Вопросы философіи и психологіи. Январь 1891 г. Новая книга ученаго журнала, издающагося подъ редакціей профессора Грота, составлена еще интереснѣе, чѣмъ предшествовавшія книги. Проф. Козловъ продолжаетъ свои Письма о книгѣ гр. Л. И. Толстаго «О жизни». Проф. Бекетовъ напечаталъ статью Нравственность и естествознаніе. Кн. Трубецкой помѣстилъ этюдъ О природѣ человѣческаго сознанія. Обычные отдѣлы журнала составлены съ прежнею тщательностью и компетентностью. Вступительная статья редактора еще разъ трактуетъ о задачахъ журнала. Мы познакомимъ читателя съ мыслями профессора Грота, но напередъ замѣтимъ, что напрасно онъ вступаетъ въ полемику съ Московскими Вѣдомостями. Это изданіе, благодаря многостороннимъ дарованіямъ его нынѣшняго редактора, г. Петровскаго, обратилось въ дурнаго тона уличную газетку, которой даже ея ближайшій единомышленникъ Московскій Листокъ читаетъ не безосновательныя наставленія о литературной порядочности.
Проф. Гротъ продолжаетъ твердо и достойно стоять на той точкѣ зрѣнія, которую онъ развивалъ въ первомъ выпускѣ Вопросовъ философіи и психологіи. Самъ онъ открыто и опредѣленно признаетъ себя метафизикомъ, но не видитъ, разумѣется, никакого основанія отрицать философское значеніе иныхъ направленій мысли. Странно, — говоритъ г. Гротъ, — что «тѣ самые органы печати, которые радуются появленію у насъ серьезнаго философскаго журнала и даже признаютъ за нимъ право на извѣстное руководительство въ развитіи общественнаго сознанія, сами берутся въ свою очередь съ высокомѣріемъ насъ учить не только тому, что мы должны дѣлать, съ кѣмъ и противъ кого бороться, но даже и тому, что мы должны понимать подъ истинною и неистинною философіей, какой кругъ задачъ должны включить въ эту науку, или систему „паукъ“, какъ должны ихъ разрѣшать». Недоумѣніе почтеннаго профессора объясняется тѣмъ, что ему не приходилось слѣдить за нашею консервативною печатью. Теперь тамъ слышится такое торжествующее пѣніе куцыхъ, но шустрыхъ провинціальныхъ пѣтушковъ, благовременно обмѣнявшихъ свое опереніе, что обращаться туда съ серьезными доводами и придавать этой пѣтушковой философіи какое-нибудь значеніе будетъ только напрасною тратой времени.
Мы не согласны съ утвержденіемъ профессора Грота, будто бы для русскихъ философовъ не настала еще пора построенія политическихъ теорій, тѣмъ болѣе, что самъ же редакторъ философскаго журнала прибавляетъ: «и теперь можно указать у насъ, по крайней мѣрѣ, на двухъ-трехъ талантливыхъ мыслителей, которые, выработавъ разными путями свои философскія міросозерцанія, проповѣдуютъ обществу, на свой собственный страхъ, свои нравственныя и политическія убѣжденія». Несогласны мы съ г. Гротомъ и въ томъ, что «Достоевскій — одинъ изъ самыхъ типическихъ выразителей тѣхъ началъ, которыя должны лечь въ основаніе нашей своеобразной раціональной нравственной философіи». За то съ глубокимъ уваженіемъ и искреннимъ сочувствіемъ приводимъ мы слѣдующія заключительныя слова статьи проф. Грота: «Пусть близорукіе приверженцы національнаго тщеславія, мнящіе себя истинными выразителями національныхъ идей, проповѣдуютъ вражду, взаимную ненависть, нетерпимость, гнетъ надъ убѣжденіями и совѣстью, — русскій философскій журналъ не пойдетъ за ними и не поклонится идолу чуждой нашему народу ненависти къ ближнему и вражды всѣхъ противъ всѣхъ. Его задача — дать полный просторъ русской мысли, искренней проповѣди человѣческаго добра и вселенской правды, какія бы выраженія она ни принимала».
Любопытнымъ развитіемъ этой мысли можетъ отчасти служить статья нашего извѣстнаго естествоиспытателя Бекетова: Нравственность и естествознаніе. Ученый авторъ доказываетъ, что «основныя идеи Дарвина, подлежащія, конечно, нѣкоторому видоизмѣненію, а, главное, болѣе точной формулировкѣ, всего болѣе способны дать христіанскому міровоззрѣнію прочную научную основу». Подъ міровоззрѣніемъ г. Бекетовъ разумѣетъ въ данномъ случаѣ ученіе о нравственности. «Вся исторія человѣчества, — говоритъ авторъ, — есть ничто иное, какъ постепенная, но — увы! — безсознательная отборка, ради усовершенствованія народовъ, племенъ и каждаго человѣка въ отдѣльности. Пора дѣйствовать сознательно, разумомъ и любовью помогая великимъ силамъ природы, ведущимъ насъ къ добру и прогрессу, не взирая на наше безпрестанное сопротивленіе и на всяческія противодѣйствія». Такимъ образомъ, г. Бекетовъ приходитъ къ выводу, похожему на утвержденіе Спенсера, что прогрессъ есть благотворная необходимость. Спенсеръ писалъ потомъ о грядущемъ, по его мнѣнію, рабствѣ, о томъ, что не все въ этой необходимости благотворно. Намъ думается, что эту благотворную необходимость должны создавать именно разумъ и любовь.
Въ приложеніи къ январьской книжкѣ Вопросовъ философіи и психологіи продолжается печатаніе интересныхъ Матеріаловъ для исторіи философіи въ Россіи, собираемыхъ г. Колубовскимъ (на этотъ разъ собраны данныя объ И. В. Кирѣевскомъ, А. С. Хомяковѣ и Ю. Ѳ. Самаринѣ).