Безвинная смерть юного отрока
Есть во владеньях Австрии
Град-за́мок восьмибашенный,
Построенный из мрамора
И золотом украшенный.
В одной из башен отрок спал,
За шею он привязан;
Над ним-то — сорок са́жен земли,
Вокруг же — мыши и гады.
Из Розенберга уж отец
Примчался к стенам красным:
«Мой сын, несчастный мой юнец,
Как крепко ты привязан!».
«Отец мой, дорогой отец,
Я накрепко привязан,
И сверху — сорок сажен земли,
Вокруг же — мыши и гады».
Старик к барону подступил:
«Отдайте пленника, сударь!
Вот триста гульденов, они
Пусть выкупом вам будут».
«Три сотни гульденов мне не нужны,
Он смерти не избудет:
Златая цепь на его плечах,
Она его погубит».
«Пусть золото на плечах его,
Ту цепь не крал мой парень!
Её дала ребёнку на зуб
Кормилица родная».
Вот пленника из башни ведут,
К причастию он позван:
«Мой Бог, коль есть на мне вина,
Яви мне суд свой грозный!».
Его ж из здания суда —
К сколоченным ступеням:
«Ах, господин ты мой палач,
Повремени хоть мгновенье!».
«Нет, не в силах я мгновенье продлить,
Чтоб слился он с толпою —
Возьму я шёлковый платок,
Чтоб очи его успокоить».
«Ах, не завязывай очи мои!
Хочу я свет запомнить,
Что вижу я в последний раз
Своими очами тёмными».
Отец же у суда стоял,
И взгляд его был диким:
«За то, что так казнят тебя,
Я должен отомстить им!».
«Отец, послушайте меня
И мести не ищи́те —
Пускай скорбит душа моя,
Коль я умру безвинным.
Но мне не жалко умирать
И дней своих не жаль мне:
Мне жаль, что дома останется мать
Рыдать о мёртвом сыне».
Едва ли ми́нул третий день,
Был ангел с неба послан:
«Предайте мёртвого земле,
Чтоб избежать потопа!».
Едва полгода протекло,
А смерть с косой не дремлет:
Уж триста бюргерских сынков
Зарыты в сырую зе́млю.
Кто ж эту песню сохранил
И спел для нас так живо?
Три девушки, три сестры родных,
Что родом из столицы.
