Зажила рука, окреп он для доспехов и коня.
На корабль взошли отряды, снаряжением звеня,
Лицезреть отрадно было храбрецов при свете дня.
Как отметил воитель юный, ты услышишь от меня.
И враги надели шлемы. Доносился шум большой:
Лодок восемь, или больше, появилось предо мной.
Я переднюю повергнул, не ушел никто живой;
Раздробил ее пятою, прекратил их бабий вой.
Я настиг ладью вторую и рукой за борт схватил.
В море вверг ее с бойцами, безрассудных утопил;
Лишь на бегство к побережью остальным хватило сил.
Кто увидел — удивился, похвалил, не осудил.
Мы на твердь сошли. Помчалась вражья конница на нас,
Но для них творец в несчастье обратил сраженья час.
Поражал врагов нещадно Нурадин и в этот раз,
Был, сияющий как солнце, ослепителен для глаз.
И с коней двух братьев скинул острой сабле
Придон. Кисти рук он отрубил им, забирая их в полон,
Вместе пленников связал он, жаждой мести распален.
Смех в войсках его раздался, в стане вражьем — плач и стон.
Отступающие быстро мы рассеяли войска,
Ниспровергли укрепленья, простоявшие века;
Нами взятая столица стала грудою песка,
И была добычи тяжесть непомерно велика.
Всех сокровищниц печати в этот день сломал Придон.
Злые родичи героя понесли большой урон,
Был в отмщение их кровью берег моря окроплен.
Бога славили за то, что я столь стройным сотворен.
Мулгазар наполнил шумом наших воинов приход,
И молитвенной хвалою нас приветствовал народ.
Восхищаясь, горожане оказали нам почет,
Говорили: «И доныне с ваших дланей кровь течет».
Звали все царем Придона, а меня — царем царей,
Мне кричали: «Всеми нами, как рабами, ты владей!»
Только я не улыбался средь ликующих людей,
И не ведали те люди грустной повести моей.
