Воскресение (Толстой)/Часть I/Глава XXXV
| ← Глава XXXIV | Воскресение — Часть первая. Глава XXXV | Глава XXXVI → |
| Источник: библиотека Алексея Комарова — Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 8 томах. |
XXXV
Как только сделан был первый перерыв, Нехлюдов встал и вышел в коридор с намерением уже больше не возвращаться в суд. Пускай с ним делают, что хотят, но участвовать в этой ужасной и гадкой глупости он более не может.
Узнав, где кабинет прокурора, Нехлюдов пошел к нему. Курьер не хотел допустить его, объявив, что прокурор теперь занят. Но Нехлюдов, не слушая его, прошел в дверь и обратился к встретившему его чиновнику, прося его доложить прокурору, что он присяжный и что ему нужно видеть его по очень важному делу. Княжеский титул и хорошая одежда помогли Нехлюдову. Чиновник доложил прокурору, и Нехлюдова впустили. Прокурор принял его стоя, очевидно недовольный настоятельностью, с которой Нехлюдов требовал свиданья с ним.
— Что вам угодно? — строго спросил прокурор.
— Я присяжный, фамилия моя Нехлюдов, и мне необходимо видеть подсудимую Маслову, — быстро и решительно проговорил Нехлюдов, краснея и чувствуя, что он совершает такой поступок, который будет иметь решительное влияние на его жизнь.
Прокурор был невысокий смуглый человек с короткими седеющими волосами, блестящими быстрыми глазами и стриженой густой бородой на выдающейся нижней челюсти.
— Маслову? Как же, знаю. Обвинялась в отравлении, — сказал прокурор спокойно. — Для чего же вам нужно видеть ее? — И потом, как бы желая смягчить, прибавил: — Я не могу разрешить вам этого, не зная, для чего вам это нужно.
— Мне нужно это по особенно важному для меня делу, — вспыхнув, заговорил Нехлюдов.
— Так-с, — сказал прокурор и, подняв глаза, внимательно оглядел Нехлюдова. — Дело ее слушалось или еще нет?
— Она вчера судилась и приговорена к четырем годам каторги совершенно неправильно. Она невинна.
— Так-с. Если она приговорена только вчера, — сказал прокурор, не обращая никакого внимания на заявление Нехлюдова о невинности Масловой, — то до объявления приговора в окончательной форме она должна все-таки находиться в доме предварительного заключения. Свидания там разрешаются только в определенные дни. Туда вам и советую обратиться.
— Но мне нужно видеть ее как можно скорее, — дрожа нижней челюстью, сказал Нехлюдов, чувствуя приближение решительной минуты.
— Для чего же вам это нужно? — поднимая с некоторым беспокойством брови, спросил прокурор.
— Для того, что она невинна и приговорена к каторге. Виновник же всего я, — говорил Нехлюдов дрожащим голосом, чувствуя вместе с тем, что он говорит то, чего не нужно бы говорить.
— Каким же это образом? — спросил прокурор.
— Потому что я обманул ее и привел в то положение, в котором она теперь. Если бы она не была тем, до чего я ее довел, она и не подверглась бы такому обвинению.
— Все-таки я не вижу, какую связь это имеет с свиданием.
— А то, что я хочу следовать за нею и… жениться на ней, — выговорил Нехлюдов. И как всегда, как только он заговорил об этом, слезы выступили ему на глаза.
— Да? Вот как! — сказал прокурор. — Это действительно очень исключительный случай. Вы, кажется, гласный красноперского земства? — спросил прокурор, как бы вспоминая, что он слышал прежде про этого Нехлюдова, теперь заявлявшего такое странное решение.
— Извините, я не думаю, чтобы это имело связь с моей просьбой, — вспыхнув, злобно ответил Нехлюдов.
— Конечно, нет, — чуть заметно улыбаясь и нисколько не смущаясь, сказал прокурор, — но ваше желание так необыкновенно и так выходит из обычных форм…
— Что же, могу я получить разрешение?
— Разрешение? Да, я сейчас дам вам пропуск. Потрудитесь посидеть.
Он подошел к столу, сел и стал писать.
— Пожалуйста, присядьте.
Нехлюдов стоял.
Написав пропуск, прокурор передал записку Нехлюдову, с любопытством глядя на него.
— Я еще должен заявить, — сказал Нехлюдов, — что я не могу продолжать участвовать в сессии.
— Нужно, как вы знаете, представить уважительные причины суду.
— Причины те, что я считаю всякий суд не только бесполезным, но и безнравственным.
— Так-с, — сказал прокурор все с той же чуть заметной улыбкой, как бы показывая этой улыбкой то, что такие заявления знакомы ему и принадлежат к известному ему забавному разряду. — Так-с, но вы, очевидно, понимаете, что я, как прокурор суда, не могу согласиться с вами. И потому советую вам заявить об этом на суде, и суд разрешит ваше заявление и признает его уважительным или неуважительным и в последнем случае наложит на вас взыскание. Обратитесь в суд.
— Я заявил и более никуда не пойду, — сердито проговорил Нехлюдов.
— Мое почтение, — сказал прокурор, наклоняя голову, очевидно желая скорее избавиться от этого странного посетителя.
— Кто это у вас был? — спросил член суда, вслед за выходом Нехлюдова входя в кабинет прокурора.
— Нехлюдов, знаете, который еще в Красноперском уезде, в земстве, разные странные заявления делал. И представьте, он присяжный, и в числе подсудимых оказалась женщина или девушка, приговоренная в каторгу, которая, как он говорит, была им обманута, и он теперь хочет жениться на ней.
— Да не может быть?
— Так он мне сказал… и в каком-то странном возбуждении.
— Что-то есть, какая-то ненормальность в нынешних молодых людях.
— Да он уже не очень молодой.
— Ну, уж как надоел, батюшка, ваш прославленный Ивашенков. Он измором берет: говорит и говорит без конца.
— Их надо просто останавливать, а то ведь настоящие обструкционисты…