Волшебница Ашам (Гарин-Михайловский)/ДО
| Волшебница Ашамъ |
| Источникъ: Гаринъ-Михайловскій Н. Г. Сказки для дѣтей. — СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1909. — С. 9. |
И у фей бываютъ дѣтки, только ихъ дѣтки — цвѣты.
Иногда эти цвѣты превращаются въ настоящихъ дѣтей.
Жила одна маленькая дѣвочка Лоло. Папа и мама у нея умерли и осталась одна только тетка.
Тетка не была злая, но хуже того: въ ея головѣ, въ ея сердцѣ все отражалось, какъ въ кривомъ зеркалѣ. Такъ всѣ и звали ее: Кривое Зеркало.
Кто посмотритъ въ него, у того ротъ дѣлается до ушей, носъ широкій, какъ лопата, глаза круглые на лбу, а лобъ, какъ столъ дѣлается большой.
Такъ и у тети Кривое Зеркало. Подойдетъ къ ней Лоло и смотритъ на тетю. А тетя уже думаетъ: «зачѣмъ на меня Лоло такъ смотритъ, — навѣрное, она что-нибудь нашалила и теперь смѣется надо мной, что я ничего не знаю, что она тамъ надѣлала».
И думаетъ тетя: «Ахъ, какая испорченная дѣвочка Лоло».
И начнетъ тетя говорить Лоло, какъ нехорошо обманывать старшихъ, какъ нехорошо думать, что тетя ничего не узнаетъ, а вотъ тетя все уже узнала и очень строго накажетъ Лоло, если она сама не признается.
И бѣдная Лоло нарочно что-нибудь на себя придумывала, чтобы только тетя не наказывала ее и оставила бы ее въ покоѣ.
А тетя хоть и обѣщала не наказывать, если сама Лоло скажетъ, — все-таки наказывала и долго потомъ все говорила и говорила, какъ нехорошо обманывать.
А бѣдная Лоло слушала и думала: «Ахъ, а я вѣдь и въ самомъ дѣлѣ обманываю тетю, ничего я не сдѣлала, а сказала, что сдѣлала, какая я нехорошая, нехорошая дѣвочка, — что мнѣ дѣлать?..»
Разъ, когда такъ сидѣла въ саду и думала Лоло, она нечаянно сорвала красную гвоздику и вдругъ увидѣла передъ собой прелестную маленькую дѣвочку.
— Кто ты? — спросила дѣвочку Лоло.
— Меня зовутъ Ашамъ, а мою маму Алимдюль. Моя мама фея, а я была этимъ цвѣткомъ, который ты сорвала. Моя мама меня послала къ тебѣ, потому что ты маленькая и тебя обижаютъ. У моей мамы есть прекрасный садъ, она зоветъ тебя въ садъ и мы будемъ тамъ жить и никто насъ обижать не будетъ, потому что моя мама добрая и любитъ дѣтей.
«Чтожь, — подумала Лоло, — тетя только рада будетъ, если я уйду отъ нея: она всегда говоритъ, что я ей отравляю всю ея жизнь».
И Лоло сказала маленькой Ашамъ:
— Хорошо, Ашамъ, пойдемъ къ твоей мамѣ.
И онѣ взялись за ручки и пошли въ горы къ доброй феѣ Алимдюль.
Онѣ долго, долго шли.
Ахъ, какой прекрасный садъ былъ у феи.
Далеко, далеко тамъ, въ горахъ чудная долина, какъ большая круглая комната, у которой, вмѣсто стѣнъ, горы, вмѣсто потолка, небо; душистый воздухъ, зеленыя деревья большія, густыя, на нихъ яблоки, груши, персики, орѣхи, между деревьями прозрачная, какъ хрусталь, рѣчка бѣжитъ и какъ будто скоро, скоро говоритъ что-то такое веселое, что всѣмъ сразу дѣлается весело и хочется бѣгать, играть, лежать на зеленой травкѣ, смотрѣть въ голубое небо и слушать, какъ гдѣ-то въ деревьяхъ тихо поетъ птичка свои пѣсенки.
И Лоло съ Ашамъ играли, прыгали, валялись на травѣ, а потомъ захотѣли ѣсть, и Ашамъ сказала:
— Пойдемъ въ домъ и будемъ тамъ кушать.
Между деревьями стоялъ домъ феи Алимдюль: маленькій, чистенькій, комнаты бѣленькія. Кругомъ дома много, много цвѣтовъ.
Ашамъ показала на цвѣты и сказала:
— Это все мои сестрички и братики.
— А гдѣ твоя мама, добрая Алимдюль? — спросила Лоло.
— Моя мама вездѣ и нигдѣ, — ее нельзя видѣть. Только я одна могу ее видѣть, когда мнѣ очень надо. Вотъ пойдемъ, я покажу тебѣ, откуда приходитъ моя мама, когда я зову ее.
Ашамъ привела Лоло въ комнату съ большой, какъ будто печка, дырой. Тамъ въ серединѣ дыры было темно, сверху надъ входомъ былъ потолокъ изъ большой раковины и надо было подниматься по ступенькамъ, а подъ раковиной стояла маленькая скамеечка.
— Вотъ подъ эту раковину приходитъ изъ того темнаго угла мама, и мы сидимъ на этой скамеечкѣ и разговариваемъ съ мамой.
— Позови свою маму, — сказала Лоло, — я хочу ее видѣть.
— Я позову маму, но ты ее не увидишь, — я только одна буду ее видѣть. Ты оставайся здѣсь, а я пойду туда.
И Ашамъ поднялась по ступенькамъ, сѣла на скамеечку и сказала:
— Милая мама, я пришла.
И Ашамъ стала смотрѣть въ темное мѣсто.
Вдругъ глаза Ашамъ загорѣлись отъ радости, она протянула ручки и сказала:
— Мама, мама.
Но Лоло смотрѣла и видѣла только одну Ашамъ.
— Ты только одну меня видишь? — спросила ее Ашамъ и разсмѣялась, — а между тѣмъ я обнимаю мою милую маму. Мама, поговори съ Лоло.
И какъ тихую музыку услышала Лоло:
— Лоло, тебѣ нравится мой садъ и мой домъ?
— Очень нравится, добрая Алимдюль, — отвѣчала Лоло, — я только жалѣю, что не могу видѣть тебя.
Лоло показалось, что Алимдюль вздохнула, когда сказала.
— Можетъ быть, когда-нибудь и увидишь. Разсказать тебѣ, Лоло, что дѣлаетъ твоя тетя?
— Ахъ, да, разскажи.
— Она искала тебя и плакала, потому что думала, что ты умерла. Но я сказала ей, гдѣ ты и она очень разсердилась. Она сказала: «приведите ко мнѣ Лоло, чтобы я ее хорошенько наказала и поучила ее». Я сказала твоей тетѣ, что спрошу тебя, — хочешь ли ты идти назадъ къ тетѣ.
Лоло покраснѣла и молчала.
Тогда Алимдюль сказала:
— Хочешь, я скажу тетѣ, что ты любишь ее, но пойдешь къ ней только тогда, когда она не будетъ тебя наказывать.
Лоло разсмѣялась и сказала:
— Ну, хорошо, скажи такъ.
А когда пришелъ вечеръ, Лоло и Ашамъ легли спать въ кроватки въ той комнаткѣ, гдѣ проходила фея Алимдюль, и фея пришла, сѣла на скамеечку и разсказывала имъ сказки и пѣла пѣсенки, такія хорошенькія, какихъ Лоло никогда не слышала.
Когда Лоло проснулась на другой день, Ашамъ уже не было въ комнатѣ.
Ашамъ была въ саду и кричала:
— Лоло, Лоло, посмотри, какую хорошую дѣвочку я привела. Ее зовутъ Тото.
Лоло подбѣжала къ окну, открыла его и увидѣла въ саду Ашамъ и дѣвочку Тото.
У Тото были длинные, какъ желтый шелкъ, волосы, глазки голубые, какъ небо, губки красныя, какъ гвоздика, зубки бѣлые, какъ бѣлые камешки, а когда она увидѣла Лоло и разсмѣялась, то и Лоло разсмѣялась и крикнула:
— Ты тоже съ нами будешь жить, Тото.
И Тото кивнула ей весело головкой, а Ашамъ сказала:
— Да, Тото будетъ жить съ нами. Моя мама посылала меня за ней, потому что Тото обижала няня.
А на другой день Ашамъ опять привела мальчика Вука. Его папа былъ очень строгій и не любилъ, когда Вукъ шалилъ и шумѣлъ.
И каждый день, пока дѣти еще спали, Ашамъ уходила и приводила новыхъ то дѣвочку, то мальчика, которыхъ кто-нибудь обижалъ или папа или мама, или няня или гувернантка.
И пока Ашамъ уходила, всѣ дѣти спали, всѣ цвѣточки спали, самовары стояли холодные, кувшины пустые, печка не топилась и обѣдъ не варился.
А когда приходила Ашамъ и весело кричала:
— Вставайте, я новаго привела!
Тогда всѣ просыпались, пѣли птички, шумѣли деревья, рѣчка бѣжала, накрывались столы, кипѣли самовары, наполнялись кувшины молокомъ, выбѣгали дѣтки и весело кричали:
— Ашамъ пришла, Ашамъ пришла…