1. Платон в своем диалоге „Гиппий Больший“ (p. 258 D) спрашивает, устами Сократа, софиста Гиппия, о чем лакедемоняне слушали Гиппия с особенным удовольствием, и получает такой ответ: „О родословиях героев и людей, о переселениях, т. е. о том, как в старину основывались города, и вообще о всей археологии“ (πάσης τῆς ἀρχαιολογίας). Это первое упоминание в памятниках письменности термина „археология“. Употребляется он, однако, Платоном не в том значении, какое ему усвоятся теперь, а в гораздо более широком: из контекеста ясно видно, что под термином „археология“ Платон разумеет рассказы, или исследования обо всем, имеющем отношение к прошлому, притом к отдаленному прошлому, о седой старине, противополагаемой близкому прошлому. Понятие „старина“ взято у Платона безотносительно к тому, в чем старина находит свое внешнее выражение — в памятниках ли слова человеческого, или в произведениях рук человеческих, или вообще в каких бы то ни было остатках, имеющих отношение к отдаленному прошлому. Употребленный Платоном термин „археология“ мы должны были бы перевести, по аналогии с такими терминами, как „геология“ — наука о земле, „зоология“ — наука о животных (правильнее: о живых существах) и т. п., просто как „наука о старине“.
В эпоху императора Августа термин „археология“ получает более определенное значение, и область представлений, с ним связанная, является уже более ограниченною. Писатели Августова времени пользуются термином „археология“ для обозначения древнейшего периода истории того или иного народа. Диодор Сицилийский говорит об „эллинских археологиях“ (I, 4), причем понимает под ними историю Греции до Троянской войны, — события, бывшего в глазах древних историков, первым историческим событием. Таким образом, Диодор с понятием „археология“ связывает то представление, которое мы применяем теперь к понятию „доисторический период“, „первобытная история“ и т. п. Историк и географ Страбон (XII, p. 565) заявляет, что остров Скирос прославили, главным образом, его „археологии“, т.-е. его древнейшая история. Дионисий Галикарнасский, задавшийся целью изложить своим соплеменникам, грекам, начало и постепенное развитие могущества римского государства до возникновения Пунических войн, назвал свое произведение „Римской археологией“, понимая под „археологией“ вообще первобытную, начальную историю Рима, и обозначая последнюю даже термином „археологическая история“ (I, 74). По образцу Дионисия Галипарнасского, иудейский писатель, современник разрушения Иерусалима в 70 г. по Р. Х., Флавий Иосиф, озаглавил свой труд, в котором давалось изложение судеб иудейского народа от сотворения мира до Нерона, „Иудейская археология“.
Итак, греческие писатели понимали под археологиею изучение всего, относящегося к далекому прошлому, не имеющего непосредственного отношения к настоящему. Сюда входила вся древнейшая история народа, или государства, как внешняя, так и внутренняя; сюда же, под понятие „старина“. должны были подходить и всякого рода вещественные ее памятники.
В римской письменности термину „археология“ соответствовал термин antiquitates „древности“, вошедший в обиход со времени, в особенности, Варрона (I в. до Р. Х.), которым написано было сочинение под заглавием „Antiquitates humanae et divinae“, где шла речь о древнейших римских государственных и религиозных установлениях и обычаях. У римлян же создался и термин „антикварий“ (antiquarius), обозначавший собою вообще любителя всякого рода старины, во всех ее видах и формах. Позже, особенно в Средние века, „антикварием“ стали называть человека, умеющего искусно переписывать древние рукописи. Но уже с эпохи Возрождения „антиквариями“ называлась любители и исследователи памятников вещественной старины, преимущественно классической. Первым „антикварием“ в таком смысле был, повидимому, Кириак (или Чириако) Анконскйй, итальянский гуманист первой половины XV в., родоначальник, или один из родоначальников и основоположников археологии в теперешнем ее понимании. Наблюдения и впечатления Кириака, вынесенные им из его путешествий по Греции, Малой Азии и Египту, изложены были в его путевом дневнике, озаглавленном „Записки о старине“ (Antiquarum rerum commentarii), снабженном также и рисунками некоторых античных памятников.
Современник первых великих гуманистов, Кола ди Риенци, в своих смелых планах возрождения Римской республики, очень интересовался античными памятниками Рима и положил начало их охране. Тогда же гуманисты стали собирать попадавшиеся там и сям древние надписи, а один из них, Помпоний Лэт, организовал на Квиранале, в Риме, в 1478 г., Академию „антиквариев“ — своего рода прообраз имевших появиться, правда, много позднее археологических академий, институтов и обществ. Римскою стариною, преимущественно монументальною, стали живо интересоваться художники, напр., архитекторы Брунеллески и Л. Б. Альберти, скульптор Гиберти и др.
XVI век, век „Высокого Ренессанса“, и в области искусства и в области гуманитарных знаний вообще, представлял богатую почву для развития антикварных занятий, направленных, главным образом, в сторону великого прошлого Рима. Открытое в конце еще предшествовавшего века, в библиотеке Сан-Галленского монастыря, сочинение римского архитектора Витрувия (см. ниже), где давалась теория и, отчасти, история древней архитектуры, оказало большое влияние на итальянских архитекторов XVI в., особенно Виньолу и Палладио, пытавшихся, на основании данных, сообщаемых Витрувием, воскресить прошлое в настоящем. Самое исследование римской, по преимуществу, старины получило значительный толчок вперед, благодаря все увеличивавшимся и увеличивавшимся находкам памятников этой старины, поведшим, в свою очередь, и к первым собраниям ее. Антикварные занятия встретили большую поддержку в лице тонкого ценителя искусства, папы Льва X, который поручил верховный надзор за остатками античной скульптуры Рафаэлю, энергично принявшемуся за порученное ему дело. С этого времени художники вообще стали проявлять оживленный интерес к памятникам старины. Одни из них, и итальянцы и иноземные художники, приехавшие в Италию с севера, зарисовывали в свои альбомы сохранившиеся памятники прошлого. Другие воспроизводили античные памятники в гравюре, достигая в этом отношении иногда высокого художественного совершенства. Уже во второй половине XVI в. стали появляться издания, содержащие воспроизведения римских памятников. Таковыми были, например, альбомы Лафрери (Lafréry, Speculum Romanae magnificentiae), Кавальери (Cavallieri, Antiquae Statuae Urbis Romae) и пр. Главная заслуга таких малоценных, впрочем, и в научном и в художественном отношениях, альбомов заключалась в том, что они способствовали распространению интереса к старине среди широких слоев публики. Находились, однако, люди, которые уже тогда понимали, какое важное значение имеет возможно точное воспроизведение памятников старины, и некоторые старались достигнуть здесь наивозможиого совершенства. Особенно широкую известность снискал тут уроженец Нидерландов, Пигий (Pighius), который, за время своего долголетнего пребывания в Италии, затем в Германии, исполнил много рисунков с памятников старины в хороших копиях, давших много ценных сведений при последующих занятиях ими. Наконец, большую услугу изучению старины оказало и то, что, уже с начала XVI в., памятники ее, рассеянные там и сям на почве Рима, стали более или менее систематически собираться и помещаться в особых собраниях. Этим положено было начало будущему развитию музеев.