1827.
правитьКакая это сторона? — Мѣста полистыя; черная земля полна тука и силы производительной: тутъ растетъ дубъ, ясень, орѣшникъ и пшеница родится обильно. Богатыя жатвы волнуются на широкихъ поляхъ. Но отъ чего прмѣтны, по мѣстамъ, неровности? Что это за возвышенія, не имѣющія никакого правильнаго вида? Это развалины или слѣды развалинъ замковъ, окоповъ, батарей…. Видно, война нерѣдко гостила въ этой сторонѣ! Отвсюду открытую, сію полистую область топтали быстроногіе кони жадныхъ Татаръ. Сюда цѣлыя орды Крымцовъ налетали какъ вороны и сердитые наѣздники Запорожскіе, везя смерть за сѣдломъ и гибель на саблѣ, грозили Панамъ въ ихъ великолѣпныхъ замкахъ, брали дань съ поселянъ и рѣзали Жидовъ безпощадно…. Какъ называются эти повозки? Что это за упряжь?… Эти легкія, плетеныя повозки имянуютъ здѣсь бричьками, ему упряжь называютъ Краковскою. Рослые, поджарые, острокостые кони бѣгутъ во всю прыть; на нихъ видны высокіе хомуты, увѣшенные гремучими колокольчиками и разноцвѣтными лоскутьями. Кучеръ громко и часто хлопаетъ бичемъ и, безъ форейтора, одною длинною возжею, правитъ нѣсколькими лошадьми; передняя показываетъ особенную внимательность: глядитъ, выбираетъ дорогу и кажется чувствуетъ, что предводитъ другихъ. Богатые Паны ѣздятъ великолѣпнѣе: ихъ статные, кони одѣваются шорами. —
Какъ тихо плывутъ здѣсь полноводныя рѣки! Народъ долженъ быть набожный: часто встрѣчаются красивые Кастёлы; по дорогамъ, на всѣхъ перекресткахъ, видишь рѣзныя деревянныя изображенія Святыхъ или высокіе кресты съ Распятіемъ. Нерѣдко встрѣчаешь двѣ противуположности вмѣстѣ: крестъ съ Распятіемъ и подлъ него — Жидъ! — Какаяжъ это сторона? Это не Россія, хотя Русскіе, въ разговорахъ, понимаютъ жителей; а жители научились понимать и принимать, съ ласкою, въ домахъ своихъ Русскихъ. Что это за сторона? — Это Польша, почти Италія Россіи! — Это Волынь — Италія Польши!
Я не ожидалъ найти такого большаго собранія въ такомъ маленькомъ городкѣ!… Какой обширный, красивый, узорчатый садъ! Тутъ вся роскошь Италіянской природы, вся затѣйливость и простота Англійскихъ парковъ. Тутъ всякое чувство, любезное человѣку, выказало себя какимъ нибудь памятникомъ. Тутъ есть мѣста, гдѣ можно уединиться, задуматься, помечтать объ отсутствующемъ, порадоваться съ присутствующимъ другомъ — и — на всякомъ мѣстѣ можно влюбиться и любить. Да! эта сторона, отъ стародавнихъ временъ, опустошалась войною, дышала славою и утѣшалась — любовію!… Про любовь поютъ здѣсь, въ старинныхъ пѣсняхъ, деревенскіе хлопцы и дѣвчины; о любви хлопочутъ красивыя панны въ господскихъ замкахъ, любовь сіяетъ въ прекрасныхъ глазахъ и льется въ выразительномъ голосъ сопровождающемъ гитару молодой, ловкой Польки! — За то храбрые воины, какъ булатъ, закаленые въ пожарахъ войны, побѣдители въ полъ, попадаютъ сюда, какъ въ волшебныя сѣти!
Какъ затѣйливо освѣщенъ этотъ прекрасный садъ! подъ наклономъ аллей висятъ разноцвѣтные фонари. Огни горятъ между цвѣтами. Широкое озеро омываетъ одну сторону сада. Что тамъ пылаетъ и плыветъ, какъ будто огненная гора, по этому озеру? множество зажженныхъ смоленыхъ бочекъ сплочены и пущены по вѣтру. Смолистый пламень окрашиваетъ легкій влажный туманъ и красно-золотистое зарево отсвѣчивается въ серебряномъ зеркалъ озера. Множество шкаликовъ, прикрѣпленныхъ къ маленькимъ плошикамъ, и пловучіе фейерверки носятся, разсѣянные, по водѣ, теплятся, горятъ, вспыхиваютъ и радужутся, плывя куда придется. Такъ разсѣяны радости на водахъ жизни: и къ кому приплывутъ, неизвѣстно!…
На красивомъ мосту роговая музыка; въ саду — другая. На смѣну звукамъ, раздаются пѣсни — и Польскія уши слышатъ похвалу Широкой Волгѣ, Златоглавому Кіеву, Москвѣ Бѣлокаменной и дѣвицамъ-красавицамъ въ золотыхъ теремахъ. Родная пѣсня на чужбинѣ душу грѣешъ!
Какъ онъ красивъ и какъ свѣтелъ, этотъ маленькой домикъ въ простомъ Англійскомъ вкусѣ снаружи, а внутри — все зеркала, кристалы и фарфоръ! — Прекрасныя лица, стройныя таліи рисуются въ этихъ зеркалахъ: въ одномъ мелькнутъ, въ другомъ отражаются и ни одно не можетъ удержать образа красоты! Такъ высшія истины только мелькаютъ между людей!
Какъ легко кружится этотъ танцующій кругъ! маленькія ножки, въ Варшавскихъ башмачкахъ, едва касаются земли! живымъ, рѣзвымъ, затѣйливымъ движеніемъ своимъ онѣ — эти ножки — какъ будто что-то высказываютъ, что-то рисуютъ на лаковомъ полу. Какъ видно, что это здѣшняя народная пляска! И какъ она легка, какъ замысловата! Въ ней вся исторія любви: знакомство, разлука, свиданіе. Напрасно бѣжитъ, скрывается, уходитъ этотъ мущина: его красавица — легкая какъ воздушное явленіе — преслѣдуетъ его, увлекаясь закономъ танца, и вотъ они встрѣтились; кружатся!… Вотъ онъ самъ становится преслѣдователемъ. Гармонія замѣняетъ судьбу: она соединяетъ разлученныхъ обстоятельствами — онъ опять съ нею: онъ на колѣнахъ; срываетъ перчатку, цалуетъ руку своей дамы! — Это мазурка, которую танцуютъ какъ должно, едва ли не однѣ Польки — и между ими отличается — она! —
Спросите у кого хотите въ городкѣ Р…. у военнаго, у гражданина, у Рускаго, у Поляка: кто здѣсь самая прекрасная? Вамъ скажутъ: «она!» спросите у нищаго, у оборваннаго Еврея, у раззореннаго пожаромъ крестьянина: кто здѣсь всѣхъ добрѣе? Вамъ скажутъ — «она!»
Ктожъ эта она? Княжна Л! Я не скажу, чтобъ она была совершенная красота, но она лучше красоты; она — миловидность! Знаете ли Англійскій эстампъ Лесбоскую пѣвицу — Сафу? вотъ это ея голова! Во всемъ прочемъ она образецъ стройности. Глаза точно такіе какъ, по преданіямъ, у Сарматовъ; но при ея лицѣ сіи глаза чудесны! На устахъ оттѣнокъ какой-то ласковости: кажется, ничего, кромѣ привѣтнаго, не можетъ выдти изъ этихъ милыхъ устъ. Сколько умнаго, сколько сердечнаго говорили эти уста! — Я не знавалъ еще дѣвицы ученѣе Княж. Л. — на какихъ языкахъ она говоритъ? кромѣ природнаго, на Французскомъ, Англійскомъ, Италіянскомъ, даже Латинской и Греческій разумѣетъ! — Что она читала, что знаетъ? лучше спросишь: чего не знаетъ? Всѣ приятныя дарованія — ея собственность. Съ кистію — живописецъ; за клавиромъ — музыкантъ. — Иногда возметъ у брата скрыпку — и смычёкъ ее слушается!
Но кто этотъ воинъ, которому недостаетъ только Танкредова шлема, чтобъ быть рыцаремъ тѣхъ временъ, которыя такъ красиво отсвѣчиваютъ въ туманѣ прошедшаго? Онъ нѣкогда храбро промчался одинъ на конѣ чрезъ горящій мостъ по пятамъ непріятеля! — Онъ гдѣ-то твердо стоялъ, съ развѣвающимся знаменемъ, подъ бурею картечь, въ одно изъ тѣхъ рѣшительныхъ мгновеній, когда Провидѣніе даетъ разительные уроки людямъ, заслоняя, невидимо, борющуюся храбрость и поражая бѣгущее малодушіе. — Ну! а здѣсь онъ не такъ-то непобѣдимъ!… И кто бы устоялъ противу прелестныхъ Сарматскихъ очей, особливо когда онъ сіяютъ чувствомъ благоволенія? —
Въ старинномъ замкѣ, въ прекрасныхъ покояхъ, богато украшенныхъ штофомъ и позолотою, кто это такія дамы величавыя, умныя, очень образованныя? — Онъ сидятъ за круглымъ столикомъ, пьютъ чай; кто нибудь читаетъ, другія слушаютъ и развиваютъ золото изъ старинныхъ позументовъ. — Послѣ чтенія — разговоръ. Говорятъ обо всѣхъ столицахъ; ибо каждая изъ сихъ дамъ была во всѣхъ, или почти во всѣхъ Европейскихъ столицахъ. Какой умный, дѣльный разговоръ! Вотъ это абрисъ домашняго вечерняго собранія въ замкѣ Княгини Л. въ городѣ Р…. — И такъ здѣсь представлено нѣсколько картинъ (списанныхъ съ натуры) той стороны, которая мнѣ такъ живо памятна! Душа имѣетъ свои богатства, свои приобрѣтенія. И въ неволѣ тѣлесной она умѣетъ наживать сеоѣ прекрасный капиталъ воспоминанія.