Воспоминание о князе Смоленском М. И. Голенищеве-Кутузове (Шишков)/ДО

Воспоминание о князе Смоленском М. И. Голенищеве-Кутузове
авторъ Николай Петрович Шишков

Опубл.: 1866. Источникъ: az.lib.ru

ВОСПОМИНАНІЕ О КНЯЗѢ СМОЛЕНСКОМЪ М. И. ГОЛЕНИЩЕВѢ-КУТУЗОВѢ.

Авторъ этой статьи, нашъ извѣстный агрономъ и заслуженый дѣятель по сельскому хозяйству, Николай Петровичъ Шишковъ, находился въ родствѣ и дружескихъ связяхъ съ семействомъ кн. Кутузова: отецъ Н. П. Шишкова Петръ Герасимовичь и супруга свѣтлѣйшаго кн. Екатерина Ильинишна (урожд. Бибикова) были между собою двоюродные. Кромѣ того сближенію содѣйствовало сосѣдство помѣстій: въ Данковскомъ уѣздѣ Рязанской губ., въ селѣ Хрущовѣ, по близости отъ Шишковскаго села Спѣшнева, проживала старшая изъ пяти дочерей свѣтлѣйшаго князя, Прасковья Михайловна, супруга сенатора Матвѣя Ѳедоровича Толстаго и мать нынѣшняго министра почтъ и телеграфовъ д. т. с. Ивана Матвѣевича Толстаго. Будучи офицеромъ Малороссійскаго Кирасирскаго полка и состоя адьютантомъ при генералѣ Дукѣ, молодой Н. П. Шишковъ до самой сдачи Москвы участвовалъ въ бояхъ 1812 г., лично еще неизвѣстный кн. Кутузову. За тѣмъ, послѣдніе четыре мѣсяца 1812 года, онъ пролежалъ больной, приговариваемый къ смерти докторами, въ полковыхъ фурахъ и лазаретахъ арміи, и уже только въ первыхъ числахъ января 1813 года, снова могъ явиться на службу и прибылъ въ Калишъ, въ главную квартиру кн. Кутузова, съ письмомъ отъ его дочери. Свѣтлѣйшій занималъ самое скромное помѣщеніе. Утромъ Н. П. Шишковъ былъ впущенъ къ нему въ небольшую комнату и засталъ его сидящаго за столомъ съ бумагами въ пудрамантелѣ (это напоминаетъ одѣяніе фельдмаршала Апраксина во время Семилѣтней войны, по описанію Болотова и гр. П. И Панива во время Пугачевскаго бунта, ср. Записки Державина, стр. 99). Кутузовъ, не смотря на свою тучность, тяжеловѣсность и жестокія раны, былъ еще довольно бодръ. Прочитавъ письмо дочери, онъ сталъ распрашивать объ ея житьѣ и своихъ внучатахъ и спросилъ между прочимъ, о какомъ памятникѣ пишетъ ему Прасковья Михайловна. Дѣло въ томъ, что дочь и зять извѣщали его о своемъ намѣреніи сохранить на всегда то помѣщеніе въ доставшейся имъ подмосковной, Подольскаго уѣзда, гдѣ онъ провелъ трое сутокъ по сдачѣ Москвы (что и исполнено: вещи и дрожки Кутузова до сихъ поръ цѣлы тамъ). За тѣмъ молодой человѣкъ сталъ откланиваться, какъ вошелъ любимецъ Кутузова гр. П. П. Коновницынъ, тотчасъ узнавшій Н. П. Шишкова. «Вотъ, братецъ, дочь проситъ, чтобы его оставить при главной квартирѣ; да какъ же сдѣлать? Ты знаешь, какое у насъ дѣло!» Кутузовъ держался правила не покровительствовать по службѣ своимъ приближеннымъ и родственникамъ: ни князь Кудашевъ, его зять, ни П. С. Кайсаровъ, довѣреннѣйшее его лице, при немъ не получали особенныхъ отличій. Однако добрый отзывъ Коновницына подѣйствовалъ, и Шишкову велѣно состоять при главной квартирѣ. Вскорѣ прибылъ выпущенный изъ корпуса въ артиллерію Бакунинъ, внукъ уважаемаго свѣтлѣйшимъ Ивана Логиновича Кутузова, женатаго на Авдотьи Ильиничнѣ Бибиковой. Когда молодой офицеръ явился къ свѣтлѣйшему, тотъ спросилъ его, что онъ хочетъ, и получивъ въ отвѣтъ, что хочетъ быть въ гвардіи — князь Кутузовъ, погладивъ его по головкѣ и потрепавъ по щекѣ, сказалъ: «Молодой человѣкъ желаетъ хорошаго», а обратясь къ нему: «послужи, отличись и будешь въ гвардіи!» Тутъ, въ утреннихъ дежурствахъ, молодаго офицера поражало то, что въ комнату свѣтлѣйшаго имѣли входъ безъ доклада и гр. Коновницынъ, и н. Н. Скобелевъ, и даже Михаиловскій-Даниловскій, между тѣмъ какъ кн. П. М. Волконскій, начальникъ штаба арміи, цѣлые часы прохаживался въ задѣ, прежде чѣмъ его позовутъ съ бумагами. Въ Калишѣ H. П. Шишкову отвели квартиру на городской площади, гдѣ производился разводъ, такъ что онъ могъ быть свидѣтелемъ необыкновеннаго вниманія, которое ими. Александръ Павловичь открыто показывалъ спасителю отечества. Это были предсмертные дни Кутузова.

За дозволеніе сообщить всѣ эти подробности мы обязаны самому автору. П. Б.

Отечественная война 1812 года есть уже принадлежность исторіи, и многое, чего не видимъ мы въ описаніяхъ этой войны, откроется потомствомъ, хранящимъ драгоцѣнные матеріалы современниковъ и участниковъ этой славной для отечества войны. Многое пояснится, отстранятся бывшія интриги, и въ полнѣ оцѣнятся заслуги лицъ, дѣйствовавшихъ въ то время.

Бывъ участникомъ великой войны 1812 г. и послѣдующихъ годовъ, находясь нѣкоторое время при главной квартирѣ арміи, и имѣвъ случай видѣть въ оригиналѣ, а позднѣе списать нѣкоторыя письма покойнаго фельдмаршала князя Кутузова-Смоленскаго къ его дочери Прасковьѣ Михайловнѣ Толстой^[1] и слышать отъ нея нѣкоторыя подробности, былъ я крайне удивленъ статьею англинскаго агента, находившагося при нашей арміи, сэръ Роберта Вильсона, напечатанной въ Revue de deux Mondes^[2]. Онъ говоритъ:

"…12 декабря (1812 г.) въ Вильнѣ послѣ обыкновеннаго привѣтствія и поздравленія государя императора Александра Павловича со днемъ его рожденія, государь сказалъ ему: «Теперь вы получите мою полную исповѣдь, я знаю, что фельдмаршалъ (Кутузовъ) ничего не сдѣлалъ того, что бы былъ долженъ сдѣлать, ничего не предпринималъ противъ непріятеля, что былъ обязанъ; онъ никогда не побѣждалъ иначе, какъ силою; онъ намъ сыгралъ тысячи штучекъ по турецки. Однако же дворянство московское его поддерживаетъ и настойчиво олицетворяетъ въ немъ отечественную славу этой кампаніи. Чрезъ полчаса я намѣренъ украсить этого человѣка орденомъ св. Георгія 1-го класса, и тѣмъ, признаюсь, отступить отъ всѣхъ правилъ учрежденія этого славнаго ордена, ибо таковое великое отличіе до сего времени не было мною унижено. Я васъ не буду просить быть свидѣтелемъ этого; я былъ бы при васъ нѣкоторымъ образомъ затрудненъ; со всѣмъ тѣмъ я уступаю только необходимости. Отнынѣ я не оставлю своей арміи».

Въ заключеніе императоръ будто бы сказалъ: «онъ старецъ; я буду васъ просить не отказывать ему въ вѣжливости, требующейся въ обществѣ и не отклонять открыто предупрежденія, которыя бы онъ вамъ сдѣлалъ. Я желаю, чтобы съ сего же дня всякое недоброжелательство было уничтожено между вами. Мы начинаемъ новую эру, надобно освятить ее живой признательностію Высшей власти и чувствомъ прощенія всѣмъ».

Вотъ, что пишетъ Вильсонъ. Спрашиваю, должно ли принимать слова англичанина за подлинныя слова императора Александра и на нихъ утвердить мнѣніе о трудахъ и дѣйствіяхъ фельдмаршала князя Кутузова въ отечественную войну 1812 года?

Извѣстно, что покойный государь Александръ Павловичь не благоволилъ къ Кутузову съ самаго проиграннаго Аустерлицкаго сраженія, на которое Кутузовъ не соглашался, и былъ только исполнителемъ диспозиціи австрійскаго генералъ квартирмейстера Вейнротера^[3]: вина другихъ была приписана ему.

Извѣстно, что, не смотря на неоднократныя побѣды Кутузова надъ Турками, государь 31 іюля 1812 года поручилъ ему только всѣ войска, находившіяся въ С. Петербургѣ, Кронштатѣ и Финляндіи, не исключая и морскихъ. Наконецъ 12 августа, послѣ выбора уже кн. Кутузова въ начальники С.-Петербургскаго ополченія, назначенъ онъ главнокомандующимъ всѣми арміями^[4]. При этомъ припоминаю я еще разсказъ драгунскаго офицера, доставившаго письмо свѣтлѣйшаго князя Кутузова изъ Вильны отъ 15 декабря, къ его дочери П. М. Толстой. Въ этомъ письмѣ кн. Кутузовъ пишетъ «отъ него (т. е. отъ посланнаго) услышите обо всемъ.»^[5] Офицеръ этотъ, въ поясненіе краткаго письма, разсказывалъ слѣдующее. «По прибытіи государя въ Вильну, многіе изъ свиты его прославляли дѣйствія Кутузова; другіе же, напротивъ того, не соглашаясь съ ними, утверждали, что онъ ничего не сдѣлалъ, а только счастливо^[6] исполнилъ планъ Барклая де Толли что могъ бы исполнить и всякой. Какъ имѣвшій многихъ недоброжелателей при государѣ, зная неблагорасположеніе его къ себѣ и принимая это за отголосокъ самаго даря, князь Кутузовъ проговаривалъ, что, можетъ быть его оставятъ опять военнымъ генералъ губернаторомъ въ Вильнѣ. Зная хорошо этотъ край, такъ много потерпѣвшій, онъ болѣе, нежели кто другой могъ бы быть тутъ полезнымъ.»

Кажется, этимъ маститый нашъ воинъ намекалъ на то, что послѣ двухъ кампаній, онъ дѣланъ былъ генераломъ-губернаторомъ въ Кіевѣ 1806 и Вильнѣ 1809 года. Государь поспѣшилъ успокоить Фельдмаршала еще высокою наградою, возложивъ на него алмазные знаки св. Андрея Первозваннаго.

И такъ этотъ разсказъ какъ бы нѣкоторымъ образомъ подтверждаетъ слова Вильсона; но безотчетный восторгъ, а еще болѣе того, безотчетное осужденіе того, это составляетъ достояніе нашей народной славы, требуютъ достовѣрныхъ и непреложныхъ фактовъ, чтобы по справедливости изречь послѣднее слово; и потому необходимо вникнуть во всѣ обстоятельства того времени и лицъ, тогда дѣйствовавшихъ.

Весьма справедливо замѣчено въ біографіи князя Кутузова, что отличительною чертою характера его была скрытность, хитрость и самостоятельность, когда то было нужно, нетерпѣніе чужихъ совѣтовъ. Эта черта его нрава не могла быть пріятна окружавшимъ сподвижникамъ его; никто изъ нихъ не могъ похвалиться его откровенностію, никто не зналъ, что думалъ и предпринималъ Кутузовъ. Правдоподобнѣе всего, что слова Вильсона и говоръ многихъ, желавшихъ унизить заслуги отечеству Кутузова, происходили отъ этой причины. По словамъ князя Репнина «Кутузовъ доступенъ всякому, но сердце его недоступно никому.» Не это ли также причиною того, что со времени назначенія князя Кутузова главнокомандующимъ, въ краткое время его командованія, столько перемѣнилось начальниковъ его штаба? Это тѣмъ болѣе еще видно изъ словъ самаго Вильсона, будто бы сказанныхъ императоромъ «я желаю, чтобы всякое недоброжелательство было уничтожено между вами». Слѣдовательно оно было, и могло быть причиною выраженій, унижающихъ заслуги князя Кутузова, выраженій, изложенныхъ Вильсономъ уже послѣ кончины императора, при коихъ не было свидѣтелей.

Хотя здѣсь и должна бы опуститься завѣса, какъ такъ изслѣдованія не могутъ простираться за предѣлы гроба великаго монарха и перваго его полководца; однакоже память князя Кутузова для насъ такъ священна, что мы считаемъ долгомъ, основываясь на фактахъ, опровергнуть слова Вильсона, будто бы сказанныя государемъ императоромъ Александромъ I.

Посмотримъ, въ самомъ ли дѣлѣ Александръ, неблаговолившій Кутузову, былъ въ то время объ немъ такого мнѣнія, для чего прослѣдимъ факты.

Вильсонъ говоритъ, что вышеупомянутый разговоръ происходилъ 12 декабря 1812 года; но въ указѣ сенату отъ 6 числа декабря^[7], коимъ Кутузову даровано званіе Смоленскаго, послѣ донесенія его, что уже ни одного непріятельскаго воина нѣтъ на землѣ Русской мы видимъ совершенно другое; видимъ: незабвенныя заслуги, искусныя движенія и многократныя побѣды и проч. Спрашивается послѣ того, какъ такъ скоро т. е. въ какихъ нибудь шесть дней могло измѣниться мнѣніе государя о Кутузовѣ? Приписать ли это политикѣ Александра Павловича? Но онъ могъ бы совершенно обойтись и безъ дарованія титула Смоленскаго, и въ угодность Московскаго дворянства наградить Кутузова только орденомъ св. Георгія 1 класса. Справедливѣе же думаю то, что побѣды Кутузова въ Турціи, славный заключенный имъ миръ^[8] и заслуги его въ 1812 году, совершенно о^кіонегли непріязненное чувство Александра I, поспѣшавшаго доказывать это не только высокими наградами фельдмаршала^[9], но и особеннымъ къ нему вниманіемъ. Государь посѣщалъ ежедневно слабаго уже здоровьемъ Кутузова во время похода отъ Вильны до Калиша.

Находясь при главной квартирѣ въ города Калишѣ, былъ я свидѣтелемъ того уваженія, какое государь оказывалъ князю Кутузову. При выходѣ съ разводу, государь, поджидая фельдмаршала, дѣлалъ всегда ученье, и всегда, какъ только Кутузовъ выходилъ изъ своей квартиры, бывшей на той же площади, спѣшилъ къ нему на встрѣчу, его обнималъ, и, становясь при разводѣ на правый флангъ, отдавалъ ему честь.

Но все это еще, можетъ быть, не довольно, чтобы не повѣрить словамъ Англичанина Вильсона, заслужившаго въ послѣдствіи громкую репутацію, почему и, разсмотримъ дѣло болѣе подробно.

Вильсонъ влагаетъ въ уста царя: Кутузовъ ничего не сдѣлалъ того, что бы былъ долженъ сдѣлать.

Что же долженъ былъ сдѣлать Кутузовъ? Уничтожитъ непріятельскую армію? Кажется, болѣе сего и требовать невозможно отъ главнокомандующаго. Это онъ исполнилъ вполнѣ со славою, что и свидѣтельствуетъ указъ сенату, 6 декабря 1812 года^[10]: (Кутузова) доведшаго многочисленныя непріятельскія войски до совершеннаго истощенія, истребленія и бѣгства.

Далѣе: ничего не предпринимало противъ непріятеля. Неужели же жестокая битва при Бородинѣ, веденная искусно фельдмаршаломъ, не послужила первымъ разстройствомъ арміи Наполеона? Неужели фланговой маршъ по сдачѣ Москвы съ Коломенской дороги на старую Калужскую, для прикрытія полуденныхъ губерній Россіи, при чемъ самъ Наполеонъ пять дней не зналъ настоящаго направленія нашей арміи; неужели распоряженіе заранѣе заготовить продовольствіе и другіе запасы арміи по направленію къ Калугѣ; неужели битвы при Чернишинѣ, Маломъ Ярославцѣ и фланговый маршъ на Красное, оттѣснившій непріятельскую армію на разоренный ею же край, битвы при Вязьмѣ и Красномъ, не свидѣтельствуютъ о мудрыхъ соображеніяхъ главнокомандующаго? Пожалуй и все это припишутъ противники исполненію плана Барклая-де-Толли, тогда какъ еще до прибытія арміи въ Тарутинской лагерь на Калужской дорогѣ, князь Кутузовъ писалъ своей дочери, въ 35 верстахъ отъ Москвы 15 сентября, что Наполеонъ въ Москвѣ долго не останется, и что скоро всѣ наши арміи станутъ дѣйствовать къ одной цѣли^[11].

Еще, что: онъ никогда не побѣждало иначе какъ силою. Какъ это сообразить съ неоднократными побѣдами надъ турками^[12], потомъ съ самою битвою при Бородинѣ и всей войною противъ огромныхъ силъ союзной арміи Наполеона.

Далѣе пишетъ Вильсонъ: мы начинаемъ новую эру, надобно освятитъ ее живою признательностію Высшей власти и чувствомъ прощенія всѣмъ.

Чтобы это могло значить? Если бы точно такъ и выразился императоръ Александръ I, что это значитъ, какъ не то, что незабвенныя заслуги кн. Кутузова побѣдили неблагорасположеніе его къ нему, подобно какъ къ графу Сакену, которому государь, по взятіи Парижа, сказалъ: вы побѣдили непріятелей отечества и своихъ собственныхъ.

Государь императоръ, какъ видно было, желалъ доказать болѣе и болѣе свою благодарность Кутузову, возложивъ на него вскорѣ послѣ 1 класса Георгія, еще алмазные знаки св. Андрея Первозваннаго, и при переправѣ чрезъ Одеръ въ Штейнау, когда ему поднесли лавровой вѣнокъ, онъ послалъ его Кутузову, какъ его достояніе.

Мы ли Русскіе не оцѣнимъ заслугъ князя Кутузова, повѣривъ словамъ Вильсона, когда даже по водѣ короля Прусскаго, въ Бунцлау, гдѣ скончался свѣтлѣйшій, воздвигнутъ памятникъ съ надписью: До сихъ мѣстъ кн. Кутузовъ Смоленскій довелъ побѣдоносное войско; но здѣсь смерть положила предѣлъ славнымъ дѣламъ его. Онъ спасъ отечество и отверзъ путь къ избавленію Европы. Да будетъ благословенна память героя {Въ семейныхъ преданіяхъ сохранился слухъ, что Кутузовъ въ Вильнѣ сказалъ государю:

«Вашъ обѣтъ исполненъ: ни одного непріятельскаго война не осталось на землѣ Русской; теперь остается исполнить и вторую половину обѣта, т. е. положить оружіе»,

Кутузовъ могъ не имѣть случая и досуга оцѣнить добрыя стороны въ характерѣ и дѣятельности Вильсона, этого рѣдкаго между Англичанами своею пылкостью человѣка; между тѣмъ по давнишней дипломатической опытности своей, въ бытность при Екатеринѣ посломъ въ Турціи и потомъ во время войны съ Турціею, онъ имѣлъ всю возможность узнать на мѣстѣ коварство англійской политики. Говорятъ, что въ исходѣ 1812, когда Вильсонъ настаивалъ на истребленіи французовъ, Кутузовъ прямо отозвался ему, что Наполеонъ теперь для Россіи не опасенъ, но слѣдуетъ поберечь его для Англичанъ! П. Б.}. И дѣйствительно кн. Кутузовъ не могъ лучше окончить свое многотрудное поприще. Онъ не совѣтовалъ идти дальше Эльбы до прибытія резервовъ, говоря: «Очень легкое дѣло идти за Эльбу, но какъ воротимся? рыло въ крови.» Послѣдствія сраженія при Люценѣ и Бауценѣ его оправдали. Само Провидѣніе, сохранившее жизнь его для спасенія отечества послѣ трехъ тяжелыхъ ранъ въ голову, прекратило дни его во-время со славою. Наконецъ императоръ, писавъ опечаленной вдовѣ ни. Кутузова, въ рескриптѣ своемъ выразился такъ: «He одни вы проливаете объ немъ слезы съ вами плачу я, и плачетъ вся Россія». Чтобы хотя нѣсколько успокоить и утѣшить вдову покойнаго фельдмаршала, государь пожаловалъ 30 августа 1813 года вдовѣ для уплаты долговъ 150 т., а дочерямъ по 50 т. рублей. Окончу словами его біографа: «Благодарное отечество никогда не забудетъ заслугъ его; Европа и весь свѣтъ не престанутъ удивляться ему и внесутъ имя его въ число знаменитѣйшихъ полководцевъ».

Николай Шишковъ.

ПРИЛОЖЕНІЯ.

I. Высочайшій рескриптъ на имя М. И. Голенищева-Кутузова отъ 18 іюля 1811 года.

Побѣда, одержанная вами надъ верховнымъ визиремъ въ 22 день іюня, покрываетъ васъ новою славою. Большое превосходство силъ непріятельскихъ васъ не остановило; вы желали только ихъ встрѣтить, и опытъ оправдалъ вѣрность вашихъ воинскихъ предусмотрѣній: 15 тысячь храбрыхъ разбили 60 тысячь турокъ. Въ память сего знаменитаго подвига и въ знакъ благодарности отечества, я возлагаю на васъ портретъ мой.

II. Указъ сенату 29 іюля 1812 года.

Въ изъявленіе особеннаго нашего благоволенія къ усердной службѣ и ревностнымъ трудамъ нашего генералъ-отъ инфантеріи графа Голенищева-Кутузова, способствовавшаго къ окончанію съ Отоманскою Портою войны и къ заключенія полезнаго мира, предѣлы нашей имперіи распространившаго, возводимъ мы его съ потомствомъ въ княжеское Всероссійской имперіи достоинство, присвояя къ оному титулъ свѣтлости, повелѣвая сенату заготовить на княжеское достоинство дипломъ и поднести къ нашему подписанію.

III. Указъ сенату 6 декабря 1812 г.

Въ память незабвенныхъ заслугъ нашего генералъ-фельдмаршала князя Голенищева-Кутузова, доведшаго многочисленный непріятельскія войски, искусными движеніями своими и многократными побѣдами, до совершеннаго истощенія, истребленія и бѣгства, особливо же за нанесенное, въ окрестностяхъ Смоленска, сильное врагу пораженіе, за которымъ послѣдовало освобожденіе ceго знаменитаго града и поспѣшное преслѣдуемыхъ непріятелей изъ Россіи удаленіе, жалуемъ ему титулъ Смоленскаго, повелѣвая правительствующему сенату заготовить на оный грамоту и внести къ нашему подписанію.

Записки кн. Кутузова къ его дочери Пр. М. Толстой.

IV. 15 сентября, въ 35 верстахъ отъ Москвы.

Мой другъ Парашенька, я васъ никогда не забывалъ и не давно къ вамъ отправилъ курьера. Теперь, и впредь надѣюсь, въ Данковѣ безопасно, а ежели бы приблизились (на что еще никакихъ видимостей нѣтъ) тогда можно вамъ далѣе уѣхать. Я баталію выигралъ прежде Москвы, но надобно сберегать армію, а скоро всѣ наши арміи, то есть Тормазовъ, Чичаговъ, Витгенштейнъ и еще другіе, станутъ дѣйствовать къ одной цѣли, и Наполеонъ долго въ Москвѣ не пробудетъ. Боже васъ всѣхъ благослови! Вѣрный другъ М. Кутузовъ,

Вмѣстѣ съ симъ, князь Кудашевъ съ большею подробностію пишетъ о послѣдствіяхъ перехода съ Рязанской дороги на Калужскую и намекаетъ на будущіе планы фельдмаршала:

«Могу вообразить, мои добрые друзья, въ какомъ безпокойствѣ вы теперь находитесь; ваше письмо, милый и добрый другъ, наполнено такими ужасающими вопросами, что я не хочу отвѣчать ни на одинъ. Посланный четыре дня тому фельдъ егерь уже сообщилъ вамъ отъ не ни всѣ хорошія новости. Теперь, мои друзья, мы прикрываемъ дороги въ Тулу и Калугу, и потому вы въ совершенной безопасности. Непріятель дѣйствительно взялъ направленіе на Коломну до той минуты, покуда не зналъ о нашемъ движеніи; сей часъ мы узнали, что онъ стоитъ противъ насъ, и потому можете судить, что ему нельзя охранять дороги въ Москву, Владиміръ и Ярославль: ибо вамъ не безъизвѣстно, добрые друзья мой, что война ведется для того, чтобы арміи видѣли и соприкасались одна другой».

V. Октября 1, изъ подъ Тарутина.

Я, слава Богу здоровъ; стоимъ уже двѣ недѣли на одномъ мѣстѣ съ Наполеономъ, смотримъ другъ на друга; наступать выжидаемъ время, между тѣмъ маленькими частями деремся всякой день, и понынѣ все удачно: всякой день беремъ въ полонъ человѣкъ по триста и теряемъ такъ мало, что почти ничего. Кудашевъ разбойничаетъ также съ партіей и два хорошихъ дѣла имѣлъ.

Въ Рязани можете быть покойны: къ вамъ никакой французъ не зайдетъ.

VI. Октября 8.

Шестаго числа была баталія при Чернишинѣ, я атаковалъ непріятеля — вотъ копія съ реляціи.

VII. Октября 17.

Парашенька, мой другъ, съ Матвѣемъ Ѳедоровичемъ и съ дѣтками, здравствуй. Я, слава Богу здоровъ; почти дня покоя нѣтъ, непріятель бѣжитъ изъ Москвы и мечется во всѣ стороны, и вездѣ надобно поспѣвать; хотя ему очень тяжело, но и намъ за нимъ бѣгать скучно; теперь онъ уже удираетъ на Смоленскую дорогу. Теперь вы далеко отъ театра и будьте спокойны. Боже васъ благослови!

VIII. Октября 21, за 40 верстъ отъ Вязьмы.

Парашенька, мой другъ, съ Матвѣемъ Ѳедоровичемъ и съ дѣтками, здравствуй. Ѳадей вамъ скажетъ, что я слава Богу здоровъ и гонюсь за Французами. Боже васъ благослови!

IX. Декабря 15 изъ Вильны.

Посылаю къ вамъ того же офицера, который былъ у васъ въ деревнѣ: отъ него услышите обо всемъ. Я, слава Богу, здоровъ и въ удивленіи, что какая то невидимая сила перенесла меня сюда въ тотъ же домъ, въ ту же спальню, на ту же кровать, гдѣ я жилъ не вступно два года назадъ. 22 августа засталъ а армію, скрывающуюся отъ непріятеля, а 6 декабря непріятель съ бѣдными остатками бѣжитъ за границу нашу. Разумѣйте языцы и покоряйтеся, яко съ нами Богъ. Боже васъ благослови! Вѣрный другъ Мих. Г. Кутузовъ.

12 декабря Государь надѣлъ на меня первый классъ Георгія.

"Русскій Архивъ", Вып. 3, 1866.

---

1. За доставленіе другихъ писемъ свѣтлѣйшаго и князя Кудашева (извѣстнаго партизана) обязанъ я старшему внуку князя Кутузова, генер. маіору Павлу Матвѣевичу Толстому, принявшему фамилію Голенищева-Кутузова-Толстаго Всѣ письма помѣщаются ниже въ приложеніи. Просимъ обратятьвниманіена числа, когда они были писаны и вспомнить, послѣ какихъ событій они были писаны. Письмо к. Кудашева было на французскомъ языкѣ, здѣсь оно въ переводѣ; на его письмахъ свѣтлѣйшій приписывалъ нѣсколько словъ своею рукою.
2. 1861 г. книжка 2-я: Le général sir R. Wilson au camp russe en 1812, par М. E. D. Forgues, стр. 384. Это статья по поводу вышедшихъ къ тому году Записокъ Вильсона. Русскіе читатели могутъ ознакомиться съ Вильсономъ и его Записками изъ превосходной статьи Ю. В. Толстаго, въ Р. Вѣстникѣ 1862, кн. 1-я; къ сожалѣнію авторъ не могъ коснуться бесѣдъ импер. Александра съ генераломъ Вильсономъ въ Вильнѣ. П. Б.
3. Въ послѣдствіи государь, вспоминая объ Аустерлицкомъ сраженіи, сказалъ: я былъ молодъ и неопытенъ; Кутузовъ мнѣ говорилъ, что надобно дѣйствовать иначе; но ему слѣдовало быть въ своихъ мнѣніяхъ настойчивѣе (біографъ кн. Гол. Кутузова Смоленскаго въ Галлереѣ зимняго дворца, томъ III).
4. См. приложеніе IX.
5. П. М. Толстая, дочь его, расказывала мнѣ, что отецъ ея, возвратившись въ С.-Петербургъ изъ Турціи и не имѣя еще никакого назначенія, часто, запершись въ своемъ кабинетѣ, сиживалъ, задумавшись, по нѣскольку часовъ, имѣя предъ собою карту Россіи, какъ бы предвидя, что будетъ призванъ къ обширной дѣятельности.
6. „Счастье ослиная голова, говаривалъ Суворовъ. Сего дня счастье, завтра счастье: помилуй Богъ, надобно немножко и ума“.
7. Приложеніе III.
8. Въ мартѣ 1812 года царь писалъ Кутузову о заключеніи мира и выражался такъ: «слава ваша будетъ вѣчная, всякая потеря времени есть въ настоящихъ обстоятельствахъ совершенное зло;отстраните всѣ побочныя занятія, и съ тѣмъ проницаніемъ, коимъ вы одарены, примитесь сами за сію важную работу».
9. Портретомъ 18 іюл. 1811, титуломъ графа 29 октябри 1811, свѣтлѣйшаго князя 29 іюля 1812, фельдмаршаломъ и 100 т. августа 30-го, шпагою съ алмазами и лавровымъ вѣнкомъ октября 31, князя Смоленскаго 6 декабря 1812 годовъ: и все это въ какіе нибудь 18 мѣсяцевъ.
10. Приложеніе № III.
11. Приложеніе № IV.
12. Приложеніе № I. Рескриптъ генер. отъ инф. Кутузову, гдѣ сказано, что 15 тысячь храбрыхъ разбили 60 тысячь турокъ.