ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРѢНІЕ.
править26 мая 1880 года Москва и вся Россія собирается торжественно отпраздновать открытіе памятника величайшему русскому поэту. Имя Александра Сергѣевича Пушкина дорого не однимъ только поклонникамъ высокой и гуманной поэзіи, оно дорого и каждому человѣку, который желаетъ мирнаго и свободнаго развитія родины. Глубокая и нѣжная, то тихо-печальная, то свѣтло-радостная красота произведеній Пушкина уже много десятковъ лѣтъ, какъ сказочная живая вода, дѣйствуетъ на всякаго русскаго человѣка. Она незамѣтно освѣжала и тѣхъ людей, которые съ юношескимъ задоромъ, въ дѣтской рѣзвости, колебали треножникъ поэта. Только грубое насиліе, только грязные помыслы и корыстное лицемѣріе будутъ вѣчно избѣгать созданнаго Пушкинымъ храма, гдѣ ровнымъ и яснымъ свѣтомъ сіяетъ красота и гуманность, гдѣ все поражаетъ простотою и соразмѣрностію частей.
Истинная поэзія никогда и нигдѣ не могла примириться съ насиліемъ, съ порабощеніемъ человѣка человѣку. Что можетъ быть сильнѣе того протеста безъ словъ, того глубокаго сочувствія униженнымъ и оскорбленнымъ, которое звучитъ въ извѣстномъ Анчарѣ!….
И умеръ бѣдный рабъ у ногъ
Непобѣдимаго владыки.
И ничего больше, ни одной фразы, ни слѣда риторическихъ украшеній, и какое сжимающее сердце впечатлѣніе!
Свобода мысли такая же насущная потребность для истиннаго художника, какъ и для ученаго, какъ и для каждаго гражданина. Пушкинъ требуетъ ее для поэта:
Дорогою свободной
Иди, куда влечетъ тебя свободный умъ,
Усовершенствуя плоды любимыхъ думъ,
Не требуя наградъ за подвигъ благородный.
Великій поэтъ вѣрить въ конечное торжество истины.
Ты, солнце святое, гори!
Какъ эта лампада блѣднѣетъ
Предъ яснымъ восходомъ зари,
Такъ ложная мудрость мерцаетъ и тлѣетъ
Предъ солнцемъ безсмертнымъ ума.
Да здравствуетъ солнце, да скроется тьма!
Но Пушкинъ былъ поэтомъ народнымъ, ему были близки страданія и радости русскаго народа. Онъ говоритъ:
Пока надеждою горимъ,
Пока сердца для чести живы,
Мой другъ, отчизнѣ посвятимъ
Души прекрасные порывы!
Любовь къ родинѣ отличается у Пушкина необыкновенною глубиною. Достаточно вспомнить знаменитое стихотвореніе: опять на родинѣ. И даже лечь въ могилу поэту хотѣлось къ милому предѣлу". Увижу ль я народъ освобожденный? съ тоской и надеждой восклицалъ Пушкинъ, разумѣя позорное крѣпостное право, и это ли не заслуга гражданина-писателя? Но у Пушкина были и другія желанія, не менѣе опредѣленныя:
И надъ отчизною свободы просвѣщенной
Взойдешь ли, наконецъ, прекрасная заря?
говоритъ великій поэтъ.
Въ письмѣ къ Гречу, изъ Кишинева, отъ 21 сентября 1821 года, Пушкинъ пишетъ слѣдующее: «Вчера видѣлъ я въ Сынѣ Отечества мое посланіе къ Чадаеву; ужъ эта мнѣ цензура! Жаль мнѣ, что слово вольнолюбивый ей не нравится: оно такъ хорошо выражаетъ нынѣшнее libéral; оно прямо русское и, вѣрно, почтенный А. С. Шишковъ дастъ ему право гражданства въ своемъ словарѣ, вмѣстѣ съ шаротыкомъ и съ топталищемъ»[1]. Вотъ, слѣдовательно, какой человѣкъ былъ однимъ изъ отцовъ русскаго либерализма, вотъ чьи сочиненія необходимо, въ интересахъ охранителей, изъять изъ обращенія. Надо только пожелать, чтобы нашъ современный либерализмъ былъ достоинъ своего происхожденія, чтобы въ немъ глубокая преданность убѣжденію уживалась съ широкою терпимостію. Грубыя нападенія публицистовъ, засѣдающихъ въ консервативныхъ укрѣпленіяхъ, на безоружнаго, либерала возбуждаютъ, конечно, законное раздраженіе; но огону раздраженію не слѣдуетъ давать простора, изъ уваженія къ идеямъ, во имя которыхъ ведется борьба. Русскій либерализмъ быстро ростетъ, ростетъ и въ столицахъ, и въ захолустьѣ, это доказываетъ, между прочимъ, рядъ писемъ г. Колюпанова, помѣщенныхъ въ Русскомъ Курьерѣ и возбудившихъ особенное вниманіе и нашей, и заграничной печати. Петербургскій корреспондентъ National-Zeitung довольно, подробно излагалъ содержаніе одной изъ статей г. Колюпанова, въ которой констатировалось сильное развитіе либеральныхъ идей въ русской провинціи. На либераловъ взводились, и въ настоящее время, конечно, взводятся самыя разнообразныя обвиненія. Въ глазахъ однихъ — либералъ и анархистъ, либералъ и нигилистъ, представляютъ одно и тоже. Только либералъ хитрѣе, онъ лицемѣръ, и потому его трудно посадить на скамью подсудимыхъ. Другіе публицисты или тѣ же самые публицисты, но черезъ нѣсколько дней, полагаютъ, что либералы въ Россіи являются врагами русской національности, что они стремятся ослабить государство. Московскія Вѣдомости, которымъ принадлежитъ подозрительная честь послѣдняго измышленія, не договариваются до конца. Они оставляютъ правительство и общество въ недоумѣніи: чьи интриги руководятъ русскими либералами? А. интриги должны быть иностраннаго происхожденія, это не подлежитъ сомнѣнію, потому. что откуда же явится у русскаго человѣка мысль стремиться нанести вредъ отечеству? Г. Колюпановъ, въ упомянутыхъ статьяхъ, съ энергіей и полнымъ успѣхомъ разбиваетъ софистическую аргументацію лжеохранителей. «Какъ скоро я подчиняюсь существующимъ порядкамъ, говоритъ почтенный земскій дѣятель, не нарушая ихъ самъ и не приглашая къ тому другихъ, то я стою внѣ возможности преслѣдованія, ибо оттѣнки моихъ убѣжденій, мое внутреннее я — не можетъ быть подведено подъ опредѣленныя рубрики уголовнаго кодекса.» Если замѣнить выраженіе: я стою внѣ возможности преслѣдованія, выраженіемъ: я долженъ стоятъ внѣ возможности преслѣдованія, то съ мыслью г. Колюпанова нельзя не согласиться. Есть ли какое либо разумное основаніе объявлять измѣнникомъ, нигилистомъ, революціонеромъ человѣка, который не такъ понимаетъ благо отечества, какъ издатель Московскихъ Вѣдомостей въ послѣдній періодъ своей дѣятельности? Извѣстно, что самъ г. Катковъ въ разное время своей жизни, какъ и г. Цитовичъ, какъ и г. Дьяковъ-Незлобинъ, имѣлъ разные взгляды на задачи государственной власти, на взаимныя отношенія правительства и общества. Конечно, tempora mutantur et nos rontamur in illis; но это именно и обязываетъ всякаго сколько нибудь добросовѣстнаго ренегата терпимо относиться къ чужому мнѣнію, не видѣть въ себѣ одномъ источникъ всякой мудрости. Къ сожалѣнію, ренегаты отличаются наибольшею нетерпимостію. Болгаре, принявшіе магометанскую вѣру, чтобъ сохранить свое богатство, были наиболѣе отвратительны" притѣснителями болгаръ, сохранившихъ свои религіозныя убѣжденія.
Возвращаюсь къ русскимъ либераламъ. Ихъ упрекали и въ томъ, что они не выставили собственной программы, что они отдѣлываются общими и неопредѣленными фразами. Упрекъ не отличается основательностью. Либералы, какъ всякому понятно, не имѣютъ возможности вполнѣ ясно и точно выразить созрѣвшую у нихъ мысль. Чтобъ высказываться въ этомъ направленіи, надо имѣть не мало гражданскаго мужества. И такое мужество нашлось у г. Колюпанова, какъ и у нѣкоторыхъ другихъ общественныхъ дѣятелей и публицистовъ. Авторъ писемъ Изъ захолустья[2] выражается такимъ образомъ: «Какъ ни расходятся наши либералы при обсужденіи ближайшихъ и непосредственныхъ мѣръ примѣненія, но все же у нихъ есть завѣтныя цѣли, придающія общій и непосредственный характеръ ихъ программѣ. Цѣли эти непреложно намѣчены современною цивилизаціею для всѣхъ участвующихъ въ ней народовъ. Либеральныя учрежденія, независимость и самостоятельность суда присяжныхъ и мировой юстиціи, свобода печати и живаго слова; полная вѣротерпимость; совершенная равноправность всѣхъ гражданъ, населяющихъ обширную государственную область, и признаніе ихъ особенностей, насколько это не противорѣчивъ идеѣ государственнаго единства; устройство экономическаго быта и финансовъ въ смыслѣ возможнаго благополучія большинства, а не привиллегированнаго меньшинства; широкое распространеніе и общедоступность образованія, — отъ всего этого не можетъ нигдѣ отречься человѣкъ, серьезно признающій себя либераломъ.»
Программа, кажется, достаточно ясная. Какой же ея пунктъ заключаетъ въ себѣ измѣну отечеству?
Существуетъ еще одно обвиненіе противъ русскихъ либераловъ, которое нельзя пройдти молчаніемъ. Либералы будто бы разрушаютъ нравственность и семью, подымая, такъ называемый, женскій вопросъ. Одинъ профессоръ русскаго университета печаталъ брошюры, въ которыхъ обнаружилъ замѣчательно-циническую фантазію и старался втоптать въ грязь на ряду со смѣшными и грубыми ученіями и такіе взгляды, за которые съ гордостью постоитъ каждый честный либералъ. Мы не желаемъ разрушать семью, но мы не желаемъ также, чтобы мать и жена отличались невѣжествомъ, хотя бы изящнымъ и тупою покорностію, потому что, при такихъ условіяхъ, немыслимо достиженіе нравственныхъ цѣлей семейнаго союза. Образованіе столько же необходимо женщинѣ, сколько и мужчинѣ. Быть можетъ впослѣдствіи окажется, что мальчиковъ и дѣвочекъ слѣдуетъ воспитывать въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ различно. Но это вопросъ опыта и наблюденія, вопросъ педагогіи. Мы не видимъ также основаній, по которымъ женщину слѣдовало бы лишать какихъ либо правъ, которыми пользуется мужчина, хотя намъ м представляется нецѣлесообразнымъ участіе женщинъ въ нѣкоторыхъ профессіяхъ. Но дѣло въ томъ, что женщины сами не пожелаютъ взять на себя многія изъ общественныхъ обязанностей. Въ настоящее время онѣ, въ огромномъ большинствѣ случаевъ, стремятся быть или медиками, иди учительницами. Если особенно бросается въ глаза первое изъ этихъ стремленій, то лишь потому, что одна медико-хирургическая академія даетъ права, пропорціональныя труду и знаніямъ. Упрекать за это женщинъ имѣло бы столько же смысла, « сколько упрекать за то же самое и студентовъ, которыми при избраніи факультета руководитъ не одна только чистая любовь къ наукѣ, но и нѣкоторыя практическія соображенія. Мы скажемъ болѣе: у русскихъ женщинъ больше безкорыстнаго стремленія къ образованію, больше вѣры въ святость общественныхъ идеаловъ, чѣмъ у мужчинъ, и этой вѣрѣ надо дать здоровую пищу. Тѣ модные пансіоны, гдѣ дѣвушку учатъ граціозному невѣжеству и изящному бездѣлью, представляютъ, по нашему мнѣнію, общественную язву, для скорѣйшаго излеченія отъ которой необходимо принять самыя рѣшительныя мѣры. Женщина, какъ мать и жена, должна быть такою же высоко-развитою личностію, какою долженъ быть мужъ и отецъ, а для этого она должна получить одинаковое съ мужчиной образованіе. Нѣмецкіе ученые, и весьма замѣчательные, напримѣръ, Лоренцъ Фонъ-Штейнъ, находятъ, что жена можетъ и не знать различія между старымъ и новымъ стилемъ, серьезнаго же образованія подучать даже не должна; но такой взглядъ только и приличествуетъ нѣмецкому ученому, съ его безпощаднымъ эгоизмомъ, съ его абсолютными категоріями.
Россію мучаетъ невѣжество и нищета, намъ надо напрягать всѣ силы для борьбы съ этимъ ужасающимъ зломъ, и женщина должна участвовать въ тяжелой борьбѣ. Вотъ новые факты въ нашу обычную печальную лѣтопись. Изъ села Озерска, Калужской губерніи, въ Русскій Курьеръ[3] пишутъ, что въ февралѣ 1880 года въ имѣніи одного купца появилась чума на коровъ и быстро перешла въ Озерскъ. Страхъ охватилъ несчастныхъ крестьянъ. Долго толковали, какъ помочь горю, и, наконецъ, рѣшили прибѣгнуть къ опаливанію. Четвертаго марта староста обошелъ крестьянскіе дома и отдалъ бабамъ и дѣвкамъ приказъ собраться ночью для опаливанія. Въ двѣнадцатомъ часу ночи на одну изъ дѣвушекъ надѣли хомутъ и впрягли ее въ соху. Двѣ дѣвушки взялись за оглобли, двѣ правили сохой. Молодая дѣвушка взяла икону, пожилая вдова — кузовъ съ пескомъ, а другая вдова дегтярную баклажку съ помазкомъ, и процессія тронулась въ путь. Впереди шла дѣвушка съ иконой, затѣмъ, вдова, развѣвая песокъ, который запахивали. Громадная толпа бабъ и дѣвокъ, съ ухватами, съ косами, съ заслонами, обходила село съ запада на востокъ, производя неистовый гамъ и звонъ. Въ одномъ кабакѣ горѣлъ огонь. Это было дурнымъ предзнаменованіемъ, и толпа выбила въ кабакѣ стекла. Когда дошли до церкви, то пріостановились и запѣли:
У насъ вдовы засѣвали песокъ,
А дѣвушки запахивали.
Коль песокъ не взойдетъ,
Къ намъ коровья смерть де придетъ;
Коли онъ, песокъ взойдетъ,
Къ намъ коровья смерть придетъ.
Господи, помилуй! Господи, помилуй!
Пѣніе сопровождалось звономъ, приплясываніемъ, непристойными шутками….
Въ Тулѣ, въ предмѣстьи Чулковѣ, живетъ съ племянницей полусумасшедшая старуха. Къ ней, какъ къ юродивой, обращается множество народа. Усердные почитатели являются съ обильными приношеніями. Юродивая имѣетъ свой домъ и своихъ лошадей. Она разъѣзжаетъ по городу и остается продолжительное время въ томъ домѣ, куда ей заблагоразсудится внести благодать. Если хозяева не принимаютъ юродивую, то она разражается проклятіями, дуетъ на домъ, сулитъ ему всевозможныя бѣды, и т. п.[4].
Изъ Вольскаго уѣзда, Саратовской губерніи, въ Голосѣ пишутъ, что въ уѣздѣ сильный неурожай. Крестьяне кромѣ того много потерпѣли отъ пожаровъ…. Принимая близко къ сердцу бѣдственное положеніе погорѣльцевъ уѣзда, нѣсколько интеллигентныхъ лицъ Вольска (очевидно измѣнниковъ) на дняхъ даютъ два любительскихъ спектакля и балъ-базаръ въ пользу наиболѣе потерпѣвшихъ отъ пожаровъ»[5]. Изъ Трубчевскаго уѣзда, Орловской губерніи, въ ту же газету сообщаютъ, что «положеніе мѣстныхъ крестьянъ, поистинѣ, ужасно: хлѣбъ подобрался, скота кормить нечѣмъ. Малоземельность надѣловъ, истощеніе почвы, недостатокъ скота дѣлаютъ это явленіе довольно обычнымъ въ послѣднее время. Крестьяне и хотѣли было арендовать иди прикупать землю, но не имѣютъ средствъ. Поэтому, организація мелкаго земельнаго кредита, собственно для вспомоществованія крестьянамъ въ покупкѣ ими земель, была бы истиннымъ благодѣяніемъ для мѣстнаго населенія и предупредила бы, быть можетъ, не мало бѣдствій»[6]. Въ Смоленскѣ по городу побирается милостынею много крестьянскихъ женъ и дѣтей, у которыхъ нѣтъ никакого пропитанія въ деревнѣ, нѣтъ сѣмянъ для посѣва, вслѣдствіе чего крестьяне бросаютъ землю[7].
Современныя Извѣстія передаютъ, что въ Ставропольской губерніи, вслѣдствіе суровой вины, скатъ погибаетъ отъ безкормицы. Крестьяне вынуждены продавать его за безцѣнокъ, и этимъ ловко пользуются кулаки[8]. Изъ посада Дубовкя въ туже газету пишутъ, что пришлось покупать солому со старыхъ Крышъ и платить за нее, какъ за хорошее сѣно. Сѣно же дошло до 25 р. за возъ, а въ послѣднее время его совсѣмъ невозможно достать[9]. Въ Черноярскомъ уѣздѣ Астраханской губерніи «народъ и скотъ въ самомъ жалкомъ положеніи»[10]. Въ селахъ раскрываютъ крыши и этою соломою кормятъ скотъ. Въ Маріупольскомъ уѣздѣ, Екатеринославской губерніи, бѣдность всеобщая. Крестьяне, въ видахъ совращенія расходовъ на пуку, «примѣшиваютъ въ нее всякую мерзость и употребляютъ самую грубую пищу, какъ соленый перецъ, соленые огурцы, зеленую цибулю (лукъ) и пр.»[11] Донскому Голосу сообщаютъ изъ Міусскаго округа: «кормъ у крестьянъ для скота совершенно поистощился, и они начинаютъ раскрывать крыши»[12]. Въ той же газетѣ мы находимъ слѣдующее Извѣстіе. «Положеніе нашихъ коннозаводчиковъ по истинѣ плачевно: у нихъ нѣтъ ни корма, ни возможности гдѣ нибудь его пріобрѣсти. Вслѣдствіе этого лошади гибнутъ страшными массами, такъ что степи, гдѣ находятся зимовники, буквально устланы костьми павшихъ животныхъ»[13]. Бѣдствія, подобныя поименованнымъ, поражаютъ населеніе на всемъ пространствѣ имперіи. Изъ Баянъ-Аульской станицы, Семипалатинской области, въ Новости пишутъ, что нынѣшняя зима принесла страшный вредъ киргизамъ. Отъ голода и стужи погибло много тысячъ лошадей и другаго скота[14]. Около Москвы, въ Коломенскомъ уѣздѣ, положеніе крестьянскаго населенія безвыходное[15]. Послѣдніе запасы озимаго ушли на посѣвъ, подати же уплачивались изъ суммъ, вырученныхъ отъ продажи необходимаго въ хозяйствѣ скота. Множество селъ и деревень обѣднѣли до такой степени, что не въ силахъ засѣвать яровое на своихъ поляхъ. Недоимка въ нѣкоторыхъ селеніяхъ простирается до 100 рублей на каждый дворъ. Положеніе Порѣчскаго уѣзда, Смоленской губерніи, весьма критическое. «Большинству мѣстныхъ- крестьянъ въ прошломъ году едва хватило хлѣба на обсѣмененіе полей, на продовольствіе же пришлось покупать, вслѣдствіе чего цѣны ржи поднялись до 11 рублей въ городѣ и до 12 р. въ деревняхъ». Хлѣбъ въ городѣ дешевле, чѣмъ въ деревнѣ! Наконецъ, говоритъ корреспондентъ, и покупать стало нечего….[16].
Въ Нахичеванскомъ уѣздѣ падежъ скота принялъ ужасающіе размѣры. Кормъ страшно дорогъ[17]. Въ Шушѣ никогда еще не было такого несчастія, какъ въ настоящее время. «Голодъ и холодъ охватили всю мѣстность». Число нищихъ растетъ не по днямъ, а по часамъ[18]. По улицамъ ходятъ женщины и дѣти, босикомъ, въ лохмотьяхъ, голодныя. Они собираютъ милостыню, — небывалая въ Шушѣ вещь, замѣчаетъ корреспондентъ. Въ одномъ изъ городскихъ закоулковъ, въ полуразрушенной, заваленной снѣгомъ хижинѣ, семья — отецъ, мать и маленькія дѣти, больные, обезсиленные отъ голода и холода, едва не погибли. Они не могли держаться на ногахъ, когда къ нимъ проникли добрые люди.
Чѣмъ болѣе газетъ просматриваемъ мы, тѣмъ болѣе печальною становится картина экономическаго положенія Россіи, тѣмъ большее количество безотрадныхъ фактовъ встрѣчаемъ, мы и въ другихъ областяхъ народной жизни. Намъ ставятъ въ упрекъ изобиліе свѣдѣній и малое количество разсужденій и выводовъ во Внутреннемъ Обозрѣніи. Говоря откровенно, мы думаемъ, что сгруппированные факты подѣйствуютъ сильнѣе всякихъ разсужденій, что они неизбѣжно наведутъ читателя на нѣкоторые выводы.
Продолжаемъ скорбную лѣтопись. «Не скоро забудется нашими крестьянами послѣдняя зима со всѣми ея напастями. Особенно сильно страдалъ и страдаетъ народъ отъ большаго недостатка топлива, пишутъ въ Русскій Курьеръ изъ Валуйскаго уѣзда Воронежской губерніи[19]. Приходится разбирать сараи, чтобъ не заморозить дѣтей. Уже къ началу зимы у половины крестьянъ не было своего хлѣба. Въ веснѣ онъ остался едва ли у четвертой части населенія. Ужасный годъ! говоритъ передовая статья Оренбургскаго Листка[20], хлѣбъ не родился вовсе, скотъ распроданъ за безцѣнокъ или попадалъ отъ безкормицы. „При атомъ настоящее тяжелое экономическое положеніе можетъ кончиться не раньше осени, и то, если лѣто будетъ благопріятное“.
Въ бѣдствіямъ голода и холода надо присоединить ихъ неизбѣжныхъ спутницъ, повальныя болѣзни. Въ Хоперскихъ станицахъ свирѣпствуетъ дифтеритъ, а близъ Перекопской станицы показался тифъ[21]. Съ береговъ Маныча въ Волгу сообщаютъ, что суровая зима гибельно отразишь на здоровья калмыковъ: среди нихъ появляется оспа. „Въ Россіи, пишетъ корреспондентъ[22], не имѣютъ понятія о томъ, что значитъ появленіе оспы среди калмыковъ. Одинъ слухъ о ней наводитъ паническій страхъ на дикарей, а какъ скоро она появилась, — калмыки разбѣгаются всѣ, куда глаза гладятъ, оставляя своихъ больныхъ на произволъ судьбы; и тѣ, обыкновенно, умираютъ медленною, мучительною смертью охъ холода и голода“. О приводѣ оспы калмыки заботятся очень мало, и поэтому за* болѣвшій этою болѣзнью и оставшійся въ живыхъ калмыкъ есть исключительное явленіе. Изъ Ромнъ, куда былъ отправленъ отрядъ сестеръ милосердія, сообщаютъ, что дифтеритъ тамъ ослабѣваетъ[23]. Но онъ свирѣпствуетъ въ Томскѣ, гдѣ гибнутъ не только дѣти, но и взрослые[24]. Въ Петербургѣ усиливается сифилисъ, и Новости философически замѣчаютъ поэтому по воду, что увеличеніе сифилиса послѣ войнъ составляетъ давно извѣстный фактъ. Изъ вяземскаго уѣзда въ Недѣлю пишутъ, что эта страшная болѣзнь давно укоренилась въ уѣздѣ. Нѣкоторыя деревни, Монино и Капустино, переполнены больными сифилисомъ. Больны даже маленькія дѣти[25]. Въ Глазовскомъ уѣздѣ, Вятской губернія, сильно распространена нехорошая болѣзнь сивера, по мѣстному выраженію. Рѣдко встрѣчается деревня, въ которой бы не было хоть одного зараженнаго сифилисомъ дома[26]. „Населеніе Боровичскаго уѣзда (Новгородской губерніи) вымираетъ — вотъ ужасная истина, обнаруженная ревизіонною коммиссіею, представившею очередному уѣздному земскому собранію свой отчетъ за 1879 годъ“[27]. Въ пятидесяти одномъ приходѣ уѣзда въ теченіе года родилось 3,442 ч., умерло 3,910 ч. Въ Алатырскомъ уѣздѣ сильно распространенъ сыпной тифъ[28]. Въ Русскія Вѣдомости пишутъ изъ Иванова-Вознесенска, что въ городѣ и ближайшихъ селахъ были неоднократные случаи заболѣванія оспою. „Болѣзнь требуетъ скораго и энергическаго отпора, ибо мѣстныя, по преимуществу фабричныя, села, какъ, напр., Тейхово, представляютъ въ высшей степени благопріятную почву для развитія эпидеміи“[29]. Въ Покровскомъ уѣздѣ, той же Владимірской губерніи, оспа свирѣпствуетъ въ многолюдной деревнѣ Линнѣ и въ окрестныхъ селеніяхъ. За недостаткомъ земскихъ врачей и фельдшеровъ, больныя дѣти не видятъ никакой медицинской помощи[30]. Кіевскій корреспондентъ „Молвы“ говоритъ, что еще съ начала зимы, постоянно усиливаясь, городъ поражаютъ различныя инфекціонныя болѣзни: хорь, скарлатина, дифтеритъ, тифъ, родильная горячка, глазная болѣзнь….[31]. Въ деревнѣ Перники, Покровскаго уѣзда, дѣти десятками умираютъ отъ черной оспы. „Разгуливаетъ по деревнѣ черная гостья, пятнаетъ, уродуетъ и отправляетъ на тотъ свѣтъ дѣтей, какъ я сказалъ, цѣлыми десятками, а помощи ни откуда!“[32] Въ Голосъ пишутъ изъ Винницы: „Въ настоящее время свирѣпствуютъ въ нашемъ у ѣздѣ разныя острыя болѣзни: тифъ, скарлатина, натуральная оспа, воспаленіе легкихъ и пр. Сверхъ того, въ нѣкоторыхъ селахъ у взрослыхъ людей появилась какая-то новая болѣзнь, унесшая уже нѣсколько человѣкъ въ Могилу. Симптомы этой болѣзни почти во всѣхъ селеніяхъ одни и тѣ же: больные лишаются аппетита, ротъ я языкъ сохнуть, и все тѣло покрывается синебагровыми пятнами“[33].
Бѣдствія, подобныя перечисленнымъ выше, объясняются въ громадномъ большинствѣ случаевъ горькою нуждою населенія, Непосильнымъ трудомъ при неблагопріятной обстановкѣ. Врачебныя Вѣдомости[34] сообщаютъ, что въ январѣ текущаго года, въ Костромской губерніи, сыпной тифъ замѣчался преимущество въ мѣстностяхъ съ фабричнымъ населеніемъ, а возвратный — среди бѣднаго рабочаго люда: сапожниковъ, токарей чернорабочихъ». Въ февралѣ и мартѣ эпидемія сыпнаго и возвратнаго тифа продолжается въ такой же степени, какъ и въ январѣ". Въ губерніи не прошла еще и эпидемическая оспа, развивается скарлатина. Въ Костромѣ, въ февралѣ мѣсяцѣ, изъ 101 заболѣвшаго умерло 34. Одинъ крестьянинъ умеръ отъ тифа на улицѣ. Въ томъ же No Врачебныхъ Вѣдомостей помѣщено извлеченіе изъ отчета доктора Невскаго о санитарномъ состояніи Нерехтинскаго уѣзда. На фабрикахъ не существуетъ правильной вентиляціи, работаютъ до 16 часовъ въ сутки, работаютъ десятилѣтнія дѣти.
Научно-популярный журналъ «Здоровье», органъ русскаго Общества охраненія народнаго здравія, приводитъ прекрасныя слова знаменитаго Вюрца: «правительство и община (у насъ земство и города) обязаны быть блюстителями общественнаго здоровья, въ которомъ они отвѣтственны на столько же, на сколько практическій врачъ отвѣтствененъ передъ своими больными»[35]. Но намъ приходится ежеминутно наталкиваться на самое грубое невѣжество, на самую убогую нищету населенія. Изъ Стараго Оскола въ Современныя Извѣстія пишутъ: въ уѣздѣ на 180 тысячъ жителей приходится шестнадцать школъ и триста кабаковъ. А въ Перми явился особый ревнитель просвѣщенія. Инспекторъ духовной семинаріи запретилъ семинаристамъ брать книги изъ частной библіотеки. Запрещеніе мало подѣйствовало. Тогда ученый мужъ сталъ ѣздить но квартирамъ учениковъ и отбирать у нихъ всѣ свѣтскія книги. Отдано приказаніе, чтобы семинаристы, уходя изъ дому, записывали въ нарочно для того заведенную книгу, куда и на какое время они отлучаются[36].
А Московскія Вѣдомости все ужасаются распространенія на Руси интеллигенціи! Надо замѣтить, впрочемъ, что ожесточенная борьба, поднятая этою газетою претивъ ненавистной ей интеллигенціи, сопровождалась печальными для послѣдней результатами, конечно, въ предѣлахъ редакціи @Московскихъ Вѣдомостей". Стража на Страстномъ бульварѣ договорилась до того, что стала пѣть дифирамбы «слову и дѣлу», начала возводить въ величайшее гражданское мужество политическій доносъ, хотя бы и лживый, шпіонство для славы и благополучія государства, хотя бы и нераздѣльное съ клеветою. Читатели знаютъ изъ газетъ дѣло г. Булобаша, прискорбной извѣстности. Московскія Вѣдомости восхищены гражданскою доблестію этого общественнаго дѣятеля, ложно донесшаго на нѣсколько лицъ, въ томъ числѣ на одну молодую дѣвушку. Судъ приговорилъ добровольца къ аресту за клевету, и немедленно г. Катковъ ударилъ въ набатъ. Отечество въ опасности! Доносъ и шпіонство не считаются сами по себѣ гражданскими обязанностями, они не покрываютъ клевету, судъ зараженъ либерализмомъ! Современныя Извѣстія пытались воротить издателя «Московскихъ Вѣдомостей» къ интеллигенціи и высказали весьма здравыя и честныя мысли. Мы думаемъ однако, что никакая аргументація на редакцію-защитницу Булюбашей не подѣйствуетъ. Современныя Извѣстія справедливо и мѣтко указываютъ на глубокоразвращающее вліяніе политическихъ доносовъ и требуютъ лживому доносчику, какъ это постановляло Уложеніе царя Алексѣя Михайловича, такого же наказанія, какому подвергнулся бы дѣйствительно совершившій обозначенное въ доносѣ преступленіе. Въ другой статьѣ Современныя Извѣстія говорятъ слѣдующее: Только на дняхъ указывали мы на опасность развитія политическихъ извѣтовъ; къ сожалѣнію, опасенія наши слишкомъ скоро начинаютъ подтверждаться. Не успѣли еще замолкнуть одинокіе голоса, оправдывающіе дѣяніе г. Булюбаша, какъ явились и послѣдователи его. Въ Славяносербскѣ, Екатеринославской губерніи, по сообщенію Русскихъ Вѣдомостей, въ послѣднее время надѣлала много шума исторія съ какимъ-то г. П…. на котораго, по почину одного изъ видныхъ земскихъ дѣятелей, былъ сдѣланъ доносъ въ политической его неблагонадежности; пріѣхавшій въ городъ для дознанія полицейскій офицеръ убѣдился, по словамъ корреспондента, что тутъ «недоразумѣніе», и клеветникамъ пришлось свалить вину своей «гнусной затѣи» на лицо, котораго уже нѣтъ въ городѣ, какъ не было и тогда, когда состоялся доносъ. Современныя Извѣстія сами получили сообщеніе о подобномъ же случаѣ въ Нижнемъ Новгородѣ. На скамьѣ подсудимыхъ, въ окружномъ судѣ, съ участіемъ присяжныхъ засѣдателей, помѣстился бывшій нижегородскій купецъ Б., украшенный золотою медалью съ надписью: «за усердіе». Обвинялся онъ въ ложномъ доносѣ, заключающемся, какъ гласитъ обвинительной актъ, въ томъ, что Б. явился въ жандармское управленіе въ 12 часовъ ночи и заявилъ жандармскому полковнику, что въ одной изъ гостинницъ какая-то компанія пьетъ за процвѣтаніе «Земіи и воли» и отзывается дерзко и оскорбительно о священной Особѣ Государя Императора. Но произведеннымъ дознаніемъ обнаружено было, что «доносъ этотъ — чистѣйшая ложь», и что онъ сдѣланъ изъ «личныхъ видовъ», дабы отомстить тѣмъ, которые позволяли себѣ надъ нимъ, Б., «насмѣхаться». На судѣ свидѣтели тоже отрицали обвиненіе, возведенное Б. на «компанію», и даже самъ г. Б. смягчилъ свое обвиненіе, показавъ, что дерзкихъ и оскорбительныхъ отзывовъ произносимо не было. «Я, закончилъ свое оправданіе обвиняемый Б., патріотъ, люблю своего Государя и мое отечество; 'карайте меня, гг. засѣдатели, если найдете, что слѣдуетъ карать человѣка за его патріотическія чувства». Хотя товарищъ прокурора и поддерживалъ обвиненіе, но присяжные вынесли оправдательный приговоръ. Современныя Извѣстія говорятъ по этому поводу: «Итакъ, политическіе извѣты грозятъ, къ ужасу людей честныхъ, принять большіе размѣры, а оправданіе купца Б. можетъ утѣшить тѣхъ, кто сѣтовалъ на обвиненіе г. Булюбаша».
Одно мы замѣтимъ Булюбашамъ печати и Булюбашамъ исключительно практикамъ: если они, дѣйствительно, считаютъ своимъ священнымъ долгомъ доносить куда слѣдуетъ, то отчего они не дѣлаютъ этого какъ слѣдуетъ?
Развитіе политическихъ доносовъ есть грозный признакъ общественной болѣзни, а печатная защита ихъ является яркимъ доказательствомъ глубокаго нравственнаго извращенія. Никогда и нигдѣ нельзя было мѣрами, стѣснявшими свободу мысли, достигнуть изгнанія съ государственной территоріи вредныхъ идей. Новымъ доказательствомъ этой старой истины служитъ современная Германовая имперія, которая ни осаднымъ положеніемъ, ни полицейскими стѣсненіями печати не можетъ остановить развитія соціалъ-демократической партія. Для предупрежденія же преступленій существуетъ въ государствѣ полиція, а для кары за нихъ — независимый судъ.
Пріятно отвести глаза отъ прискорбныхъ фактовъ, отъ нравственно-нездоровыхъ людей, и остановиться на трогательной исторіи человѣка, дѣйствительно свято исполнившаго свой долгъ. Варшавскія газеты передаютъ слѣдующій случай (мы заимствуемъ этотъ разсказъ изъ № 111 «Голоса».)
Въ шестидесятыхъ годахъ, въ Житомірѣ, въ одномъ изъ костеловъ, въ присутствіи многочисленной публики, совершенъ былъ тяжелый обрядъ лишенія ксёндза Кобыловича духовнаго, сана. Обрядъ совершалъ римско-католическій епископъ Боровскій, и не только онъ, но всѣ присутствовавшіе горько плавали: ксёндзъ былъ извѣстенъ, какъ благочестивый, добрый и въ высшей степени внимательный и сострадательный ко всѣмъ человѣкъ. Ксёндзъ Кобыловичъ былъ настоятелемъ прихода въ мѣстечкѣ Оратовѣ, Липовецкаго уѣзда, Кіевской Губерніи, впередъ тѣмъ онъ былъ приходскимъ ксёндзомъ въ мѣстечкѣ Бѣлая Церковь и тогда уже пользовался громкою извѣстностью и всеобщимъ уваженіемъ; въ епархіи онъ считался самымъ добросовѣстнымъ труженикомъ и примѣрнымъ ксёндзомъ. Какъ настоятель и приходскій ксёндзъ, онъ былъ необыкновенно энергиченъ и очень дѣятеленъ въ отношеніи улучшенія и украшенія въ своемъ приходѣ костёла.
Неожиданно для всѣхъ, въ крайнему удивленію, благочестивый ксёндзъ _3абцлрвычъ былъ обвиненъ въ убіеніи эконома мѣстечка Оратова. Всѣ обстоятельства этого преступленія были противъ ксёндза, и даже вскорѣ послѣ убійства, въ костёлѣ, за алтаремъ, нашли двухствольное ружье, принадлежавшее ксёндзу, который передъ тѣмъ былъ въ костёлѣ одинъ, а по осмотрѣ ружья, оказалось, что изъ него только что былъ сдѣланъ выстрѣлъ. Судъ приговорилъ его въ каторжныя работы, на всю жизнь. Ксёндзъ былъ высланъ въ Сибирь. Спустя около двадцати лѣтъ, совершенно случайно обнаружилась полная невиновность ксёндза. Въ мѣстечкѣ Оратовѣ умеръ органистъ того самаго костёла, въ которомъ настоятелемъ былъ ксёндзъ Кобыловичъ. Умирая, органистъ, передъ духовникомъ и въ присутствіи мѣстныхъ властей, а также многочисленныхъ свидѣтелей изъ частныхъ лицъ, сознался, что, почти 20 лѣтъ назадъ, желая жениться за женѣ эконома мѣстечка Оратова, которая ему очень нравилась, убилъ самого эконома онъ, а не ксёндзъ Кобыловичъ, который въ этомъ преступленіи неповиненъ, и что онъ, органистъ, желая отвлечь отъ себя подозрѣніе въ этомъ убійствѣ, устроилъ такъ, что подозрѣніе пало на ксёндза, для чего онъ и занесъ въ костёлъ ксёндзовское ружье, изъ котораго совершилъ выстрѣлъ. Въ заключеніе своего предсмертнаго показаніи, органистъ заявилъ, что когда ксёндзъ, обвиненный въ убіенія эконома, сидѣлъ уже въ тюрьмѣ, онъ, органистъ, мучимый угрызеніемъ совѣсти, исповѣдался у ксёндза въ тюремномъ замкѣ и сознался ксёндзу въ убіеніи эконома. Органистъ сознался ксёндзу, убѣжденный, что онъ, обязанный свято хранить въ тайнѣ заявляемые ему на исповѣди грѣхи, не выдастъ его въ руки правосудія, и не ошибся: ксёндзъ пошелъ въ Сибирь, но тайну исповѣди сохранилъ. Какъ только стало извѣстно, что ксёндзъ Кобыловичъ невинно пострадалъ за другаго и совершенно несправедливо былъ сосланъ къ каторжныя работы, гдѣ и находился около двадцати лѣтъ, было сдѣлано распоряженіе объ освобожденіи его на волю; но это распоряженіе уже опоздало: за нѣсколько дней передъ полученіемъ на мѣстѣ распоряженіи объ освобожденіи ксёндза, Кобыловичъ умеръ, унеся съ собою въ могилу довѣренную ему на исповѣди тайну.
Ксёндзъ Кобыловичъ святая, конечно, личность. Подвигъ, имъ совершенный, не по плечу среднему человѣку; но и средній человѣкъ, при благопріятныхъ общественныхъ условіяхъ, окажется способнымъ на полезную службу для общества и государства, на стойкую защиту своего убѣжденія. Люди, которые отрицаютъ значеніе политическихъ формъ, не принимаютъ въ соображеніе именно того обстоятельства, что нельзя стронь общественнаго порядка, главнымъ образомъ, на герояхъ. Когда люди будутъ высоко подняты воспитаніемъ, когда они не будутъ находиться подъ гнетомъ нужды, тогда м политическія формы, политическія гарантіи свободы и неприкосновенности личности потеряютъ свое значеніе, великое въ настоящее время. Самоуправленіе служитъ теперь незамѣнимою ничѣмъ школою для выработки характера, для осмысленной борьбы съ различными невзгодами, посѣщающими вашу страну. Только благодаря земскимъ и городскимъ учрежденіямъ и, конечно, печати, мы имѣемъ достаточно опредѣленныя данныя, чтобъ судить о нашей областной жизни. Только въ земскихъ собраніяхъ ярко выступили наружу какъ достоинства, такъ и недостатки русскаго общественнаго дѣятеля. И чѣмъ шире кругъ дѣятельности самоуправленія, чѣмъ независимѣе эта дѣятельность, тѣмъ она плодотворнѣе. Мысль, постоянно встрѣчаясь съ противорѣчіемъ, крѣпнетъ и развивается, корыстные разсчеты слабѣютъ, чувствуя на себѣ непрерывное давленіе общественнаго мнѣнія. Вырабатывается привычка жить я трудиться не для себя одного, во и для общества, и эта привычка выростаетъ нерѣдко въ сознательную потребность.
Правительство начинаетъ признавать за нашимъ самоуправленіемъ то великое значеніе, о которомъ мы говоримъ. Пермскій губернаторъ, открывая въ нынѣшнемъ году губернское земское собраніе, такъ охарактеризовалъ, но словамъ Екатеринбургской Недѣли, свои отношенія къ земству: «Взгляды шипи на различные вопросы не всегда сходились, многіе споры доходили до разрѣшенія Сената; но за истекшій годъ, я не знаю ни одного примѣра со стороны губернскаго земства, думаю, м земство не укажетъ со стороны администраціи ни одного случая, когда разномыслія наши имѣли бы хотя тѣнь характера личныхъ пререканій, а не вызывались увѣренностію каждой стороны въ правотѣ ея мнѣній, обусловливаясь, быть можетъ, иногда разностію точекъ зрѣнія, съ которыхъ мы смотрѣли на вопросъ.»
Взглядъ пермскаго губернатора не рѣдкое исключеніе хотя, къ сожалѣнію, м далеко не общее правило. Столкновенія и пререканія администрація съ самоуправленіемъ не мало вредятъ и еще будутъ вредить развитію благосостоянія я просвѣщенія среди русскаго народа. Какъ уже давно всѣми замѣчено, наше земство особенно много терпѣло отъ канцелярскихъ притязаній министерства народнаго просвѣщенія, указывать на которыя была почти лишена возможности русская повременная печать. Выходъ въ отставку графа Толстаго, повидимому, свидѣтельствуетъ, что въ высшихъ правительственныхъ сферахъ произошла въ этомъ отношеніи, а можетъ быть и въ нѣкоторыхъ другихъ, болѣе или менѣе значительная перемѣна направленія. Надежды общества, опять сильно возбуждены. Всѣ ждутъ, что тяжелый и почти механическій трудъ учащихся дѣтей будетъ облегченъ, что въ мертвую схоластику преподаванія введенъ будетъ живой духъ истиннаго просвѣщенія; Не разъ надежды, радостно охватывавшія общество, оказывались обманчивыми, и это всегда сопровождалась уныніемъ, апатіей къ вопросамъ государственной важности, нравственнымъ разслабленіемъ общества. Трудно не замѣтить гибельныхъ послѣдствій такого рода явленій. Если въ обществѣ развивается равнодушіе, если оно вяло, безучастно относится къ крупнымъ даже событіямъ собственной жизни и жизни другихъ государствъ, то какъ же найдти въ немъ твердую опору для правительственной дѣятельности? А если власть во находить опоры въ обществѣ, то на что же она можетъ опираться? Съ другой стороны, люди, занимающіе высшія административныя должности, невольно и незамѣтно почувствуютъ на себѣ вліяніе унынія и упадка нравственныхъ силъ, которыми страдаетъ общество. Не смотря на энергію и дарованія лицъ, входящихъ въ составъ, правительства, оно всегда, въ большей или меньшей степени, испытываетъ на себѣ давленіе общественной атмосферы, хотя, конечно, въ высшихъ слояхъ атмосферы давленіе это менѣе значительно. Откуда взять достаточно бодрости духа, когда все вокругъ принижено и забито?
А правительству и обществу безусловно необходима эта бодрость духа. Дѣла такъ много, затрудненія для развитія благосостоянія въ народѣ такъ велики, что уныніе или равнодушіе повлекутъ за собою ужасающія послѣдствія. Дамъ надо бороться съ неурожаемъ, съ эпидемическими болѣзнями, съ невѣжествомъ, съ пожаромъ, съ саранчей. Изъ Закавказья получено страшное извѣстіе, что краю грозитъ саранча. Изъ Павлограда сообщаютъ, что на поляхъ найдены массы живыхъ личинокъ хлѣбнаго жучка; потревоженныя бороною, онѣ ушли въ землю. Сельское населеніе въ ужасѣ и боится продолжать посѣвъ яроваго, такъ какъ ему грозятъ истребленіе. Голосъ[37] справедливо говоритъ по этому поводу: "но, вѣдь, жучекъ, истребивъ озимь, посѣянную въ прошломъ году, направится «скатъ ищи въ мѣстности незаряженныя. Половина Европейской Россіи, и именно житница ед, такимъ путемъ, можетъ не увидать и зерна хлѣба. Чѣмъ же будетъ питаться населеніе въ предстоящемъ году? Гдѣ тотъ годичный запасъ продовольствія, который помогъ бы намъ побороть жучка, заставивъ его голодать»?
Куда ни взглянешь, повсюду требуется неотложная, спѣшная работа. Рукъ мало, а дѣла безконечно много. Паша экономическая жизнь настоятельно нуждается въ реформахъ, наша податная система служитъ однимъ изъ тормазовъ народно-хозяйственной жизни. Подушная подать и соляной акцизъ въ энергическихъ выраженіяхъ осуждались самимъ министромъ финансовъ, который сказалъ, что день отмѣны этихъ налоговъ будетъ счастливѣйшимъ днемъ его жизни. Къ горю Россіи, этотъ счастливѣйшій день такъ и не наступаетъ. Въ началѣ февраля нынѣшняго года Владимірское губернское земское собраніе постановило ходатайствовать передъ правительствомъ объ отмѣнѣ акциза на соль. Постановленіе это состоялось единогласно. Собраніе подробно мотивировало свое ходатайство. Во многихъ уѣздахъ Владимірской губернія, въ теченіе двухъ лѣтъ, свирѣпствовалъ падежъ рогатаго скота. Пало до десяти тысячъ головъ. Падежъ скота становится обычнымъ въ Россія явленіемъ и объясняется, главнымъ образомъ, неудовлетворительностію корма и въ особенности недостаточнымъ количествомъ съѣдаемой животными соли. Наши крестьяне не имѣютъ никакой возможности покупать соль для скота, такъ какъ и сами употребляютъ далеко не столько, сколько требуется организмомъ. Надо принять въ соображеніе, что соляной акцизъ, отымая у государства десятки милліоновъ рублей, убивая производительность страны, составляетъ менѣе пятидесятой доли доходовъ казны.
Съ ходатайствомъ объ отмѣнѣ налога на соль обратилось къ правительству и тульское губернское земство; но, по новѣйшимъ газетнымъ извѣстіямъ, и Владимірское, и тульское земство получили отказъ.
Признано неподлежащимъ удовлетворенію и ходатайство одного изъ земствъ о несовмѣщеніи должности предсѣдателя земской управы съ должностію предсѣдателя земскаго собранія или съ другими должностями, требующими постоянныхъ занятій. Министерство внутреннихъ дѣлъ представило по поводу этого ходатайства въ комитетъ министровъ слѣдующія соображенія, которыя и были найдены уважительными: По 47 статьѣ «положенія о земскихъ учрежденіяхъ» къ избранію въ предсѣдатели и члены управъ допускаются даже лица, состоящія на государственной службѣ, съ разрѣшенія ихъ начальства. Выборъ того или другаго лица на ту или иную изъ упомянутыхъ должностей вполнѣ зависитъ отъ самого земскаго собранія. Въ 34 губерніяхъ, гдѣ введены земскія учрежденія, по свѣдѣніямъ министерства внутреннихъ дѣдъ, 82 лица занимаютъ одновременно должности предводителя дворянства и предсѣдателя земскихъ управъ. Это указываетъ на недостатокъ людей, могущихъ замѣщать выборныя должности, и т. д.
Нѣкоторыя изъ приведенныхъ соображеній министерства внутреннихъ дѣлъ имѣютъ несомнѣнно важное значеніе, такъ что объ отклоненіи земскаго ходатайства, въ данномъ случаѣ, жалѣть нѣтъ основанія. Было бы, по нашему мнѣнію, гораздо цѣлесообразнѣе ходатайствовать предъ высшимъ правительствомъ о томъ, чтобы предсѣдателями земскихъ собраній не были обязательно предводители дворянства, а чтобы собраніе само избирало изъ своей среды предсѣдателя на всю сессію.
На разсмотрѣніе министерства внутреннихъ дѣлъ, по сообщеніямъ газетъ, поступило еще одно ходатайство земства, на этотъ разъ довольно оригинальное. Пермское губернское земство проситъ издать законъ, разрѣшающій подвергать отвѣтственности тѣхъ гласныхъ, которые не являются на земскія собранія безъ уважительныхъ причинъ. Русскій Курьеръ говоритъ по этому поводу слѣдующее:
Вникая въ смыслъ подобнаго ходатайства, мы можемъ приписать его происхожденіе только путаницѣ понятій о своихъ правахъ и обязанностяхъ. Въ самомъ дѣлѣ, не странно ли, что земскіе люди сами на себя стали смотрѣть какъ на школьниковъ, нуждающихся въ наказаніяхъ за проступи? Вѣдь, чтобы придти къ такому выводу и приравнять себя къ гимназисту, наказанному за неявку въ классъ, надо утратить и здравый смыслъ, и всякое уваженіе къ тому общественному положенію, которое занимаютъ представители свободныхъ учрежденій. Для того, чтобы договориться до такого абсурда, надо перепутать въ своей головѣ всѣ понятія о гражданской дѣятельности выборныхъ людей. Любопытно было бы знать, какія наказанія гласнымъ проектируетъ пермское земство. Тутъ возможны — денежный штрафъ, привлеченіе къ суду за неисполненіе своихъ служебныхъ обязанностей и, наконецъ, совершенное исключеніе изъ состава гласныхъ. Но если ввести въ земское дѣло такой опасный прецедентъ, то оно должно неминуемо утратить значеніе и свободныя представительныя учрежденія получатъ характеръ административныхъ канцелярій. Это — во первыхъ. Во вторыхъ, при существованіи цѣлой карательной системы, большинство не пожелаетъ вступать въ число гласныхъ.
Такими мѣрами равнодушія къ общественнымъ вопросамъ и пренебреженія своими обязанностями устранить невозможно. Совершенное исключеніе непоявлявшагося на засѣданія гласнаго, по постановленію 8емскаго собранія, было бы и весьма несправедливою мѣрою, нарушающею права избирателей. Допустимъ, наконецъ, что, благодаря разнообразнымъ угрозамъ, гласные начнутъ прилежно посѣщать губернскія и уѣздныя земскія собранія. Выиграетъ ли отъ этого дѣло самоуправленія? Станутъ ли члены собраній, являющіеся по-неводѣ, добросовѣстно исполнять свои обязанности? Преобразованія, дѣйствительно, необходимы, но только въ порядкѣ избранія гласныхъ, въ измѣненіи условій для того, чтобъ имѣть право баллотироваться, въ расширеніи, наконецъ, компетенціи земскихъ собраній. Авторъ статьи Русскаго Курьера кончаетъ слѣдующими словами:
Во всякомъ случаѣ, если бы ходатайство пермскаго земства было удовлетворено и законъ объ отвѣтственности гласныхъ былъ когда-нибудь изданъ, то пермское земство вправѣ могло бы сказать тогда, что оно «само себя высѣкло».
Провинціальная печать, которая приноситъ не малую пользу и въ настоящее время, съ измѣненіемъ къ лучшему условій ея существованія, окажетъ также важное и благодѣтельное вліяніе на развитіе нашего самоуправленія. Уже и теперь нѣкоторыя губернскія изданія пріобрѣли мѣстное значеніе и подучили извѣстность въ имперіи. Таковъ, напримѣръ, «Тверской Вѣстникъ», редактируемый съ необыкновенною добросовѣстностію и представляющій читателю разнообразный и богатый матеріалъ.[38] Таковъ Смоленскій Вѣстникъ и нѣкоторыя другія провинціальныя изданія. Множество мелкихъ явленій въ жизни нашего захолустья, свѣдѣнія о которыхъ не могутъ попадать въ столичныя газеты, составляютъ пригодный матеріалъ для мѣстной печати. Печать эта отстаиваетъ интересы самоуправленія, будитъ полусонное провинціальное общество, связывая общегосударственные вопросы съ нуждами губерніи и уѣзда. Для будущаго историка русской жизни провинціальныя изданія представляютъ драгоцѣнныя данныя, а для современнаго обозрѣвателя они незамѣнимы. На нынѣшній разъ мы воспользуемся только нѣкоторыми фактами изъ Оренбургскаго Листка. (№ 16).
Небрежность правленій нашихъ желѣзныхъ дорогъ, пренебреженіе ими самыхъ законныхъ желаній пассажировъ и товароотправителей общеизвѣстны. Правительство назначило особую коммиссію для наслѣдованія желѣзнодорожнаго дѣла въ Россіи. Коммиссія эта работала долго и много, но будутъ ли какіе либо серьезныя результаты отъ этой работы, подлежитъ еще нѣкоторому сомнѣнію.
А каковы современные желѣзнодорожные порядки, можно судить, между прочимъ, по слѣдующимъ сообщеніямъ Оренбургскаго Листка. Въ Оренбургѣ былъ страшный пожаръ. Въ краю неурожай. Безконечные бураны зимой затрудняли подвозъ продовольствія. Бураны въ нѣкоторыхъ мѣстахъ занесли и желѣзнодорожную линію, вслѣдствіе чего наступилъ голодъ въ буквальномъ смыслѣ слова, особенно для сѣверо-восточныхъ частей губерніи. 24 февраля движеніе по желѣзной дорогѣ прекратилось. Цѣны въ Оренбургѣ стали необыкновенно подниматься. Обѣщанія правленія желѣзной дороги очистить путь не приводились въ исполненіе. «Въ виду этого мѣстные купцы и городскіе представители, сознавая положительное разстройство торговли и предвидя неминуемый голодъ, послали высшему начальству нѣсколько жалобъ на администрацію желѣзной дороги». Съ проведеніемъ желѣзной дороги прекратился извозный промыселъ, и никто не ожидалъ, что правленіе дороги будетъ относиться къ прекращенію движенія съ философскимъ равнодушіемъ. Городская дума, въ составѣ 41 члена, единогласно довела телеграммой до свѣдѣнія высшаго начальства бѣдственное положеніе города. Управляющій дорогою обѣщалъ открыть движеніе 11 апрѣля, и опять не открылъ. Редакція Оренбургскаго Листка справлялась у мѣстнаго губернатора о послѣдствіяхъ думской телеграммы въ г. министру внутреннихъ дѣлъ. Министръ отвѣчала, что будетъ хлопотать немедленно, и поѣзда, наконецъ, двинулись.
Хорошо, что уцѣлѣлъ телеграфъ. Въ противномъ случаѣ жители Оренбурга, такъ много пострадавшіе въ нынѣшнемъ году, проголодали бы еще довольно продолжительное время.
Воспоминаніемъ о великомъ поэтѣ начали мы это внутреннее обозрѣніе, воспоминаніемъ о небольшомъ преждевременно-угасшемъ талантѣ заключимъ нашу хронику.
24 апрѣля, тридцати девяти лѣтъ отъ роду, скончался въ Москвѣ поэтъ изъ крестьянъ, Иванъ Захаровичъ Суриновъ.
Иванъ Захаровичъ Суриковъ родился въ 1841 году, въ деревнѣ Новоселово, Угличскаго уѣзда, Ярославской губерніи[39]. Отецъ поэта вынужденъ былъ жить въ работникахъ на чужой сторонѣ. Семи лѣтъ Суриковъ былъ взятъ отцомъ въ Москву, торговать въ маленькую овощную лавочку. Подъ руководствомъ полуграмотной начетчицы, Иванъ Захаровичъ вызубрилъ старый букварь. Но у мальчика родилась страсть къ чтенію. Одинъ мелкій чиновникъ, часто заходившій въ лавочку, обратилъ вниманіе на задумчиваго ребенка и выучилъ его читать и писать, какъ слѣдуетъ. Тайкомъ, урывками, безъ всякаго выбора, Иванъ Захаровичъ сталъ проглатывать книжку за книжкой. Товарищи преслѣдовали мальчика насмѣшками, называя книгоѣдомъ; родные бранили и били несчастнаго поэта, жгли въ печкѣ его книги. Наконецъ, въ руки Ивана Захаровича случайно попались произведенія Пушкина, Лермонтова, Кольцова. Послѣдній возбудилъ въ ребенкѣ желаніе и самому попробовать писать стихи, складывать думы. Поводъ къ первому стихотворенію Сурикова подалъ несчастный пожарный случай, произшедшій рядомъ съ домомъ, въ которомъ жилъ поэтъ. Мальчикъ показалъ свой опытъ пріятелю-чиновнику, и тотъ одобрилъ его, посовѣтовавъ продолжать. Только въ 1862 году, говоритъ г. Соловьевъ-Несмѣловъ, Сурикову удалось познакомиться съ однимъ изъ нашихъ извѣстныхъ писателей, г. П--вымъ, который много способствовалъ художественному образованію Ивана Захаровича. Тогда поэтъ выбралъ лучшія изъ своихъ стихотвореній и отправилъ ихъ въ редакцію «Воскреснаго Досуга» и другихъ изданій. Стихотворенія были напечатаны, и, такимъ образомъ, съ 1863 года началась литературная дѣятельность Сурикова, произведенія котораго стали появляться то въ одномъ, то въ другомъ изъ второстепенныхъ журналовъ.
По семейная обстановка продолжала приносить Ивану Захаровичу безпокойство и горе. Подоспѣла и крайняя нужда. Но поэтъ продолжалъ писать свои скорбныя пѣсни, которыя стали печатать Вѣстникъ Европы, Дѣло, Дѣтское Чтеніе.
Въ 1871 году была издана книжка стихотвореній Сурикова, въ количествѣ 1200 экземпляровъ. Книжка разошлась въ два года. Г. Соловьевъ Несмѣловъ напечаталъ новое изданіе, въ 1875 году, а въ 1877 году г. Солдатенковъ выпустилъ въ свѣтъ третье изданіе.
Въ послѣдніе годы жизни Иванъ Захаровичъ цѣлые дни проводилъ въ маленькой желѣзной лавкѣ, въ одномъ изъ дальнихъ закоулковъ Москвы. Умеръ онъ отъ той роковой болѣзни, которая унесла многихъ честныхъ дѣятелей на Руси, отъ чахотки.
Талантъ Сурикова былъ невеликъ, мотивы его поэзіи однообразны. Но въ стихотвореніяхъ рано умершаго писателя мы встрѣчаемъ глубокое чувство, теплую любовь къ труженику-крестьянину, живую симпатію къ его страданіямъ, знакомымъ на собственномъ опытѣ. Поэтъ говоритъ: Для изнѣженнаго слуха наше пѣнье не годится;
Наши пѣсни рѣжутъ ухо, —
Горечь сердца въ нихъ таится!
И дѣйствительно, если прочесть подрядъ нѣсколько десятковъ стихотвореній Сурикова, на душу ляжетъ тяжелое впечатлѣніе, — столько въ этихъ стихотвореніяхъ искренности и горя, крестьянскаго, сѣраго горя….
- ↑ Русская Старина, 1877, августъ. Этотъ стихъ и до сихъ поръ не печатался: Посмотримъ, перечтемъ, посудимъ, побранимъ, Вольнолюбивыя надежды оживимъ.
- ↑ Русскій Курьеръ, № 106, письмо четвертое.
- ↑ Русскій Курьеръ, № 91.
- ↑ Русскія Вѣдомости, № 103.
- ↑ Голосъ, № 70.
- ↑ Ibid.
- ↑ Русскій Курьеръ, № 107.
- ↑ Современныя Извѣстія, № 87.
- ↑ Ibid.
- ↑ Волга, № 300.
- ↑ Новости, № 74.
- ↑ Донской Голосъ, № 25.
- ↑ Донской Голосъ, № 24.
- ↑ Новости, № 70.
- ↑ Русскія Вѣдомости, № 90.
- ↑ Русскія Вѣдомости, № 91.
- ↑ Обзоръ № 451.
- ↑ Ibid, № 456.
- ↑ Русскій Курьеръ, № 80.
- ↑ Оренбургскій Листокъ, № 10.
- ↑ Донской Голосъ, № 23.
- ↑ Волга, № 293.
- ↑ Новости, № 70.
- ↑ Ibid., № 87.
- ↑ Недѣля, № 11.
- ↑ Русскій Курьеръ, № 76.
- ↑ Голосъ, № 69.
- ↑ Симбирская земская газета, №№ 179, 181.
- ↑ Русскія Вѣдомости, № 94.
- ↑ Ibid. № 96.
- ↑ Молва, № 91.
- ↑ Голосъ, № 98.
- ↑ Голосъ, № 110.
- ↑ Врачебныя Вѣдомости, 36 415. (12 апрѣля 1880).
- ↑ Здоровье, № 133 (о современномъ положеніи гигіены на Западѣ).
- ↑ Голосъ, № 108.
- ↑ Голосъ, № 114.
- ↑ Заимствуемъ кстати изъ № 16 Тверскаго Вѣстника слѣдующее извѣстіе. Въ концѣ марта нынѣшняго года въ Иванъ-Погостскомъ училищѣ, Телятинской волости, Весьегонскаго уѣзда, появилась заушница. Школу временно закрыли. Молодая наставница училища, госпожа Раевская, не смотря на распутицу принялась ухаживать за больными дѣтьми. Пѣшкомъ начала ходить она по окрестнымъ деревнямъ, чтобы помогать по взятому у врача наставленію. Г-жа Раевская, наконецъ, сама заболѣла заушницей, но теперь, къ счастію, уже выздоравливаетъ. Вполнѣ заслуженно, говоритъ корреспондентъ, она получила у крестьянъ названіе благодѣтельницы.
- ↑ Мы беремъ эти біографическія свѣдѣнія изъ предисловія г. Соловьева-Несмѣлова къ изданнымъ имъ стихотвореніямъ Сурикова.