По случаю представленія новой оперы подъ названіемъ Каліостро, въ одномъ Парижскомъ журналѣ приводятъ на память нѣкоторые поступки сего славнаго плута. Онъ умеръ въ Римѣ 1795 года, въ тюрьмѣ святой Инквизиціи. Жизнь его и смерть теперь всѣми забыты. Немногимъ даже извѣстно, что Каліостро за нѣсколько лѣтъ до революціи пріѣзжалъ въ Парижъ дурачить тамошнихъ умниковъ и пошутить надъ философами. Въ самомъ дѣлѣ странно, что мудрецы, заботившіеся объ исправленіи рода человѣческаго, дозволили обмануть себя проворному фигляру! Вольнодумцы, не вѣря священнымъ истинамъ, вѣрили таинствамъ плута Каліостро! Тогдашнее время было эпохою шарлатанства; ибо люди такъ называемаго большаго свѣта бродили во мракѣ легкомыслія, суевѣрія и невѣжества. Месмеръ вскружилъ головы своими чудесами; всѣ бѣжали смотрѣть въ его бадью, и восхищаться звуками его гармоники. Лунатики, духовидцы и пророки были въ чрезвычайной модѣ. Каліостро, котораго называли великимъ коптомъ) передъ носомъ французской академіи отправлялъ Египетскія таинства, и безжалостно дурачилъ тѣхъ, которымъ Европа удивлялась: одному доставлялъ онъ свиданіе съ Цицерономъ, другому съ Клеопатрою; тотъ по его милости ужиналъ съ Аспазіею; иной пользовался бесѣдою и ласками Фрины! До такой степени доходило сумазбродство! Не смотря на то, благодаря философіи, плута Каліостро не сожгли, а только напослѣдокъ посадили въ Бастилью. Въ Римѣ, гдѣ менѣе философовъ нежели въ Парижѣ, его предали суду Инквизиціи, которая приговорила его ко всегдашнему заключенію.
Каліостро родился въ Палермѣ. Подлинное имя его было Іосифъ Бальсамо. Онъ сперва долго путешествовалъ на востокѣ, и не употреблялъ другихъ обмановъ кромѣ врачебныхъ. Но въ сѣверной Германіи нашелъ онъ умы, приготовленные новою философіею, и тамъ распространилъ свое ученіе и свои таинства. Человѣкъ по природѣ своей долженъ чему-нибудь вѣрить; отнявши у него прежніе предразсудки, вы подвергаете его опасности быть обманутымъ новыми плутнями какого-нибудь шарлатана. Если уже намъ никакъ невозможно обойтись безъ заблужденій; то слѣдуя правиламъ истинной философіи, будемъ по крайней мѣрѣ держаться тѣхъ, кои наименѣе вредны въ общежитіи.