Борьба церкви и борьба съ церковью.
(5 апрѣля 1905 г., № 96).
править
Реакціонеры изъ «Гражданина» и «Московскихъ Вѣдомостей» отнеслись отрицательно къ идеѣ о созывѣ Помѣстнаго Собора, предложенной Витте и поддержанной «омиренными» отцами изъ Синода. «Чѣмъ желательнѣе эта реформа, писали „Моск. В.“, тѣмъ нежелательнѣе поспѣшное, необдуманное ея осуществленіе въ настоящее, именно, столь смутное время». А это значитъ, что по мнѣнію «Моск. В.» осуществленіе реформы въ той формѣ, какую она можетъ получить сейчасъ, нежелательно ни въ настоящее, ни въ будущее время.
И по понятнымъ причинамъ. «Моск. Вѣдом.», наравнѣ съ г. Витте, хотѣли бы сдѣлать духовенство опорой абсолютизма; но въ то время, какъ Витте торопится организовать духовенство сейчасъ, считаясь съ возможностью созыва Земскаго Собора, въ которомъ онъ надѣется заставить представителей духовенства плясать подъ дудку бюрократіи, «Моск. Вѣдом.» и «Гражданинъ» самую мысль о созывѣ Земскаго Собора считаютъ совершенно недопустимой… конечно, «въ настоящее, столь смутное время».
Не можетъ также реакціонная пресса не видѣть, что придуманный г. Витте способъ спасенія самодержавія ведетъ изъ огня въ полымя. Вѣдь въ Помѣстный Соборъ тоже надо будетъ выбирать, надо будетъ пережить предвыборную агитацію, а въ «настоящее, столь смутное время» это куда какъ не безопасно. Не могла реакціонная пресса не прислушаться къ тѣмъ голосамъ, которые шли изъ среды самого духовенства и изъ среды мірянъ и которые давали очень недвусмысленную оцѣнку дѣйствительному положенію вещей. Мечта или дѣйствительность — это стремленіе Витте объединить все православное духовенство около всероссійскаго митрополита? Мечта, утопія — отвѣчали многочисленные голоса, раздавшіеся изъ равныхъ концовъ Россіи. Они говорили, эти голоса, что въ современномъ православномъ духовенствѣ нѣтъ такого крупнаго интереса, который соединилъ бы его въ одинъ цѣлый организмъ, а, наоборотъ, есть причины для разъединенія, для внутренней борьбы. И прежде всего — это противоположность между чернымъ и бѣлымъ духовенствомъ, между высшей и низшей іерархіей, между аристократами и плебеями. И стоило лишь газетамъ заговорить о возможности Собора, какъ отовсюду посыпались жалобы на привилегированное положеніе чернаго духовенства, всюду и вездѣ оттѣсняющаго на задній планъ многочисленную рать священниковъ нашихъ селъ и городовъ. Эти голоса говорили далѣе, что церковная реформа невозможна безъ привлеченія на церковный Соборъ мірянъ, которые, «въ настоящее, столь смутное время» не замедлятъ потребовать для себя опредѣленныхъ гарантій.
Выборы духовныхъ лицъ приходомъ — вотъ къ чему могло придти церковное движеніе.
Но опасность лежала еще глубже. Можно ли было при настоящихъ условіяхъ, т. е. при условіяхъ всеобщаго революціоннаго броженія, разсчитывать на то, что церковное движеніе останется въ намѣченныхъ предѣлахъ. Не естественно ли было ожидать, — и опять многочисленные голоса подтверждали справедливость такой мысли — что передовые элементы общества перешагнутъ и за эту грань и потребуютъ гарантій противъ возможной эксплуатаціи церкви вообще, потребуютъ избавленія отъ ея гнета и мракобѣсія, т. е. логически придутъ къ требованію отдѣленія церкви отъ государства?
Все это было въ перспективѣ: на соборѣ — борьба чернаго духовенства съ бѣлымъ и борьба мірянъ съ духовенствомъ, а внѣ собора борьба радикальныхъ партій противъ господства церкви. И реакціонная пресса принялась быстро тушить начинавшій разгораться пожаръ, встрѣтивъ, какъ и слѣдовало ожидать, поддержку въ оберъ-прокурорѣ Синода, а черезъ него и въ самыхъ высокихъ сферахъ.
Ясно, что эта семейная драка между различными представителями міра реакціи, между защитниками старыхъ, отжившихъ идей, только разстраиваетъ ряды нашихъ враговъ, подкапываетъ силы самодержавнаго режима. Церковь чувствуетъ, что и она устремляется въ ту же пропасть, въ которой суждено погибнуть абсолютизму, и пытается на склонѣ дней своихъ отдѣлить свои судьбы отъ судебъ самодержавія. Но тщетно! Ни церковь вообще, ни русско-православная церковь въ частности, не создали и не могли создать элементовъ для борьбы съ абсолютивномъ, борьбы, ведущейся подъ вліяніемъ совершенно другихъ лозунговъ, ничего общаго съ интересами и ученіями церкви не имѣющихъ. Попытка придать этой борьбѣ сколько-нибудь религіозный характеръ не можетъ уже привлечь къ революціонной арміи ни одного новаго бойца и должна кончиться полнѣйшимъ фіаско.
Вспомнимъ, какъ позорно вели себя представители церкви послѣ 9-го января и въ другихъ подобныхъ случаяхъ, когда кулакъ и нагайка занимались успокоеніемъ волнующихся обывателей. Вспомнимъ, что главнымъ импульсомъ къ нынѣшнему движенію духовенства послужило то обстоятельство, что совѣтъ министровъ рѣшилъ дать нѣкоторыя права старообрядцамъ. Церковь, жившая до сихъ поръ угнетеніемъ иновѣрцевъ, вдругъ увидѣла передъ собой опасность появленія свободнаго конкуррента. Многіе добрые люди любили повторять до самаго недавняго времени, что наша промышленность тепличный цвѣтовъ, поддерживаемый только попеченіями правительства. Событія послѣднихъ мѣсяцевъ показали, какъ глубоко ошибались эти «добрые» люди. Какъ только промышленники замѣтили, что правительство начинаетъ заигрывать съ рабочими на ихъ счетъ, они очень ясно дали понять этому правительству, что они сумѣютъ воздать око за око, зубъ за зубъ, что они будутъ указывать рабочимъ на «политику» всякій разъ, когда правительство будетъ стараться толкать рабочихъ на путь узкой «экономики». Въ этомъ сказалось несомнѣнное сознаніе своей силы. А какъ поступила оффиціальная церковь? Она не посмѣла сказать, что будетъ вмѣстѣ съ представителями другихъ гонимыхъ религій завоевывать права, а стала ходатайствовать объ особой, новой, спеціальной привилегіи для себя.
Но, скажутъ намъ, не всѣ служители церкви стоятъ на этой точкѣ зрѣнія. Намъ, навѣрное, укажутъ на новую партію, именующуюся «христіанскимъ братствомъ борьбы» и ставящую себѣ слѣдующія цѣли: 1) «борьбу съ безбожными проявленіями свѣтской власти», 2) «борьбу съ пассивнымъ состояніемъ въ отношеніи къ государственной власти, вслѣдствіе чего церковь идетъ на служеніе самымъ низменнымъ цѣлямъ и предаетъ дѣло божіе», 3) «утвержденіе въ соціально-экономическихъ отношеніяхъ принципа христіанской любви».
Значитъ, мы ошибались: въ церкви не все обстоитъ такъ гнило, какъ мы предполагали. Она способна создать партію борьбы. А средство этой борьбы?.. «Принципы христіанской любви»! Какъ будто маловато! «Соціальные принципы христіанства оправдывали древнее рабство, прославляли средневѣковое крѣпостничество и, въ случаѣ надобности, готовы взять подъ свою защиту и угнетеніе пролетаріата, правда, сдѣлавъ при этомъ печальную мину. Соціальные принципы христіанства проповѣдуютъ необходимость существованія господствующаго и угнетеннаго классовъ, при чемъ въ заботахъ о послѣднемъ» они высказываютъ благочестивое пожеланіе, чтобы первый отличался: благотворительностью. Соціальные принципы христіанства переносятъ прекращеніе всѣхъ мерзостей на небо и этимъ самымъ оправдываютъ продолженіе этихъ мерзостей на землѣ. Соціальные принципы христіанства признаютъ всѣ подлости угнетателей по отношенію къ угнетеннымъ или справедливымъ наказаніемъ за первородный грѣхъ и другіе подобные грѣхи, или испытаніями, которыя Господь въ своей безконечной благости ниспосылаетъ на своихъ избранниковъ. Соціальные принципы христіанства проповѣдуютъ трусость, презрѣніе къ самому себѣ, униженіе, покорность, смиреніе, словомъ всѣ качества канальи, а пролетаріатъ, который не хочетъ позволить, чтобы съ нимъ обращались какъ съ канальей, нуждается въ мужествѣ, въ сознаніи собственнаго достоинства, гордости и независимости гораздо больше, чѣмъ въ хлѣбѣ. Соціальные принципы христіанства отличаются лукавствомъ, а пролетаріатъ — революціонностью". Такъ писалъ Марксъ въ сороковыхъ годахъ прошлаго столѣтія, прибавивъ при этомъ, что, сверхъ этого, «соціальные принципы христіанства за свое восемнадцативѣковое развитіе не совершили ничего путнаго». Врядъ ли кто-нибудь будетъ утверждать, что за послѣдніе 60 лѣтъ что-нибудь въ этомъ отношеніи измѣнилось. А еще менѣе найдется охотниковъ искать этотъ прогрессъ у представителей нашей оффиціальной церкви.