Волшебница-весна. Разсказъ Н. Ѳ. Плахово. Съ рисунками K. В. Изенберга. Спб. 1893. Ц. 50 к.
Птичница Агаѳья. Разсказъ Клавдіи Лукашевичъ. Съ рисунками H. Н. Каразина. Спб. 1893. Ц. 50 к.
Лучшимъ доказательствомъ того, что уровень нашей дѣтской литературы дѣйствительно сѣренькій, могутъ служить эти два слабенькіе разсказа, удостоенные на послѣднемъ конкурсѣ преміи Фребелевскаго общества. Неужели не было ничего болѣе осмысленнаго и художественнаго, какъ только эти жиденькіе, неколоритные, еле-еле грамотные разсказцы? Жила была нѣкая Агаѳья; хорошо ходила за птицей; такъ весь свой вѣкъ и проходила за ней; лишили-было ее этого удовольствія, устранили съ птичьяго двора, а потомъ увидѣли, что лучше ея никто этого не можетъ, и опять водворили ее на томъ-же дворѣ… И прекрасно! Мал-ли на бѣломъ свѣтѣ хорошихъ птичницъ? Не каждую же увѣковѣчивать въ печати. Другой разсказъ не гуще этого: ребенокъ все ждалъ весны, которую представлялъ себѣ въ образѣ волшебницы, и наконецъ увидѣлъ ее во снѣ со всѣми аллюрами; а когда проснулся, ему сообщили, что весна пришла и принесла ему фіалокъ… Все — какъ по щучьему велѣнью.
Дѣло не въ томъ, что разсказы эти малосодержательны: вѣдь для самыхъ маленькихъ дѣтей, каковымъ они предназначаются, и не могутъ быть предлагаемы разсказы съ сложнымъ содержаніемъ; а въ томъ дѣло, что эти маленькіе сюжеты совсѣмъ не оживотворены ни искрой дарованія, вслѣдствіе чего сонъ Маши такъ и отдается сочиненіемъ г. Плахово, а личность птичницы Агаѳьи представляется не живымъ образомъ, а какою-то сентиментальною размазней. Словомъ, тутъ и преміи-то выданы тоже, кажется, по щучьему велѣнью.
Изданы обѣ книжки прелестно. Это — также явленіе характерное: что ни дай нѣкоторымъ нашимъ художникамъ, какую размазню ни проси ихъ украсить гарниромъ, они себѣ сидятъ и разрисовываютъ, и расписываютъ, и… размазываютъ.