АЛЕКСѢЙ ГРОМОВЪ.
правитьРАЗСКАЗЫ.
правитьВстрѣча.
правитьРазумовъ былъ дѣвственникъ…
Обладать какой-нибудь женщиной стало его мечтой, стало завѣтнымъ его желаніемъ.
Послѣднее время безпокойная страсть мучила его…
Не давала ему покоя.
Едва лишь онъ оставался одинъ, какъ мысли начинали работать до ужаснаго напряженія, до физической боли всего тѣла, комбинируя какіе-то возможные факты обладать женщиной.
Товарищи, которые часто кутили съ продажными женщинами, приглашали его въ свою компанію, но онъ всегда уклонялся, движимый чувствомъ стыда и брезгливости.
Они смѣялись надъ нимъ.
Называли его дѣвочкой, которая боится потерять свою невинность. А страсть съ каждымъ днемъ все сильнѣй и сильнѣй клокотала, словно отыскивая выходъ.
Съ каждымъ днемъ она все настойчивѣе требовала удовлетворенія…
Онъ чувствовалъ, что уже не въ силахъ дольше бороться.
И ему стало вдругъ досадно на себя, что обзаданіе женщиной, фактъ самъ по себѣ гадкій, крайне некрасивый, онъ сдѣлалъ для себя чуть-ли недосягаемой мечтой.
Вѣдь не могъ же онъ, въ самомъ дѣлѣ, безъ конца бороться съ проснувшейся страстью!
Вѣдь рано или поздно все равно бы она взяла верхъ.
Это онъ прекрасно сознавалъ, но почему-то его натура инстинктивно боролась.
Почему?..
Онъ просто поступалъ, какъ трусливый мальчикъ…
Ему смѣшно, что столько времени онъ строилъ какіе-то нелѣпые планы, тогда какъ все это можно просто устроить, какъ дѣлаютъ другіе.
Пора же, наконецъ, перестать быть мальчикомъ…
Тихій лѣтній вечеръ…
На бульварѣ играла музыка.
И весь онъ былъ залитъ пестрой толпой гуляющихъ.
Звуки оркестра дрожа неслись вдоль бульвара, постепенно стихали и, наконецъ, сливались съ шумомъ улицъ.
Разумовъ шелъ въ толпѣ гуляющихъ, старательно вглядываясь въ лица проходившихъ женщинъ.
Съ видомъ опытнаго знатока разсматривалъ ихъ станъ и формы ихъ тѣла.
И когда взглядъ его встрѣчался со взглядомъ женщины, онъ краснѣлъ отъ удовольствія…
Трепетъ страсти пробѣгалъ по его тѣлу…
Среди нихъ онъ выбиралъ глазами какъ можно шикарнѣе и красивѣе…
Вотъ, его взглядъ остановился на стройной блондинкѣ, правда, уже не первой молодости, но все еще изящной и привлекательной.
Она стояла въ сторонѣ, разсѣянно поглядывая на толпу.
Разумовъ почувствовалъ къ ней вдругъ какое-то странное смутное влеченіе…
Онъ вышелъ изъ толпы, остановился невдалекѣ отъ незнакомки и, волнуясь, сталъ слѣдить за каждымъ ея движеніемъ.
Въ головѣ мелькали мысли и предположенія…
А что если она порядочная?..
Можно налетѣть на крайне непріятную исторію…
Какая она хорошенькая…
Стройная…
Неужели сорвется?!..
Попробовать подойти?..
Нѣтъ, нѣтъ… Надо подождать…
Блондинка въ это время смотрѣла въ сторону Разумова…
Ея взглядъ остановился на немъ…
Она медленно подошла и остановилась почти рядомъ съ нимъ.
Разумовъ заволновался еще сильнѣе.
Онъ нервно дергалъ тросточкой, поправлялъ шляпу, безпрестанно щипалъ едва замѣтные усики…
Незнакомка съ нескрываемымъ любопытствомъ глядѣла на Разумова.
— Будьте добры, скажите, сколько сейчасъ времени?.. — вдругъ обратилась она къ нему съ вопросомъ.
— Съ удовольствіемъ… Сію минуту… Сейчасъ… Сейчасъ…
Ему даже не хватило дыханія…
— Вотъ… девять часовъ… — закончилъ онъ прерывающимся голосомъ.
— Благодарю… Но что вы такъ волнуетесь?..
— Ахъ… это такъ… просто…
— Пойдемте лучше пройдемся! Хотите? — съ улыбкой проговорила блондинка.
— Даже очень… — вырвалось у него.
И они пошли…
Черезъ нѣсколько минутъ Разумовъ успокоился, взялъ подъ руку свою даму, и они со звонкимъ смѣхомъ вспоминали его растерянность и волненіе…
Ему страшно весело!…
Наконецъ-то, онъ наединѣ съ женщиной.
А главное пріятно сознавать, что она куплена имъ!…
Фу… какъ жарко!..
Онъ очень много выпилъ…
Но почему она печальна и молчалива?..
Можетъ быть, она разсердилась на него?..
Тихіе, заунывные звуки оркестра волною врывались къ нимъ въ кабинетъ, дрожали, плакали и замирали со скорбнымъ рыданьемъ…
Блѣдная, задумчивая, она блуждала тоскливыми глазами по стѣнамъ кабинета — и взоръ ихъ пронизывалъ и уходилъ далеко, далеко…
Словно онъ видѣлъ, что-то за стѣнами…
Жалобная мелодія вкралась къ ней въ душу и подняла рой воспоминаній…
Разумовъ смотрѣлъ на нее, не отрываясь пьяными глазами…
Въ его затуманенномъ мозгу выросло вдругъ любопытство знать, о чемъ она думаетъ…
— Скажи, что съ тобой сдѣлалось?.. — спросилъ онъ
Она молчала.
— Скажи же!..
Она долго посмотрѣла на него и проговорила тихимъ голосомъ:
— Ты хочешь знать?..
— Да!.. да!..
— Я вспомнила прошлое свое…
Я была счастлива… много лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ…
Эти ли звуки оркестра разбудили его, твои ли черты лица напомнили мнѣ другого…
Я была замужемъ… Была счастлива… Потомъ… у меня былъ уже сынъ двухлѣтній… Мужъ заразилъ меня сифилисомъ…
Ты слышишь?..
Какъ это ужасно!..
У меня родилась къ нему безпредѣльная ненависть… Я не могла больше жить съ нимъ, и я бросила его и ребенка…
Я безумно любила его, но я ушла.
Болѣзнь осталась со мной.
Въ сердцѣ вспыхнула месть безотчетная, но страстная — месть ни только къ мужу, нѣтъ… Но и ко всѣмъ мужчинами. Почему такъ, я не знаю…
И я стала мстить.
Я награждала своей болѣзнью молодыхъ и старыхъ, богатыхъ и бѣдныхъ — всѣхъ безъ разбору!.. Шла даромъ, если мнѣ не могли заплатитъ… При каждой жертвѣ у меня зарождалось острое желаніе отыскать другую. И такъ я жила и живу этой местью!..
Слушая ее, Разумовъ весь дрожалъ.
— Подлая… Что ты сдѣлала со мной?!!.. — глухо съ отчаяньемъ вскрикнулъ онъ.
Онъ, рыдая, ломалъ руки, рвалъ волосы…
А она съ презрительной, холодной улыбкой смотрѣла на его отчаянье.
— Ты погубила меня!!..
Ты взяла мою жизнь!..
Но она оставалась спокойной и холодной.
Вдругъ она вздрогнула…
Одна мысль молніей пронеслась у ней въ головѣ…
Пораженная ею, она подошла къ нему и обняла его…
— Перестань!.. Не плачь… Не вернешь вѣдь… Что же дѣлать…
Не плачь…
Онъ вздрагивая отъ рыданій, потрясавшихъ все сто тѣло, поднялъ на нее заплаканные глаза…
— Не плачь… будетъ…
Она гладила рукой по его волосамъ.
— Исполни одну просьбу, разстегни на секунду твою сорочку… На одну секунду!..
И не дожидаясь его согласья, она поспѣшно сама стала разстегивать…
Онъ не противился…
Она жадно схватила ладонку, висѣвшую на его шеѣ, и впилась въ нее горящимъ взоромъ…
И съ расширенными отъ ужаса глазами она отскочила въ сторону, упала на полъ, и долго, долго словно безумная сидѣла, бормоча какія-то слова…
Разумовъ съ недоумѣніемъ смотрѣлъ на нее.
Черезъ нѣсколько минутъ она поднялась.
Налицо ея легло что-то страшно мучительное…
Оно исказилось нечеловѣческой болью.
— Ты, мой сынъ!.. — глухимъ подавленнымъ стономъ вырвалось изъ ея груди…