Впечатлительная натура (Тэффи)
| Впечатлительная натура |
| Из сборника «Зарево битвы». Опубл.: 1915. Источник: Тэффи. Зарево битвы. — Пг.: тип. „Виктория“, 1915. — С. 41-46. — Дешевая юмористическая библиотека Сатирикона.; Литературная Газета. — 2014. — №29 (6472). |
Деревушка вся была разбитая вдребезги, как старая чашка. Немцы исколотили ее своими огромными снарядами и ушли — точно дело сделали.
В версте от деревушки торчит труба кирпичного завода. На ней три яркие заплаты из нового кирпича — гордость владельца завода. Еще бы! Немцы подняли неистовую пальбу по трубе; разбили ее в трех местах, а свалить так и не смогли.
— Вот ведь какой кирпич выделывает мой завод! — хвастается хозяин. — Против немецких «чемоданов» устоял.
И торчит труба гордая, выше прежнего — выше потому, что деревушка обескрышенная, раздавленная, словно к земле присела.
Но и она уже оживает. Запестрели стены заплатками из свежего теса, кое-где на стропилах зажелтела временная соломенная кровля. Налаживается жизнь, возвращаются люди.
В тот страшный день, когда налетела немецкая артиллерия, деревушка была пуста. Жители успели вовремя скрыться, забрав свой скарб.
Во всей деревне остался только один житель, ни за что не пожелавший покинуть своей хаты. Это был Игнатий Сливка. О нем-то я и хочу рассказать.
Мы бродили по полю, осматривали опустевшие окопы, искали, не найдем ли какого любопытного осколка от снарядов.
Место было интересное. Наши окопы встречались с немецкими и переливались через них. Издали смотреть — словно две реки взмывались волнами навстречу друг другу, и вот одна остановилась, другая через нее перекинулась и повернула русло.
Но ничего в окопах уже не было Из соседнего городка и из деревень нахлынуло сразу после немецкого отступления много любопытных и разобрали на память все кусочки и осколочки.
Но это было не так важно. Хотелось разыскать и побеседовать с Игнатием Сливкой. Нам о нем еще на станции рассказывали.
Подумать только! Человек остался один в целой деревне, через которую перелетали и наши, и немецкие снаряды. А потом туда же пришли немцы, и он один видел их, и они видели, что он один в целой деревне. Подумать жутко! Чего только он не перечувствовал! Как с ума не сошел!
Искать Сливку пришлось недолго. Он сам вылез из-под какого-то забора, точно поджидал нас. И прямо сказал:
— А я здесь.
Очевидно, любопытствующие уже приучили его к расспросам. Он подошел спокойно и деловито, маленький, худенький, загорелый, с энергично сдвинутыми бровями, с седоватыми бачками.
— Ну, Сливка, расскажите нам, пожалуйста, как немцы тут были.
Он прокашлялся.
— А вот спустили они пруд у помещика, воду всю выпустили, а там, в пруду, караси были. Так они всех карасей переловили. Два ведра полных. Во какие караси!
Он показал ладонями величину карася, и так как был, по-видимому, человек честный, то долго сдвигал и раздвигал руки, чтобы быть точным. Наклонил голову, пригляделся сбоку.
— Во какие! Жир-р-рные! Потом побежали немцы и карасей побросали, мне полведра осталось. Га! Во какие!
Он опять нашел точную величину карася и долго тряс руками:
— Во какие! Караси! Во!
— Ну, расскажите нам, Сливка, страшно вам было, когда снаряды в деревню полетели?
— А, страшно! — нехотя ответил он, задумался, усмехнулся. — Во какие, ей-богу!
— Что?
— Да караси. Полведра оставили. Как стали убегать, заторопились и полведра карасей оставили. А всего ведра два наловили. Во!
— Слушайте, Сливка, а они как к вам отнеслись? Ведь вы тут один во всей деревне остались. Что же, они грубо с вами обращались?
— А как же! — вяло ответил он. — Очень даже. А только в пруду больше, видно, уж карасей никогда не будет. Все выловили дочиста. И приплоду не от кого ждать.
— А сами немцы боялись все-таки, чувствовали, что наши их прогонят?
— Жиррные!
— Что?
— Караси. Во! С тарелку будут. Да куда там с тарелку. Тарелка-то еще какая попадется. А карась-то во! Как сковорода.
Мы долго молчали и, вздохнув, спросили безнадежно:
— Что, Сливка, должно быть, никогда не забудете, как вы один тут оставались в разрушенной деревне, совсем один, а кругом орудия ревут, и горят дома, и вихрь огневой, и дым черный, и лютая смерть? Жутко было вам? Никогда не забудете?
Он сплюнул через зубы, ответил, зевнув:
— Где уж там забудешь. Немцы, известно, не сладкие. В пруду-то всю воду выпустили. Я никогда и не думал, чтоб там такие крупные караси были. Во! Что тарелка! С тарелкой и не сравню! Во!
Мы ждали своего поезда на маленькой станции около Сливкиной деревушки.
Скучали, зевали, искали глазами желанный дымок.
В конце платформы собралась группа, очевидно, как мы, приехавших полюбопытствовать: господин с кокардой, три дамы и гимназист. Они окружили кого-то, слушали.
— Посмотрим, что там такое…
Там оказался Сливка.
Мы не подошли близко. Мы еще издали увидели его жесты: он раздвигал и сдвигал распяленные руки, пригнув голову, намечал точную величину и восторженно тряс головой:
— Во! Во!