В деревне (Некрасов)


В деревне


С. С. Д.[2]


1

Право, не клуб ли вороньего рода
Около нашего нынче прихода?
Вот и сегодня… ну, просто беда!
Глупое карканье, дикие стоны…
Кажется, с целого света вороны
По вечерам прилетают сюда.
Вот и еще, и еще эскадроны…
Рядышком сели на купол, на крест,
На колокольне, на ближней избушке,—
10 Вон у плетня покачнувшийся шест:
Две уместились на самой верхушке,
Крыльями машут… Всё то же опять,
Что и вчера… посидят, и в дорогу!
Полно лениться! ворон наблюдать!
Чёрные тучи ушли, слава богу,
Ветер смирился: пройдусь до полей.
С самого утра унылый, дождливый,
Выдался нынче денёк несчастливый:
Даром в болоте промок до костей,
20 Вздумал работать, да труд не даётся,
Глядь, уж и вечер — вороны летят…
Две старушонки сошлись у колодца,
Дай-ка послушаю, что говорят…

2

«Здравствуй, родная». — Как можется, кумушка?
Всё ещё плачешь никак?
Ходит, знать, по́ сердцу горькая думушка,
Словно хозяин-большак?
«Как же не плакать? Пропала я, грешная!
Душенька ноет, болит…
30 Умер, Касьяновна, умер, сердешная! —
Умер и в землю зарыт!

Ведь наскочил же на экую гадину!
Сын ли мой не был удал?
Сорок медведей поддел на рогатину —
На сорок первом сплошал!
Росту большого, рука что железная,
Плечи — косая сажень;
Умер, Касьяновна, умер, болезная,—
Вот уж тринадцатый день!

40 Шкуру с медведя-то содрали, продали;
Деньги — семнадцать рублей —
За душу бедного Савушки подали,
Царство небесное ей!
Добрая барыня Марья Романовна
На панихиду дала…
Умер, голубушка, умер, Касьяновна,—
Чуть я домой добрела.

Ветер шатает избенку убогую,
Весь развалился овин…
50 Словно шальная пошла я дорогою:
Не попадётся ли сын?
Взял бы топорик — беда поправимая,—
Мать бы утешил свою…
Умер, Касьяновна, умер, родимая,—
Надо ль? топор продаю.

Кто приголубит старуху безродную?
Вся обнищала вконец!
В осень ненастную, в зиму холодную
Кто запасет мне дровец?
60 Кто, как доносится тёплая шубушка,
Зайчиков новых набьет?
Умер, Касьяновна! умер, голубушка,—
Даром ружье пропадёт!

Веришь, родная: с тоской да с заботами
Так опостылел мне свет!
Лягу в каморку, покроюсь тенётами
Словно как саваном… Нет!
Смерть не приходит… Брожу нелюдимая,
Попусту жалоблю всех…
70 Умер, Касьяновна, умер, родимая,—
Эх! кабы только не грех…

Ну, да и так… Дай бог зиму промаяться,—
Свежей травы мне не мять!
Скоро избенка совсем расшатается,
Некому поле вспахать.
В город сбирается Марья Романовна,
По миру сил нет ходить…
Умер, голубушка, умер, Касьяновна,
И не велел долго жить!»

3

80 Плачет старуха. А мне что за дело?
Что и жалеть, коли нечем помочь?..
Слабо моё изнуренное тело,
Время ко сну. Недолга моя ночь:
Завтра раненько пойду на охоту,
До свету надо крепче уснуть…
Вот и вороны готовы к отлету,
Кончился раут… Ну, трогайся в путь!
Вот поднялись и закаркали разом.
«Слушай, равняйся!» — Вся стая летит;
90 Кажется, будто меж небом и глазом
Чёрная сетка висит.


1854

Примечания

  1. «Современник», 1854, том XLVIII, с. 5—7. Разрешена цензурою 31 октября 1854 года.
  2. Вероятно, Степан Семёнович Дудышкин (1820—1866), в то время ведущий критик журнала Отечественные записки. Последующие переиздания стихотворения, в том числе прижизненные, печатались без посвящения. (Прим. ред.)