Война и карикатура.
править«Почтенный клятвопреступникъ, занимающій тронь Австро-Венгріи, ожидалъ, что его генералы изъ Кіева и Бѣлграда будутъ разговаривать съ нами, но его порочная старость, наказанная столькими несчастіями, соскальзывающими съ его гибкой шкуры, все еще цѣпляется за жизнь, хотя его генералы разсѣяны»…
Вильгельмъ — это — «неудачный Наполеонъ, безъ его генія, безъ его ума, безъ его такта, — просто полководецъ съ открытки или изъ провинціальнаго кинематографа… Годъ назадъ онъ со своимъ слабоумнымъ сынамъ мечталъ о войнѣ».
«Вильгельма II и Франца-Іосифа не должно болѣе существовать, и ихъ родъ долженъ бѣжать съ арены жизни. Кому они нужны, кому нужны эти лжецы и клятвопреступники. Куда ведутъ свои народы?..»[1]
Эти выдержки взяты изъ благонамѣреннѣйшей, бульварно-обывательской газетки и какъ нельзя ярче расцвѣчиваютъ фонъ настроеній къ текущимъ событіямъ, которыми взвулканена Европа и отзвуками которыхъ заполненъ весь міръ. «Война родитъ героевъ», — не номню, кто это сказалъ, но можно добавить къ этому — и «героевъ». Послѣдними «героями» (въ ковычкахъ) являются въ настоящую войну, несомнѣнно, кайзеръ Вильгельмъ II и Францъ-Іосифъ. Но если героямъ ставятъ памятники-монументы, если предъ ихъ славой и страданіями съ глубокимъ уваженіемъ обнажаются головы, то въ удѣлъ «героямъ» остается лишь непримиримая ненависть, злая сатира, хлесткій шаржъ…
Соціальныя потрясенія, войны въ особенности, всегда родятъ карикатуру, и чѣмъ сильнѣе столкновенія, чѣмъ ярче и злѣе отражаетъ она недостатки противника, Что бы сказалъ теперь мудрый Аристотель, который даже къ незлобиво-простодушнымъ карикатурамъ Паузона относился съ большимъ неодобреніемъ, находя въ нихъ ненужныя и вредныя изображенія людей хуже чѣмъ они есть на самомъ дѣлѣ, — что бы онъ сказалъ, видя современную карикатуру? Но времена древняго мудреца были иными… Карикатура древнихъ и среднихъ вѣковъ служила больше для смѣшливаго времяпрепровожденія; роль современнаго шаржа совсѣмъ иная, я бы сказалъ, по преимуществу, пропагандистская, ибо цѣль ея побудить зрителя отнюдь не къ добродушнымъ улыбкамъ, а вызвать въ немъ гражданское настроеніе опредѣленнаго порядка и толкнуть его къ дѣйствію…
Десятилѣтіе тому назадъ мы переживали ужасы японской войны. И тогда зародилась многочисленная карикатура. Но при сравненіи -карикатуры прошлой войны и современной видишь между ними огромную разницу въ направленіи ядовитыхъ стрѣлъ. Объектомъ русской карикатуры въ русско-японскую войну былъ, главнымъ образомъ, японскій солдатъ, маленькій, щупленькій, съ перекошеннымъ отъ страха лицомъ. Микадо былъ въ сторонѣ. Только одна сатирическая пѣсенка посвящалась ему — «Ой, микадо, будетъ худо» и т. д., да и она не могла стать популярной. Въ войнѣ обвинялся не микадо, а весь японскій народъ.
Другое дѣло теперь. Если читатель вздумаетъ хотя бы поверхностно обозрѣть обширную карикатуру, появившуюся за время настоящей войны и въ газетахъ и въ открыткахъ, въ лубкѣ и т. д., то всюду ему бросятся въ глаза прежде всего усы кайзера и бакенбарды..
Кайзеръ зажегъ пожаръ въ Европѣ, — таково общее обывательское убѣжденіе, таково убѣжденіе существующей русской печати… По-существу, это убѣжденіе не лишено основаній ни съ точки зрѣнія, «здраваго смысла», — ни въ -освѣщеніи философско-историческомъ. Соціальная азбука современныхъ войнъ обоснована въ достаточной степени. Имперіализмъ, колоніальная политика, національные вопросы — это, тотъ безпрерывно, тлѣющій костеръ, который отъ самомалѣйшей искры могъ вспыхнуть яркимъ губительнымъ пламенемъ. Искра брошена… И теперь уже не до «ума холодныхъ наблюденій».. Черезъ край бьетъ чувство, а чувству чужды историческія концепціи — оно оперируетъ съ конкретнымъ. Германія, съ тѣхъ поръ, какъ она вступила на путь колоніальной политики и стала прилагать всѣ усилія къ тому, чтобы сломить колоніальное могущество Англіи, — явилась наиболѣе яркимъ отраженіемъ вышеупомянутой концепціи, а ея символомъ сталъ кайзеръ. И вотъ теперь — забыта концепція, ожилъ символъ — на него направлена ненависть милліоновъ, его воинственные усы стали казаться отвратительными народамъ Европы, на него обратилось жало карикатуры.
«Конецъ одной карьеры»… я видѣлъ такую подпись подъ одной карикатурой на кайзера. Воинственная наружность поблекла, царственную мантію замѣнилъ дырявый плащъ, а въ рукахъ вмѣсто скипетра и палаша новое орудіе заработка — грустная шарманка, и прусскій одноглавый орелъ выполняетъ скромную роль попугая-прорицателя судебъ вѣрующихъ горничныхъ… Такъ рисуется судьба кайзера.. Въ другихъ шаржахъ ему обѣщается судьба Наполеона — не то «Чортовъ островъ», не то «св. Елены»… Иначе, какъ «отставкой» въ чистую, будущее кайзера русской карикатурѣ и не представляется. Но — это въ будущемъ, а пока онъ наказывается не менѣе жестоко… Вотъ два полулубка — они стали весьма популярны и раскупаются нарасхватъ. — Бравый русскій солдатъ крѣпко ущемилъ кайзера между колѣнокъ и больно его наказываетъ своимъ ремнемъ съ мѣдной пряжкой; подъ солдатскимъ сапогомъ въ безпомощной позѣ растянулся Францъ Іосифъ. Карикатура сопровождается стихами:
"Хоть одѣтъ ты и по формѣ —
Получай-ка по платформѣ…
А союзнику убогу
Прищемлю я больно ногу,
Чтобы долго помнилъ шеламь,
Что страдаетъ за Вильгельма.
На другой — воинственный казакъ, вытянувъ кайзера за усъ, даетъ ему щелчки и такъ напугалъ Іосифа, что тотъ «на колѣни сѣлъ отъ страха»…
Немало пищи остроумію даетъ и «дипломатическая» неудача Вильгельма съ Италіей. — Кайзеръ и Императоръ въ образѣ фавновъ соблазняютъ легкомысленную италійскую красавицу.
"На фронте два — война фатальна.
Прижалъ насъ дерзкій Петроградъ:.
Не будь, красавица, нетральна
И сочный дай намъ виноградъ…
Но вмѣсто винограда обиженный кайзеръ (другой шаржъ) получаетъ отъ своего повара новое блюдо — «кукишъ по-итальянски».
Зато Турція является истинной находкой для Вильгельма, Несчастная страна переживаетъ истинную трагедію, граничащую съ конвульсіями недалекой смерти. Волей исторіи ея настоящее отдано въ руки Сандерса и Сушона, въ любой моментъ она можетъ быть брошена въ авантюру, чреватую многими для нея послѣдствіями. Энверъ-бей — это, по изображенію русской карикатуры, боевой конь, выѣзжанный для кайзера его агентами. Этимъ «конемъ» Вильгельмъ утѣшаетъ своего ослабѣвшаго духомъ союзника. — «Охъ. смотри, чтобъ этотъ конь не завезъ тебя вмѣстѣ съ собой въ Малую Азію», — отвѣчаетъ «извѣрившійся» Францъ-Іосифъ. Другая карикатура рисуетъ картину совѣщанія министровъ Турціи, гдѣ тотъ же Энверъ-бей непочтительно треплетъ султана за бороду. Или вотъ — «плясъ турчанки подъ германскую дудку»; пируэты столь головоломны, что гибель танцовщицы неизбѣжна, — въ сторонѣ, по-наполеоновски скрестивъ руки, одобрительно улыбается капельмейстеръ кайзеръ.
Личныя качества кайзера даютъ великолѣпные сюжеты карикатуристамъ. Одинъ сатирическій журналъ напечаталъ злую пѣсенку Гейне, написанную имъ еще въ 40-хъ годахъ. Воспроизводя древнюю легенду о происхожденіи Гогенцоллерновъ съ мужской стороны по линіи лошадиной, Гейне саркастически отмѣчаетъ —
….Каждый прусскій повелитель
Такъ и смотритъ жеребцомъ…
Рѣчи ихъ текутъ изъ стойла,
Смѣхъ ихъ — ржанье, мысли — нѣтъ
Вся ихъ жизнь — жранье и пойло,
Человѣка — вымеръ слѣдъ…
Любовь Вильгельма къ ораторскимъ выступленіямъ общеизвѣстна, и не разъ имперскому канцлеру приходилось расплачиваться скверными минутами въ стѣнахъ рейхстага за безтактныя рѣчи кайзера. Раньше выступленія кайзера были предметомъ злой насмѣшки нѣмецкихъ сатирическихъ журналовъ, теперь они воспроизведены русской карикатурой. «Вилли наводить панику на берлинцевъ»… Бравые шуцманы сдерживаютъ разбѣгающихся нѣмцевъ, не выдержавшихъ лошадиныхъ рѣче-теченій кайзера… улица пустѣетъ…
Хвастливость Вильгельма также даетъ богатую пищу для шаржей. — «Черезъ недѣлю мы обѣдаемъ въ Парижъ». И вотъ — умѣлый кайзеръ, потерявшій свой воинственный видъ по дорогѣ въ Парижъ и обратно, грустно напѣваетъ пѣсенку Периколы:
— «Какой обѣдъ намъ подавали,
Какимъ виномъ насъ угощали»…
Въ желѣзной клѣткѣ въ образѣ обезьяны, съ неизбѣжной каской и палашамъ, посаженъ кайзеръ — это — «нѣмецъ выдумалъ обезьяну», «кайзеръ сокрушаетъ международное право» и т. д. Особенно много карикатуръ, гдѣ кайзеръ выводится въ образѣ смѣшного и жалкаго подражателя Наполеона. Во всѣхъ наполеоновскихъ позахъ запечатлѣвъ Вильгельмъ, но премущественной позой является послѣдняя — на «пустынномъ и мрачномъ гранитѣ» безбрежнаго океана, Францу-Іосифу карикатура удѣляетъ меньше вниманія и почти всегда помѣщаетъ его въ компаніи съ кайзеромъ и съ постоянной подпорой изъ двухъ костылей. Послѣднее совмѣстное путешествіе императоровъ изображено карикатурой — «въ Германію два гренадера», гдѣ вожди послѣ похода имѣютъ крайне жалкій видъ.
Въ другомъ шаржѣ — мантія Франца-Іосифа, сшитая изъ разнохарактерныхъ полотнищъ, трещитъ и разваливается по всѣмъ частямъ —
«Смотрите здѣсь, смотрите тамъ,
Австріецъ весь ползетъ по швамъ»…
Въ берлинскомъ «симплициссимусѣ» мнѣ еще до войны пришлось видѣть карикатуру, предугадывающую будущее, во время войны, поведеніе прусскихъ принцевъ-лейтенантовъ. Они — въ обществѣ самодійскаго принца, въ ихъ ноздряхъ продѣты кольца — это награды самолійца за «постоянное сохраненіе традицій дикарей въ Европѣ».
Въ настоящихъ русскихъ карикатурахъ «нѣмецкимъ звѣрствамъ»' «сводится немало мѣста: Чего стоитъ, напримѣръ, изображеніе нѣмца въ образѣ дикаря, сидящаго на томахъ Канта, Гегеля, и т. д» и закусывающаго дѣтской ножкой… Этотъ «перлъ остроумія» помѣщенъ въ «Гол. Москвы».
Да и вообще о художественныхъ достоинствахъ шаржей мало можно сказать положительнаго. Многіе изъ нихъ просто не эстетичны и иные вызываютъ чувство брезгливости. Такова, напр., карикатура на нѣмца, «реагирующаго на длительную войну», помѣщенная въ одной изъ Петроградскихъ летучекъ — Вильгельмъ изображенъ повѣсившимся въ уборной.
Лучшее впечатлѣніе производятъ «комическіе» сюжеты, здѣсь смѣхъ, и характерный лубочный примитивъ шаржей даже пріятенъ. Таково, напримѣръ, «сраженіе бабъ (съ австрійцами». Сюжетомъ взята эпизодъ на русско-австрійской границѣ съ военнымъ австрійскимъ аэропланомъ. Послѣдній, изъ-за поломки, вынужденъ былъ опуститься на русской территоріи и былъ окруженъ женщинами изъ ближайшей деревни. Австрійцы растерялись отъ столь неожиданнаго нашествія и сдались въ плѣнъ. Подъ картиной подпись —
"Баба тоже не чурбанъ —
Можетъ взять аэропланъ.
Когда же авторы лубка переходятъ къ фантазированію на тему нѣмецкихъ звѣрствъ, — здѣсь имъ и удержу нѣтъ. Чего стоятъ одни калишскія картины! Къ счастью, обыватель, дѣйствительно выросъ и отрезвѣлъ и, скользнувъ равнодушнымъ глазомъ но витринѣ, идетъ отъ ея «ужасовъ» прочь.
Въ области «звѣрствъ тевтоновъ» захотѣлъ пожать лавры и кинемо-театръ. Вотъ какъ описываетъ одинъ рецензента свои впечатлѣнія отъ «кино-сатиры» — «Въ рукахъ жестокихъ тевтоновъ». —
"Здѣсь есть все: и женщины, которыхъ тащатъ за волосы разсвирѣпѣвшіе тевтоны, и потоки крови, и звѣрскія лица тевтоновъ. Но на фонѣ этой «кошмарной драмы» вдругъ появляются далеко не страшныя вещи. На одной изъ германскихъ Касокъ ясно видна надпись «Литовская вольно-пожарная дружина. Нечего говорить, что впечатлѣніе получилось очень комическое, тѣмъ болѣе, что въ самомъ разгарѣ звѣрствъ у одного изъ тевтоновъ свалился плохо приклеенный усъ».[2]
Но если отбросить отъ современной русской карикатуры ея специфическій налетъ, то отъ нея остается прежде всего впечатлѣніе свѣжести, новизны и, можетъ быть, потому она еще такъ слабо изощрена въ варіаціяхъ и выполненіи сюжета, что онъ для нея слишкомъ новъ.