ВОКРУГЪ СВѢТА. править
Подъ этимъ заглавіемъ мы намѣрены печатать извѣстія и письма о китайской экспедиціи Г. Н. Потанина. Мы помѣстили уже одно изъ Карльскроны. Теперь мы получили не менѣе интересное изъ Плимута. Письмо это принадлежитъ одному изъ членовъ экспедиціи — сибиряку. Впечатлѣнія выносимыя именно сибирякомъ изъ кругосвѣтнаго морскаго путешествія намъ кажутся интересными и поучительными но той ассоціаціи идей, которую порождаетъ Западъ и европейскій міръ, отражаясь въ душѣ нашихъ земляковъ, и связывая такимъ образомъ жизнь другихъ народовъ съ нашею далекою родиною.
Плимутъ, 1-го сентября. Въ этотъ портъ мы пришли 1-го сентября; въ то же утро, какъ мы бросили якорь, на корабль были доставлены письма офицерамъ; насъ крайне удивило это обстоятельство: первая же шлюбка, приставшая къ фрегату изъ города, захватила письма для иностранцевъ. Къ сожалѣнію газетъ русскихъ нѣтъ. Говорятъ, въ Англіи обычай, что лоцманъ, вызванный съ берега для ввода судна въ портъ, является всегда съ газетами. Съ вами этого не случилось только потому, что мы встрѣтились еще въ нѣмецкомъ морѣ съ англійскимъ судномъ, на которомъ находился лоцманъ, взявшійся провести насъ въ Плимутъ. Офицеръ нашего фрегата въ тотъ же день привезъ съ берега газету, англійскую мѣстную, плимутскую, и только уже два дня кажется спустя былъ полученъ «Кронштадтскій Вѣстникъ» и это единственная газета изъ Россіи, видѣнная нами до сихъ поръ, за исключеніемъ «Восточн. Обозр.».
Мы нигдѣ не заходили въ датскій порть, подходили только къ городу Ниборгу, чтобъ взять лоцмана, который провелъ бы насъ черезъ Б. Бельтъ. Однако иногда очень близко шли отъ берега, такъ что въ бинокль было видно не только дома, кирки, пашни, лѣсъ, но и лошадей, пасущихся на поляхъ, и пашущихъ крестьянъ. Берегъ острова Лангельланда и Ютланда гораздо мягче, чѣмъ у восточныхъ береговъ Швеціи, скалистыхъ береговъ нѣтъ; по горизонту тянутся, смѣняя одинъ другаго, холмы съ мягкими плавными контурами, иногда плоское прибрежье, залегающее при подошвѣ холмовъ, смѣняется ярами, въ одномъ мѣстѣ потянулись безплодные и бугристые пески, какъ будто отрывокъ Монголіи, перенесенный въ Европу. Нѣмецкое море сверхъ всякаго ожиданія встрѣтило и проводило насъ миролюбиво; оно стояло тихо, въ видѣ огромной бѣлой простыни, вызывая въ умѣ вопросъ: зачѣмъ такъ много воды? Какъ будто бы Великій Творецъ утомился на время создавать разнообразный міръ суши и онъ залилъ остальной планъ творенія однообразной водой. За день до береговъ Англіи мы увидали суда англійскихъ рыбаковъ, ловящихъ въ открытомъ морѣ макрелей. Дувръ, освѣщенный электрическимъ свѣтомъ маяка, мы прошли позднимъ вечеромъ, многіе видѣли эту восхитительную, говорятъ, картину, а мы были уже въ постели. Утромъ 1-го сентября мы вошли въ Плимутскій рейдъ, гдѣ и стоимъ до настоящаго дня. Мы собрались на берегъ только на другой день, а въ первый любовались видомъ на городъ. Впрочемъ видъ на городъ съ фрегата былъ не особенно привлекателенъ; видны только сѣрыя стѣны, сложенныя изъ сѣраго известняка; только въ серединѣ застроеннаго пространства на высокомъ холмѣ Hoe (Хоу) стоятъ четыре зданія хорошей архитектуры, обращенныя своими красивыми фасадами къ морю; на остальномъ же пространствѣ видишь только стѣны крѣпости или заборы заводовъ и фабрикъ, изъ-за которыхъ высовываются только крыши съ трубами. Настоящій городъ прячется за Hoe, въ родѣ того, какъ въ Томскѣ «Пески» не видать изъ за Воскресенской горы съ «Кирпичей». Видъ англійскаго портоваго города не то, что нашего русскаго, изъ котораго выскакиваютъ десятки колоколенъ; даже въ Карлскронѣ были видны шпицы и купола, здѣсь только однѣ горизонтальные коньки крышъ. Теперь, когда пишу это письмо, около фрегата, какъ-то пустынно, но въ первый день было забавно смотрѣть. Около насъ кипѣла жизнь; взадъ и впередъ быстро сновали шкуны съ трехугольными парусами, поставленными прямо, какъ острое крыло птицы; однѣ имѣли красноватые, другіе черноватые, третія бѣлые паруса; большія купеческія суда медленно тянулись мимо насъ къ берегу; какой-то военный англійскій корабль, ходилъ мимо насъ взадъ и впередъ, продѣлывая свое ученье, много шлюбокъ подплывало къ нашему фрегату или изъ любопытства или съ какой-нибудь продажей; то и дѣло приходилось хвататься за бинокль и прилипать къ окну, чтобы разсмотрѣть яснѣе какой-нибудь курьезный феноменъ — или байдарку, въ которой пловецъ запертъ но поясъ, какъ китайскій преступникъ въ ящикъ, или шлюбку, въ которой въ гребяхь сидятъ 4 миссъ въ шляпахъ à la Rubens, а мужчины на мѣстѣ пассажировъ. — Вечеромъ поздно вернулись офицеры съ берега и утромъ мы слушали ихъ разсказы о первомъ впечатлѣніи, какое на нихъ произвелъ Плимутъ. Разсказы были въ минорномъ тонѣ. Улицы, кромѣ двухъ, трехъ главныхъ, узки, темны, и грязноваты; набережная вонючая, вечеромъ по главнымъ улицамъ, которыя однѣ освѣщены, царить «полу-свѣтъ», такъ что порядочной женщинѣ нельзя проходить; извощики пользуются невѣденіемъ иностранца и за переѣздъ до угла сосѣдней улицы берутъ рубль, а по выходѣ пассажира изъ гостинницы, увѣряютъ его, будто, входя, онъ приказалъ подождать у дверей. Иностранецъ, плохо маракующій на ихъ «птичьемъ» языкѣ, задумывается и соображаетъ: «а чортъ его знаетъ! можетъ я хотѣлъ сказать: убирайся къ чорту! а вышло: подойди здѣсь, милый дружокъ!» И платитъ несчастный русскій пижонъ загребистому мистеру Руку за 1½ часовое пожданье. Нашъ фрегатъ ближе всего стоитъ къ какой-то необитаемой горѣ, на которой устроена солдатская мишень. Цѣлое утро на горѣ шелъ ружейный трескъ, былъ слышенъ часто горнистъ, двѣ офицерскія лошади, связанныя въ сѣдлахъ, стоя на горѣ, рисовались на небѣ. Это еще болѣе было неожиданно. Какъ-то привыкли считать Англію самой правильной страной, совершенно незнакомой съ разными Бомарзундами, Омсками, Петровскими, фортами Перовскими и пр. Ужасно хотѣлось скорѣе на берегъ, чтобы самому взглянуть на городъ, т. е. на настоящую Англію. По и 2 сент. намъ не удалось попасть въ городъ; въ компаніи съ капитаномъ и офицерами мы были приглашены на вечерній чай къ адмиралу Стюарту (Sire W. Houston Stewart), начальнику здѣшняго порта. Такимъ образомъ вмѣсто «улицы», на которую я такъ рвался, я попалъ въ «чопорную» Англію. Къ удивленію я чувствовалъ себя въ гостяхъ у адмирала не совсѣмъ дурно. Небольшой холодокъ морозилъ, правда, сердце, но ходилъ я изъ угла въ уголъ, изъ залы въ садъ, изъ сада въ чайную довольно смѣло, дефилируя между густой толпой леди, морскихъ офицеровъ, шотландскихъ стрѣлковъ и пр. Если мы и не заглянули въ глубь домашней жизни англичанъ, то все-таки теперь видѣли въ какой внѣшней обстановкѣ они живутъ. Адмиралъ простеръ свою любезность до того, что показалъ намъ почти всю свою квартиру, да и вашему слугѣ, азіату, своей внимательностью такъ облегчилъ положеніе, что онъ толкался въ чайной и заѣдалъ чай кэкомъ съ такимъ душевнымъ спокойствіемъ, какъ будто это происходило не на берегу Ламанпіа, а гдѣ нибудь въ Тюмени у хлѣбосольнаго земляка. 3 сентября наконецъ и намъ удалось попасть въ городъ. Обогнувъ вышеупомянутый Мое, мы вошли въ заливъ, по берегу котораго тянутся сначала Коммерческая набережная (Commercial Quay), а за тѣмъ Barbiken-Quay. Это все равно, какъ бы по У шайкѣ въ Тюмени, обогнуть Обрубъ и пристать къ набережной «Болота». Barbiken-Quay любимый предметъ изображенія у мѣстныхъ художниковъ, какъ мы потомъ убѣдились, попавъ на художественную выставку въ мѣстномъ Атенеумѣ.
ВОКРУГЪ СВѢТА. править
Экспедиція Г. Н. Потанина. править
Когда мы посѣтили въ Плимутѣ выставку, мы нашли здѣсь три или четыре картины, изображающія набережную, на которую мы вышли, плимутскіе художники представили ее утромъ и вечеромъ и во время рыбной ярмарки и въ пустую пору По утрамъ здѣсь кажется ежедневно происходитъ продажа рыбы съ рыбачьихъ судовъ, которыя во множествѣ стоятъ въ бухтѣ противъ нея. Намъ не случилось мы разу попасть на набережную въ эту пору дня, но одна изъ картинъ на выставкѣ познакомила насъ съ этимъ зрѣлищемъ. Узкая набережная, которую" стѣсняютъ съ одной стороны дома, съ другой суда, заставлена ручными телѣжками и возами запряженными лошадьми и ослами; на первомъ планѣ лежатъ огромныя три рыбины съ розовымъ тѣломъ, которое, видно на разрѣзахъ; продавцы и торговки смѣшались въ одной толпѣ съ чистоодѣтыми покупщицами, нагружающими свои корзинки. Извнутри толпы растетъ пирамида боченковъ, которую строитъ на возу молодой извощикъ. Когда мы вышли на берегъ, здѣсь не было такъ людно, какъ на картинѣ, по сами камни мостовой такъ пропитались запахомъ рыбы, что казалось, мы идемъ мимо Андреевскаго рынка на Васильевскомъ островѣ. Иногда и вечеромъ мы здѣсь находили продавщицъ гребешковъ и краббовъ. Оригинальную картину для насъ представляли здѣсь дѣти, особенно дѣвочки; одѣтыя по барски въ шляпкахъ съ фартучками, онѣ имѣли перепачканныя личики и изодранныя платьица, такъ что походили на барышень въ лохмотьяхъ. Въ первые дни женщины, попадавшіяся намъ на улицахъ, казались намъ всѣ красавицами; потомъ, я, по крайней мѣрѣ, убѣдился, что это происходило оттого, что мы все не сходили съ главныхъ улицъ, куда сбѣгаются красавицы можетъ быть со всего города. Лучшія улицы города Bedfordstr., St. George Str. и Union Str. Магазины многочисленны и шикозно убраны; торговля громадна! Лавки завалены товарами и товары лѣзутъ на улицу; ремни, ботинки, сакъ-вояжи, висятъ надъ дверями въ видѣ гирляндъ, ситцы и матеріи, нагроможденныя въ самыхъ дверяхъ и даже у дверей съ улицы, съуживаютъ входъ въ лавку; лавку какъ будто кто то началъ выворачивать, какъ выворачиваютъ чулокъ на-изнанку. Мармеладъ, чай, манная крупа, орѣхи, насыпаны на окнахъ, какъ въ аптекахъ; всякій сортъ товара непремѣнно выставленъ и просится въ карманъ проходящаго. Самый послѣдній товаришка и тотъ лѣзетъ въ окно; лещинные орѣхи, и тѣ фигурируютъ на первомъ планѣ. Нѣтъ ни одной вещи, которая бы оставалась въ задней части лавки, въ сознаніи собственнаго достоинства, дескать, меня и въ темпомъ углу найдутъ, если кому понадоблюсь. Теперь уже одиннадцатый день живемъ въ Плимутѣ, побывали въ городѣ не разъ, видѣли Атенеумъ съ художественной выставкой въ немъ и музеемъ; желѣзную дорогу, проходящую по городу, на высотѣ 2-го этажа, и поѣздъ, пролетающій надъ улицей; заплатили въ первый разъ въ жизни мостовую пошлину.
На дняхъ совершили поѣздку въ городъ Праймтоунъ (Prime-Town), гдѣ находится одна изъ лучшихъ тюремъ Соединеннаго Королевства. Мѣстность, по которой проходитъ дорога, считается живописной. Она холмиста; дорога иногда взбирается на плоскіе холмы, откуда открываются обширные виды на плоскіе скаты, покрытые камнями; тамъ, сямъ видны коттеджи, церкви, желѣзнодорожные мосты и др. постройки; вьется дымокъ паровоза. Сначала все пространство влѣво и вправо отъ дороги было воздѣлано; скаты разбиты на правильные четвероугольники, треугольники или трапеціи, отличающіяся своимъ цвѣтомъ по роду хлѣба и отгороженныя изгородями, т. е. стѣнками, на которыхъ вырощены кустарники, орѣшникъ и др. Ближе къ Праймъ-тоуну появились обширныя верещаги или болота, заросшія верескомъ или папоротникомъ и занимающія самыя возвышенныя части холмовъ. Лѣсу настоящаго нѣтъ; группы деревьевъ виднѣются то тамъ, то тутъ, но это сады или парки. Первая часть дороги была восхитительна, потому что проходила по населенной мѣстности; мимо насъ мелкали деревенскіе домики, деревенскіе отели, кузницы, загородные дома; а между ними сады или аллеи изъ могучихъ дубовъ, кленовъ, ясеней и пр. Вторая половина дороги, напротивъ, была пустыннѣе, но отсюда открывался обширный видъ назадъ до самаго взморья, такъ что было видно плимутскій рейдъ съ кораблями.
Городокъ Праймтоунъ имѣетъ не болѣе 20 домовъ; всего одна улица, въ одномъ концѣ которой отель: Duchy-hotel, въ другомъ на лѣвой сторонѣ церковь, на правой тюрьма. Улица шоссирована; по бокамъ широкіе троттуары; мостовая чисто выметена; вообще городокъ, или по нашему бы погостъ, очень чистенькій; въ домахъ въ нижнихъ этажахъ видны магазины на одномъ домѣ по всей стѣнѣ разнесена надпись: Draper, grocerand tea dealer. Мы остановились у самого въѣзда, въ «Отели княгини». Три ступени вели на широкое крыльцо, украшенное двумя массивными колоннами; входимъ черезъ дверь въ просторный корридоръ, посрединѣ котораго вмѣсто люстры подвѣшены куски свѣжаго мяса. Таковъ здѣсь обычай, чтобъ закусывающіе видѣли качество продуктовъ. Позавтракавъ, насъ повели на другой конецъ улицы, въ тюрьму. Тюрьма издали походила на большую фабрику, высовывавшуюся изъ за стѣнъ, ограждающихъ дворъ. Съ улицы передній фясъ двора занятъ красивымъ флигелемъ для служащихъ чиновъ въ родѣ, того, какъ въ Томскѣ у арестантскихъ ротъ. Въ корпусѣ самой тюрьмы то же есть что то, напоминающее томскія арестанскія роты. Внутри нимъ показали: католическую церковь, лютеранскую церковь, комнату, въ которой принимаютъ арестантовъ, кухню, пекарню, кладовую для кандаловъ и наручней, одну изъ келій, въ какихъ содержатся узники, и наконецъ карцеры, изъ которыхъ одни, за легкіе проступки, свѣтлые, другіе темные для строптивыхъ; въ послѣднихъ окно заставлено желѣзной доской съ отверстіями, какъ въ рѣшетѣ. Въ свѣтлыхъ карцерахъ узникъ долженъ двигать внизъ и вверхъ рычагъ; если онъ не унимается, число движеній назначается въ большемъ количествѣ въ день и доходить, наконецъ, до 15,000. Чистота на дворахъ и въ корридорахъ образцовая; пища превосходная, человѣку дается супъ, кусокъ мяса больше ладони, три хлѣбца въ день величиною съ просфиру и какао вечеромъ. По дворы голы, ни одного деревца, гдѣ приходится гулять узникамъ, при чемъ они ходятъ за спиной другъ друга по опредѣленнымъ линіямъ молча; въ кельяхъ окна выше человѣческаго роста; музыка не допускается. Церковь также имѣетъ казарменный видъ. Корпуса для коліи построены въ видѣ корабля; въ серединѣ корридоръ освѣщающійся сверху; по бокамъ корридора идутъ кельи въ два этажа; въ кельи нижняго этажа входъ съ полу корридора; въ кельи верхняго этажа «ходятъ съ галлерей, идущихъ по обѣимъ сторонамъ корридора; вдоль корридора наставлены жолѣяныя печи, трубы которыхъ уходятъ въ конецъ зданія; въ этомъ корридорѣ стригутъ и брѣютъ узниковъ. Келья освѣщается газовымъ рожкомъ, который входитъ въ глубокую трубообразную горизонтальную пишу въ простѣнкѣ, конецъ ниши развѣтвляется; одна вѣтвь открывается въ лѣвую камеру, другая въ правую; отверстіе забрано листомъ слюды или матоваго стекла, и ось вѣтви такъ направлена, что изъ камеры въ корридоръ не видно. Въ камерѣ въ углу — столикъ и табуретъ; столикъ покрытъ скатерткой, на немъ книги и аспидная доска, въ углу двѣ полки, на нихъ щетка и какая-то другая утварь, тутъ же тазикъ и кувшинъ съ водой; постель, свернутая въ свитокъ, стянутая ремнемъ и подвѣшенная къ стѣнѣ. Если арестантъ желаетъ видѣть ключника, онъ выдвигаетъ въ корридоръ красную дощечку, двигающуюся въ отверстіи, сдѣланномъ въ двери и имѣющую видъ телеграфнаго знака. Постель состоитъ изъ тюфяка и шерстя наго одѣяла.
Дорога въ Праймтоунъ отъ Плимута идетъ въ гору и Праймтоунъ стоитъ значительно выше Плимута.
Въ Плимутѣ есть Атенеумъ; подобное учрежденіе я рекомендовалъ бы вниманію сибиряковъ, соорудителей музеевъ. Это зданіе въ дорическомъ вкусѣ; снаружи оно имѣетъ портикъ, внутри состоитъ изъ 8 залъ, въ одной поставлены, скамьи, здѣсь бываютъ чтенія и уроки рисованья въ другой залѣ выставка художественныхъ произведеній, въ третьей — музей. Въ октябрѣ обыкновенно начинаются чтенія; въ нынѣшнемъ году будетъ, наприм., 5 лекцій о солнцѣ, лунѣ, планетахъ и звѣздахъ. Выставка состоитъ изъ картинъ мѣстныхъ художниковъ, есть впрочемъ картины не мѣстнаго содержанія: „Улица въ Каирѣ“, „Рыбный рынокъ въ Римѣ“ и др. Большая же часть посвящена сбоимъ роднымъ мѣстамъ „Сѣрое утро“ (Набережная Барбикенъ), „Сезонъ макрелей“, „Лунный свѣтъ“ (улица въ Плимутѣ), „Мѣсяцъ май“ (долина р. Лаиры близь Плимута), „Вечеръ“ (на сѣвер. берегу Девона), „Старый домъ въ Плимутѣ“. Послѣдній изображенъ въ двухъ картинахъ., Картины не столь интересны въ техникѣ, сколько по содержанію, онѣ знакомятъ съ особенностями природы и жизни. Такъ, напр., какъ оригинальна картина, изображающая сезонъ ловли макрелей! Плоскій берегъ почти во всю картину и только у лѣвой рамы упирается въ скалы, отливъ обнажилъ его на далекое пространство и позволилъ на телегахъ выѣхать далеко по мокрой грязи. Вы видите вдали рядъ телегъ и людей, протянувшійся вдоль картины, а за ними на нѣкоторомъ разстояніи другой рядъ, но изъ полсотни судовъ подъ парусами. Такія картины особенно имѣли бы смыслъ пріобрѣтать иностранцамъ, такъ какъ онѣ, если не имѣютъ техническаго достоинства, то знакомятъ съ чуждой природой и незнакомыми формами жизни. Утро послѣ крушенія, матросъ на обломкахъ корабля, съ тоской смотрящій на пароходъ въ туманной дали, судно, гонимое вѣтромъ къ опасному берегу, хотя оно уцѣпилось за дно якоремъ, и разные другіе новые для континентальнаго жителя моменты.
Музей, посѣщающійся въ томъ же домѣ, состоитъ изъ одной залы съ хорами; здѣсь въ витринахъ помѣщаются образцы горныхъ породъ, кристаллизаціи известковаго и другихъ шпатовъ, самородная сѣра, много скелетовъ и череповъ животныхъ, челюсти акулы, чучела птицъ мѣстныхъ и тропическихъ, очень много колоссальныхъ раковъ и краббовъ, а также чудныхъ морскихъ рыбъ и скатовъ, раковинъ, бабочекъ, жуковъ, окаменѣлостей и др. Нѣсколько витринъ содержатъ мѣстныя и чужеземныя орудія каменнаго вѣка; одна витрина содержитъ орудія изъ свайныхъ построекъ Швейцаріи; есть каменныя орудія изъ Египта; римскія древности, выкопанныя въ окрестностяхъ Плимута. Но отдѣлу этнографіи немного, большею частью изъ отдаленной Полинезіи, пики, гарпуны и щиты съ острова Фиджи, до 5 головъ татуированныхъ съ Новой Зеландіи. — Въ первой и второй залѣ по угламъ и подлѣ стѣнъ поставлены на пьедесталахъ копіи съ антическихь Венеры медиційской, Антиноя, и другихъ. — Третьяго дня одинъ лейтенантъ свозилъ меня въ шлюбкѣ на сосѣдній берегъ, чтобъ воспользоваться отливомъ, берега крутые, и сборъ не могъ быть богать, но для перваго раза было очень интересно. Мы пристали къ устью оврага, врѣзаннаго въ утесѣ изъ сланцевъ; подолъ утеса былъ покрыть водорослями, которыя кистями и въ видѣ плетей висѣли на немъ, какъ жгуты на подолѣ шаманскаго плаща. Тутъ мы нашли нѣсколько краббовъ, потѣшно бѣгающихъ въ бокъ, рака — отшельника, двѣ крошечныя морскія звѣзды и много ракушекъ. Послѣ этого письма получено двѣ телеграммы изъ Гибралтара. Одна извѣщаетъ, что фрегатъ „Мининъ“ благополучно прибылъ въ Гибралтаръ 25-го сентября.
Другая изъ Лондона добавляетъ: „Агентству Рейтера“ телеграфируютъ изъ Гибралтара отъ 28 числа, что русскій броненосецъ „Мининъ“ потерпѣлъ во время урагана поврежденіе.
И такъ путешественники наши благополучно прибыли въ Гибралтаръ, но на пути вѣроятно въ Бискайскомъ заливѣ выдержали бурю.
ВОКРУГЪ СВѢТА. править
- ) Кромѣ этого частнаго письма одного изъ спутниковъ, можемъ сообщить, что „Мининъ“ теперь уже вышелъ изъ Адена. Весь составъ экспедиціи, Г. Н. Потанинъ, его жена, г. Скасси, топографъ, бывшій спутникъ г. Сѣверцева, и г. Березовскій, совершенію здоровы, спокойны и путешествіе ихъ ничѣмъ не омрачено.
Въ Плимутѣ мы простояли двѣ недѣли. Вышли 17 сентября утромъ въ свѣжую погоду и въ ту же ночь насъ сильно потрепало. „Мининъ“ дѣлалъ 14 размаховъ въ минуту и мачта отклонялась на 20—25° отъ отвѣса. Насъ кидало въ постели, такъ что приходилось держаться рукой, за ночь такъ укачало, что мы дня три послѣ того чувствовали себя больными и робкими. Фрегатъ заскрипѣлъ всѣми своими связками, то и дѣло раздается стукъ, то что-то упадетъ, какъ 5 пудовая гиря, то посуда въ буфетѣ загремитъ, точно цѣлый подносъ брошенъ на землю. Платья, повѣшенныя на крючкахъ, колышатся и мечутся въ воздухѣ; вещи въ шкапахъ привалили къ дверцамъ и готовы посыпаться какъ горохъ, если отворишь ихъ, графины, стаканы, книги, чернильницы, оставленные на столѣ „на вѣру“, летятъ на полъ; стулья опрокидываются; тѣ вещи, которыя укрѣплены въ гнѣздышкахъ, стараются высвободиться изъ нихъ, а вещи, втиснутыя въ углы, или промежутки между мебелью, потихоньку да потихоньку ползутъ и выползаютъ на середину комнаты. Теперь все забыто, всѣ здоровы и веселы! благодать и тишина! Подъ гибралтарской скалой стояли мы въ нѣсколькихъ стахъ саженей отъ берега. Передъ нами была огромная гора, прямо опускающаяся въ море, а подъ ней городъ. Прибыли сюда 24-го ночью; еще до заката стало видно берега Испаніи и Африки, насъ теченіемъ Атлантическаго океана, идущимъ вдоль Испаніи и Западнаго берега Африки, несло на югъ, такъ что въ Гибралтаръ опоздали придти за свѣтло, за то мы близко подошли къ Африкѣ и видѣли хорошо ея голыя горы, пустынные песчаные берега и одинокіе маяки на косогорахъ; стали на якорь, когда уже совсѣмъ стемнѣло. Я вышелъ на ютъ полюбоваться; на темпомъ средиземненскомъ небѣ можно было все таки различить силуэтъ огромной горы, которая висла надъ нашими мачтами; подолъ этой темной громады былъ усѣянъ горизонтальными рядами огней; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ огни были въ пять ярусовъ. Иной огонекъ горитъ, горитъ и помретъ, другой задвигается направо или налѣво, потомъ полѣзетъ въ гору; рѣдкій огонь освѣтитъ какую нибудь стѣну зданія, а то больше мерцаютъ какъ звѣзды на темномъ фонѣ. При этомъ васъ окружаетъ глубокая тишина, ощущаешь, что жизнь есть, по тишина дѣлаетъ изъ нея какую то загадку, тайну. На фрегатѣ также все угомонилось, все спитъ и тихо; въ воздухѣ тепло, волна движется не слышно и вовсе не плещется въ бока фрегата, а по водѣ вспыхиваютъ какіе то таинственные огни (такъ называемое свѣченіе моря), точно въ темной комнатѣ свѣтъ отъ паровъ шаркнутой спички, только безъ треска, вспыхнетъ, плавно всплыветъ и снова исчезнетъ; иногда разомъ въ двухъ-трехъ мѣстахъ.
Утромъ мы увидѣли, что городъ лѣпится по горѣ тремя или четырьмя улицами, параллельными берегу, одна улица падь другой. Середина города какъ бы прервана — гора слишкомъ крута, и здѣсь только проходятъ дороги, соединяющія части города, восточную, военную и западную, торговую. Дома находились въ садахъ, намъ видны также мѣстами пальмы, впрочемъ не въ томъ живописномъ положеніи, какъ on и часто рисуются на тропическихъ пейзажахъ — въ видѣ вѣеровъ на длинныхъ ручкахъ, красующихся на фонѣ морскаго залива: здѣсь видны только ихъ верхушки, высовывающіяся изъ за стѣнъ. Вдоль военнаго города идетъ набережная, на которой лежатъ пушки, прикрытыя отъ дождя наметами, они смотрятъ изъ стѣнки, точно мирные матросы сц борта корабля любуются на море; другія выглядывали на насъ изъ за какого то, можетъ быть, общественнаго сада или бульвара.
Пушки подъ маслинными деревьями! англійская жизнь самую военщину сглаживаетъ цивильностью.
Въ 3 часа мы поѣхали въ городъ, прогулявшись немного въ немъ, мы расположились на берегу, собирая моллюсковъ. На обратномъ пути около пристани мы были застигнуты внезапно страшной южной грозой. Насъ промочило сильно, по ступенямъ къ пристани катилась рѣка грязи, гроза была во всемъ блескѣ. Шлюбку же нашу приходилось ждать еще довольно долго. Въ это время англійскій офицеръ вышелъ изъ кордегардіи и предложилъ намъ войдти въ нее, что доставило намъ случай видѣть жизнь англійскаго офицера въ караулѣ; обширная комната, чистая, теплый огонекъ въ каминѣ, кромѣ дивана кровать съ пологомъ, туалетъ, столы, стулья, хотя по походному, по виденъ комфортъ.
По что было замѣчательнѣе всего, это то, что всѣ стѣны кордегардіи были разрисованы какимъ то художникомъ, офицеромъ же. Тутъ было до 15 картинъ въ родѣ фресокъ — красками по известковой штукатуркѣ: рамки для картинъ сдѣланы тоже рисованныя отъ руки. Другія картины — будто бы карандашные наброски на листѣ бумаги, и уголъ бумаги, загнувшійся, очень обманчиво нарисованъ. Большая часть картинъ забавнаго содержанія и каррикатуры. Воспользовались мы гостепріимствомъ лейтенанта до пріѣзда шлюбки; дождавшись ее, возвратились на корабль, гдѣ провели весьма бурную и опасную ночь, кончившуюся даже поврежденіемъ фрегата. Съ вечера еще пришлось сняться съ якоря, чтобы не разбиться о берегъ, и всю ночь „Мининъ“ держался на парахъ. На разсвѣтѣ шквалы продолжались съ тою же силой, по тогда по крайней мѣрѣ можно было выбрать мѣсто, чтобъ бросить якорь. Картина, представляемая моремъ во время шкваловъ, поразительна: вѣтеръ срываетъ поверхность у моря и, обративъ ее въ мелкую пыль, несетъ облакомъ совершенно въ томъ же родѣ, какъ наша метелица гонитъ снѣгъ. Пыль эта поднимается сажени на двѣ высоты. Сначала водяные вихри не велики и бѣгутъ, прижавшись къ морю, потомъ, чѣмъ болѣе гонитъ ихъ вѣтеръ, они ростутъ и обращаются въ цѣлое облако.
Въ Гибралтарѣ фрегатъ нашъ долженъ былъ простоять довольно долго для поправокъ.
Каждый день ходили мы въ городъ, гдѣ познакомились съ мѣстными любителями естественныхъ наукъ и знатоками края, это были м-ръ Балестрино, м-ръ Дасой и м-ръ Доте. Первые два англизировавшіеся италіянцы, послѣдній французъ, республиканецъ. Доте инженеръ, собираетъ растенія и наземныхъ моллюсковъ, онъ въ сношеніяхъ съ нѣкоторыми учеными, какъ напримѣръ съ Кобельромъ въ Франкфуртѣ и Дебу въ Оран!». Одна ракушка Ніаіша даже названа въ честь его Ніаіша Dauteri. Кабинетъ его представляетъ вообще рядъ коллекцій, очень обширныхъ для частнаго лица, окаменѣлости разныхъ формацій, минераллы, собраніе древнихъ китайскихъ монетъ въ видѣ ножей, вазъ, человѣческихъ фигуръ. Онъ рисуетъ самъ и сдѣлалъ акварелью альбомъ изъ 200, если не болѣе, снимковъ съ мѣстной флоры. У м. Балестрино тоже кабинетъ рѣдкостей, но мѣстная флора у него менѣе полно представлено; чегочего у него нѣтъ: сигиллеріи, лепидодендроны, статуетки изъ египетскаго саркофага и обломокъ мозаика изъ Помпеи, кусокъ лавы изъ Гренады, и проч. и проч. Что представляетъ удобство для путешественника, это-то, что за границей каждый уголокъ, въ который не заглянешь представляется уже обработаннымъ до извѣстной степени въ научномъ отношеніи. И археологія, и исторія, и флора, и фауна и формаціи — все изучено, обо всемъ написано мѣстными любителями науки, пущено въ оборотъ и распространено въ мѣстномъ обществѣ. Пріѣзжаете и находите готовый гидъ, въ которомъ помѣщено часто съ картинками, все интересное въ архитектурномъ и археологическомъ отношеніи, а если нѣтъ гида, то первый знакомый сообщитъ вамъ все выдающееся: укажетъ въ городскомъ саду евкалиптъ, составляющій мѣстную рѣдкость, или драконникъ, тенерифное дерево, самое толстое вѣроятно въ Европѣ, разскажетъ о развалинахъ финикійскаго города, о раскопкахъ пещеры съ доисторическими древностями и т. д. Благодаря подобнымъ любителямъ, вродѣ гибралтарскихъ гг. Доте, Дасой и Балестрино, глухіе уголки становятся богатыми литературой о нихъ. Изученіе, научное обслѣдованіе, дѣлаетъ самый маленькій уголокъ въ высшей степени интереснымъ, гибралтарская скала всего версты три длиной, а между тѣмъ объ ней можно прочитать цѣлую интересную лекцію, такъ уже много собрано о ней; есть статьи и брошюры посвященныя спеціальнымъ отдѣламъ. Кобельтъ описалъ наземныхъ моллюсковъ Гибралтара, Kelaart описалъ флору. Замѣчателенъ фактъ, что на гибралтарской скалѣ находятся моллюски и растенія, которыя принадлежатъ только Африкѣ, что принимается за свидѣтельство прежняго соединенія Испаніи съ Африкой. На гибралтарской скалѣ водится обезьяна, единственная въ Европѣ (Innuat ecaudatus). Она живетъ между вершиной скалы и городомъ, питается корнями италіанской пальмы, а иногда ихъ видятъ толпой въ 40 головъ, спускающимися въ городъ воровать въ садахъ фрукты.
Съ новыми гибралтарскими знакомыми мы два раза поднимались на скалу, на вершину которой проложены сносныя дороги, сюда можно проѣхать и въ телегѣ; эти экскурсіи были весьма интересны. Между прочимъ совершили мы поѣздку и въ галлереи, ѣхали верхомъ: — человѣкъ 10 на крупныхъ лошадяхъ впереди и за ними человѣкъ 10 на ослахъ, за каждой парой ословъ были погонщики съ прутомъ. Все это понеслось вскачь по узкой улицѣ; топотъ копытъ, крики погонщиковъ, хлестанье прутьевъ заставило жильцовъ выбѣгать на улицу, уличные мальчишки бросались на улицу и кричали за одно съ погонщиками; такъ какъ остановиться нельзя, сзади подгоняютъ, свернуть некуда, то всадникъ чувствуетъ себя въ неволѣ и долженъ покорно ждать конца. Часть галлерей посѣтители проѣзжаютъ верхомъ, часть проходятъ пѣшкомъ. Въѣздъ въ тоннель находится около развалинъ мавританскаго замка, ѣдешь темнымъ тоннелемъ, въ которомъ ни эти не видно; слышенъ только топотъ животныхъ и разговоръ всадниковъ; впереди появляется свѣтъ, онъ расширяется и наконецъ всадники выѣзжаютъ на свѣтлое мѣсто; тутъ амбразура съ пушкой, направленной дуломъ на испанскую территорію. Въ амбразурѣ открывается видъ съ высоты можетъ быть 500 футъ надъ плоскостью, на которой стоитъ городъ Линея; городъ кажется бѣлымъ пятномъ на сѣромъ полѣ, безъ выдающихся зданій, только въ заднемъ концѣ его видно большое круглое зданіе, такъ называемое, Place de taureaux, т. е. театръ для боя быковъ. Ближе, при подошвѣ скалы, рисуются опять постройки; это англійская пограничная земля, такъ какъ англійская территорія не ограничивается скалой, но занимаетъ и часть плоскогорья. Здѣсь видно кладбище, на которомъ могильныя плиты кажутся какъ-бы карты, разложенныя въ гран-пасьянсѣ. Между Линеей и англійской территоріей полоса нейтральной земли. Направо отъ Линеи плоскій берегъ и затѣмъ Средиземное море, теряющееся въ мглѣ горизонта, за Линеей выступаютъ испанскія горы, которыя тянутся далѣе на востокъ, образуя гористый берегъ моря, тоже сливающійся съ мглою дали. Мы были не во всѣхъ галлереяхъ; есть между ними витыя лѣстницы, ведущія вверхъ и внизъ отъ того уровня, въ которомъ мы путешествовали, насъ провели только по одной витой лѣстницѣ вверхъ, оттуда открылся видъ на Средиземное море съ высоты м. б. 800 ф.
ВОКРУГЪ СВѢТА. править
Неаполь. Въ ранней своей молодости, заброшенный судьбою въ ущелье Алтая, я не мечталъ не только попасть въ Италію, но даже выбраться изъ Сибири въ европейскую Россію, и могъ только съ чужаго голоса восхищаться ея красотою; въ то время насъ, неимѣвшихъ возможности лично увидать Италію, знакомили съ нею разсказы Ковалевскаго и Яковлева; и этотъ путь знакомства былъ единственный; картинъ Лягоріо, Боголюбова и другихъ, сибирякъ не могъ видѣть, потому что картины не только тогда, но даже и теперь все еще почти не входятъ въ число образовательныхъ средствъ сибирскаго общества. Разсказы путешественника далеко не то, что краски Въ настоящую минуту берега Италіи лежатъ въ натурѣ передъ моими глазами; дуга неаполитанскаго залива залита вечерними огнями; Везувій ритмически вспыхиваетъ, какъ маячный фонарь; подъ полубортиками (окнами) каютъ-кампаніи раздается серенада, три музыканта и дѣвицы распѣваютъ пѣсни, аккомпанируя на гитарахъ. Эти пѣвцы обязательно каждый вечеръ доставляли намъ это удовольствіе. Еще больше доставляетъ удовольствія видъ неаполитанскаго залива днемъ, когда, послѣ утренняго тумана, при подошвѣ Везувія, вродѣ каймы, обрисуются бѣлыя зданія селеній Прочиды, Резины и Делла-Грекко, непрерывной линіей домовъ соединяющихся съ Неаполемъ, лежащимъ на противуположномъ берегу залива. Не мнѣ описывать подробно эту картину такъ многими описанную. Повторяю одно изъ этихъ описаній, такъ какъ не нахожу лучшаго средства заплатить дань своего удивленія этимъ мѣстамъ. Вотъ какъ выражается почтенный В. И. Модестовъ: «кто не видалъ своими глазами древней страны основъ, Кампаніи, и въ особенности не любовался небомъ, моремъ и всей роскошной природой на берегахъ Неаполитанскаго залива, тотъ не знаетъ и даже не можетъ представить себѣ, что есть на земномъ шарѣ уголокъ, который по всей справедливости можетъ быть названъ земнымъ раемъ. Все въ этихъ благодатныхъ мѣстахъ создано для того, чтобы лелѣять воображеніе, возбуждать человѣка къ жизни, призывать его къ наслажденію. Теплый нѣжащій своей мягкостью лѣтомъ и зимой воздухъ, глубокая синева яснаго неба, свѣтлая манящая къ себѣ зыбь укрощенныхъ волнъ Средиземнаго моря, видъ сторожащихъ входъ въ заливъ большихъ и малыхъ острововъ Капри, Искіи, Прочиды и Низиды, замыкающія на востокѣ горизонтъ высокія и защищающія отъ сѣверо-восточныхъ вѣтровъ Апеннины, дышащія ароматомъ растенія, богатыя сочными плодами деревья, неистощимая въ плодородіи почва, вся эта солнцемъ облитая, полная жизни, смѣющаяся и ликующая природа заключаетъ въ себѣ столько чарующаго и привлекательнаго, что становится безъ всякаго усилія мысли понятнымъ, почему эта мѣстность искони была любимымъ мѣстопребываніемъ человѣка и съ незапамятныхъ временъ была усѣяна цвѣтущими городами, въ которыхъ кипѣло здоровое, веселое, преданное нѣгѣ и наслажденію населеніе».
И природа и человѣкъ въ равной степени постарались собрать здѣсь побольше интересныхъ предметовъ, на которые бросается смотрѣть путешественникъ: Везувій, вулканическая почва его окрестностей, сольфаторы и гроты съ газами, наконецъ многочисленныя развалины, музеи и дворцы съ произведеніями искуства; удивительныхъ морскихъ животныхъ можно видѣть въ здѣшнемъ акваріумѣ, который, если уступаетъ другимъ акваріумамъ въ величинѣ, за то пользуется преимуществами, которыя доставляетъ ему необыкновенное богатство сосѣдняго моря.
Въ первый-же вечеръ по прибытіи въ Неаполь мы полетѣли въ городъ, попали на процессію въ честь св. Розаліи и, не смотря на предостереженіе одного услужливаго итальянца, узнавшаго въ насъ иностранцевъ, утратили изъ нашихъ кармановъ, кто носовой платокъ, кто перчатки. Воруютъ дѣти. Это былъ первый нашъ опытъ. Въ тотъ же вечеръ мы въ первый разъ познакомились съ тѣснотой итальянскихъ городовъ; нѣкоторыя улицы такъ узки, что походили скорѣе на трещины въ скалахъ, сходство съ которыми усиливалось еще чернымъ цвѣтомъ стѣнъ; летучія мыши крестили въ воздухѣ. Вотъ вверхъ поднимается какая-то масса, подвѣшенная на веревку, точно паукъ на паутинѣ; это жилецъ 7-го этажа купилъ себѣ у уличнаго продавца пучокъ зелени или фруктовъ. Полнѣйшій контрастъ съ нашимъ просторомъ, особенно, если сравнить съ нашими обычаями въ степяхъ, гдѣ держатъ много скота, какъ напримѣръ на Иртышѣ или въ Забайкалья, и гдѣ у каждаго хозяина три двора рядомъ или цѣлые утуги или сѣнокосы превращены во дворы.
Очень смущаетъ путешественника навязываніе разныхъ услугъ со стороны уличной толпы; молодой человѣкъ захлопнулъ вашу коляску и протягиваетъ руку за монетой; дѣвушка, продавщица спичекъ, засунувъ вамъ за пуговицу жилета коробку, отбѣгаетъ прочь, чтобъ лишить васъ возможности возвратить коробку и отдѣлаться отъ покупки. Эта толпа знаетъ нѣкоторыя обиходныя слова на разныхъ языкахъ и на бойкихъ мѣстахъ слышишь удивительную смѣсь въ родѣ: Спички! very good! Форестьеры доставляютъ не малый доходъ здѣшнему населенію и оно относится къ нимъ въ родѣ того напримѣръ, какъ алтайскій пасѣчникъ къ своимъ пчеламъ: радуется путешественнику, ласкаетъ его и въ то же время старается обрѣзать соты какъ можно выше. Само итальянское правительство, кажется, дорожитъ выгодами этого положенія и таксами и заботами объ удобствахъ путешественниковъ старается парализовать назойливость простаго народа которая можетъ отпугнуть иностранцевъ отъ страны.
Многаго намъ въ Неаполѣ и его окрестностяхъ не удалось увидѣть. Мы сдѣлали только двѣ поѣздки на Везувій и на байскій берегъ къ сольфаторамъ. Чтобы выиграть время, мы соединили поѣздку на Везувій и въ Помпею въ одинъ день; но такъ какъ на одно восхожденіе на Везувій требуется около 5 часовъ, то лучше дѣлать эти поѣздки въ разные дни, иначе ни того, ни другого хорошо не увидишь. Такъ съ нами и случилось; по помпейскимъ улицамъ спѣшили пробѣжать, а на вершину Везувія взобраться все-таки не успѣли. Для поѣздки въ Помпею мы взяли коляску на набережной Коммерческой гавани. Дорога идетъ, огибая Неаполитанскій заливъ, сначала по набережной, потомъ черезъ улицы селеній Портичи, Резина, Toppe дель-Греко и Toppe дель-Анунціата. Весь путь проходитъ но застроенной линіи домовъ, изрѣдка прерываемой садами виллъ. Хотя съ дороги за немногими исключеніями видъ не открывается ни на заливъ, ни на гору, тѣмъ не менѣе вся она проѣзжается въ самомъ веселомъ расположеніи духа. Ни улицы упомянутыхъ селеній, ни даже набережная Неаполя не отличаются чистоплотностью; на мостовой валяются обрѣзки овощи и ботва, какъ у насъ послѣ уборки капусты; на балконахъ домовъ просушиваются одѣяла, половики или старое платье, а также и бѣлье; сибиряку этотъ видъ можетъ напомнить полицейскія каланчи въ сибирскихъ городахъ, которыя иногда обращаются въ сушильни нижняго бѣлья полицейскихъ солдатъ, онъ можетъ утѣшить себя мыслью, что старая тряпица не въ одномъ Томскѣ или Иркутскѣ застилаетъ небо. Толпы на улицѣ, сидѣльцы возлѣ своихъ лавокъ, кухарки, чистящія овощь снаружи дверей, дѣти, преслѣдующіе экипажъ, задумчивые ослики, ярко окрашенныя овощи, торчащія при входѣ въ лавки, макароны, развѣшанныя вдоль улицы на палкахъ, какъ у насъ вѣшаютъ нитки, когда ихъ бѣлятъ, — все это необыкновенно оживляетъ и разнообразитъ впечатлѣнія и возбуждаетъ къ безконечнымъ разговорамъ и шуткамъ.
ВОКРУГЪ СВѢТА. править
Веселая компанія подъѣзжаетъ къ «Hotêl Deomede», названному такъ въ честь одного помпеянина Деомеда, домъ котораго очень много доставилъ древностей и чрезъ тоннель или морскія ворота Помпеи входитъ въ этотъ мертвый городъ. Кто видалъ какой-нибудь большой и богатый городъ послѣ бомбардированія, тому нынѣшній видъ Помпеи отчасти знакомъ; улицы съ вывѣсками, высѣченными въ каменныхъ стѣнахъ, прекрасно сохранившаяся мостовая изъ плитъ монтесамской лавы, мозаичные полы, фрески на стѣнахъ — все это еще такъ солидно и отчасти свѣжо, какъ будто жители оставили этотъ городъ не болѣе, какъ лѣтъ десять. Но -есть особенности, говорящія о другой жизни храмы, театры, нѣкоторыя свидѣтельства о другихъ нравахъ, которыя теперь болѣе невозможны. Мостовыя узкія; по главной улицѣ могла проѣхать только одна арба, тротуары возвышаются надъ нею иногда до 1 ф. высоты. На этой мостовой иногда лежитъ большая каменная глыба, чтобы можно было перейдти съ одной стороны улицы на другую, не спускаясь на грязную мостовую, ѣхавшая по улицѣ телѣга должна была пропускать эту глыбу между своихъ колесъ. Видъ форума, судилища и храма Юпитера не производятъ такого впечатлѣнія, какъ черты обыденной жизни, сохранившейся здѣсь, эти молочныя лавки, съ высѣченной коровой въ камнѣ, вмѣсто вывѣски, винные погребки, пекарни съ уцѣлѣвшими корчагами, проституціонные дома, и особенно частныя жилища, гдѣ вамъ указываютъ столовыя, спальни, женскую половину и проч. Въ столовыхъ иногда сохранились столы и даже ложа возлѣ нихъ, такъ какъ они были изъ глины или мрамора. Вытертыя мѣста на каменныхъ плитахъ говорятъ о томъ, что городъ уже былъ старъ, когда его постигло разрушеніе. Указываютъ на фонтанъ, у котораго камень вытертъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ приходившіе пить хватались рукой для опоры; въ другомъ мѣстѣ ложбина пробита ногами въ мостовой около колонны, гдѣ пѣшеходы, избирая болѣе краткій путь, вмѣсто того, чтобы идти подъ колоннадой вплоть до угла, сворачивали напрямки за двѣ колонны не доходя до угла. Амфитеатра, самаго колоссальнаго зданія въ Помпеѣ, мы не видѣли; заторопились на Везувій. Но мы видѣли другое капитальное общественное сооруженіе — публичныя бани, которыя римляне обставляли удобствами и украшеніями, какъ мы это дѣлаемъ нынѣ съ театрами. Тутъ есть бассейнъ, въ которомъ учились плавать, зала для гимнастическихъ упражненій, зала, гдѣ раздѣвались, съ клѣтками въ стѣнахъ для складыванія бѣлья, женская половина; стѣны украшены фресками. Въ числѣ храмовъ одинъ былъ посвященъ египетской богинѣ Изидѣ; это небольшое сооруженіе, но оно хорошо сохранилось и болѣе, чѣмъ какое другое, сближаетъ зрителя съ вымершей жизнью этого мѣста. Статуя Изиды стояла на пьедесталѣ, въ лѣвомъ боку небольшаго дворика; а жертвенникъ возвышается противъ входа. Пьедесталъ этотъ и теперь стоитъ на своемъ мѣстѣ, статуя же поставлена въ неаполитанскомъ музеѣ; она имѣетъ видъ женщины, спокойно стоящей съ опущенными прямо руками, тогда какъ греки и римляне изображали своихъ боговъ въ дѣйствіи, въ какой-нибудь позѣ.
Покончивъ съ Помпеей, мы отправились къ дальнѣйшей цѣли своей поѣздки, т. е. на Везувій. У отеля Deomede намъ подали верховыхъ лошадей, съ трудомъ набранныхъ въ окрестностяхъ для такой большой кавалькады — насъ было 8 человѣкъ. Мнѣ досталась малообъѣзженная лошадь, никогда не ходившая, повидимому, подъ верхомъ; съ первыхъ же шаговъ она начала стараться выбить меня изъ сѣдла и одинъ изъ проводниковъ еще у дверей отеля сталъ меня уговаривать позволить ему за особую небольшую плату провести ее подъ уздцы до самой вершины Везувія, увѣряя, что иначе я съ нею не справлюсь. Хотя такое лишеніе свободы мнѣ не нравилось, но такъ какъ каменная мостовая, по которой мы ѣхали, и два каменныхъ забора по ея сторонамъ было такое совпаденіе, которое не обѣщало хорошихъ послѣдствій въ случаѣ паденія и изъ боязни, если не разбить голову, то по крайней мѣрѣ получить на тѣлѣ и лицѣ нѣкоторые позорящіе знаки, я согласился съ предложеніемъ проводника и такимъ образомъ поднялся на Везувій въ образѣ сановитаго буддійскаго іерарха. На лошадяхъ ѣхали почти до предѣла растительности, за которымъ начинается голая лава; когда прекратятся кустарники, кажется, дубняка, по склону горы еще продолжаютъ расти пучки спарціума, но раскиданные отдѣльными экземплярами, потомъ и ихъ не видать и начинается пустыня, по которой неаполитанцы могутъ составлять понятіе о пустыняхъ Африки или Средней Азіи. Верхомъ ѣдутъ только до этой пустыни; далѣе же поднимаются пѣшкомъ. Здѣсь ждутъ проводники — пѣшеходы; нашу даму понесли на носилкахъ, мужчины отправились пѣшкомъ, пользуясь помощью проводниковъ; устраивается эта помощь слѣдующимъ порядкомъ: проводникъ имѣетъ черезъ плечо лямку и идетъ впереди васъ; вы держитесь и висите на лямкѣ и это сильно облегчаетъ ваше восхожденіе; за вами идетъ другой проводникъ, такимъ же порядкомъ волокущій вашего товарища; этотъ проводникъ упирается своею ладонью въ вашу спину и еще немного облегчаетъ вашъ трудъ. Такимъ образомъ можетъ составиться цѣпь изъ 5—10 паръ, которые червеобразно движутся вверхъ, а на мѣстахъ отдыха распадается, какъ распадаются на отдѣльные членики тѣ удивительные и красивые прозрачные морскіе черви, которыхъ можно видѣть въ неаполитанскомъ музеѣ. До вершины вамъ оставалось далеко, а потому мы согласились ограничиться осмотромъ потока лавы въ боку горы, далеко ниже кратера. Это была дейка лавы, находившаяся въ раскаленномъ и плывучемъ состояніи. Здѣсь не мѣсто съ подлежащей точностью описывать картину, которую мы имѣли передъ собою. Ограничусь грубымъ сравненіемъ, которое, однако, можетъ по моему мнѣнію достаточно ввести читателя въ положеніе, чтобы сдѣлать представленіе о явленіи. Уставьте на столѣ рядъ книгъ черными корешками вверхъ; это будетъ поверхность застывшей лавы, изъ которой состоитъ склонъ горы; одну изъ книгъ въ серединѣ переверните обрѣзомъ вверхъ, снова сожмите весь рядъ, и перевернутую книгу двигайте поперегъ ряда: это и будетъ движущая лава, если обрѣзъ книги будетъ окрашенъ красной краской, да по ней еще сдѣланы черныя крапинки, то эффектъ сравненія превзойдетъ ожиданія. Поверхность движущейся лавы дѣйствительно отмѣчена пятнышками и сравнивая — то ихъ положеніе съ находящейся лавой въ покоѣ, вы и замѣчаете, что раскаленная лава медленно движется. Брошенный обломокъ старой лавы на красную поверхность движущейся издастъ звукъ, какъ отъ удара объ твердое и остается лежать на ея поверхности. Полюбовавшись на красивый огненный потокъ, наготовивъ себѣ комьевъ лавы съ вдавленными въ нее монетами и до сыта поспоривъ съ проводниками о платѣ, мы вернулись въ деревню Боско, гдѣ насъ ожидали наши экипажи.
Въ самомъ Неаполѣ всего интереснѣе осматривать конечно неаполитанскій музей, гдѣ собраны всѣ древности, вырытыя въ Помпеѣ. Обиліе здѣсь собраннаго матеріала даетъ возможность лучше сравнить нынѣшнее съ старымъ и можетъ быть отыскать больше точекъ соприкосновенія; вы встрѣчаете на улицѣ католическихъ патеровъ и вамъ вспоминаются бюсты римскихъ императоровъ, которые вы въ тотъ же день видѣли въ античной галлереѣ неаполитанскаго музея. Увидавъ въ ворота небольшой дворикъ итальянскаго дома, усаженный растеніями, вы вспоминаете небольшіе садики, на слѣды которыхъ вамъ указывали въ Помпеѣ. Даже нынѣшняя репутація неаполитанскихъ нравовъ, напоминаетъ подобную славу въ жизни на минеральныхъ водахъ Байскаго берега. Такая же преемственность можетъ быть откроется и между нынѣшними итальянцами и доисторическими жителями Аппенинскаго полуострова.