣкоторыя закостюмированы въ ситцевые сарафаны, «колонистихами» въ шелковыхъ чепцахъ съ позументами, матросами въ тиковыхъ курткахъ и клеенчатыхъ шляпахъ. Вообще въ костюмахъ преобладаетъ самодѣльщина. Есть и цыганки въ ковровыхъ платкахъ, надѣтыхъ на бокъ отъ праваго плеча подъ лѣвую мышку, а на головѣ почему-то чалма.
— Родныя! — кричитъ маскамъ какой-то пьяненькій фрачникъ. — Гдѣ прикладъ-то швейный покупаете? — и растопыриваетъ руки, чтобъ остановить ихъ.
— У Кисельникова. А ты почему думаешь, что мы портнихи? — откликается особенно бойкая.
— Эво! Сейчасъ видна птица по полету! Вотъ пальцы-то иголкой исколоты! Намъ только покажи дѣвицу, сейчасъ мы и видимъ какой она калинкоръ. Эхъ, гладенькая! Совсѣмъ прозрачная!
Фрачникъ хочетъ обхватить маску. Та увертывается.
— Пожалуйста, не распространяйте ваши руки! Наша прозрачность при насъ и останется, а вы лучше пивкомъ угостите.
— Ходитъ! Но только въ томъ смыслѣ, чтобъ весь портняжный прикладъ у меня покупать. Будьте знакомы и получайте нашъ нумеръ лавки. Тутъ вся фирма обозначена. Человѣкъ! Полъ-дюжины пива! — кричитъ фрачникъ и раздаетъ маскамъ по карточкѣ съ нумеромъ лавки. — Прошу садиться! Нечего дыбомъ-то стоять!
Маски садятся за мраморный столъ. Фрачникъ помѣщается среди ихъ. Мимо проходитъ пинжакъ, останавливается передъ столомъ и смотритъ на компанію въ кулаки.
— Такъ въ подозрительную-то трубку лучше глядѣть, — говоритъ онъ и спрашиваетъ: — Что, Вася, клюнуло? «Ура, на трехъ ударимъ разомъ!» Уступи мнѣ хоть одну штучку.
— Ужъ и клюнуло! — оскорбляется одна изъ масокъ. — Удивительно, какое низкое мнѣніе вы объ нашей сестрѣ обозначаете. Держали-бы при себѣ. Что мы, рыбы, что-ли?
— А то развѣ нѣтъ? Конечно, рыба-плотва. И самая что-ни-на-есть свѣжая!
— Зачѣмъ-же вы лѣзете къ плотвѣ?
— А затѣмъ, что я самъ налимъ, во всемъ своемъ составѣ, — скашиваетъ глазъ пинжакъ и, подмигнувъ, тоже садится.
— Только руки подальше! — предупреждаютъ маски.
Лакей приносить пиво.
За столомъ напротивъ сѣлъ только-что сейчасъ пріѣхавшій «соврасъ», котораго маски звали «зонтишникомъ», и вытянулъ руки, украшенныя брилліантовыми перстнями.
— Пивная команда! — начинаетъ задирать онъ компанію, сидящую съ масками.
— Чего?
— Ничего, проѣхало и воротъ не задѣло! Человѣкъ! Бутылку шампанскаго!
— Который уголъ у отцовской-то лавки на шампанское спускаешь? — въ свою очередь задѣваютъ его съ другого стола — Не тебѣ, птичья шерсть, меня усчитывать! Человѣкъ, шампанскаго!
— Какого прикажете? — спрашиваетъ его лакей.
— Самаго лучшаго! Я худого не пью. Да чтобъ золотая пробка!… Во фрунтъ! И скорымъ шагомъ маршъ!
Лакей бѣжитъ. Фрачникъ изъ компаніи масокъ окликаетъ его.
— Дай ему, человѣкъ, такого шампанскаго, чѣмъ ворота запираютъ, а то отъ настоящаго у него глазъ выворачиваетъ, — говоритъ онъ лакею и показываетъ на «совраса».
— Смотри, чтобъ тебѣ самому дома хозяинъ-то глазъ не выворотилъ! Онъ-тѣ покажетъ, какъ на маскарадъ изъ выручки за голенищу двугривенные спускать!
— Ошибаешься! Сами хозяева состоимъ и такихъ, какъ ты, мальчишекъ въ лучшемъ видѣ за волосья треплемъ!
— А ну-ко потрепли! Тронь!
— И потреплю!
Соврасъ и фрачникъ лѣзутъ другъ на друга, какъ пѣтухи. Въ залѣ слышенъ ритурнель кадрили. Маски, залпомъ выпивъ по стакану пива, бѣгутъ изъ-за стола. Шумъ. Вдали показывается полицейскій офицеръ.