Хотя жизнь историческаго народа измѣряется не годами, даже не десятками лѣтъ, но въ извѣстную пору его развитія важныя измѣненія общественнаго строя происходятъ очень быстро. На глазахъ одного поколѣнія осуществляется глубокое преобразованіе, и уже непосредственно слѣдующему поколѣнію недавнее прошлое представляется дѣлами «Временъ очаковскихъ и покоренья Крыма».
Съ трудомъ вѣрится еще свѣжему преданію, съ величайшимъ изумленіемъ приходится убѣждаться, что была возможна быль, едва-едва исчезнувшая изъ міра. Такую быль раскрываютъ намъ произведенія геніальнаго писателя, которому 4 сентября нынѣшняго года открытъ памятникъ въ Нѣжинѣ. Какъ живые, вызванные волшебною силой художественнаго дарованія, проходятъ передъ нами образы русскихъ людей тридцатыхъ и сороковыхъ годовъ. Эти люди имѣютъ близкихъ родственниковъ и въ настоящее время. Но какое поразительное измѣненіе общихъ условій общественнаго быта, какая рѣшительная перемѣна всего фона картины!
Не умеръ Чичиковъ. Его изобрѣтательности открывается теперь широкій просторъ: онъ ворочаетъ акціями, облигаціями, субсидіями, гарантіями… Живъ и Собакевичъ, не потерявшій привычки наступать на ноги своимъ собесѣдникамъ; живъ Маниловъ, мечтающій построить мостъ между двумя державами; здравствуютъ Ноздревъ, Петрушка, Коробочка… «Иной и почтенный, и государственный даже человѣкъ, а на дѣлѣ выходитъ совершенная Коробочка. Какъ зарубилъ что себѣ въ голову, то ужь ничѣмъ его не пересидишь; сколько ни представляй ему доводовъ, ясныхъ какъ день, — все отскакиваетъ отъ него, какъ резиновый мячъ отскакиваетъ отъ стѣны». Но въ общемъ жизнь въ наши дни, въ восьмидесятые годы XIX вѣка, стала гораздо сознательнѣе, осмысленнѣе и тревожнѣе. Рухнуло, по волѣ императора Александра II, крѣпостное право, вызванъ къ жизни судъ присяжныхъ, созданы земскія учрежденія. Задачи управленія страшно усложнились и требуютъ неслыханной прежде затраты умственныхъ и нравственныхъ силъ.
Въ обществѣ растетъ и крѣпнетъ живая признательность къ своимъ духовнымъ вождямъ. Кто былъ въ Москвѣ на пушкинскихъ, въ прошломъ году, тотъ на всю жизнь сохранитъ о нихъ самое свѣтлое воспоминаніе. Похороны Достоевскаго вновь доказали, что русскіе образованные люди научились благоговѣть передъ великимъ дарованіемъ и честнымъ, страстнымъ сердцемъ. Русская Мысль, еще при жизни Ѳедора Михайловича Достоевскаго заявляла, что по нѣкоторымъ вопросамъ мы не могли раздѣлять мнѣній знаменитаго писателя. Многіе относились къ публицистической дѣятельности автора «Преступленія и наказанія» прямо съ враждою; но уважали Достоевскаго всѣ. Торжество въ честь пяти десятилѣтней плодотворной дѣятельности Н. И. Пирогова, открытіе памятника Гоголю въ Нѣжинѣ и другія, менѣе значительныя, явленія въ своей совокупности представляютъ въ высшей степени поучительное и отрадное зрѣлище. Торжество разума, конечно, предвидится лишь въ болѣе или менѣе отдаленномъ будущемъ. Наша наука еще не вышла изъ пеленокъ, по крайней мѣрѣ общественныя науки находятся въ младенческомъ возрастѣ. Наше искусство, послѣ блистательныхъ успѣховъ при Пушкинѣ, Глинкѣ и ихъ преемникахъ, находится въ застоѣ, кромѣ живописи, быть-можетъ. Драма и комедія, если исключить «Горе отъ ума», «Ревизора» и нѣкоторыя пьесы Островскаго, рѣдко выходитъ изъ уровня посредственности. Много причинъ обусловливаютъ такое печальное состояніе и много средствъ, при помощи которыхъ можно и должно ускорить выходъ изъ этого печальнаго состоянія. Конечно, первое и главное средство заключается въ правильной постановкѣ народнаго образованія и въ его широкомъ распространеніи.
Въ послѣднее время въ печати, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ изъ наиболѣе распространенныхъ нашихъ газетъ, высказывается и доказывается мысль о томъ, что среднее и высшее образованіе должно получаться исключительно тѣми, у кого достанетъ на это средствъ. Государство, — говорятъ намъ, — не должно тратить трудовыхъ крестьянскихъ денегъ на доставленіе образованія въ гимназіяхъ и университетахъ. Въ этомъ видятъ великую несправедливость по отношенію къ народу. При ближайшемъ разсмотрѣніи, однако, это мнѣніе не выдерживаетъ критики.
Образованные люди необходимы народу. Безъ гимназій и университетовъ великое историческое государство не можетъ существовать, — противъ этого никто не будетъ спорить, по крайней мѣрѣ; открыто. Сдѣлать обязательнымъ среднее и высшее образованіе, разумѣется, невозможно; но нельзя совершенно предоставить полученіе такого образованія желающимъ и имѣющимъ средства платить болѣе или менѣе значительныя суммы въ казенныя ли учебныя заведенія, или въ частныя. Извѣстно, что въ Россіи достигаетъ университетскихъ дверей большею частью бѣдная молодежь. Съ большими усиліями приходится ей оканчивать курсъ въ гимназіяхъ. Нерѣдко гимназистъ уже даетъ уроки, кормитъ себя, помогаетъ семьѣ. Съ переѣздомъ изъ провинціи въ университетскій городъ положеніе молодаго человѣка ухудшается: жизнь дороже, уроковъ найти трудно, другихъ занятій также. Университетъ освобождаетъ такихъ энергичныхъ и трудящихся студентовъ отъ платы за слушаніе лекцій. Поступить иначе было бы жестокостью. Народъ ничего не теряетъ при этомъ даже въ матеріальномъ отношеніи: со студента берется обязательство прослужить извѣстное число лѣтъ тамъ, куда назначитъ правительство. Само собою разумѣется, что подобныя назначенія всегда приходятся на глухія и отдаленныя мѣстности, въ которыя рѣдко кто согласится ѣхать добровольно. Съ другой стороны, загораживая дорогу въ университетъ бѣдной молодежи (а таково большинство учащихся), люди, какъ будто оберегающіе интересы народа, какъ будто возстающіе противъ созданія на его счетъ привилегированныхъ сословій, на самомъ дѣлѣ содѣйствуютъ этому созданію, монополизируя высшее и среднее образованіе въ рукахъ богатыхъ или, по крайней мѣрѣ, достаточныхъ классовъ общества. Если принять въ соображеніе ничтожную сумму, которую тратитъ государство на содержаніе среднихъ и высшихъ учебныхъ заведеній, то опасеніе за обремененіе народа подобнаго рода расходами становится совершенно призрачнымъ. Если принять въ соображеніе глубокое невѣжество, въ которое погружена еще большая часть русскаго народа, то необходимость государственнаго содѣйствія при полученіи средняго и высшаго образованія явится безспорною. Въ самомъ дѣлѣ, нужны же государству инженеры, технологи, а откуда ихъ взять, если мало учащихся въ среднихъ учебныхъ заведеніяхъ? Народныхъ учителей въ начальныя школы должны учить люди, знающіе сами побольше этихъ учителей. Наконецъ, нужно ли доказывать великое значеніе университета? Для сокращенія государственныхъ расходовъ остается широкое поле, а народное образованіе — и, конечно, прежде всего народное въ тѣсномъ смыслѣ слова, то-есть начальное, въ сельскихъ школахъ — требуетъ увеличенія издержекъ, ни въ какомъ случаѣ не уменьшенія ихъ. Мы уже говорили о томъ, что въ гимназіяхъ нашихъ недостаетъ мѣста желающимъ туда поступить, что университеты вынуждены также отказывать въ пріемѣ слушателей, число которыхъ въ шести собственно русскихъ университетахъ не превышаетъ въ нынѣшнемъ году, по всей вѣроятности, пяти съ половиною тысячъ. Чтобы сравняться съ самою отсталою страной Германіи, съ Баваріей, намъ слѣдовало бы имѣть сорокъ тысячъ студентовъ. Наши университеты далеко не богаты учебными пособіями. Даже многія каѳедры — и каѳедры чрезвычайно важныя — по нѣскольку лѣтъ остаются незамѣщеннымъ Въ нынѣшнемъ году, напримѣръ, въ Новороссійскомъ университетѣ нѣтъ профессоровъ по слѣдующимъ предметамъ: 1) философіи — съ 1876 года, 2) римской словесности — съ 1877 года, 3) сравнительной грамматикѣ индо-европейскихъ языковъ — съ 1874 года, 4) исторіи всеобщей литературы — съ 1865 года, 5) энциклопедіи права — съ 1872 года, 6) международнаго права — съ 1865 года, 7) церковному законовѣдѣнію — съ 1875 года, 8) агрономической химіи — съ 1879 года. Нѣкоторые изъ этихъ предметовъ преподаются, надо думать, доцентами, а другіе преподавателями. Послѣднихъ приглашено Одесскимъ университетомъ въ нынѣшнемъ году пять лицъ. Въ прочихъ университетахъ дѣло не такъ плохо, но также не вполнѣ удовлетворительно.
Къ счастію, на встрѣчу усиліямъ правительства, земства и частныхъ лицъ распространить образованіе въ странѣ подымается сильное теченіе изъ глубины народныхъ массъ. Кіевская газета Трудъ сообщаетъ, напримѣръ, слѣдующій отрадный фактъ: «Недавно въ селѣ Карпидовкѣ была совершена на мѣстѣ прилуцкимъ нотаріусомъ купчая крѣпость крестьянамъ, купившимъ у г. Троцнны 1.115 десятинъ земли, по 90 руб. за десятину; совершеніе купчей обошлось крестьянамъ слишкомъ въ пять тысячъ рублей серебромъ.) Землю эту крестьяне купили пять лѣтъ тому назадъ съ разсрочкою на 10 лѣтъ. Заплативши половину слѣдуемой съ нихъ за землю суммы, они пожелали совершить купчую крѣпость; уплату же остальныхъ денегъ г. Троцинѣ они обезпечили закладною, выданною Троцинѣ на эту землю. Когда купчая была совершена и подписана всѣми, тогда крестьяне отправились въ церковь я отслужили благодарственный молебенъ, причемъ священникъ сказалъ приличную случаю рѣчь. Послѣ молебна былъ устроенъ всѣми покупателями общій обѣдъ, на которомъ присутствовалъ и самъ г. Троцина. Крестьяне, оцѣнивая труды и заботы по этой покупкѣ своего однообщественника, крестьянина Артема Клочка, назначили ему въ вознагражденіе 500 рублей, отъ которыхъ Клочка тутъ же отказался и предложилъ на эти деньги, съ добавленіемъ еще потребнаго количества, устроить въ селѣ, хотя въ самыхъ скромныхъ размѣрахъ, общественную библіотеку, съ помѣщеніемъ для воскресныхъ и праздничныхъ чтеній. Мысль эту поддержалъ и развилъ мѣстный сельскій учитель, г. Мищенко, пользующійся особеннымъ расположеніемъ крестьянъ. На устройство библіотеки въ селѣ Карпидовкѣ всѣ присутствующіе тутъ же крестьяне изъявили полную свою готовность».
Въ виду подобнаго рода утѣшительныхъ явленій, въ виду сравнительно-быстраго роста нашего общественнаго самосознанія, надежда на то, что русская школа въ непродолжительномъ времени будетъ удовлетворять основнымъ требованіямъ педагогіи и гигіены, появляется даже у людей, вообще настроенныхъ пессимистически. Невозможными сдѣлаются вскорѣ училища, подобныя городскому Камышловскому, которое такъ описываетъ корреспондентъ Екатеринбургской Надѣли: «Зданіе училища — каменное, построено почти съ основанія города, около ста лѣтъ тому назадъ; полы и потолки до того сгнили, что каждую минуту можно опасаться ихъ паденія, несмотря на множество подпорокъ, особенно потолки, которые отъ тяжести земли и штукатурки повисли; полъ представляетъ не ровную поверхность, а просто мостовую, разбитую ненастною погодою; воздухъ до того тяжелъ, что всѣ жалуются на головную боль происходящую отъ того, что зданіе училища первоначально служило, какъ говорятъ старожилы, виннымъ подваломъ, вслѣдствіе чего подъ полами должно быть очень сыро. На улицѣ, около зданія, видны только слѣды когда-то существовавшихъ тротуаровъ, которые слѣдовало бы возобновить въ виду того, что улица расположена на низменной мѣстности и ея мостовая разбивается постоянно идущими обозами, почему грязь тутъ — всегда по колѣно. Входныя ворота во дворъ училища приняли отъ времени наклонное положеніе и ежеминутно грозятъ паденіемъ» (№ 30). Невозможными сдѣлаются «порядки», подобные тѣмъ, о которыхъ разсказываетъ николаевскій корреспондентъ Порядка (№ 238): "Въ мѣстномъ реальномъ училищѣ изъ 6-го класса въ нынѣшнемъ году выпущено было 50 человѣкъ.
Изъ этого числа въ седьмой классъ, вслѣдствіе недостаточности помѣщенія, принимается только 16 человѣкъ. Родители остальныхъ 36 реалистовъ обратились съ прошеніемъ въ думу, которая отпускаетъ на содержаніе училища до 8 1/2 тысячъ рублей ежегодно. Дума, — говоритъ корреспондентъ, — отнеслась съ большимъ вниманіемъ къ этому дѣлу, но на первыхъ же порахъ оказалось, что поправить его не такъ-то легко. Весьма страннымъ представлялось уже то обстоятельство, что училищное начальство порѣшило уволить, «по недостатку помѣщенія», 34 ученика, не сдѣлавъ никакой попытки къ устраненію встрѣтившагося затрудненія въ помѣщеніи. Оно игнорировало даже училищный уставъ, по которому «изысканіе способовъ болѣе удобнаго размѣщенія училища» всецѣло отнесено къ вѣдѣнію попечительнаго совѣта. Такимъ образомъ, встрѣтивъ недостатокъ въ помѣщеніи, училищная администрація была обязана оповѣстить объ этомъ попечительный совѣтъ или думу и затѣмъ уже принять такія рѣшительныя мѣры, какъ увольненіе двухъ-третей учениковъ, лишь въ томъ случаѣ, еслибы ни съ той, ни съ другой стороны не было оказано никакой помощи. Но исправляющій должность директора училища заявилъ думѣ, что еслибы даже и имѣлось помѣщеніе, то увольняемыхъ учениковъ все-таки нельзя было бы принять въ училище, ибо нѣкоторые изъ нихъ «весьма часто уклонялись отъ исполненія установленныхъ дисциплинарныхъ правилъ и въ концѣ учебнаго года у этихъ мальчиковъ началъ проявляться тотъ духъ неуваженія къ законнымъ требованіямъ, который ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть допущенъ въ учебномъ заведеніи». Однако этимъ мальчикамъ, подпавшимъ подъ вліяніе пагубнаго духа, за поведеніе были поставлены отличныя отмѣтки, какъ свидѣтельствуетъ та же корреспонденція. Стало быть «духъ» не вліялъ на поведеніе учениковъ; въ чемъ же онъ «проявлялся?» Черезъ три дня послѣ перваго отзыва исправляющій должность директора училища далъ другой, — во всѣхъ отношеніяхъ другой. «Въ этомъ отзывѣ, посланномъ въ дополненіе перваго, о „неблагонадежности“ и „вредномъ духѣ“ уже не упоминалось, а подробно высчитывалось, что по недостатку помѣщенія отказывается въ пріемѣ всего 5 ученикамъ, остальные же либо сами не хотятъ поступать въ училище, либо не имѣютъ на то права по отмѣткамъ, полученнымъ ими по черченію и рисованію».
Естественно, что подобный образъ дѣйствія лицъ, поставленныхъ во главѣ учебныхъ заведеній, возбуждаетъ справедливое неудовольствіе родителей, какъ людей сильно и непосредственно заинтересованныхъ, и всего общества. Еслибы даже (чего въ настоящемъ случаѣ, на основаніи самоотреченія исправляющаго должность директора, вовсе не было) въ школѣ и дѣйствительно проявился духъ неуваженія къ законнымъ требованіямъ педагогическаго совѣта и отдѣльныхъ учителей, то должны бороться съ этимъ зломъ. Къ концу учебнаго года началъ проявляться духъ, а потому необходимо закрыть передъ мальчиками двери учебнаго заведенія!… Но вѣдь въ появленіи духа отчасти виновата и сама школа; оказывать же нравственное вліяніе она можетъ и должна не репрессивными, конечно, мѣрами, не устраненіемъ себя отъ отвѣтственности за своихъ питомцевъ.
Чего именно желаетъ русское общество отъ среднихъ учебныхъ заведеній, какія преобразованія въ ихъ устройствѣ оно встрѣтило бы съ особеннымъ сочувствіемъ, объ этомъ мы уже много разъ говорили. Но, конечно, нельзя утверждать съ полною достовѣрностью, что таковы желанія несомнѣннаго большинства, едва ли не всего общества, за немногими исключеніями. Мы наблюдаемъ вокругъ себя, сопоставляемъ наши данныя съ наблюденіями другихъ, съ отзывами и свѣдѣніями повременной печати, и приходимъ къ извѣстнымъ заключеніямъ. Наиболѣе важными доказательствами справедливости этихъ заключеній служатъ постановленія губернскихъ земствъ и городскихъ думъ, въ которыхъ прямо выражаются опредѣленныя стремленія достигнуть тѣхъ или иныхъ измѣненій въ нашихъ средне-учебныхъ заведеніяхъ. Но такихъ постановленій относительно немного. Гораздо яснѣе взглядъ общества на потребности начальной народной школы. Въ этомъ случаѣ мы имѣемъ длинный рядъ земскихъ ходатайствъ, докладовъ и заключеній. Лѣтомъ нынѣшняго года херсонское, земское собраніе (губернское) обратилось къ правительству съ ходатайствомъ, въ которомъ заключаются основныя желанія многихъ земствъ, вслѣдствіе чего мы и приведемъ его на страницахъ Русской Мысли. Херсонское губернское земское собраніе проситъ:
1. О разрѣшеніи земству имѣть своихъ инспекторовъ надъ народными школами для наблюденія не только надъ матеріальною ихъ частью, но и за всѣми ихъ нуждами и потребностями.
2. О разрѣшеніи земству избирать членовъ въ уѣздные училищные совѣты въ двойномъ числѣ и не изъ однихъ гласныхъ, а вообще изъ всѣхъ мѣстныхъ жителей, съ возстановленіемъ силы Положенія 1864 г., по которому попечители земскихъ школъ, при извѣстныхъ условіяхъ, могли входить въ число членовъ училищныхъ совѣтовъ.
3. Объ увеличеніи курса учительскихъ семинарій внесеніемъ въ программу преподаванія ихъ гигіены, сельско-хозяйственныхъ знаній и краткаго, но яснаго знакомства съ законоположеніями о крестьянскомъ самоуправленіи.
4. Объ измѣненіи редакціи 15 ст. Положенія о народныхъ училищахъ, замѣнивъ въ ней слова: «начальныя народныя училища» словами: «учителя сельскихъ школъ».
5. О дозволеніи земству вводить въ число предметовъ преподаванія народной шкоды и другіе предметы, наприм. — отчизновѣдѣніе, краткое понятіе о гигіенѣ, русской исторіи и т. д., а также о преподаваніи закона Божія учителями и учительницами тамъ, гдѣ или нѣтъ священника, или же послѣдніе затрудняются почему-либо посѣщать школу.
6. О дополненіи ст. 4 Положенія о народныхъ училищахъ примѣчаніемъ о томъ, что объясненіе уроковъ, въ особенности при наглядномъ обученіи, можетъ быть дѣлаемо и на мѣстномъ языкѣ.
7. О дозволеніи членамъ училищныхъ совѣтовъ и попечителямъ школъ пріобрѣтать непосредственно дозволенныя книги и снабжать ими школы.
8. Объ установленіи такого порядка, чтобы лица, имѣющія право на званіе учителей и учительницъ, допускаемы были на мѣста съ разрѣшенія училищнаго совѣта, членомъ котораго состоитъ инспекторъ, а разъ уже утвержденные училищнымъ совѣтомъ могли быть переводимы съ мѣста на мѣсто безъ установленныхъ нынѣ формальностей, при чемъ вмѣшательство инспектора въ дѣло назначенія и перевода ихъ должно быть устранено — и
9. О предоставленіи земскимъ преподавателямъ тѣхъ же правъ государственной службы, которыми пользуются земскіе врачи и нѣкоторыя другія служащія въ земствѣ лица.
Седьмой пунктъ этого ходатайства получаетъ удовлетвореніе, благодаря циркуляру г. министра народнаго просвѣщенія попечителямъ учебныхъ округовъ. Баронъ Николаи, по соглашенію съ министромъ внутреннихъ дѣлъ, призналъ возможнымъ «предоставить земскимъ учрежденіямъ право: въ школы, содержимыя на счетъ или при участіи земствъ — отсылать непосредственно отъ себя книги и учебныя пособія изъ числа одобренныхъ министерствомъ народнаго просвѣщенія для начальныхъ училищъ, съ тѣмъ чтобы книги, учебныя руководства и пособія, предназначенныя для того или другаго училища, были доставляемы въ оное при особой бумагѣ отъ подлежащей управы на имя учителя сего училища, съ приложеніемъ требуемаго упомянутымъ циркуляромъ списка книгъ, скрѣпленныхъ предсѣдателемъ иди членомъ управы, по принадлежности». Остается пожелать, чтобы былъ пересмотрѣнъ и значительно пополненіе списокъ книгъ, разрѣшенныхъ для училищныхъ библіотекъ министерствомъ народнаго просвѣщенія.
Но за стремленіемъ удовлетворить духовнымъ потребностямъ народа не слѣдуетъ, конечно, забывать его хозяйственныхъ нуждъ. Что въ этомъ послѣднемъ отношеніи правительству и земству предстоитъ чрезвычайно иного дѣла, — извѣстно каждому читателю каждаго повременнаго изданія. Правительство и органы нашего самоуправленія уже принимаютъ мѣры для борьбы съ возрастающимъ зломъ. Такъ, нищенство, все болѣе и болѣе усиливающееся въ предѣлахъ Имперіи, давно обратило на себя вниманіе власти. Петербургскія газеты сообщаютъ, что недавно происходило засѣданіе коммиссіи, учрежденной нѣсколько лѣтъ тому назадъ для обсужденія вопроса о призрѣніи нищихъ въ сельскихъ и городскихъ обществахъ и способовъ призрѣнія лицъ, не приписанныхъ ни къ какимъ обществамъ. Коммиссіи эта, состоящая подъ предсѣдательствомъ тайнаго совѣтника Веселкина и составленная изъ представителей отъ всѣхъ министерствъ и вѣдомствъ, прежде всего сочла нужнымъ собрать свѣдѣнія по 23-мъ вопросамъ, которые тогда же были сообщены всѣмъ губернаторамъ и градоначальникамъ. Изъ 54-хъ губерній, 9-ти областей и 8-мы городовъ въ настоящее время представлены свѣдѣнія я соображенія. Амурская, Якутская, Сыръ-Дарьинская и Ферганская области и 9 губерній не доставили отвѣтовъ на предложенные имъ вопросы. Общее число нищихъ въ мѣстностяхъ, изъ которыхъ получены статистическія данныя, достигаетъ 293.445 человѣкъ обоего пола и всѣхъ сословій. Дворянъ-нищихъ считается 3.235, духовнаго званія — 3.491, купеческаго сословія — 20, мѣщанъ — 43.434, крестьянъ — 181.932, отставныхъ нижнихъ чиновъ и ихъ семействъ — 11.343 и разныхъ несословныхъ наименованій — 35.039. Въ эту послѣднюю категорію, между прочимъ, включены: отставные гражданскіе чиновники, евреи въ губерніяхъ царства Польскаго, киргизы и казаки въ восточныхъ областяхъ и ссыльнопоселенцы въ Сибири. Изъ общаго числа нищихъ наибольшая цифра приходится на городъ Москву (25 3/4 тысячъ), губерніи: Лифляндскую (16 тысячъ), Курляндскую и Московскую (по 15 тысячъ), городъ Варшаву (14 тысячъ), губерніи Нижегородскую и Вятскую (по 10 тысячъ). По сословіямъ наибольшій контингентъ нищихъ изъ дворянъ представляетъ Москва. Изъ общаго числа нищихъ существуютъ подаяніемъ 185.232 и призрѣніемъ 102.752. Заслуживаетъ вниманія тотъ фактъ, что губернія Эстляндсная и гор. Севастополь призрѣваютъ всѣхъ своихъ нищихъ, такъ что просящихъ подаянія въ нихъ вовсе нѣтъ, а гор. Варшава и губерніи Лифляндсаая и Курляндская призрѣваютъ всѣхъ нищихъ, за небольшими исключеніями. Если предположить, что въ губерніяхъ и областяхъ, не давшихъ отвѣта на вопросъ коммиссіи, отношеніе нищихъ къ числу населенія приблизительно такое же, то общее число нищихъ въ Имперіи, по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ, достигаетъ 350.000 человѣкъ. Цифра эта ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть выше дѣйствительной; наоборотъ, она, по всей вѣроятности, значительно меньше ея. Четыреста тысячъ, а пожалуй и полмилліона, нищихъ тяжелымъ бременемъ ложатся на народъ. Коммиссія признала неудовлетворительность существующихъ учрежденій для призрѣнія неимущихъ. Она рѣшилась привести, въ возможно-непродолжительномъ времени, свои работы къ окончанію и представить законопроектъ новаго положенія. Въ принципѣ коммиссія полагаетъ, что призрѣніе бѣдныхъ должно взять въ свои руки само общество.
Если безсословная волость или мелкая земская единица, вопросомъ о которой такъ много занимались земство и печать, будетъ на самомъ дѣлѣ учреждена, то призрѣніе бѣдныхъ станетъ одною изъ прямыхъ ея обязанностей. Во всякомъ случаѣ, коммиссія, до извѣстной степени выражающая взгляды нашего правительства, видимо склоняется къ системѣ призрѣнія бѣдныхъ, сходной съ англійскою. Требованія жизни въ настоящее время заставляютъ измѣнить мнѣніе о знаменитомъ законѣ королевы Елизаветы, въ которомъ многіе до сихъ поръ видятъ одну изъ главныхъ причинъ сильнаго развитія пролетаріата въ Англіи. Не одни требованія христіанской нравственности, но и благоразуміе заставляетъ государство и общество обезпечить, до извѣстной степени, заработокъ нуждающейся въ хлѣбѣ и въ трудѣ части населенія. Объ участи народа, о необходимости позаботиться, чтобъ его силы не пропадали даромъ, говоритъ вся русская печать. Нѣтъ основаній предполагать, въ большинствѣ случаевъ, неискренность, разсчетъ въ подобнаго рода заявленіяхъ. И надо имѣть слишкомъ много самомнѣнія, чтобы называть большую часть нашихъ повременныхъ изданій лже-либеральными, какъ дѣлаетъ это газета Пора бы бросить упражненія съ этою несчастною приставкой, которая, къ тому же, можетъ быть весьма удобно обращена противъ самой Руси. Вѣдь истинные христіане должны прощать и любить даже явныхъ враговъ, даже мучителей своихъ, а со страницъ Руси не сходятъ бранныя и оскорбительныя выраженія и издѣвательства надъ людьми, имѣющими иные взгляды на потребности русскаго общества и на средства для удовлетворенія этихъ потребностей. Редакція газеты Русь является, слѣдовательно, лжехристіанскою редакціей.
Досталось и Русской Мысли отъ этой воинственной газеты. Составитель внутренняго обозрѣнія зачисленъ въ разрядъ людей, не соглашающихся съ Русью «по недомыслію». Мнѣ высокомѣрно даются совѣты подумать хорошенько, за что я стою. Журналъ Русская Мысль называется «страннымъ», а мнѣнія составителя этого обозрѣнія — слишкомъ наивными.
Наше главное преступленіе заключается въ томъ, что мы стоимъ за интеллигенцію, а интеллигенцію, будто бы, по затаеннымъ убѣжденіямъ иди открыто заявленнымъ взглядамъ либеральной печати, составляютъ люди школьной науки, die Literaten, не связанные съ какими имущественными узами, и т. д. Вотъ эти-то люди, они же и лже-либералы, по выраженію Руси, въ сущности я хотятъ командовать надъ народомъ.
Можетъ-быть такихъ людей въ дѣйствительности и не мало; но только при чемъ же тутъ Русская Мысль и составитель ея внутренняго обозрѣнія? Конечно, газ. Русь не въ состояніи указать ни одного мѣста ни въ одной своей статьѣ, которое дозволяло бы зачислить меня въ разрядъ людей, желающихъ командовать надъ народомъ. Но мы не можемъ согласиться съ опредѣленіемъ слова интеллигенція, даваемымъ Русью. Мы не можемъ признать интеллигенціей всякаго человѣка съ разумѣніемъ, какъ дѣлаетъ это почтенная газета. По нашему мнѣнію, кронѣ ума и вообще природныхъ дарованій, интеллигентный человѣкъ долженъ быть еще образованнымъ человѣкомъ. Напрасно Русь навязываетъ вамъ странный взглядъ на задачи интеллигенціи. Въ прошломъ году мы иного разъ ясно высказывали свое мнѣніе по поводу толковъ объ интеллигенціи (напримѣръ, во внутреннемъ обозрѣніи августовской, сентябрьской и ноябрьской книжекъ Русской Мысли 1880 г.).
Насъ удивляетъ поэтому категорическое заявленіе г. Е. Маркова, въ Русской Рѣчи, не менѣе рѣшительно повторяемое и И. С. Аксаковымъ, что Русская Мысль перемѣнила свое первоначальное, московское направленіе. Признаться, мы не понимаемъ, что такое московское направленіе. Мы приведемъ сейчасъ нѣсколько выдержекъ изъ программы внутренняго обозрѣнія, которая была предпослана первой книжкѣ въ первый годъ ея изданія, и попросимъ указать намъ, когда и гдѣ составитель внутренняго обозрѣнія (а вѣдь въ немъ, главнымъ образомъ, выражается направленіе журнала) отступалъ отъ разъ высказанныхъ основныхъ началъ.
«Первое мѣсто во внутреннемъ обозрѣніи Русской, — говорили мы, — отведено народу, съ его стремленіями, съ его потребностями, съ его страданіями, горькою нуждою и ужасающимъ невѣжествомъ. Стоя на народной почвѣ, мы далеки отъ мысли преклониться передъ всѣмъ народнымъ безъ исключенія. Съ національными недостатками русскаго человѣка нельзя примириться, — бороться съ ними лежитъ на обязанности каждаго публициста и каждаго образованнаго человѣка». Нѣсколькими строками далѣе у насъ было сказано: «Неустанною тяжелою работой русскаго мужика создано великое государство, стянуты подъ единую верховную власть сотни тысячъ квадратныхъ миль. Пора государству поработать на мужика. А для этого власти необходимо опереться на здоровыя силы русской интеллигенціи».
Мы говорили въ той же книжкѣ Русской, что между народомъ и интеллигенціей нѣтъ разрыва, а существуетъ только взаимное непониманіе. Распространеніе образованія въ народныхъ массахъ и изученіе народнаго быта въ недалекомъ будущемъ поведутъ къ тому, думали мы тогда и думаемъ теперь, что «наша общественная наука и наша печать явятся лучшими выразительницами лучшихъ стремленій народа».
Съ первой же книжки Русской Мысли мы ясно высказались за необходимость дальнѣйшаго развитія нашихъ земскихъ и городскихъ учрежденій. Мы привели тогда слова Сперанскаго и съ удовольствіемъ повторяемъ ихъ: «Учрежденія безъ людей тщетны, но и люди безъ добрыхъ учрежденій мало добраго произвести могутъ».
Мы не отступали отъ взглядовъ, которые высказывали въ январѣ 1880 года, хотя, быть-можетъ, и сдѣлали нѣсколько промаховъ и защищали свои мнѣнія съ недостаточнымъ умѣньемъ. Но отъ нѣкоторыхъ промаховъ, думается намъ, не свободенъ даже И. С. Аксаковъ. По крайней мѣрѣ догматъ его непогрѣшимости не принятъ окончательно въ русской журналистикѣ. Мы обратимъ вниманіе газеты Русь на слѣдующія слова второй передовой статьи въ № 42: «Для дарованія столь необходимаго намъ, для нашего развитія, простора слову, нужно бы, кажется, прежде всего отнять у печати тотъ незаконный „престижъ“ или авторитетъ, какимъ она пользуется въ глазахъ народа и который ее только компрометируетъ; возвратить печати ея настоящее значеніе — вольныхъ, частныхъ, не оффиціальныхъ и не оффиціозныхъ рѣчей, — короче, необходимо дискредитировать въ его понятіяхъ печать. Это всего лучше достигается, думаемъ мы, такимъ заявленіемъ правительства, что оно отвѣчаетъ только -за такіе-то органы, а всѣ прочія періодическія изданія — любо — слушай, не любо — не слушай: есть изъ нихъ и хорошія, и дурныя, одни толкуютъ дѣло, другія брешутъ (очень остроумно); но да будетъ вѣдомо, что выражать правительственную мысль и волю они не уполномочены, говорятъ отъ себя и на свой страхъ, а мысль и волю свою правительство высказываетъ въ своихъ изданіяхъ». Русь полагаетъ, что только тогда, «когда правительство освободитъ себя въ народномъ пониманіи отъ отвѣтственности за печать, — можетъ оно даровать (повторяемъ: въ предѣлахъ существующихъ и во всѣхъ такъ-называемыхъ цивилизованныхъ государствахъ) тотъ просторъ слову, который такъ намъ желателенъ и такъ нуженъ». О какихъ именно предѣлахъ для печатнаго слова говоритъ газета? Выше въ той же статьѣ было сказано: «мы также желали бы освободить (sic) нашу свѣтскую печать отъ правительственной отвѣтственности за нее въ глазахъ народа, — разумѣется, до извѣстныхъ предѣловъ: свобода слова не значитъ, напримѣръ, свобода сквернословія» и т. д.
Вопросъ о «свободѣ сквернословія» мы, конечно, совершенно устраняемъ; но что означаютъ эти загадочныя: и такъ далѣе? Сопоставьте ихъ съ ссылкою на ограниченія печати, существующія во всѣхъ цивилизованныхъ государствахъ. Эта ссылка отличается, прежде всего, крайнею неопредѣленностью, ибо западно-европейскія государства сильно разнятся своими законами о печати. Затѣмъ она свидѣтельствуетъ, что наша самобытная свобода мнѣнія, противопоставляемая свободѣ, должна быть такою же, какъ и у другихъ европейскихъ народовъ. При подобномъ толкованіи одной неразрывной половины мысли логичнѣе истолковывать и вторую половину такимъ же образомъ. Мы полагали, что свободу печати И. С. Аксаковъ понималъ прежде значительно шире. Еще недавно онъ говорилъ, напримѣръ: «Стѣсненія печати заграждаютъ уста только честнымъ писателямъ, но.никогда не останавливали и не остановятъ лукаваго слова; напротивъ, только придаютъ ему фальшивую цѣнность запрещеннаго плода или контрабанды. Отнимите же у него эту мнимую цѣнность». Въ запискѣ K. С. Аксакова, напечатанной въ Руси, мы также видѣли нѣсколько иной, болѣе широкій взглядъ на свободу мнѣнія. Въ стихотвореніи K. С. Аксакова говорилось, что
"Кто слово, даръ Божескій, свяжетъ,
Тотъ путь человѣку иной,
Путь рабства преступный укажетъ.
На козни, на вредную рѣчь,
Въ тебѣ-жь и цѣленье готово,
О, духа единственный мечъ,
Свободное слово!
Быть-можетъ, мы ошибаемся, и г. Аксаковъ съ самаго начала хотѣлъ выразить то же самое, что выражаетъ онъ въ № 42 Руси. Мы были бы довольны, еслибы было осуществлено желаніе почтеннаго редактора этой газеты освободить свѣтскую русскую печать въ предѣлахъ законодательства любаго изъ европейскихъ государствъ (за исключеніемъ Турціи, гдѣ формальностей не существуетъ). Это было бы тѣмъ болѣе легко въ настоящее время, что правительство уже имѣетъ свое повременное изданіе — Сельскій Правительственный Вѣстникъ, которому мы отъ души желаемъ удержаться на подобающей ему высотѣ и стать дѣйствительно полезною для народа газетою. Само собою разумѣется, дѣло идетъ не о безнаказанности преступленій и проступковъ, совершенныхъ путемъ печати, а объ отвѣтственности за нихъ на точномъ основаніи закона и по суку. Судебные Уставы 20 ноября 1864 года составляютъ одинъ изъ наиболѣе замѣчательныхъ и благодѣтельныхъ законодательныхъ памятниковъ прошлаго царствованія, и только позднѣйшія дополненія и измѣненія портятъ организацію у насъ правосудія. Русскія Вѣдомости, напоминая о ходатайствѣ московскихъ присяжныхъ повѣренныхъ и лицъ судебнаго вѣдомства о наименованіи Судебныхъ Уставовъ — "Уставами Императора Александра Николаевича ", говорятъ: "Затаенный мотивъ этого ходатайства не трудно угадать. Судебные Уставы, знаменующіе великій шагъ русскаго правосознанія, служили и продолжаютъ служить мишенью для нападенія враговъ русской свободы и прогресса. Соединеніемъ имени Александра II съ однимъ изъ величайшихъ актовъ его царствованія предполагалось воздать, «съ одной стороны, достойному достойное, а съ другой — поставить дорогія для русскаго народа судебныя учрежденія подъ высокій патронатъ ихъ незабвеннаго Основателя и оградить отъ дальнѣйшей ломки».
Но не получится ли, — спрашиваетъ газета, — странная смѣсь, если механически связать Судебные Уставы съ противными ихъ духу позднѣйшими узаконеніями? Не говоря уже о требованіяхъ логики, будетъ ли достойнымъ памятникомъ Царя, насадившаго правый судъ, такое изданіе Судебныхъ Уставовъ, въ которомъ рядомъ съ законоположеніями объ учрежденія юридически образованныхъ судей, независимыхъ судебныхъ слѣдователей, свободно избранныхъ мировыхъ судей, свободной защиты суда общественной совѣсти — встрѣчались бы послѣдующія постановленія: о приниженіи образовательнаго ценза для судей, о стѣсненіи компетенціи -суда присяжныхъ, о воспрещеніи открытія совѣтовъ (присяжныхъ повѣренныхъ, о подчиненіи избранія судей контролю администраціи и прочія нововведенія временъ печальной памяти министерства гр. Палена?
Для разсмотрѣнія ходатайства московскихъ судей и присяжныхъ повѣренныхъ учреждена особая коммиссія, которой можно пожелать лишь быстроты въ работѣ и благопріятнаго отношенія къ упомянутому ходатайству. Впрочемъ, правительственныя коммиссіи въ послѣднее время обнаруживаютъ нѣкоторые признаки жизни, а вызовъ въ важнѣйшія изъ нихъ такъ-называемыхъ свѣдущихъ людей, земцевъ и лицъ, отличающихся спеціальными познаніями, представляетъ важную по своимъ послѣдствіямъ полумѣру. Упомянемъ еще объ одномъ правительственномъ рѣшеніи или, по крайней мѣрѣ, предположеніи. Газета Порядокъ сообщила, что вопросъ о передачѣ въ вѣдѣніе земства организаціи борьбы противъ распространенія заразныхъ болѣзней скота уже рѣшенъ окончательно въ медицинскомъ департаментѣ. Петербургская губернская земская управа заявила между прочимъ департаменту, что она будетъ считать себя безсильной въ борьбѣ съ эпизоотіями до тѣхъ поръ, пока завѣдываніе мѣрами противъ распространенія ихъ будетъ возложено лишь на одно земство Петербургской губерніи. Интересы въ этомъ отношеніи нѣсколькихъ губерній (Новгородской, С.-Петербургской, Псковской) такъ тѣсно связаны, что только при полной солидарности смежныхъ губерній и при общности мѣръ возможно ожидать благопріятныхъ результатовъ.
Начальникъ медицинскаго департамента, г. Мамоновъ, вполнѣ согласился съ мнѣніемъ земства. Губернская управа вслѣдствіе этого возбудила ходатайство предъ высшимъ правительствомъ о разрѣшеніи созвать съѣздъ изъ представителей земскаго самоуправленія и ветеринаріи всѣхъ сѣверныхъ губерній съ цѣлью совмѣстнаго обсужденія необходимыхъ мѣропріятій противъ распространенія эпизоотій. Съѣздъ этотъ въ принципѣ уже разрѣшенъ и состоится осенью текущаго года. Напомнимъ читателямъ, что тверское земство давно ходатайствовало о подобномъ съѣздѣ, но получило отказъ. Мы замѣчали въ августовскомъ внутреннемъ обозрѣнія, что правительство въ скоромъ времени должно убѣдиться въ цѣлесообразности съѣздовъ подобнаго рода, и наше предположеніе, повидимому, оправдывается.
Въ то время, когда мы оканчивали это внутреннее обозрѣніе, въ Правительственномъ Вѣстникѣ появился чрезвычайно важный актъ: Положеніе о мѣрахъ къ охраненію государственнаго порядка и общественнаго спокойствія. Читатели Русской Мысли, конечно, познакомились уже изъ газетъ съ этимъ Положеніемъ. Оно систематизируетъ всѣ доселѣ принимавшіяся чрезвычайныя мѣры, даетъ имъ болѣе точныя опредѣленія и болѣе широкое распространеніе. Административная ссылка узаконяется Положеніемъ, какъ одно изъ главныхъ средствъ въ водворенію разъ нарушеннаго нормальнаго состоянія. Но для высылки какого-либо неблагонамѣреннаго, хотя и непреступнаго, человѣка подлежащая власть должна сообщать министру внутреннихъ дѣлъ. Сообщенія или представленія подобнаго рода разсматриваются особымъ совѣщаніемъ, состоящимъ изъ двухъ членовъ отъ министерства внутреннихъ дѣлъ и двухъ отъ министерства юстиціи, подъ предсѣдательствомъ одного изъ товарищей министра внутреннихъ дѣлъ. Но предназначенное къ административной высылкѣ лицо можетъ быть подвергнуто мѣстною властью предварительному заключенію. При такъ-называемой усиленной охранѣ (маломъ осадномъ положеніи) администраціи разрѣшается запрещать даже частныя собранія. Въ видахъ устраненія поводовъ къ возбужденію умовъ, генералъ-губернаторы (въ неподчиненныхъ имъ губерніяхъ — министръ внутреннихъ дѣлъ) имѣютъ право требовать разсмотрѣнія при закрытыхъ дверяхъ всѣхъ судебныхъ дѣлъ. Правила чрезвычайной охраны (большаго осаднаго положенія) еще болѣе, конечно, усиливаютъ власть администраціи. Въ состояніи усиленной охраны объявлены губерніи: С.-Петербургская, Московская, Харьковская, Полтавская, Черниговская, Кіевская, Волынская, Подольская, Херсонская и Бессарабская; уѣзды: Симферопольскій, Евпаторійскій, Ялтинскій, Ѳеодосійскій, Перекопскій и городъ Бердянскъ, Таврической губернія; кромѣ того городъ Воронежъ съ уѣздомъ, Ростовъ на Дону, Маріуполь, Одесское, Таганрогское и Керчь-Эникольское градоначальства. На всѣ прочія мѣстности Россійской имперіи распространяется дѣйствіе статей 28, 29, 30 и 31 новаго Положенія. Статьи эти гласятъ слѣдующее:
28) Одновременно съ объявленіемъ какой-либо мѣстности въ одномъ изъ видовъ исключительнаго положенія, могутъ быть введены, по особыхъ каждый разъ указаніямъ Высочайше утверженнаго Положенія комитета министровъ, въ нѣкоторыхъ, точно опредѣленныхъ, смежныхъ губерніяхъ и областяхъ, или даже во всѣхъ остальныхъ мѣстностяхъ государства, слѣдующія правила: 29) Мѣстнымъ начальникамъ полиціи, а также начальникамъ жандармскихъ управленій и ихъ помощникамъ, предоставляется: подвергать лицъ, подозрѣваемыхъ въ совершеніи государственныхъ преступленій или въ прикосновенности къ нимъ, а равно въ принадлежности къ противозаконнымъ обществамъ, предварительному аресту, на срокъ не болѣе семи дней, и производить у такихъ лицъ обыски и выемки. Примѣчаніе. О всякомъ заарестованіи и освобожденіи отъ онаго чины полиціи и жандармскаго корпуса составляютъ немедленно надлежащее постановленіе, копію съ котораго сообщаютъ лицу прокурорскаго надзора, безотлагательно донося о заарестованіи мѣстному губернатору или градоначальнику. 30) Губернаторамъ и градоначальникамъ присвоиваются права, указанныя въ ст. 20-й сего «Положенія». 31) Министру внутреннихъ дѣлъ, по соглашенію съ министромъ юстиціи, предоставляется за преступленія государственныя, а также за вооруженное сопротивленіе властямъ, отъ правительства установленнымъ, или нападеніе на чиновъ войска и полиціи и на всѣхъ вообще должностныхъ лицъ, при исполненіи ими обязанностей службы, или же вслѣдствіе исполненія сихъ обязанностей, коль скоро преступленія эти сопровождались убійствомъ иди покушеніемъ на убійство, нанесеніемъ ранъ и увѣчій, тяжкихъ побоевъ, или поджогомъ, — предавать военному суду лицъ гражданскаго вѣдомства, для сужденія ихъ по законамъ военнаго времени и опредѣленія виновнымъ наказанія, установленнаго ст. 279-ю Воинск. Устава о наказаніяхъ, изданія 1879 года. — Статья 20, на которую сдѣлана ссылка въ ст. 30, говоритъ, что дѣйствіе ст. 511, томъ II, част. I, изданіе 1876 г., распространяется, въ предѣлахъ мѣстностей, объявленныхъ въ Положеніи усиленной охраны, на замѣщеніе всѣхъ вообще должностей по земскимъ, городскимъ и судебно-мировымъ установленіямъ, утвержденіе въ каковыхъ должностяхъ не постановлено дѣйствующимъ закономъ въ прямую зависимость отъ губернаторовъ или градоначальниковъ и министра внутреннихъ дѣлъ, съ тѣмъ чтобы, независимо отъ сего, по требованію губернатора или градоначальника, были немедленно удаляемы отъ должностей по упомянутымъ установленіямъ всѣ тѣ лица, которыя признаны будутъ неблагонадежными въ силу ст. 494-й т. II, ч. 1-й. Правило это не распространяется, однако, на мировыхъ судей и лицъ, служащихъ въ земскихъ и городскихъ общественныхъ учрежденіяхъ по выборамъ.
Общій характеръ новаго Положенія заключается въ чрезвычайномъ усиленіи власти администраціи. Но въ Высочайшемъ указѣ правительствующему сенату сказаны слѣдующія многознаменательныя слова: «Незыблемость основныхъ началъ великихъ преобразованій минувшаго царствованія, а равно правильное и спокойное дѣйствіе учрежденій, на твердомъ основаніи общихъ законовъ установленныхъ, составляютъ наиболѣе прочный залогъ благоденствія и преуспѣянія дорогаго нашего отечества».
Естественнымъ и горячимъ желаніемъ, чтобъ этотъ наиболѣе прочный залогъ нашего благоденствія и преуспѣянія упразднилъ собою всѣ чрезвычайныя мѣры, мы и заключимъ на нынѣшній разъ свое обозрѣніе.