Еней был удалой детина,
И самый хватский молодец.
Герои все пред ним скотина;
Душил их так, как волк овец.
Но после свального как бою
Сожгли обманом греки Трою,
Он, взяв котомку, ну бежать;
Бродягой принужден скитаться
Как нищий по миру шататься,
От бабей злости пропадать.
Какая ж бы была причина
Ему Юнону рассердить?
Еней был хоть куда детина;
За что б его ей не любить?
Богиням вовсе не годится
Людьми как щепкой веселиться,
И так, как мячиком, швырять.
Но знать, что на Олимпе бабы
По нашему ж бывают слабы,
И так же трудно их унять.
Юноне больше перечоса
Парис когда-то досадил,
Когда у ней вдруг из-под носа
С насмешкой яблочко схватил
Юпитера подозревала,
И к Ганимеду ревновала,
Который был Енею сват.
Парис по матушке Енею
Был самой ближнею роднею:
А именно: крестовый брат.
Вот дело всё, за что Юнона
Его хотела погубить;
Хотела дать ему трезвона
И непременно утопить.
Пошел Еней на сине море,
Взвился, пустился мыкать горе
И странствовать он полетел.
Судьбы свирепой оплеухи
Его жиляли так, как мухи,
Покамест к Риму он дошел.
Юнона только лишь узнала,
Что сел на корабли Еней,
Как бешеная заплясала;
И в злости думала своей:
«Теперь тебя уж не оставлю;
«Из света вон тотчас управлю;
«Как рыбку научу нырять.
«Узнаешь, какова Юнона;
«Тебе с Зевесова я трона
«То постараюсь доказать».
Проворно в праздничну телегу
Своих павлинов запрягла,
И не кормя, и без ночлегу
В Еолию их погнала.
Французски новые где моды,
В тогдашни древние там годы
Был мрак и днем так как в ночи
Сидели ветры там в трущобе
В земной запрятаны утробе,
Выглядывая как сычи.
К Еолу, старому детине,
Пришла Юнона на поклон,
Поведать о своей кручине,
И чтобы в том помог ей он.
«Пожалуй, сделай одолженье
«Исполни ты мое прошенье
«Мой сватушка и куманёк!
Рассыпь пожалуй мне троянцев
Как волк в лесу трусливых зайцев;
«Зажги громовый огонек.
«Всё войско их и с кораблями
«Пожалуй к чорту загони;
«Пускай они погибнут нами,
«И плавают как тюлени.
«За важную ж сию услугу,
«Тебе в награду милу друга
«Красотку я на выбор дам.
«Когда мое ты кончишь дело,
«Бери из нимф любую смело
«И выбирай пожалуй сам».
С улыбкой из подлобья глядя,
Как мышь из круп смотрел Еол
И бороду свою погладя,
Рыкнул ей так как добрый вол:
«Великую ты честь мне строишь;
«Себя напрасно беспокоишь;
«Царица ты моя и мать!
«Чего желаешь ты сердечно,
«Исполнил бы теперь конечно:
«Но как я стану помогать?
«Все ветры у меня в расходе,
«И дома нет ни одного
«Иной в гульбе, иной в разброде;
«Тебе не знаю дать кого.
«Борей с похмелья в лазарете;
«А Нот еще в прошедшем лете
«Ушибен больно на бою;
Зефир в наймах у стихотворцев,
«Евр водит за нос крючкотворцев;
«То чем тебе я пособлю?
«Однако ж быть так постараюсь
«Тебя утешить, как могу;
«Изволь, наверно обещаюсь,
«И покажу, что я не лгу.
«Всё будет для тебя готово.
«Смотри ж, и ты сдержи мне слово;
«Сегодня ж нимфу мне пришли.
«Теперь покамест берегися,
«Стой крепче и не повалися,
«Плотнее чепчик приколи».
Еол ей низко поклоняся,
Мешок поспешно развязал.
И сам к сторонке притуляся
Он ветрам всем свободу дал.
Вздурились ветры, засвистели,
Взвились, вскрутились, полетели;
Настала сильная гроза;
Иной пыхтел надувши губы,
Другой шипел оскаля зубы,
Иной дул выпуча глаза.
Горшок у бабы как со щами
Бурлит в растопленной печи,
Так точно сильными волнами
Кипело море в той ночи.
Со всех сторон вздымалась буря,
Всё море сделалось как тюря;
Не видно света ни следа;
Ревела волком вся пучина;
Настала в море чертовщина,
Бросало порознь все суда.
Троянцы все перебесились,
Ходили вовсе без ума,
От ужаса все взбеленились,
От страха сделалась чума;
Иной ревел плачевным гласом,
Как волк в лесу пред смертным часом;
Иной ругался в нос и в рот;
Иной сидел поджавши руки;
Иной от страха и от скуки,
Сивухой наполнял живот.
Ревела буря громогласно,
Свистали ветры как сурки;
Суда, качаясь ежечасно,
Ныряли в воду как нырки.
Иного сильною волною
Вверх опрокинуло кормою;
Другой наседкой на мель сел;
Иной песку с водой наелся;
Иной раздулся и расселся,
На дно за раками пошел.
Еней как будто в лихорадке
Зубами хлопая дрожал,
Или в падучем как припадке
Кривлялся, корчился, зевал;
Взирая с судна на пучину,
Бурлацки клял свою судьбину,
И бабьим голосом ревел:
«Ах! если б в Трое я остался,
«То так теперь бы не скитался,
«И столько б горя не терпел.
«На печке теплой с Сарпедоном
«Обнявшись в небе бы сидел;
«И с жалостным теперь бы стоном
«На грозну бурю не смотрел;
«Не видел бы моих троянцев
«Дрожащих так как робких зайцев,
«Забывших славу всю и честь.
«Но если сей беды избавлюсь,
«Нептуну верно обещаюсь
«На жертву я козла принесть».
Играла буря кораблями,
Как ткач за станом челноком;
Иной был весь покрыт волнами.
Другой оборочен верх дном;
Иной потершись близ утёса
Оставил своего полноса,
И сделался совсем курнос;
Иной под облака вздымался;
Другой в морское дно спущался;
Иного к чорту ветр унёс.
Нептун, услыша суматоху,
Бурлили ветры как в волнах,
Хотел им с сердца дать жарёху
И всех заколотить в щелях.
Вздурился он и ужаснулся,
Разинул рот и весь раздулся
Индейский будто как петух.
«Какое здесь теперь вам дело?
«Кто вам велел шутить так смело?
«Вон все! чтоб здесь не пах ваш дух!
«Еолу за сию потешку
«Скажите от меня в глаза:
«Что отсмею ему насмешку,
«И дам хорошего туза.
«Как смеет не спросясь он броду,
«Соваться сам собою в воду,
«В чужом поместье бунтовать?
«Ступайте вон, пока не биты,
«Не связаны и не обриты;
Я скоро вас могу унять».
Потом он севши в одноколку
Поехал по морю гулять;
Трезубец взявши и метёлку
Он море начал тем ровнять.
Тотчас вся буря утишилась,
На море тишина явилась,
Престала бурна дребедень;
Ушли дождливые все тучи,
Сравнялись на море все кучи,
И просиял вдруг красный день,
Матросы все от удивленья
Как раки стали на мели;
И с бурного того похмелья
Едва очнуться все могли.
Запели песни, засвистали,
Скорее к берегу пристали,
И якорь кинувши сошли.
Все начали скорей сушиться;
И чтоб получше ободриться.
Огонь расклавши спать легли.
Потом часов пять-шесть уснувши
Свежей троянец всякий стал;
А обсушась и отдохнувши,
Ни в чем как будто не бывал.
Тотчас сварганили селянку,
Поевши принялись за склянку,
И стали плотно куликать;
Забыли грусти все и скуки;
И прежние свои все муки
Сивухой стали заливать.
Зевес тогда с постели вставши
Спросонья морщился, зевал;
И только лишь глаза продравши
Нектару чашку ожидал,
Иль по просту отъемной водки
Для прочищенья пьяной глотки;
С похмелья он лечился сим.
Тут Ганимед с большим подносом,
И с кружкой Геба с красным носом
Тотчас явились перед ним.
Потом Цитерска щеголиха,
Любви и волокитства мать,
Подкравшись к двери из-подтиха,
Изволила пред ним предстать;
Как немка перед ним присела.
И жалобно ему запела:
«Ах! батюшка сударик мой!
«Чем сын мой сделался виновен?
«За что Еол толико злобен?
«Тебе по мне он не чужой.
«Теперь я вижу очень ясно,
«Ему что Рима не видать:
«Старанье всё мое напрасно,
«Чтоб тамо царство основать.
«Твоя супружница Юнона
«Всегда во всем ему препона,
«И хочет выгнать с света вон;
«Везде ему напасти строит,
« Всегда немилосердно гонит,
«И хочет, чтоб погибнул он».
Старик Зевес оскаля зубы
Улыбку нежну оказал;
Усы разгладивши и губы,
С усмешкой дочь поцеловал;
Сказал: «Об нем ты не пекися;
«Но на меня в том положися;
«Всегда я в слове господин.
«Еней во всем себя прославит,
«Потомство сильное восставит;
«Или я не Сатурнов сын.
«Постой на час ты здесь немножко,
«Тебе я весточку скажу;
«В Дельфийско севши я лукошко
«Его весь жребий покажу.
«Внимай слова мои прилежно,
«Случится с ним что неизбежно
«И с поколением его.
«Свой трон он в Латии построит,
«Латинско царство там устроит,
«И утвердит из ничего.
«Потом родится забияка,
«Отважный Ромул молодец,
«Разбойник, хват, урвач, гуляка,
«Боец кулачный и борец.
«Сберет он воровскую шайку,
«И свет весь так как будто сайку.
«Запрячет в римский свой карман.
«Все покорит себе народы,
«Прострет на землю власть и воды,
«И будет в Риме так как хан.
«Потом явится сильно племя
«Одних мужчин всё холостых;
«С себя те сбросят светско бремя;
«Не будет вовсе жен у них.
«Все будут петь по их погудке,
«Плясать по их все будут дудке,
«Весь свет под власть свою возьмут;
«Везде пошлют свои законы,
«Везде свои поставят троны,
«И всех под ноготь свой прижмут.
«Их власть дотоле продолжится
«И будут все их почитать,
«Доколе слепота продлится,
«И будут ноги целовать.
«Начальник их, старик не промах,
«Воздвигнет трон на царских тронах,
«Возьмет под власть свою царей;
«Ему все будут поклоняться,
«Его все будут устрашаться
«И чтить во слепоте своей.
«Теперь о том уж не крушися,
«Случиться может что вперед;
«И в той надежде ободрися,
«Что твой Еней не пропадет.
«Увидишь скоро перемену;
«Заедет сын твой в Карфагену;
«Как сыр он в масле будет там:
«Начнет есть, пить и потешаться,
«С царицей нежно проклажаться;
«Ступай, и верь моим словам».
Брала Енея грусть и мука,
Не знал он что тогда начать;
И чтоб его разбилась скука,
Пошел по бережку гулять.
Вдоль берега пошел слоняться,
Желая с кем бы повстречаться,
И где они о том узнать;
Грустить ему, иль ободряться,
Печалиться, иль утешаться
И людям что своим сказать?
Не ведал, делать что от скуки,
И грусть чем разогнать не знал.
Ломал он с горя свои руки,
И тяжко больно воздыхал.
Явилась вдруг пред ним колдовка,
Цыганка, старая хрычовка;
Сказала: «здравствуй, молодец!
«Положь-ка мне пятак на ручку;
«То я тебе любезну внучку
«Скажу, что будет наконец».
Еней воспитан не по моде,
Но попросту по старине;
Он верил ворожбам, погоде,
Гадал почасту на вине.
Но ей руки не подавая
Спросил: «скажи, моя родная!
«Живут какие люди тут?
«Скажи, какие здесь соседы?
«Не дикие ли людоеды?
«И землю как сию зовут?»
Никак не можно удивляться,
Что был несведущ так Еней;
Учиться не хотел стараться,
Как в молодости был своей;
Ему тогда все потакали,
Все тешили и баловали,
И сделали совсем хоть брось;
Тогда он вовсе не учился,
Играл лишь только и бесился;
И от того повесой взрос.
«Ливия здесь, страна прекрасна,
«Поверь ты слову моему;
«Дидоне вся она подвластна».
Рекла цыганка так ему;
«Дидона, здешняя царица,
«Отметный соболь молодица,
«Как кровь, голубка, с молоком,
«Какие соколины взоры!
«И слаще меду разговоры!
«Ей, ей! не лгу! поверь мне в том.
«Теперь вдовою горе мычет,
«Томится в горести своей;
«И жениха себе не сыщет,
«По вкусу чтоб пришелся ей.
«Убил у ней злой брат супруга,
«Лишил ее любезна друга,
«Вдовой заставил горевать.
«Она ж ему за то отмстила,
«Казну его всю подцепила,
«И начала здесь поживать,
«Скажи ж и ты, дружок любезный!
«Приехать как ты мог сюда?
«Могу я дать совет полезный,
«И не солгу уж никогда».
Еней сказал: «мы все герои
«Бежали из сожженной Трои,
«И рыщем кой-как там и сям.
«Мы двадцать кораблей имели:
«Но только восемь уцелели;
Что делать? я не знаю сам».
«Поди небось, ступай всё прямо;—
Сказала корга та ему;
«Не будет счастие упрямо;
«Всё станется по моему».
Сказав сие тотчас взвилася,
На воздух кверху поднялася.
Еней как сумасшедший стал.
Запахло разными духами;
Цыганка уж под облаками;
В ней мать свою Еней узнал.
Стоял в великом изумленье,
Смотрел наверх разинув рот;
И чуть такое удивленье
Его не скорчило живот.
Очнувшись скоро спохватился
Пред ней на землю повалился,
И о песок стучал челом.
«Тобой оставлен что не буду,
«Беды и горести избуду,
«Теперь уверен твердо в том».
Идти он в город так боялся;
Чтоб там не быть у всех смешным.
Не без причины опасался,
Чтоб не смеялися над ним.
Венера ж то предусмотрела,
И облаком его одела,
Где он как за забором был.
Пред ним всё было на ладонке;
А он прижавшися к сторонке
Невидимым от всех ходил.
Осматривал сперва строенья,
Которы воздвигали там;
И вне себя от удивленья
Глазам своим не верил сам.
Огромны домы поднимались;
Ужасны зданья возвышались,
Все улицы очерчены;
Сады везде и огороды,
И с теремами переходы,
Цвели так как в печи блины.
Не мог никак он удержаться
Прошедши мимо кабачка,
Чтобы со стойкой не видаться,
И не хватить винца крючка;,
Или для прочищенья глотки
Хорошу выпить рюмку водки
И закусить то пирожком,
Или хорошею селянкой,
Или крупичатою сайкой,
Или блинами с творожком.
Хватив крючок он винной кашки
Ни в чем как будто не бывал;
Пошли по животу мурашки,
И он повеселее стал;
Забыл свои все грусти, скуки,
И посошок свой взявши в руки
Пошел по городу зевать;
Побрел осматривать столицу
Желая посмотреть царицу
И ближе чтоб ее узнать.
Она была тогда в заботе
И в самых сильных хлопотах;
Приказывала о работе,
И рассуждала о делах.
Все без доклада к ней входили;
Все попросту с ней говорили,
И обходились без чинов.
Везде Дидона поспевала,
На всё она всем отвечала;
Напрасно не теряла слов.
Вдруг перед нею появились
Толпы голодных пришлецов;
Пришедши в ноги повалились,
Просили дать им всем покров.
Все наги были те и босы
Оборваны, простоволосы,
В лохмотьях все и в лоскутках.
Еней смотря на иностранцев
Увидел в них своих троянцев,
Что были с ним на кораблях.
«Царица! все они кричали;
«Не прикажи нас уморить.
«Ты зришь, мы наги босы стали;
«Вели скорей нас накормить.
«Мы много горя претерпели
«И сутки трои уж не ели
«Шатаясь ветром по морям.
«Нас порознь бурей всех разбило,
«И к берегу сюда прибило.
«Не дай теперь погибнуть нам.
«Из Трои шли мы все с Енеем;
«Наш флот был в многих кораблях.
«Но если б знали, то б с злодеем
«Мы тем не сели на судах.
«Как время бурное настало,
«Суда все наши разметало;
«То он нас бросил и ушел.
«Теперь не знаем, где девался,
«Куда от бури он попался,
«Иль может быть где на мель сел».
Тотчас Дидона приказала
Пришельцев тех всех накормить,
«Не бойтесь, им она сказала,
«Не допущу вас в нужде быть.
«Но если бы Еней ваш с вами
«Явился вместе перед нами
«Я больше рада бы была…»
«Он здесь!» вскричал Еней тут смело.
Вдруг облако всё улетело;
Пропал весь мрак, исчезла мгла.
Его на тот раз нарядила
Сама Венера на подряд;
Прихолила и приумыла,
И щегольской дала наряд;
Напрыскала его духами,
Мазьми, помадами, водами,
И показала удальцом.
Еней и без того детина
Был самый хватский молодчина,
Куда ни кинь так молодцом.
Тотчас пошли у всех поклоны
И шарканья наперерыв;
Пошли учтивства, забобоны,
Всяк сделался там в ласках чив.
Сжимали друг у друга руки;
Забыли грусти все и скуки,
В тогдашней радости своей.
Матросы также не забыты;
Послали к ним вина корыты,
И целые корчаги щей.
Еней как молодец учтивой
И знающий всю в тонкость честь,
Хозяйке той щедролюбивой
Велел подарки он принесть.
Из Трои вздумал как подняться,
То всем не позабыл запасться,
Что мог лишь только подхватить.
Еленино всё умыванье,
Белила, мушки, притиранье
Дидоне вздумал подарить.
Венера также не дремала
И помышляла о сынке;
Из глаз Енея не спускала,
Водила будто на снурке;
Цитерски жертвы забывала,
О том лишь только помышляла,
Чтоб славу в свет об нем пустить,
А чтобы не жил он несчастно,
И время не терял напрасно,
Дидону вздумала взбесить.
Велела кликнуть Купидона,
Чтоб сделать тайный с ним совет,
«Уставы твоего закона
«Хранит весь твердо здешний свет»,—
Она, призвав его, сказала,
Обняв взасос поцеловала,
Чтоб только услужил он ей.
Сулила всяческих игрушек,
Коньков, звонков и побрякушек,
Карет, картинок и саней.
«Еней, сказала, хоть детина,
«И брат тебе по мне хоть он;
«Но туп, как сущая дубина,
«И разгильдяй как самый слон.
«Что делать он ни начинает,
«Нигде никак не успевает,
«Валит колоду через пень,
«Из рук всё у него валится;
«Что ни начнет, всё не спорится;
«Во всем выходит дребедень.
«Мне хочется состроить шутку,
«Чтоб тем себя повеселить;
«И так как рыбочку на удку
«Ему Дидону подцепить.
«С бедами полно уж возиться;
«Пора ему повеселиться,
«И мыкать горе перестать.
«Но жаль, что он детина вялый,
«В делах любовных небывалый
«Не знает, как в том поступать.
«Итак прошу тебя, дружочек,
«Пожалуй в том мне помоги;
«Послушайся меня, сыночек,
«И нашу честь побереги.
«Проворнее перевернися,
«Асканием[1] перерядися,
«И в виде том ты к ним войди,
«К Дидоне ближе приласкайся,
«Зажечь любовь в ней постарайся,
«Смотри ж, себя не остыди.
«Но чтоб Асканию плутишке
«Тебе ни в чем не помешать,
«То сонного тому мальчишке.
«Ты зелья постарайся дать.
«А я его уже украду
«И скрою от людского взгляду;
«То ты как хочешь работай.
«Проворней исполняй всё дело,
«Во всю ивановскую смело;
«Не спи никак и не зевай. »
Амур, мальчишка плутоватый,
О пакостях лишь помышлял,
Не промах был, не простоватый,
Ни в чем ни мало не дремал.
Людскими же играть сердцами
Как мячиком или шарами,
Того лишь только и глядел;
Колчан отбросив со стрелами,
Поддел камзольчик с рукавами
И в Карфагену полетел.
Еней велел, чтобы Асканью
Дары Дидоне поднести;
Но по Венеры приказанию
Его успели унести
За тридевять в десято царство,
И в неизвестно государство,
Быть невидимкой никому.
Исчезли крылья у Амура,
Явилась новая фигура;
Он стал Асканьем по всему.
По приказанию Дидоны
Тогда был праздник во весь мир,
Огни, пальба, потехи, звоны,
И для приезжих знатный пир.
За стол все севши проклажались,
Сытней как можно наедались,
Не забывали запивать.
Лишь рюмки там у всех сверкали;
Так часто их переменяли,
Что не успеешь и считать.
Различны ествы там заморски,
По почте всё привезено;
Дурного не было ни горсти;
Всё на подряд припасено.
Пуд в десять окорок вестфальский,
С большую башню сыр голландский,
Жаркого часть был целый бык,
На пироге ж или паштете
Катайся цугом хоть в карете;
И с свинью был у них кулик.
Напитками лишь не ленися
Хоть пруд из них себе пруди;
Лишь только сам в том не плошися,
А то на них хоть не гляди.
Вином шампанским хоть облейся,
Не только досыта напейся
И наливай себе живот;
А если кто тут не дорвался,
К сторонке с горя прижимался,
Облизываяся как кот.
Царица только лишь узрела,
Вошел Енеев сын что к ним,
Тотчас призвать к себе велела,
И начала резвиться с ним;
В колени у себя сажала,
В роток и глазки целовала,
Давала всяческих сластей.
«Какой пригоженький мальчишка!
«Такой же будет он плутишка,
«Как и отец его Еней».
Дидона столько полюбила
Сего притворщика тогда,
Что вовсе уж тогда забыла
О прежнем муже навсегда.
Как первый раз поцеловала,
Тогда ж из сердца вон изгнала;
В другой поцеловавши раз
Немножко сделалась смелее,
И стала думать об Енее,
И не спускала его с глаз.
Меж тем притворный тот ребенок
Ее целуя не дремал;
Хоть был он смирен как теленок,
О деле лишь своем смышлял.
Дидона с ним как забавлялась,
Того ни мало не боялась,
Чтоб пакость он состроил ей;
Но он нимало не зевая,
И ей на ласки отвечая
Зажег весь нутр собой у ней.
Дидона вдруг переменилась
И стала уж не та совсем;
Вздурилась баба, взбеленилась,
Зарделася в лице своем;
Пришла вдруг сильная зевота,
Задумчивость и потягота;
Всё сделалось постыло ей;
Всё в свете вовсе забывала;
О том лишь только помышляла,
Чтоб вместе с нею был Еней.
Наевшись гости и напившись
Все поднялись из-за стола;
Рекли хозяйке поклонившись,
Здорова чтоб была она;
Спасибо ей за всё сказали,
Поклоны многи отдавали,
Благодарили за прием.
Все в розницу пошли шататься;
Своим всяк думал заниматься;
О деле всяк смышлял своем.
Из-за стола лишь только встала
Беседа новых сих гостей,
Тотчас Дидона приказала
Любимице одной своей,
Из всех заморских чтобы рюмок
Принесть большой заздравный кубок,
Что был отменнейшим у ней;
И наливши его отменным
Вином шампанским сельдерейным,
Рекла беседе так своей:
«Ко мне любовь кто ощущает,
«И почитает кто меня,
«Своей царицею считает
«Подданства жар ко мне храня,
«Пускай последует за мною».
Потом махнула вдруг рукою,
Дала всем музыкантам знак.
Во всё хайло все заревели,
Литавры, трубы загремели,
Шальным козлом запрыгал всяк.
Она ж тот кубок вверх поднявши
Сказала всем гостям своим,
Глазами знак Енею давши;
«Желаю я, чтобы мне сим
«Мое усердие сердечно
«Явить Енею всеконечно»,
И вытянула весь до дна.
Царице все в том подражали,
До суха рюмки осушали;
Она тянула не одна.
Потом все порознь разбрелися,
И заиграл на свой всяк лад;
Кто как изволь, так веселися;
Кто чем богат, то тем и рад.
Одни в треноги заплясали,
Иные в кости закатали;
Иной за картами дремал,
Проворы лясы подпущали,
Нарциссы дурищ облещали,
Пролаз рога глупцу ковал.
По всем домам там на ночь плошки
Приказано у всех зажечь;
У всех освещены окошки;
Никто не смел в потемках лечь;
Все улицы огнем сияли;
Везде толпы людей гуляли;
Везде во весь кричали рот;
Везде народы копошились;
Везде с стаканами возились;
Мурлычал всякий так как кот.
Царице ж не было чтоб скучно,
И в одиночку б не зевать,
И чтоб с Енеем неразлучно
Ей весь тот вечер окончать,
Затеяла различны шутки,
Гулючки, жмурки, прибаутки,
Курилки, бонки, шемелой;
И разны слушая куранты
Играть всех засадила в фанты,
Енея посадя с собой.
И бабьей хитростью своею
Устроила так на заказ,
Что самый первый фант Енею
Из всех и вынулся тотчас.
Дидоны было в том хотенье,
За тот чтоб фант всем в угожденье
Троянску брань всю описать;
Какие были там герои,
Какие драки, свалки, бои,
О всем подробно рассказать.
Енею было хоть досадно,
Но так тому уже и быть;
Для славы хоть его накладно,
Но должно было говорить:
Однако ж тут он умудрился,
По-молодецки лгать пустился
Как самый добрый книгочей,
Или как с приписью подьячий,
Старинный секретарь, иль стряпчий,
О чести думая своей.
