3. Он был заложен в той стране, которая в XVII в. играла руководящую роль в науках гуманитарных вообще — в Нидерландах, где интерес к научному обследованию памятников старины пробудился отчасти под влиянием знакомства с памятниками ее италийского происхождения, отчасти благодаря местным находкам. Из Нидерландов интерес к антикварным занятиям перешел в Англию, король которой, Карл I, должен быть признан одним из самых тонких ценителей и ревностных собирателей — из числа монархов — памятников искусства и старины. В его царствование граф Томас Арундель положил начало блестящему собранию памятников скульптуры из мрамора, носящему его имя („Marmora Arundeliana“), значительная часть которых хранится теперь в Оксфорде. В качестве воспитателя своего сына Арундель вызвал пз Голландии известного ученого своего времени. Франциска Юния (Junius), который, по желанию Арунделя, приступил к составлению обширного „Каталога Художников“ (Catalogue artificum). Впервые в этом труде, к которому Юний присоединил еще рассуждение „О живописи древних“ (De pictura veterum), не только были собраны все свидетельства из древних писателей, касающиеся памятников искусства, но они были подвергнуты и критическому анализу, чем заложен был фундамент для будущей истории античного искусства.
Особое положение между Италией, с одной стороны, и северными странами — с другой заняла но отношению к памятникам старины Франция. Здесь мы встречаем, наряду с интенсивною и охватывающею широкие области работою отдельных ученых, и практическую организацию в виде объединенной деятельности, причем, благодаря политической роли, какую играла тогда Франция, оказалось возможным привлечь в сферу научного обследования и культурное достояние, оставленное новой Европе классическим Востоком. Из числа отдельных французских ученых, много и с успехом потрудившихся над изучением далекого прошлого, нужно поставить па первом месте провансальского уроженца, Клода Пейреска (Claude Peiresq). В начале XVII в. Пейреск много путешествовал по Италии, Англии, Нидерландам, завязал связи с тамошними учеными и любителями старины, находился в оживленной переписке с Рубенсом и другими выдающимися лицами своего времени. Обладая тонко развитым художественным вкусом, Пейреск, вместе с тем, представлял собою и незаурядного ученого, отличавшегося удивительною трезвостью мысли. Он первый, можно сказать, вполне ясно понял все важное значение вещественных памятников прошлого, не делая между ними какого-либо различия в зависимости от того, принадлежат ли они к памятникам „большого“ или „мелкого“ искусства. Пейреск первый указал на важное значение точного обмера памятников архитектуры, точных копий памятников скульптуры в гипсовых их слепках. С одинаковым рвением собирал Пейреск памятники старины родного Прованса, Италии, греческого Востока, в том числе Египта и Месопотамии. Он пробовал даже разбирать иероглифы и клинопись. К сожалению, всю массу своих знаний и практической опытности Пейреск не удосужился, или не пожелал, изложить в виде какого-либо общего, связного труда, для которого обильные материалы должно было доставить оставленное им богатое ученое наследие, хранящееся ныне в библиотеке в Карпантра (Carpentras).
Поколением спустя после Пейреска (ум. в 1637 г.) выступил на ученое поприще Жан Спон (Spon), уроженец Лиона. Это был человек чрезвычайно разносторонних интересов, восторженный поклонник старины, неутомимый исследователь. Свою первоначальную профессию врача Спон скоро променял на занятия ученого антиквария. Сначала он заинтересовался древностями Лиона, а затем, в 70 гг. XVII в., все свое внимание обратил на Восток, в частности на Грецию. В сопровождении нескольких англичан, Спон посетил многие из островов Архипелага, Константинополь, Смирну, Эфес, Афины и другие места Греции и с богатою собранною им добычею, преимущественно в виде тщательно скопированных им надписей, вернулся на родину, где и занялся обработкою своего главного труда „Miscellanea eruditae antiquitatis“, пока, из-за начавшихся религиозных гонений, не был вынужден покинуть Францию.
Спон работал на свой страх и риск. Но уже во второй половине XVII в. во Франции положено было начало организованной коллективной работе, в виде основанных там „Академии архитектуры“, „Академии живописи и скульптуры“ и, в особенности, „Академии надписей“ (Académie des inscriptions et belles-lettres). Предпринимались французами и большие экспедиции на Восток. Из них особенно важною оказалась экспедиция маркиза Нуантеля (Nointel), во время которой исполнены были рисунки с Парфенона, стоявшего тогда, в 1670 г., еще не поврежденными (см. ниже).
К началу XVIII в. разрозненного антикварного материала накопилось столько, что являлась потребность об‘единить его в одном, более или менее связном, труде. Эту задачу с большим успехом выполнил бенедиктинец Монфокон (Montfaucon), задавшийся грандиозным планом — иллюстрировать весь античный быт, за исключением государственного, воспроизведениями с сохранившихся памятников. Потребность в таком обобщающем труде была тогда настолько велика, что появившееся, в 1719 г., в количестве 1800 экземпляров, десятитомное (in folio) издание Монфокона „Antiquité expliquée et représentée en figures“ разошлось в течение двух месяцев — факт, и не только для того времени, совершенно исключительный. Совершив много разнообразных путешествий, находясь, подобно Пейреску, в постоянной корреспонденции с учеными всех культурных стран, Монфокон сопоставил в своем монументальном труде результаты антикварных занятий, производившихся в течение целого поколения, и дал в руки и исследователей и любителей старины такое пособие, которое всегда пользовалось почетною известностью.
И еще на деятельность третьего француза, относящуюся, к первой половине XVIII века, следует указать. Это — граф Кэлюс (Caylus). После кратковременной военной службы, Кэлюс отдал все свои силы, все свои обширные материальные средства антикварным занятиям, причем принимал близко к сердцу и чисто художественные интересы своего времени, руководя и покровительствуя молодым художникам. Кэлюса интересовала и египетская, и греческая, и этрусская, и римская древность, памятники которой он старался классифицировать по их материалу, по их художественным формам; в особенности дороги были ему мелкие предметы старины: геммы, монеты и т. п. В семи огромных томах Кэлюс дал богатое „Recueil d'antiquités Egyptiennes, Etrusques, Grecques et Romaines“ (1752 сл); очень ценные для своего времени ученые трактаты Кэлюса напечатаны, в значительной своей части, в „Мемуарах Академии надписей“.
Политическое и экономическое положение Германии XVI и, отчасти, XVII вв. не могло благоприятствовать развитию в ней антикварных занятий. Тем не менее, среди немецких князей и аристократов уже и тогда встречаются ревностные собиратели памятников старины. Так, баварский курфюрст Максимилиан I положил начало в Мюнхене антиквариуму. Саксонские князья XV и XVI вв. энергично собирали предметы местной старины. В XVI—XVII вв. возникла кунсткамера в Готе, к которой позже присоединен был значительный минцкабинет. Такой же интерес к предметам древности можно отметить и в других местах Германии. Из ученых антиквариев, работавших в Германии в XVII в., нужно, в особенности, отметить женевского уроженца Шпангейма (Spanheim), который, во время своих путешествий по Италии, Франции, Голландии и Англии, приобрел основательные антикварные сведения и явился в своем труде „Dissertationes de praestantia et usu nnmismatnm antiquorum“ основателем научного изучения нумизматики. Нужно также отметить, что впервые в германских университетах, уже в первой иоловине XVIII в., читались курсы по греческим и римским „древностям“.