1881 править
Играютъ свадьбу. Пиршество. Невѣста — жирная и рыхлая вдова-купчиха лѣтъ пятидесяти со взоромъ коровы, созерцающей двигающійся поѣздъ желѣзной дороги; женихъ — коренастый интендантъ средняго возраста, съ закручеными усами и ястребинымъ взглядомъ. Они только что сейчасъ вернулись отъ вѣнца и сидятъ въ гостиной на диванѣ. Офиціанты разносятъ шампанское. Идетъ поздравленіе. Гостей немного. Все больше родственники. Есть два-три купца стараго пошиба съ женами въ длинныхъ брилліантовыхъ серьгахъ, священникъ; со стороны жениха нѣсколько товарищей по службѣ и древній генералъ въ отставномъ мундирѣ безъ погоновъ. Время отъ времени всѣ другъ съ другомъ перешептываются и какъ-то двусмысленно улыбаются. Невѣстѣ и самой неловко, вслѣдствіе чего она то и дѣло старается заговорить съ каждымъ изъ родственниковъ, чтобы объяснить имъ причину выхода замужъ.
— Братецъ, а братецъ, поди вамъ очень дико смотрѣть, что я вдругъ опять замужъ вышла? обращается она къ лысому купцу въ длинномъ сюртукѣ.
— Ничего, что за диво! Самая настоящая пора. Въ эти годы по крайности въ человѣкѣ не обманешься, потому возрастъ у тебя не махонькій, иронически отвѣчаетъ купецъ. — Слава Богу, не несмышленокъ ты и все понимаешь.
— Мнѣ и самой не вѣрится, что я вѣнчалась. Думаю: ужъ не сплю-ли я?
— А ты ущипни себя побольнѣе за пронзительное мѣсто. Вскрикнешь — такъ значитъ не спишь.
— Вы все шутите, Семенъ Протасьичъ, вставляетъ свое слово женихъ-интендантъ, пробуя улыбнуться, и брякаетъ при этомъ шпорами подъ столомъ.
— А что-жъ мнѣ на вашей свадьбѣ то со святыми упокой пѣть, что-ди? Конечно, шучу.
— Я, братецъ, собственно для охраненія капитала замужъ пошла, продолжаетъ невѣста. — Капиталъ у меня средственный послѣ покойника мужа остался, а сама я женщина слабая, сырая, никакихъ законовъ не знаю — ну и расхитили-бы.
— Это дѣйствительно, соглашается купецъ. — А ужъ теперь не расхитятъ.
— Вѣдь у меня тоже домъ каменный, а по дому-то сколько хлопотъ! Я ужъ и то запуталась. Дворники воришки, такъ и наровять украсть что нибудь у беззащитной женщины. Сижу это я разъ и думаю: «Ну что я? Совсѣмъ былинка одинокая, которой некуда голову приклонить». И стала искать себѣ подпоры.
— И нашла себѣ могущественный дубъ, прибавилъ женихъ. — Повѣрь, что этотъ дубъ съумѣетъ тебя подпереть, Домна Протасьевна.
— Подопретъ! это вѣрно! послышался гдѣ-то громкій шопотъ.
Кто-то фыркнулъ. Всѣ переглянулись.
— Я знаю, ругать меня будутъ, что я вышла замужъ, растягивала слова невѣста.
— Зачѣмъ-же ругать-то? Кому какое дѣло? У тебя свой царь въ головѣ.
— Нѣтъ, я къ тому, что лѣта мои ужъ не молоденькія.
— Такъ, всегда бываетъ: сѣдина въ голову, а бѣсъ въ ребро…
— Вотъ ужъ это вы, братецъ, напрасно. Ни одного сѣдаго волосочка нѣтъ. Даже у васъ только еще сѣдина начинается, а я вѣдь моложе васъ на десять годковъ.
— Не на двадцать-ли? Можетъ быть ты перепутала?
— Да что вы, братецъ, какъ будто-бы все смѣшками. Вы сами знаете, сколько мнѣ лѣтъ.
— Смѣшками! Опять-таки говорю, что здѣсь свадьба, а не похороны.
— О чемъ ты споришь, наклонился къ невѣстѣ женихъ. — Да ежели-бы и дѣйствительно у тебя были сѣдые волосы, то я еще больше-бы уважалъ тебя.
— Мерси, Мишель… А вонъ покойникъ мужъ мой первый, даже ждалъ не дождался, когда у меня сѣдина начнется. Я ему: — «Зачѣмъ это тебѣ, Васюша?» А онъ мнѣ такія слова: «Черезъ это, говоритъ, самое ты поумнѣешь».
— Зачѣмъ ты это разсказываешь! дернулъ невѣсту за платье женихъ.
— А, что-жъ такое? Я родственникамъ, а не чужимъ… Они Васюшу-то вдоль и поперегъ знали.
— Въ день свадьбы можно обойтись и безъ воспоминанія о покойникѣ. Есть даже и стихи: «мертвый мирно въ гробѣ спи, жизнью пользуйся живущій».
— Вотъ, братецъ, какого я себѣ умнаго мужа нашла. Онъ сейчасъ и стихи подтискалъ! похвасталась невѣста. — Хорошо, что мнѣ такой достался. А знаете что? Вѣдь я его сначала-то не себѣ прочила, а другой вдовѣ сватала, тоже очень богатѣющей, а она мнѣ такія слова: «чинъ малъ, полковника хочу». Вотъ онъ мнѣ и достался. Самъ Богъ послалъ. Что-жъ, поживемъ, такъ и до полковника дослужимся.
— Домна Протасьева, обо мнѣ вы ужъ пожалуста оставьте! опять остановилъ невѣсту женихъ и сконфузился. — Неужто нѣтъ другихъ разговоровъ? Угощайте гостей.
— Анна Семеновна, да что-жъ вы шампанскаго-то? Шампанское настоящее. Да что-жъ это чай не подаютъ! Василій Васильичъ, прошу покорно бокальчикъ.
— Будьте покойны, выпьемъ, отозвался гость, взявъ бокалъ. — За здоровье новобрачныхъ! Горько! прибавилъ онъ.
— Ну, что за глупости! Это только молоденькіе дѣлаютъ. А мы ужъ слава Богу…
— Цѣлуйтесь, цѣлуйтесь! Нельзя-же безъ подслащенья, ежели вино горько.
— Слѣдуетъ, слѣдуетъ, сказалъ священникъ, держа руку на желудкѣ — Ежели церковь васъ благословила, такъ чего-же стыдиться? Вотъ ежели-бы внѣ закона, то дѣло другое.
Невѣста и женихъ поцѣловались.
— Я собственно для того и повѣнчалась, чтобъ въ законѣ, оправдывалась она, — А то вѣдь бѣсъ силенъ. Онъ горами шатаетъ. Хуже было-бы, ежели-бы безъ закона. А я женщина слабая. Ну, вотъ и чай подаютъ. Пожалуйте, гости дорогіе. Семенъ Семенычъ, вы чаекъ-то любите. А вотъ племяннички не пожаловали къ теткѣ на свадьбу; а я собственно для нихъ и обзаконилась, чтобъ мужъ домъ охранялъ. Умру — имъ-же достанется.
— Охранитъ онъ тебѣ, дожидайся! произнесъ кто-то въ дальнемъ углу.
— Что вы говорите, Потапъ Потапычъ?
— Я говорю, что нынче ужъ въ воздухѣ вѣетъ непочтеніемъ къ старшимъ. Старый человѣкъ замужъ выходитъ, а молодежь въ такой день и почтить не захотѣла!
— Вы опять все старый да старый. Ну, чѣмъ я старуха? перебила гостя невѣста. — Правда, я не изъ молоденькихъ, да вѣдь и онъ не вьюноша. Мы, Мишель, будемъ другъ друга такъ называть: ты меня — мамаша, а я тебя — папаша.
— Тамъ ужъ видно будетъ, какъ называть другъ друга, уклончиво отвѣчалъ женихъ. — Ваше превосходительство, чайку? Съ ромцемъ не прикажете-ли?
— Выпью, выпью. Къ невѣстѣ подсяду и выпью, сказалъ генералъ, опускаясь рядомъ съ ней на диванъ. — Вотъ ежели теперь меня съ невѣстой сложить, то ровнехонько столѣтіе съ четвертью выдетъ, такъ какъ-же за такую древность не выпить?
— Да что вы, ваше превосходительство, года-то выставляете! И старше меня замужъ выходятъ. Вонъ Терениха. Та при внучатахъ сочеталась, а я сирота.
Интендантъ не вытерпѣлъ и всталъ.
— Милостивые государи! Я вижу все какіе-то уколы и шпильки, началъ онъ. — Мнѣ кажется, что родственники нарочно это говорятъ, полагая, что я женился не на человѣкѣ, а на капиталѣ, но завѣряю васъ, что капиталъ тутъ не причемъ. Ежели я избралъ себѣ подругу и старше себя, то сдѣлалъ это изъ уваженія и благодарности къ доброму сердцу Домны Протасьевны, которая еще при жизни покойнаго мужа неоднократно протягивала мнѣ руку помощи на тернистомъ пути жизни.
— То есть какъ это изъ уваженія и благодарности? А любовь? перебила его невѣста.
— О любви мы послѣ поговоримъ. Она назвала себя былинкой и есть былинка дѣйствительно. Я-же буду для ней мощнымъ дубомъ и докажу это!
— Вотъ за это, Мишель, я тебя и сама поцѣлую! Что вѣрно, то вѣрно! А то что это всѣ смѣются! Парикмахеръ голову мнѣ убиралъ — смѣялся, портниха платье подвѣнечное шила — смѣялась. Знакомымъ боялась даже объявить, что я замужъ выхожу. И зачѣмъ? Я сама себѣ госпожа. Меня никто не тянулъ замужъ, ты тоже по своей охотѣ, такъ чего стыдиться? закончила невѣста и чмокнула своего жениха прямо въ губы.
— Ай да, сестрица! Молодецъ! воскликнулъ купецъ.
— Браво, браво! зааплодировали гости.