1879.
правитьВХОДЪ БЕЗПЛАТНЫЙ.
правитьВоскресный вечеръ. Къ увеселительному заведенію «Ливадія», что въ Новой деревнѣ, подъѣзжаютъ на лихачахъ и «собственныхъ» купцы съ женами, веселыя компаніи на тройкахъ, чиновники Петербургской стороны на «ванькахъ». Всѣхъ манитъ музыкальный вечеръ и «входъ безплатный».
Вотъ пара купеческихъ молодыхъ новоженовъ средней руки входитъ въ подъѣздъ.
— У васъ входъ безплатный? — спрашиваетъ супругъ.
— Безплатный-съ. Пожалуйте, — отвѣчаетъ швейцаръ. — Извольте раздѣваться. За храненіе платья позвольте.
— Сколько?
— По желанію, десять копѣекъ со штуки, только и на нашу команду что нибудь… Иные господа и по полтинѣ даютъ.
Купецъ суетъ ему сорокъ копѣекъ.
— За храненіе калошъ что-нибудь позвольте, — пристаетъ другой швейцаръ. — Я ихъ подъ нумерокъ поставилъ.
— Какъ и за калоши? — восклицаетъ купецъ и даетъ еще двугривенный. — Жирненко!
— Помилуйте, у насъ входъ безплатный, — поясняютъ ему.
Въ буфетной комнатѣ новожены встрѣчаются съ компаніей купцовъ, находящихся уже «на первомъ взводѣ».
— Ивану Степанычу! Какими судьбами? Вотъ вѣтеръ-то попутный дулъ! — восклицаютъ они.
— Тихону Гаврилычу! Прохору Михайлычу почтеніе! — раскланивается новоженъ. — А, и Иванъ Иванычъ здѣсь! Да что, братцы, дѣйствительно, что попутный вѣтеръ дулъ, а жена парусомъ салопъ разставляла. Поѣхали это въ Александринскій театръ, да барышникъ за пару креселъ семерикъ цѣлковыхъ просилъ. «Ну, думаю, на яму не напасешься хламу, семъ-ко мы въ „Ливадію“ катнемъ, тамъ входъ безплатный». Сторговалъ желтоглазаго за пару цѣлковыхъ взадъ-назадъ, да и сюда. Все-таки дешевле. Вотъ, думаю, чайку напиться. Это супруга моя.
— Оченно пріятно. Слышали, что сочетался! — загалдила компанія. — По рюмочкѣ? А вамъ, сударыня, ванельнаго ликерцу съ мороженымъ. Съ дорожки оно хорошо.
— Самъ-то я, пожалуй, и дербалызну собачку, а жена, Богъ съ ней! Да и простудится съ мороженаго-то.
— Ежели во славу Божію — ни въ жизнь! Зачѣмъ простужаться?.. А то такъ въ такомъ разѣ чашку щиколаду…
Новоженъ въ сопровожденіи компаніи подошелъ къ буфету и «глотнулъ».
— За что такъ дорого? — спросилъ расплачивающійся.
— Да, вѣдь, вы хересовыя рюмки изволили кушать. — отвѣчаетъ буфетчикъ. — Помилуйте, у насъ входъ безплатный.
— Съ горъ покататься изволили пріѣхать, сударыня? — обращается одинъ изъ купцовъ къ супругѣ новожена.
— Съ горъ я пужаюсь, — отвѣчаетъ та.
— Ничего тутъ страшнаго нѣтъ. Мы васъ на двухъ-спальныхъ саняхъ скатимъ. Чудесно! Съ градомъ выдетъ!
— А вотъ прежде чайкомъ побалуемся и теплую сырость въ животѣ разведемъ, а тамъ видно будетъ, — замѣчаетъ супругъ и въ сопровожденіи компаніи направляется въ залу.
Въ залѣ на эстрадѣ играетъ женскій оркестръ, то тамъ, то сямъ бродятъ тирольцы въ чулкахъ, натянутыхъ на крупныя икры, жирныя тирольки въ шляпахъ, надѣтыхъ на бекрень. Какой-то пьяненькій танцуетъ подъ музыку около стола, заставленнаго пивомъ, и вдругъ ни съ того, ни съ сего выливъ изъ стакана въ шапку пиво, надѣваетъ ее себѣ на голову. Хохотъ. Фыркаютъ даже музыкантши женскаго оркестра на эстрадѣ. Его выводятъ.
— Съ чего это онъ? Бѣлены, что-ли, объѣлся? — спрашиваетъ жена.
— А, надо полагать, приказчикъ. Спулилъ хозяйскія деньги, ну, и радъ, — отвѣчаетъ мужъ.
— Это дѣйствительно, — замѣчаетъ кто-то изъ компаніи. — На даровыя-то деньги у насъ одинъ молодецъ патокой помадился.
Компанія садится за столъ и требуетъ чайку
— Дамамъ-то, кажись, не подходитъ на скрипицахъ играть? — киваетъ купецъ на эстраду. — Вонъ и контрабасъ!
— А что?
— Да такъ. Что на колокольню ходить, что на вышку дилижанса лѣзть, что на скрипкахъ играть — насчетъ дамъ всегда было запрещеніе. На то фортупьяны есть. Видѣлъ я, какъ бабы и на трубахъ солдатскихъ играютъ, а только не модель?
— Тирольцы вѣдь это изъ нѣмцевъ? — спрашиваетъ жена мужа.
— Изъ нѣмцевъ, только порченые, такъ какъ у нихъ во время пѣнія въ горлѣ переливается. Вотъ ужо услышишь.
Разговоръ плохо клеится, чай пьется плохо. Требуютъ коньяку. Является оживленіе. Кто-то уже начинаетъ подпѣвать тирольцамъ. Лица краснѣютъ.
— Ну, теперь съ горъ. Молодецъ, сочти-ко счетъ! Сколько съ насъ? Причти и чашку шеколаду.
Лакей сказываетъ такую цифру, что купцы приходятъ въ ужасъ.
— За что? Почемъ у васъ чай-то?
— По тридцати копѣекъ съ человѣка. Коньякъ, рюмка ликеру, чашка шеколаду…
— Однако грабите!
— Помилуйте, сударь, у насъ входъ безплатный, — отвѣчаетъ лакей, и принявъ двугривенный на чай, подбрасываетъ его на рукѣ, косясь въ то-же время на купцовъ: «дескать маловато».
Компанія идетъ обозрѣвать зимній садъ. Тамъ играетъ военный оркестръ музыки. Помѣщеніе маленькое, а потому выходитъ такъ громко, что даже разговору не слыхать. Впрочемъ, нашлись охотники, которые усѣлись какъ разъ противъ музыкантовъ и смотрятъ имъ прямо въ рты.
— Что, хорошо? — спрашиваетъ мужъ жену. — Я вотъ эдакую музыку смерть люблю, по крайности, за жилы и за сердце хватаетъ! — кричитъ онъ ей на ухо.
Отправились къ ледянымъ горамъ. Рѣшились скатиться въ дилижансѣ, «чтобъ всѣмъ вкупѣ».
— Ни за что на свѣтѣ! — отказывается жена. — Я смерть пужаюсь!
— Дура! Чего тутъ пужаться? А ты вотъ что: какъ сядешь — перекрестись, а поѣдешь — молитву твори, — учитъ ее супругъ.
— Вы въ насъ ручками-то вцѣпитесь, — совѣтуютъ купцы: — и какъ что — сейчасъ и падайте на насъ. Мы мягкіе, выдержимъ безъ ушибу!
— Въ такомъ разѣ я согласна.
Съѣхали разъ, два, три и такъ далѣе. Дама визжала и хваталась за что ни попало, такъ-что одному купцу исцарапала носъ. Новоженъ началъ расплачиваться у будки. Содержатель горъ сбилъ его съ толку и требовалъ вмѣсто шести разъ катанья за восемь. Купецъ ругался.
— Помилуйте, стоитъ-ли изъ-за лишнихъ шести гривенъ торговаться! — утѣшалъ его содержатель горъ. — И такъ ужъ у насъ входъ безплатный.
— На чаекъ-бы съ вашей милости! — приставали къ нему катальщики. — Мы тоже дилижансъ носили.
Новоженъ далъ двугривенный.
— Помилуйте, насъ четверо. Тутъ и облизнуться нечѣмъ. И такъ ужъ у насъ входъ безплатный!
Купецъ плюнулъ и заторопилъ жену домой.
— Дома и щецъ похлебаемъ и все эдакое, — шепталъ онъ ей на ухо. — А здѣсь ограбятъ. И такъ ужъ больше семи цѣлковыхъ вышло.
— На чаекъ, сударь, пожалуйте! — кланялся у воротъ «ундеръ».
— За что?
— Какъ за что? Я съ вашей милости снѣгъ давеча отряхалъ. И такъ ужъ у насъ входъ безплатный.
— Иванъ изъ Разъѣзжей улицы! Иванъ! — кричалъ купецъ своего извозчика, но тотъ не являлся.
Черезъ нѣсколько времени его привелъ какой-то мужикъ. Ругаясь, купецъ сѣлъ. Мужикъ снялъ шапку.
— На чаекъ-бы съ вашей милости. Мы дворники здѣшніе. И такъ ужъ у насъ, сударь входъ безплатный!
— Ахъ, вы грабители, грабители! — вышелъ изъ терпѣнія купецъ и хлестнулъ мужика въ ухо.
— Городовой! Городовой! — заоралъ мужикъ и схватилъ подъ узцы лошадь.
Купца повели составлять протоколъ. Жена плакала.
— Вотъ тебѣ и входъ безплатный! — твердилъ купецъ, ощупывая бумажникъ и намѣреваясь мириться съ мужикомъ.