Вывоз из Москвы государственных сокровищ в 1812 году (Цветков)

Вывоз из Москвы государственных сокровищ в 1812 году
автор С. Н. Цветков

Дата создания: 1912, опубл.: 1912. Источник: Цветков С.Н. - Вывоз из Москвы государственных сокровищ в 1812 году — М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1912.

Вывоз из Москвы Государственных сокровищ в 1812 году.

Французская Армия двигалась к Москве. Начальник Дворцовой Экспедиции Валуев,^[1] страшась за судьбу государственных сокровищ, вверенных его заботам, неоднократно обращался к Ростопчину^[2] за указаниями, предлагая начать перевозку сокровищ в безопасное место, но Ростопчин давал успокоительные ответы. Вполне доверяя осведомленности Ростопчина, Валуев не делал никаких приготовлений к переезду и даже продолжал работы в строющихся зданиях Синодальной типографии и здании для хранения государственных сокровищ, которому суждено было, через несколько дней, подвергнуться разрушению. Через некоторое время Валуев сам понял, что медлить дальше нельзя; он поручил члену Дворцовой Экспедиции Поливанову приступить к укладке государственных сокровищ и отправке их сперва в Нижний Новгород, а если будет нужда, то и дальше в Казань. Валуев потребовал у Ростопчина 125 пар лошадей и денег, необходимых для перевозки: Ростопчин не возражал, он настаивал лишь на том, чтобы после вывоза сокровищ занятия в Экспедиции продолжались и чиновники оставались на местах. Валуев и Поливанов понимали, что времени мало, надо торопиться, многое принуждены они были оставлять, не было ни средств, ни времени, для укладки. Старинное громоздкое оружие, серебряные рамы из дворцов, старые материи, костюмы — всё это приходилось оставлять врагам. Работая дни и ночи над укладкой вещей, энергичный Поливанов находил время прятать оставшиеся вещи в потайные кладовые и другие скрытые места. Не ограничиваясь увозом вещей из Оружейной Палаты, частью Патриаршей ризницы, Дворцов и Грановитой палат, Поливанов взял некоторые древние вещи и из Кремлёвских соборов, и многое, ценное по своей старине, собрал он из церкви Спаса на Бору.^[3] Французская армия приближалась, надо было торопиться с отъездом. Большой обоз, около 150 повозок, проехал рано утром заставу, его сопровождал Поливанов, штат чиновников и служащих Дворцового Управления. Обоз скрылся, но в Кремле продолжалась лихорадочная работа, спасали всё, что можно. Все дела и архивы были спрятаны, многое ценное, что не мог увезти с собой Поливанов из Дворцов, придворные служащие прятали в скрытые места, клали серебряные вещи под пол, зарывали в землю и т. д. Наконец было решено закрыть Дворцовую Экспедицию и ехать в Нижний Новгород. Часть служащих отправилась во Владимир, куда уехал и сам Валуев. Несколько придворных служащих ещё оставались в Кремле, до последней минуты, собирая и пряча ценные вещи.

2 сентября в 6 ч. пополудни французы появились на улицах Москвы, одновременно с этим комендант оставил Москву, с ним вместе бежали из Москвы и придворные служащие, работавшие в Кремле. Несколько человек, укладывая и пряча вещи, были захвачены французами, из коих один Кох, бежавший из плена на шестой день, рассказывал о вступлении французов в Кремль и о тех бесчинствах, которые творили они там. Из служащих Дворцового ведомства были захвачены французами шесть человек, в числе которых находился придворный священник, запасного Дворца, Гаврилов, с этими несчастными пленниками французы поступали очень сурово, их заперли в тёмное, сырое помещение, кормили плохо, при этом заключенные страдали от холода, за неимением тёплой одежды. Ко всем просьбам заключённых французы оставались глухи, или же, по рассказам пленного священника, французы отвечали насмешками, не редко и ударами. Неожиданно все заключённые получают полную свободу, которую выхлопотал для них чиновник Дворцового ведомства Вишневский — его история очень загадочна, неизвестно почему остававшись в Москве Вишневский, становится защитником своих сослуживцев и подчинённых, пользуясь сам не только свободой, но и значительной властью. Вместе со свободой Вишневский возвращает заключённым их имущество. Священнику запасного Дворца, по его же просьбе, разрешается совершать службу, ему даётся для этого необходимая утварь. Ежедневно священник Гаврилов совершает молебствия о даровании победы русскому воинству, он возносит молитвы о Благочестивейшем Государе Императоре и о покорении под нози^[4] его всякого врага и супостата. Трудно разгадать роль Вишневского, можно предполагать, что он был на службе Наполеона, и как человек дальновидный, чтобы реабилитировать себя на случай неудачи Наполеона, перед прежним начальством, Вишневский становится ангелом-хранителем, оставшихся в Москве чинов Дворцового Ведомства. Впоследствии Вишневский был предан суду по обвинению в измене.

Узнав, что всё ценное вывезено из Кремля, французы принялись за поиски, поймав, где-то в Кремле унтер-офицера Дворцовой инвалидной роты, они требовали от него указать путь, по которому направился обоз с государственными сокровищами, унтер-офицер ответил незнанием и никакие угрозы и удары не заставили его указать направления, или открыть тайные кладовые. Рассерженные французы убили верного своему долгу унтер-офицера, но к сожаленью имя этого героя не сохранилось. Выехав из Москвы, государственные сокровища были в Касимове^[5] нагружены на барки и далее плыли через Муром в Нижний Новгород. Плавание было очень тяжёлое, барки шли медленно, ежеминутно боялись попасть на мель, боялись разбиться о камни и т. д. Ко всем этим затруднениям присоединился страх за возможное нападение, т. к. сокровища могли привлекать внимание многих. Поливанов решил строго сохранять тайну своего груза, говоря по дороге, что он везёт казённую амуницию для войск. Наконец государственные сокровища благополучно прибыли в Нижний Новгород. Губернатор граф Толстой, предупреждённый об этом ранее, отнёсся очень холодно. Вещи были помещены в сырые нетопленные подвалы, охрана была самая ненадёжная. Казалось Губернатор забывал какие огромные исторические ценности вверяются его попечению. Со времени приезда в Нижний Новгород для чинов, сопровождавших государственные сокровища начинаются тяжёлые дни. Оторванные от семей, домов и родных мест Поливанов и его подчинённые начинают испытывать материальную нужду, жизнь дорожает, а небольшой денежный запас тает. Поливанов пишет об этом своему начальнику Валуеву во Владимир, но ответ получается неутешительный: «я сам сижу» пишет Валуев «без гроша». Обращается Поливанов к Губернатору, но граф Толстой холодно отвечает, что хранение государственных сокровищ не дело его ведомства, он обязан лишь дать помещение. Чтобы оплатить квартиры и стол служащих Поливанов принуждён обратиться к крайнему средству, он начинает занимать деньги у частных лиц, но кредит, оказываемый Поливанову не велик, деньги быстро уходят, а впереди опять нужда. Наконец на помощь приходит сослуживец Поливанова князь Урусов, который даёт из своих средств заимообразно 2000 р. Время идёт, события сменяются одно другим, пришла и радостная весть — Москва свободна, Наполеон отступает. Одним из первых вернулся в Москву Валуев и был поражён сразу установившемуся порядку, благодаря распорядительности коменданта Иловайского 4-го,^[6] который например сумел удержать цену, на хлеб 4 к. за фунт, открыв базар на площади перед домом Генерал—Губернатора, но позднее, с заменой Иловайского другим, тот же хлеб поднялся до 9 к. ф. По возвращении Валуева в Москву его ждало много затруднений, найдя свой дом сожжённым, Валуев просит Ростопчина отвести ему, как служебному лицу, помещение, но Ростопчин не спешит исполнить законную просьбу Валуева; лишь после ряда настойчивых просьб, ему дают дом Яковлева, в Леонтьевском переулке,^[7] где жил Барклай-де-Толли,^[8] свита которого долго не хотела очистить помещение для Валуева. Не упуская случая, чем-либо уязвить Валуева, Ростопчин через несколько дней просит Валуева освободить дом, т. к. он нужнее для других более важных целей, мотивируя это тем, что все несут тягости и нужду. Не смотря на все препятствия Валуев энергично принимается за дело, он пытается проникнуть в Кремль, чтобы видеть картину разрушения и наметить дальнейший план работ, но Валуева в Кремль не пустили, он вошёл туда лишь через 3 месяца, когда был разрешён вход всем желающим, несмотря на то, что, по своему служебному положению, он является главным хранителем дворцов, придворных церквей и всего дворцового имущества и может быть, многое сохранилось бы лучше, если бы Валуев сам распорядился тем, что вверяется его попечению. Терпя в Москве всякого рода притеснения, Валуев был очень озабочен судьбой государственных сокровищ, которые продолжали оставаться в Нижнем. Поливанов писал о нужде, которую он испытывал, просил денег. Валуев был бессилен помочь ему, он пытался ехать в Петербург, но не получил на это разрешения, ему было сказано что присутствие в Москве Начальника Дворцовой Экспедиции необходимо в настоящее тяжёлое время, между тем ему не давали в Москве, ни помещения, ни возможности войти в Кремль, к месту своей службы. Через некоторое время Поливанов ясно понял, что дальнейшее пребывание в Нижнем будет стоить больших жертв, сырое помещение чувствовалось, стали портиться старинные ткани, потемнело золотое шитьё, появилась плесень и ржавчина. Поливанов приехал в Москву для совещания с Валуевым, было решено, заняв деньги на выезд двинуться во Владимир. Пользуясь своим пребыванием в Москве, Поливанов пробирается в Кремль и осматривает вещи, которые спрятал он в секретные кладовые, осмотр дал самые неожиданные результаты: почти всё было цело. Поливанов проверив вещи, запечатал кладовые казённой печатью и выехал в Нижний. Снова начались поиски денег, долго Поливанов не мог найти лица, которое ссудило бы 2000-3000 р. для перевозки сокровищ, наконец потребную сумму предложил нижегородский помещик Мартынов. Если бы ни эта помощь частного лица, может быть, в сырых подвалах Нижнего, где лежали бесценные по своей старине сокровища, многие из этих вещей погибли бы и лишь потому, что никто не хотел помочь Валуеву, сводя с ним какие-то личные счеты. Получив от Мартынова 2000 р., Поливанов двинулся во Владимир, куда прибыл благополучно и при содействии Губернатора сокровища были помещены в хорошее надёжное место. Во Владимире Поливанову предстояло пробыть довольно долго, ибо в Москве не было здания для хранения государственных сокровищ, которые до сего времени помещались в старых теремах, но ввиду неудобства было решено выстроить специальное здание. Постройка этого здания была закончена как раз ко времени приближения французов к Москве и вместе с другими дворцовыми постройками подвергнулась значительному разрушению.

Через три месяца после выхода французов из Москвы, Кремль был открыт для всех желающих взойти туда, в первый раз взошёл туда и Валуев, к месту своей службы. Вверенные его попечению здания имели очень печальный вид, все кремлёвские ворота сильно пострадали, главным образом Никольские. Верх Боровицкой башни еле держался, Спасская башня была в трещинах и без крыши. Почти все дворцы были без крыш, с выбитыми рамами, без дверей. Новая Екатерининская церковь Вознесенского монастыря, была также без крыши, без окон, с трещинами на стенах. Сильно пострадал арсенал, это здание французы громили с особой ненавистью, ибо когда в Кремле показались первые ряды гвардейцев, из арсенала грянул залп, там собрались немногие из оставшихся в Москве солдат и эти герои не побоялись навести свои ружья на врагов, французы бросились на арсенал, они вытащили спрятавшихся там русских и прежде, чем убить, предали их жестоким мучениям. Среди груды камней Валуев стал искать вещи из Дворцов, здесь нашлись орлы с Кремлёвских ворот, бюст Императора Петра I, который стоял на крыше Сената, здесь же валялась дворцовая мебель, иконы кремлёвских соборов. Не без труда разбирал Валуев эти груды камня, в его распоряжении был лишь небольшой штат чиновников и камер-лакеев, остальные были ещё во Владимире и нельзя было вернуть их в Москву, т. к. не было квартир для их помещения. В это же время жизнь Поливанова и его подчинённых становилась всё тяжелее и тяжелее, их угнетали материальные нужды. Валуев снова просил денег на жалованье служащим, просил об отпуске особых сумм на самые необходимые работы, как-то: покрытие дворцов и других Кремлевских зданий, но денег не отпускают, напрасно пишет он, что дворцы без крыш гибнут, что снег и дождь портят стены, все остаются глухи к голосу Валуева, и лишь через несколько месяцев, он получает в ответ, что необходимая сумма будет ему отпущена. Чтобы спасти хотя бы дворцы Валуев находит мастеров, которые соглашаются приступить к работам по покрытию дворцов в кредит, но все остальные здания остаются во власти снега, дождя и ветра. Дом Генерал-Губернатора, бывший в ведении дворцовой экспедиции, долго стоял без рам и дверей, нарядные залы и гостиные были засыпаны грудами снега, ветер рвал старинный штоф^[9] на стенах, птицы прятались под высокими сводами. Смотритель дома в своём донесении пишет, что Тверской дворец на всех наводит ужас, во многих помещениях лежали трупы и рядом с роскошью были видны следы ужасной грязи. Несмотря на это дом оставался в таком виде, до того времени, пока Ростопчин не надумал поместить в нижнем этаже Губернское Правление и Казённую Палату.

Оставаясь в Москве Валуев был бессилен чем-либо отозваться на просьбы Поливанова о помощи, он хотел ехать в Петербург, чтобы там рассказать о своей нужде, но в Петербург его не пустили. Не имея средств к жизни, Поливанов принуждён был отправить из Владимира в маленький городок Ковров своих подчинённых: чиновников, камер-лакеев и служителей, в надежде, что жизнь в Коврове будет дешевле и на те скромные остатки, которые были в его распоряжении можно будет прожить лишний месяц. Сокровища должны были оставаться во Владимире, ибо в Коврове не было помещения, к тому же без денег нельзя было совершать этот путь. Получив об этом донесение от Поливанова, Валуев снова молит об отпуске необходимых средств: «в других начальствах» пишет он «отпущены не только штатные суммы, но и особенные, а в моём начальстве нет и штатных сумм за прошлое время, хотя все чины ревностно исполняли свой долг, сохранив всё казённое имущество и архивы, не так как в других начальствах, дела коих разбросаны по всем улицам Москвы и важные документы смешаны с грязью, соломой и картофелем». Несмотря на справедливый ропот Валуева, его не слушали, в его руках был лишь лист бумаги, на котором было написано обещание исполнить его просьбы. Казалось все, власть имущие, решили тормозить всякое начинание Валуева, независимо от важности самого предмета. Чины дворцового ведомства спасли от врагов бесценные государственные сокровища, перенося всякого рода опасности и лишения, томились долгие месяцы вдали от семей и тем не менее им не давали необходимых средств к жизни. Рядом с кладовыми, где лежали огромные богатства, чиновники, охранявшие их, бедствовали от нужды.

Любопытным примером сведения каких-то личных счётов с Валуевым может служить история со священником Тверского дворца Анофриевым.

Управлявший Московской Митрополией Епископ Августин,^[10] очень нелюбивший Валуева, не только не исполнял его просьбы, но часто даже не отвечал на официальные бумаги. В одной из таких бумаг Валуев просил Епископа Августина уволить священника Анофриева, ибо он по желанию Наполеона, отслужил в его присутствии обедню в архиерейском облачении, за что и был награждён Наполеоном камилавкой,^[11] при соответствующей грамоте. Казалось бы, что вина священника Анофриева, достаточно серьёзна как с точки зрения канонической, так и общегражданской, тем не менее, видя под бумагой подпись Валуева Епископ Августин оставляет дело без движения и лишь после твёрдого решения Валуева совсем закрыть церковь Тверского дворца священник Анофриев был перевёден куда-то в другое место.

При таких неблагоприятных условиях трудно было Валуеву работать, но дело его было важное, он хранил то, что при утрате никогда и никем не могло бы быть восстановлено. Казалось все забывали об этом. Трудно разгадать причину такой неприязни к личности Валуева. В одном из своих писем к Ростопчину Валуев умоляет его ради важности дела, в это тяжёлое время, забыть вражду и неприязнь, при этом Валуев приводит любопытный пример, который имел место при Царе Михаиле Фёдоровиче:^[12] бояре Репнин и Морозов заклятые враги, в Боярской Думе очень часто поддерживали друг друга. Удивленный этим Царь спросил их однажды — «Государь», ответил Репнин, «мы сидим в Боярской Думе и переступая порог, оставляем за дверью нашу вражду, мы были бы неверными сынами нашей родины, если бы сводили личные счеты здесь совершая государственное дело».

После долгих испытаний, переписки и слёзных просьб, Валуев получил деньги и 16 июля 1813 г. государственные сокровища прибыли в Москву, они были помещены в новом здании, которое было отремонтировано. Через несколько дней Поливанов отправился в те потайные кладовые, в которых спрятал он вещи, которые не мог увезти с собой в Нижний и которые нашёл он почти в целости, после выхода французов из Москвы. Подходя к дверям он увидел, что наложенные им в декабре печати были сорваны, кладовые разграблены. Судьба сохранила эти вещи, от врагов, чтобы дать их на разграбление своим же русским. «Постыдный факт», пишет Поливанов, «больно говорить».

Нельзя не признать огромных заслуг перед отечеством Валуева, Поливанова и его сотрудников, если бы ни их честное исполнение своего долга, энергия и предприимчивость, то может быть многое, что дорого нам, на что любуемся мы теперь в залах Оружейной Палаты, на чём останавливается наш взор в Кремлёвских Соборах, всё это могло бы погибнуть, и достаться врагу.

Так кончилась интересная страница из истории 12 года.

С. Цветков.

Примечания

1. Валуев, Пётр Степанович — российский археолог и государственный деятель. (прим. редактора Викитеки)
2. Ростопчин, Фёдор Васильевич — российский государственный деятель, московский градоначальник и генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия. (прим. редактора Викитеки)
3. Собор Спаса на Бору — монастырский собор, располагавшийся в Московском Кремле. (прим. редактора Викитеки)
4. Нози — ноги. (прим. редактора Викитеки)
5. Касимов — город, расположен на левом берегу реки Оки. (прим. редактора Викитеки)
6. Иван Дмитриевич Иловайский 4-й — русский генерал. (прим. редактора Викитеки)
7. Леонтьевский переулок — переулок в центре Москвы. (прим. редактора Викитеки)
8. Барклай-де-Толли, Михаил Богданович — выдающийся российский полководец. (прим. редактора Викитеки)
9. Штоф — тяжёлая шёлковая или шерстяная одноцветная ткань с крупным тканым узором. (прим. редактора Викитеки)
10. Августин (Виноградский) — епископ Православной Российской Церкви. (прим. редактора Викитеки)
11. Камилавка — головной убор в Православной церкви, является также наградой для священников. (прим. редактора Викитеки)
12. Михаил Фёдорович Романов — первый русский царь из династии Романовых. (прим. редактора Викитеки)