Викитека

Биржевой Олимп и акционерная мифология (Полонский)/ДО

Биржевой Олимп и акционерная мифология
авторъ Леонид Александрович Полонский
Опубл.: 1868. Источникъ: az.lib.ru • Статья третья.

БИРЖЕВОЙ ОЛИМПЪ И АКЦІОНЕРНАЯ МИѲОЛОГІЯ.

править

Histoire du Crédit Mobilier. 1852—1867. Par М. Aycard. Paris, 1867.

La spéculation devant les tribunaux. Pratique et théorie de l’agiotage. Par Georges Du~ chêne. Paris, 1867.

СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ*).

править
*) См. выше: янв. 209; іюнь, 608—646 стр.

Въ 1855 году, промышленность и спекуляція работали во Франція съ необыкновенною силою; золото приливало изъ Калифорніи и изъ Австраліи и въ свою очередь не мало способствовало къ оживленію рынка. Желѣзныя дороги достигли такого развитія, что ихъ капиталъ, въ акціяхъ и облигаціяхъ, составлялъ по нарицательной цѣнѣ 2,140 франковъ.

Рента, несмотря на войну и второй заемъ, сдѣланный правительствомъ въ концѣ 1854 года[1], стояла въ 68 франковъ[2]. Однимъ словомъ, 1855 годъ обѣщалъ быть самымъ благопріятнымъ временемъ для промышленной и спекулянтской дѣятельности, а потому нисколько не удивительно, что этотъ годъ сдѣлался и для Движимаго кредита самымъ блестящимъ годомъ. Движимый кредитъ принялъ участіе въ новомъ займѣ въ 750 милліоновъ, объявленномъ въ іюлѣ. Народная подписка на этотъ заемъ превзошла 3,600 милліоновъ! Одни члены совѣта Движимаго кредита подписались на 250 милліоновъ. Рента была нѣсколько испугана третьимъ займомъ, но держалась въ теченіи 1855 г. хорошо, а акціи Движимаго кредита теперь уже не всегда падали вмѣстѣ съ рентою[3]. Рента падала, а акціи Движимаго кредита поднимались. Причина этого понятна. На рынокъ упало новой ренты путемъ займовъ на 1,530 милл. фр., а акціи Движимаго кредита оставались въ неизмѣнномъ количествѣ. Ренты нельзя было скупить, а значительную часть акцій Движимаго кредита скупить было можно; ихъ порою и скупали сами участники его, первостепенные спекулянты, чтобы повысить цѣну и продать снова по возвышенной пѣнѣ. При томъ способѣ спекуляціи, который представляется покупкою на премію, для законтрактованы къ извѣстному сроку всѣхъ 120,000 акцій Движимаго кредита, достаточно было уплатить впередъ 1.200,000 фр. преміи[4], разсчитывая на вѣрное повышеніе. И, съ самаго начала дѣятельности Движимаго кредита, администраторовъ его обвиняли въ спекуляціи на курсъ собственныхъ бумагъ, даже въ умышленномъ пониженіи, подрывѣ ихъ цѣнности, если имъ надо было закупать, имѣя въ виду въ близкомъ будущемъ поводъ въ повышенію.

Въ 1855 году, Движимый вредитъ сдѣлалъ много операцій по восточнымъ, западнымъ и южнымъ дорогамъ, взялъ австрійскія дороги, участвовалъ въ дѣлахъ компаніи улицы Риволи, омнибусовъ, въ слитіи газовыхъ компаній, швейцарскихъ дорогахъ, подпискѣ на названный уже элемъ въ 780 милл. {Всѣхъ предпріятій въ которыхъ Движимый кредитъ принялъ участіе въ теченіи 1855 года было 26. Въ числѣ ихъ были: учрежденіе австрійскаго импер. кор. общества государственныхъ желѣзныхъ дорогъ", съ капиталомъ въ 200 милл. франк., и реализація для него займа въ 82,500 т. фр.

Приведемъ еще разъ, для примѣра, распредѣленіе барыша за этотъ знаменитый годъ. Чистый барышъ былъ опредѣленъ въ 28.082, 001 фр. 39 сант.

5 % въ резервъ 1.254, 100 " 07 "

10 % остального администраторамъ 2.382, 790 " 13 "

акціонерамъ 21.444, 000 " — "} Акціонеры ожидали дивиденда въ 200 фр. сверхъ процентовъ. Ходили слухи, ню акціонерный капиталъ будетъ удвоенъ, то-есть, что будетъ выпущено еще 60 милл. фр. акцій, и что эти акціи будутъ предоставлены прежнимъ акціонерамъ. Эти слухи въ теченіи 6-ти дней подняли цѣну акцій съ 1,160 фр. до 1,385, а еще черезъ одиннадцать дней до 1650. Но совѣтъ не хотѣлъ, чтобы въ слѣдующій годъ дивидендъ былъ менѣе блестящъ, а на 120 милл. нелегко было повторить прежній дивидендъ. Поэтому, онъ предпочелъ рессурсъ выпуска облигацій, на 67 м. 200 тысячъ фр.[5]. Но мысль о выпускѣ облигацій и «централизаціи капиталовъ» рѣшительно не удавалась до сихъ поръ. Совѣтъ, или самъ испугался или его пугнули сверху, только этотъ проектъ не состоялся.

Въ концу 1855 года совѣтъ объявилъ валовой доходъ де 31 милл. 870 т. 776 фр. за годъ. Примѣръ, дѣйствительно, небывалый ни въ одномъ предпріятіи такихъ размѣровъ: на 60 шля. капитала слишкомъ 50 % валового сбора. Но такъ какъ отчетъ за 1855 годъ опять не упоминалъ о множествѣ операцій, а о другихъ не давалъ подробностей, то спрашивается, въ самомъ ли дѣлѣ оказался такой валовой доходъ, и не былъ ли онъ фиктивенъ, а чистый доходъ не былъ ли выплаченъ насчетъ прежнихъ барышей или капитала, или въ долгъ? Какъ бы то ни было, дивидендъ за 1855 годъ былъ выданъ по 178 фр. 70 сант., а съ 25 фр. процентовъ, всего 203 фр. 70 сант. на акцію, т. е. 40,74 % на акціонерный капиталъ, по нарицательной его цѣнности. Дивидендъ Движимаго кредита превышалъ дивидендъ, выплаченный французскимъ банкомъ (200 фр.)[6]!

Въ томъ же году, въ совѣтъ вступили гг. Тюрнессенъ и Ніасъ, а герцогъ Галліера вышелъ, «по недоразумѣніямъ»[7].

Выдавъ такой огромный дивидендъ, Движимый кредитъ самъ осуждалъ себя на отступленіе, такъ какъ, очевидно, не могъ же сборъ быть объявляемъ каждый годъ въ 50 % капитала, а дивидендъ составлять 40 %.

Не надо забывать, что, въ то время, парижская биржа была первостепеннымъ денежнымъ рынкомъ вcей Европы; нигдѣ не было столько движенія, не учитывалось столько предпріятій, не производилось такихъ быстрыхъ оборотовъ. Этой оживленности парижской биржи много способствовало то, что она была въ то время свободна. Рядомъ съ 60-го оффиціальныхъ маклеровъ, куртажъ производился 250 банковыми конторами вольныхъ маклеровъ (coulissiers[8]). Мы уже говорили, что закрытіе этихъ конторъ, вслѣдствіе процесса, нанесло немаловажный ударъ значенію оборотовъ парижской биржи.

Теперь, ознакомивъ читателя съ дѣятельностью Движимаго кредита, мы уже не имѣемъ нужды слѣдить за нимъ шагъ за шагомъ, а ограничимся обозрѣніемъ важнѣйшихъ моментовъ дальнѣйшей его исторіи.

Заключеніе мира было поводомъ къ новому повышенію курсовъ; рента 19-го мая дошла до 75.65, и за нею послѣдовали и всѣ бумаги, между прочими и акціи Движимаго кредита. Цѣна ихъ на парижской биржѣ 20-го мая 1856 года была, а въ Ліонѣ, платили болѣе 2,000 фр. за 500-франковую акцію Движимаго кредита! Но это положеніе дѣлъ было не продолжительно. Рѣдкость денегъ и наводненіе[9] вскорѣ повлекли ренту, а за нею и всѣ кредитныя цѣнности внизъ по биржевому склону[10].

Но на ходу своемъ къ повышенію и пониженію, акціи Движимаго кредита безпрестанно совершали сильные скачки совсѣмъ непонятнаго свойства. Ихъ цѣнность, какъ цѣнность всѣхъ другихъ бумагъ, подчинялась въ общемъ, конечно, вліянію главныхъ экономическихъ условій рынка. Но скачки ихъ не зависѣли отъ этихъ условій и были, очевидно, результатами произвольной спекуляціи самихъ администраторовъ. Громадными выгодами отъ этихъ тайныхъ спекуляцій, они, разумѣется, не дѣлились съ акціонерами. Вѣдь весь Движимый кредитъ, въ ихъ рукахъ, былъ только огромною машиною именно для этихъ спекуляцій. Дѣла общества, акціонеровъ, должны были зависѣть отъ болѣе или менѣе выгоднаго и прочнаго помѣщенія его капиталовъ въ разныхъ промышленныхъ предпріятіяхъ и отъ цѣнъ, существовавшихъ въ данное время на репортажъ, на биржѣ, такъ какъ этою операціею Общество занималось въ большихъ размѣрахъ. Но собственныя выгоды администраторовъ, тѣ разности по курсамъ акцій, которыя доставлялись директорамъ безпрестанными, отчасти искусственными перемѣнами курса — совершенно не зависѣли отъ того, какая будущность ожидала компанію. Итакъ, скажемъ еще разъ, интересы администраторовъ не были солидарны съ интересами Общества и когда наступилъ кризисъ — администратора ушли, унося пріобрѣтенныя ими выгоды.

Въ отчетѣ за 1856 годъ, правленіе касалось всего, кромѣ подробностей о дѣлахъ Общества: тутъ говорилось и о мирѣ, и о конгрессѣ, и о голодѣ, а о наводненіяхъ не упоминалось. О дѣлахъ Общества упоминалось какъ можно менѣе. Только вскользь говорилось о дѣлахъ Общества съ компаніею испанскаго Движимаго кредита, съ испанскою Сѣверною дорогою, съ небольшою новою вѣтвью желѣзной дороги во Франціи; потомъ подвергался критикѣ уставъ французскаго банка и въ заключеніе снова предлагалась мысль о «движимыхъ облигаціяхъ», которыя на этотъ разъ были названы «рентными билетами».

Чистый доходъ былъ показанъ слишкомъ въ 15 милл. фр.[11]. Акціонеры получили 25 фр. процентовъ, да 90 фр. дивиденда, всего 115 фр., то-есть 23 % на капиталъ. Главная часть дохода, имедно почти 11½ милл. была показана какъ результатъ помѣщенія капиталовъ въ разныхъ бумагахъ, но какимъ образомъ эта выгода была пріобрѣтена — не, объяснялось, такъ что она, по всей вѣроятности, просто представляла кость, брошенную акціонерамъ изъ того жаркого биржевой спекуляціи, которое скушали администраторы.

Этотъ отчетъ вызвалъ у Айкара вѣрную пародію на способъ представленія отчетовъ совѣтомъ Движимаго кредита его акціонерамъ:

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
Баринъ и Софи, его кухарка.

Баринъ.-- Ну, Софи, дайте-ка мнѣ счеты; сегодня наше число.

Софи.-- Очень хорошо-съ.

Баринъ.-- Перваго числа я далъ вамъ 500 франковъ. Какъ вы ихъ употребили?

Софи.-- Теперь война, ваша милость, кончена. Заключенъ миръ. Мой кузенъ служитъ въ зуавахъ и вотъ онъ вернулся изъ Севастополя. Однако провизія все еще страшно дорога. Куропатки не годятся. Погода стоитъ теплая и сырая, вотъ отъ этого дичь не бываетъ вкусна. Богемскихъ фазановъ нѣтъ…. Овощи не хороши и дороги. Селдерей водянистъ; сама морковь…. морковь….

Баринъ.-- Ну ладно, Софи; давайте, сочтемтесь.

Софи (съ достоинствомъ и позою, знаменующею повара-артиста). — Очень хорошо-съ! Моя разсчетливость, добросовѣстность и преданность служитъ ручательствомъ за прошлое, настоящее и будущее… Интересъ вашей милости я такъ блюла и кушанья такъ хорошо варила, какъ вы ихъ переваривали…. За тотъ мѣсяцъ я представила вамъ 203 фр. 70 сант. За этотъ вы изволите получить 115 франковъ. Надѣюсь, что вы довольны…. Увѣрена, что вы довольны!…

Звонятъ; Софи убѣгаетъ отъ барина, который собираетъ свои 115 фр.

Баринъ. — Хоть это подберу, чтобъ не пропало.

Замѣчательно, что отчетъ за 1856 годъ ничего не упоминалъ, между прочимъ, о концессіи русскихъ желѣзныхъ дорогъ, о переговорахъ по основанію нашего Главнаго общества, хотя Исаакъ Переиръ и Тюрнессенъ по этому дѣлу ѣздили въ Петербургъ.

Въ 1856 году былъ случай, близко касавшійся Движимаго кредита; одинъ изъ членовъ совѣта общества[12], Анри Пласъ, объявленъ былъ банкротомъ. У него, какъ говорили, было въ рукахъ капиталу на 25—30 милліоновъ, довѣреннаго ему разными банкирами. Что онъ съ ними дѣлалъ? Въ какой связи были его дѣла съ дѣлами Движимаго кредита? Обо всемъ этомъ отчетъ молчалъ. Сумма несостоятельности Пласа была опредѣлена въ 19 милл. фр. Онъ было-отправился въ Константинополь, будто бы по дѣламъ, но въ Марсели его арестовали. Нѣсколько дней онъ просидѣлъ въ Мазасской тюрьмѣ, потомъ его выпустили, объявленіе объ его несостоятельности было взято назадъ и самъ онъ вдругъ исчезъ.

Такъ это дѣло и осталось покрыто тайною, какъ все, близко касавшееся Движимаго кредита. Но въ Парижѣ не стѣсняясь говорили, что г. Пласъ былъ выпущенъ потому, что зналъ такіе секреты, съ которыми человѣка опасно держать даже въ тюрьмѣ, а слѣдуетъ удалить, конечно, лучше всего, если можно удовлетворить его… Говорили, что онъ живетъ гдѣ-то за границею, и что существованіе его обезпечено.

Съ 1857 года уже начался періодъ паденія Движимаго кредита; періодъ этотъ такъ и не прерывался, несмотря на всѣ попытки остановить его. 1857 годъ ознаменовался на парижской биржѣ двумя стѣснительными для спекуляціи мѣрами и появленіемъ обличительной книги. За входъ на биржу была установлена плата, съ кредитныхъ бумагъ установленъ налогъ[13]. Книга, впервые обитавшая безнравственную спекуляцію и игру, называлась «Les Manieurs d’argent» и была написана членомъ судейскаго сословія Оскаромъ де-Вале[14].

Что парижская биржа была преимущественно игорнымъ домомъ, это оказалось изъ того ослабленія ея, которое было произведено устраненіемъ отъ нея массы публики. Что спекуляція, дѣйствительно, лежала тяжкимъ бременемъ на обществѣ, это доказывалось огромнымъ впечатлѣніемъ, какое произвела книга Baлe. Въ Обществѣ сказалась уже реакція, если не противъ самой спекуляціи, то противъ того нахальства, съ какимъ она господствовала, и тѣхъ хвалебныхъ гимновъ, которые до тѣхъ поръ сопровождали ее.

Все это «омрачило» биржу. Мало того: на ней отозвался огромный денежный кривись, вызванный въ англійскомъ торговомъ свѣтѣ возстаніемъ сипаевъ въ Индіи. Дѣла были плохи[15]. Оборотъ Движимаго кредита уменьшился противъ 1856 года милліоновъ на 39. За выдачею процентовъ на акціи осталось на дивидендъ изъ дохода всего не много болѣе 4 милліоновъ, но совѣтъ, имѣя въ виду общее паденіе цѣнъ на бумаги, которыя служили залогами обществу, не выдалъ этого дивиденда.

Русскія желѣзныя дороги, наконецъ, явились въ отчетѣ Движимаго кредита за 1858 годъ[16]. Изъ другихъ предпріятій, въ которыхъ принималъ участіе Движимый кредитъ, «Компанія недвижимостей и Отеля Риволи», въ этомъ году преобразилась въ «Парижское общество недвижимостей»[17]. Тотъ же отчетъ выхваливалъ богатыя надежды, какія подавала Сѣверная испанская дорога, которой акціи съ 505 фр. упали въ 1867 году до 55-ти франковъ[18]. За 1857 годъ, Общество, какъ мы видѣли, не выдало дивидендъ, котораго приходилось 34 фр. 44 сант. на акцію. Дивидендъ за 1858 годъ, опредѣленный въ 44 фр. 9 сант., тоже не былъ выдашь, потому что до времени собранія акціонеровъ уже были сказаны знаменитыя слова австрійскому послу, барону Гюбнеру, возвѣстившія итальянскую войну. къ концу 1859 года акціи Движимаго кредита стояли 983.75.

Бурсы пали вслѣдствіе войны; уменьшались и дѣла[19]. По заключеніи виллафранкскаго перемирія, биржевымъ дѣламъ въ Парижѣ былъ нанесенъ новый ударъ процессомъ противъ вольныхъ маклеровъ (la coulisse), о которомъ мы говорили выше и который былъ дополненіемъ стѣснительныхъ мѣръ, принятыхъ прежде противъ спекуляціи. Но этотъ процессъ имѣлъ послѣдствія неблагопріятныя; уничтоженіе «кулиссы» не настолько ослабило спекуляцію, сколько уменьшило вообще операціи на биржѣ. Замѣчательно, что сами биржевые маклера, которые этимъ процессомъ хотѣли охранить свою монополію, послѣ него стали производить меньше дѣлъ. Уничтоженіе кулиссы имѣло еще неблагопріятное вліяніе на курсъ ренты[20].

Движимый, кредитъ продолжалъ въ 1859 году свои главныя операціи: дѣла съ испанскими, русскими и австрійскими дорогами, съ испанскимъ Движимымъ кредитомъ, съ компаніею недвижимостей, морскою компаніею, компаніею омнибусовъ и проч.[21] Онъ подписался также на 50 милл. въ займѣ (500 милл. фр.), заключенномъ на итальянскую войну. Дивиденду было выдано на акцію уже только 12 фр. 50 сант., что съ 25 фр. процентовъ составило 37 фр. 50 с.

Но куда же дѣвался невиданный дивидендъ за 1857 и 1858 года? Если сосчитать сумму его съ суммою дохода за 1859 годъ, и вычесть то, что за этотъ годъ было выдано дивиденду и проч., то окажется все-таки недочетъ почти въ 8 милл. фр., т. е. окажется, что 8 милл. не были розданы, и не показано, куда они были употреблены. Правда, въ отчетѣ была отчислена сумма въ возвратъ по уменьшившейся цѣнности бумагъ въ портфелѣ общества. Но какія это были бумаги и насколько оцѣнено пониженіе ихъ курса — тайна. Точно такъ, правленіе Движимаго кредита во всякое время могло объявить, что портфель понизимся въ дѣвѣ на любую сумму и отчислить доходъ на возвратъ ея. Удивительныя дѣла[22]!

Въ 1860 году, который ознаменовался заключеніемъ торгомъ трактата съ Англіею, освобожденіемъ южной Италіи и присоединеніемъ къ Франціи Ниццы и Савойи, дѣла Движимаго кредита были ограничены вслѣдствіе тревожнаго положенія биржи, обусловленнаго всѣми этими событіями. И акціи Общества держались въ этотъ годъ гораздо спокойнѣе: крайнія цѣны ихъ боли 815 и 637.50; спекуляція какъ будто присмирѣла.

Но положеніе Движимаго кредита уже въ этомъ году было опасно. Имѣя всего 60 милл. своего капитала, онъ держалъ бумагъ разныхъ предпріятій на сумму до 123 милл. фр. Итакъ, цѣлыхъ 63 милл., помѣщенные въ разныя предпріятія, онъ позаимствовалъ изъ текущихъ счетовъ. Правда, въ числѣ залоговъ, онъ имѣлъ на 23 милл. французской ренты, которая, пожалуй, тѣ же деньги. Но оставались все-таки заимствованными 38 милліоновъ, обезпеченныхъ такими бумагами, которыхъ нельзя было бы реализировать въ данную минуту[23].

Дѣла Движимаго кредита не поправились ни въ 1861, ни въ 1862 годахъ. Акціи спустились уже на maximum 1,285 фр. Сѣвероамериканская распря и недостатокъ хлопка дурно вліяли на торговлю и фабрикацію; но за то деньги были дешевы и спекуляція обдѣлывала свои дѣла.

Капиталы, помѣщенные въ разныя предпріятія, все возрастали: къ 1863 году они составляли уже почти 148 милл. Но, въ 1863 году, они вдругъ уменьшились слишкомъ на 70 милл., Общество уже ограничивало свои дѣла. Съ 1863 года, слѣдуетъ считать періодъ упадка второй имперіи. Дѣтище ея — Движимый кредитъ сталъ падать еще ранѣе, но, съ упадкомъ имперіи, начатъ клониться безвозвратно къ гибели. Съ 1864 года упадокъ этотъ уже несомнѣненъ. Движимый кредитъ сдѣлался солидаренъ, какъ бы нарочно, для каламбура, съ «компаніею недвижимостей»[24]. Отсюда произошло именно то, что слѣдуетъ по грамматическому смыслу: Движимый кредитъ сдѣлался недвижимымъ. За исключеніемъ 10 милл. фр., весь капиталъ Общества былъ затраченъ въ постройкахъ, покупкахъ и т. д. компаніи недвижимостей. Дивидендъ за 1864 годъ, составилъ уже только 25 фр.[25], что вмѣстѣ съ 25 фр. процентовъ представляло 10 % на номинальную цѣну акцій. А такъ какъ курсъ акцій превосходилъ еще иногда 1,000 фр., то Движимый кредитъ въ сущности давалъ доходу акціонерамъ всего 5 %, въ,1860, 1861 и 1864 годахъ.

Дѣла на биржѣ въ 1865 году не были особенно живы; свою живость парижская биржа, какъ мы видѣли, утратила еще раньше, въ значительной степени, отчасти вслѣдствіе ряда мѣръ стѣснявшихъ спекуляцію[26], частью просто вслѣдствіе поворота въ счастьи, нѣкогда улыбавшемся второй имперіи. Въ 1865 году выпущены были — и съ успѣхомъ — несчастныя облигаціи мексиканскаго займа[27]. Успѣху помогли впрочемъ и выигрыши, опредѣленные для каждаго тиража (главный выигрышъ 500 т. фр.). Итальянскій заемъ въ 425 милл. фр. и заемъ города Парижа въ 250 милл. тоже были реализированы успѣшно въ 1865 году на парижской биржѣ. Война въ сѣверной Америкѣ была кончена; шлезвигъ-гольштейнская война тоже. Вслѣдствіе того, рента окончила годъ на цифрѣ 68.15.

Акціи Движимаго кредита держались въ теченіи этого года все еще между 1,000 фр. и 652 фр. 50 сант. Но предпріятія, въ которыхъ были помѣщены капиталы Движимаго кредита) шли хуже (особенно испанскія дѣла) и доходъ былъ опредѣленъ около 8½ милл. фр. Но совѣтъ воспользовался первыми предвѣстіями войны 1866 года, чтобы выдачу дивиденда отложить; такъ, акціонеры за 1865 годъ и получили только проценты.

Наступилъ 1866 годъ, разрушившій весь престижъ второй имперіи. Это былъ годъ самый неблагопріятный и для дѣлъ. Урожай былъ недостаточный, одни наводненія причинили убытку на 61 милл. фр., мексиканское предпріятіе оказалось несостоятельнымъ и, переплывая Атлантику обратно, войска второй имперіи какъ бы Совершали новый переходъ чрезъ Березину. Наконецъ война въ Германіи и Италіи и сама по себѣ останавливала дѣлѣ и подрывала вредитъ французскаго могущества. Вдобавокъ во всему во Франціи свирѣпствовала холера. Рента въ маѣ упала до 62.86, а итальянскіе пяти-процентные фонды продавались по 36 фр. 50 сант.[28]!

Вдругъ, 5 іюля, появилось на биржѣ извѣстіе объ уступкѣ Вевеціи императору французовъ. Съ 65.35 рента тотчасъ повысила на 70.30. На итальянскіе фонды повышеніе было почти въ 15 франковъ; на акціи Движимаго кредита въ 200 фр.[29]. За такимъ чрезмѣрнымъ повышеніемъ, разумѣется, тотчасъ послѣдовала рекція.

Между тѣмъ, администраторы Движимаго кредита, видя приближеніе кризиса для Общества, зная всю несостоятельность помѣщеніи его капиталовъ, задумали отчаянную мѣру, чтобы потопить свои грѣхи въ расширеніи дѣла; они задумали удвоеніе акціонернаго капитала, т. е. выпускъ еще 120 т. акцій, на сумму 60 милл. Въ январѣ появилось извѣщеніе, созывавшее чрезвычайное собраніе акціонеровъ 12 февраля. При этомъ было объявлено, что списокъ акціонеровъ, имѣющихъ право участвовать въ немъ[30], составлена совѣтомъ за мѣсяцъ до собранія. Но собраніе должно было состояться 12 февраля, а извѣщеніе о немъ было 28 января; стало быть, акціонеры, желавшіе привить участіе въ собраніи, не могли уже предъявить своихъ акцій; списокъ уже былъ составленъ, и составленъ по произволу совѣта. Это была возмутительная мѣра диктаторства, или эскамотированіи власти собраній. Движимый кредитъ подражалъ примѣненію народнаго голосованія къ утвержденію второй имперіи и къ присоединенію Ниццы и Савойи.

Общественное мнѣніе, несмотря на то, что администраторы компаніи уже пріучили его къ деспотизму, было возмущено этой мѣрою. Однакожъ, собраніе акціонеровъ, составленное врасплохъ, утвердило предположеніе совѣта и дало разрѣшеніе на удвоеніе капитала[31].

Были приняты также предложенія совѣта о равныхъ измѣненіяхъ въ уставѣ, въ томъ числѣ уменьшеніе доли администраторовъ, въ чистомъ доходѣ, съ 10 % на 5 % и увеличеніе резервнаго фонда съ 2 до 10 милліоновъ. Прибѣгая, въ критическомъ положеніи Общества, не къ ликвидаціи, а напротивъ въ удвоенію капитала, совѣтъ этими измѣненіями задобрялъ акціонеровъ.

Курсъ акцій въ теченіи 1866 года былъ измѣнчива[32] и спекуляція по прежнему дѣлала много дѣлъ съ ними. Но замѣтна была наклонность болѣе въ паденію, чѣмъ въ возвышенію. Четыре раза даже случилось, что курсъ падалъ ниже пари.

Въ 31 декабря 1866 года, балансъ Движимаго кредита былъ 249, 455.940 фр. 68 сант.

Въ собраніи акціонеровъ, бывшемъ 6 апрѣля 1867 года, совѣтъ въ отчетѣ за 1866 годъ показалъ уже потерю почти въ 8 милліоновъ фр.[33]. Но такъ какъ мы видѣли выше, что въ 1865 году было выручено около 8½ милл., а изъ этой суммы были выданы акціонерамъ на 1865 годъ только проценты (т. е. 25 фр. на акцію или 3 милл. всего), безъ дивиденда, то изъ той суммы должно было остаться около 5½ милл. Стало быть, если въ 1866 году оказалась потеря, то она была не 8½ милл., а болѣе 13½ милліоновъ[34].

Помѣщеніе капиталовъ Движимаго кредита за 1866 годъ еще ухудшилось. Составъ его портфеля, то-есть находившіяся у него бумаги, дѣлались все менѣе благонадежны[35]. Связи съ «Компаніею Недвижимостей» дѣлались все тѣснѣе. Въ 1862 г., Движимый кредитъ помѣщалъ въ этомъ предпріятіи всего менѣе 17½ милл., а въ 1866 году уже болѣе 72 милл. фр. (см. ниже выписку съ рѣшеніемъ аппелляціоннаго суда).

Итакъ, послѣ періода процвѣтанія Движимаго кредита, продолжавшагося съ 1852 по конецъ 1856 годъ, наступилъ періодъ паденія, съ 1857 по 1867 годъ. Наконецъ, 1867 годъ былъ годомъ окончательнаго паденія. Еще въ первые два мѣсяца курсъ его акцій бывалъ выше пари, но, съ 18 марта, онъ, сошелъ съ пари и уже не достигалъ его[36].

Портфель Движимаго кредита всегда оставался тайною. Но вотъ, 15 октября, появился въ газетѣ «Epoque» списокъ бумагъ, находившихся въ портфелѣ Движимаго кредита, 31 августа, списокъ, заимствованный изъ баланса, сообщеннаго имъ французскому банку. За «Epoque», «Presse» напечатала этотъ списокъ, дополнивъ его. Эти «нескромности» газетъ никогда опровергнуты не были и ихъ слѣдуетъ признать за достовѣрныя. Онѣ представляли портфель въ безнадежномъ положеніи. Бумаги, въ немъ заключавшіяся, представляли въ итогѣ, по тогдашнему курсу, сравнительно съ цѣною, въ которой онѣ числились въ портфелѣ Движимаго кредита, потерю приблизительно между 74 и 94 милліонами франковъ {Представляемъ этотъ списокъ, чтобы дать вѣрное понятіе о томъ, на какія предпріятія директоры Дв. Кредита предпочтительно затрачивали его капиталы: французской ренты на 3.000 фр.

113.000 облигацій } Компаніи недвижимостей, находившейся въ критическомъ

72.000 акцій } положеніи.

65.000 акцій испанскаго Движимаго кредита.

660 — французскаго Дв. кред.

12.006 облигацій общества канализаціи Эбра.

20.000 — Транзатлантической компаніи.

62.000 — Сѣверной испанской дороги.

350 акцій Южно-французской дороги.

4.200 — австрійскихъ дорогъ.

32.000 — компаніи Magasins Généraux (отдѣлившейся изъ C-gnie Immobilière).}. Въ портфелѣ были собраны самыя неблагонадежныя французскія и испанскія бумаги.

Когда же произошла эта страшная потеря отъ 74 до 94 милл. фр.? Изъ разсчетовъ оказывается, что еще 19 мая 1866 г. капиталъ въ 60 милл. и резервъ въ 2 милл. были на лицо; былъ налицо и остатокъ отъ 1865 года, 8½ милл., всего, значитъ, 70½ милл. Съ тѣхъ поръ, Движимый кредитъ, посредствомъ новаго выпуска акцій, получилъ еще капиталъ въ 60 милліоновъ…

Между тѣмъ, въ собраніи акціонеровъ, 6 апрѣля 1867 года, объявлено было, что цѣнность капитала Общества уменьшилась почти на 8 милл., и президентъ совѣта правленія Движимаго кредита, Исаакъ Перейръ, а также члены совѣта Эмиль Перейръ и Сальнадоръ рѣшились сложить съ себя свои обязанности. Въ письмѣ, напечатанномъ въ «Монитерѣ», господа Перейры увѣрили, что они удаляются единственно побуждаемые пользою акціонеровъ, съ цѣлью положить конецъ разногласіямъ и облегчить реализацію «необходимыхъ средствъ». Эти господа имѣли смѣлость говорить при этомъ о своемъ самопожертвованіи и добросовѣстности! Обративъ предпріятіе въ громадную машину, посредствомъ которой они заработали себѣ несчетныя деньги, эти пираты раскланивались съ обществомъ. Вѣдь и они теряли какъ акціонеры! А что они нажили какъ администраторы, то уносили съ собою.

До вопросъ, лежащій на нихъ, заключается вотъ въ чемъ: акціонерный капиталъ Движимаго кредита, съ резервнымъ фондомъ, составлялъ 124 милліона фр.; 19 мая 1867 года, господѣ Перейры вмѣстѣ съ прочими администраторами объявили потерю менѣе 8 милліоновъ; они должны доказать, что остальные 116 милл. фр. были въ цѣлости {Недавно парижскій апелляціонный судъ разбиралъ дѣло но жалобѣ, предъявленной на администраторовъ Движимаго кредита нѣкимъ Лабури. Рѣшеніе но этому дѣду произнесено было 1 августа. Упомянемъ здѣсь объ этомъ процессѣ, хотя для дѣля нашей статьи исторія Движимаго кредита служила только примѣромъ и вамъ важны только его операціи и счетоводство. Но жалоба Лабури захватывала довольно широко дѣятельность администраторовъ, а потому мы и изложимъ сущность рѣшенія аппелляціоннаго суда.

Лабури жаловался на незаконность того собранія акціонеровъ, въ которомъ было рѣшено удвоеніе напитала, на ложность свѣдѣній, представленныхъ администраторами при этомъ призывѣ новыхъ капиталовъ, и на умолчаніе о важныхъ, неблагопріятныхъ Обществу обстоятельствахъ. Жалобу свою Лабури предъявлялъ на членовъ совѣта: обоихъ Перейровъ, Сальнадора, Біеста, Галліера, Шевалье, Бюссьера, Седльера и Гриннигера. Онъ требовалъ, чтобы ему были возвращены, а въ случаѣ нужды взысканы съ личнаго имущества этихъ господъ, произведенные имъ взносы но акціямъ второго выпуска.

Судъ отвергъ первое основаніе жалобы: незаконность общаго собранія (мы уже объяснили выше, въ чемъ она состояла), такъ какъ не имѣется въ виду закона (1), который бы обязывалъ правленіе компаній заранѣе приглашать акціонеровъ къ представленію своихъ акцій и занесенію своихъ именъ въ списокъ собранія своевременно (въ этомъ отношенія аппеляціонный судъ и отмѣнилъ послѣдовавшее рѣшеніе 1-й инстанціи).

Но второе основаніе жалобы Лабури судъ призналъ вполнѣ. Приводимъ сущность мотивовъ, допущенныхъ судомъ. Дв. кредитъ, уже въ концѣ 1864 года, находился въ затруднительныхъ обстоятельствахъ; главная часть его капитала была помѣщена въ Компаніи недвижимостей, которая находилась подъ управленіемъ тѣхъ же директоровъ, какъ и Дв. кредитъ. Свѣдѣніе о величинѣ этой суммы не было сообщено даже въ балансѣ, представленномъ коммерческому суду, и ссуды Дв. кредита Компаніи недвижимостей, по балансу перваго были причислены въ помѣщеніямъ на опредѣленный срокъ, между тѣмъ, какъ срока этимъ ссудамъ, въ дѣйствительности, не было. Даже, если бы онѣ и была срочныя и можно было бы потребовать ихъ возвращенія для отвращенія отъ Дв. кредита кризиса, то онѣ все-таки не были бы возвращены, потому что Компанія недвижимостей была не въ состояніи это сдѣлать. Сверхъ того, ссуды эти были показаны огуломъ въ числѣ 63 милл., помѣщенныхъ въ «равныя компаніи», между тѣмъ какъ изъ этой суммы цѣлыхъ 62 милл. были помѣщены въ одной компанія, именно въ комп. недвижимостей. Наконецъ, въ портфелѣ не было облигацій этой компаніи, и отговорка, что всегда можно было потребовать отъ комп. недвижимостей выпуска, этихъ облигацій, не можетъ быть принята, такъ какъ выпускъ облигацій на 52 милл. фр. вдругъ непремѣнно обнаружилъ бы все положеніе дѣлъ между Дв. кредитомъ и Компаніею. Это умолчаніе важнаго факта со стороны обоихъ Обществъ судъ признаетъ какъ преднамѣренное дѣйствіе именно для осуществленія удвоенія капитала Дв. кредита въ акціяхъ.

Судъ допускаетъ, что администраторы обязаны придавать гласность всему положенію дѣлъ Общества; по рѣшаетъ, что они не имѣютъ права умалчивать о столь важномъ фактѣ тогда именно, когда къ предпріятію призывается новый капиталъ. Движимый кредитъ помѣстилъ въ предпріятія Комп. недвижимостей въ формѣ ссудъ, покупки акцій и облигацій почти 100 милл. фр., то-есть болѣе, чѣмъ въ полтора раза свой основной капиталъ, почти половину всего своего актива. Между тѣмъ, совѣтъ правленія не только не предупреждалъ Общество о такомъ положеніи дѣлъ, но даже, жъ отчетѣ, читанномъ въ собраніи 12 февраля 1866 г., ни разу не упомянулъ о Компаніи недвижимостей, а въ отчетѣ 10 мая, представленномъ уже послѣ постановленія объ удвоенія капитала, расхваливалъ цвѣтущее положеніе дѣлъ этой компаніи. Самое удвоеніе капитала судъ признаетъ какъ прямое послѣдствіе опаснаго положенія Дв. кредита, а не какъ необходимость вынужденную обширностью его оборотовъ (что утверждали администраторы).

Основываясь на всемъ этомъ, судъ призналъ администраторовъ Движ. кредита, бывшихъ въ тоже время администраторами Компан. недвижимостей, въ недобросовѣстномъ исполненія даннаго имъ порученія и довѣрія, и обязанными вознаградить истца за его потерю. Но судъ не думаетъ, чтобы Движ. кредитъ потерялъ весь свой капиталъ, а потому не считаетъ справедливымъ сполна возвратить Лабури всѣ его взносы. Вслѣдствіе того, онъ опредѣляетъ навесть полныя справки по книгамъ и счетамъ и возвратитъ Лабури его дѣйствительную потерю, какъ она окажется изъ истинныхъ балансовъ.

Что касается тѣхъ администраторовъ Движ. кредита (Шевалье, Бюссьеръ, Селльеру и Гринянгеръ), которые не были въ то же время членами совѣта Комп. недв., то ихъ судъ увольняетъ отъ отвѣтственности по иску истца, такъ какъ очень вѣроятно, что оно только полагались на своихъ товарищей, а истиннаго положенія Компаніи не знали. Здѣсь судъ допускаетъ различіе между справедливою отвѣтственностью по личнымъ дѣйствіямъ, обманувшимъ то довѣріе, которое акціонеры должны оказывать администраторамъ, и довѣріемъ, какое сами администраторы могутъ ошибочно оказать другимъ лицамъ. Иначе, говоритъ судъ, пришлось бы смотрѣть на директоровъ промышленнаго общества, какъ на страхователей интересовъ акціонеровъ, что было бы несправедливо.

По всѣмъ этимъ основаніямъ, судъ приговорилъ Эмиля и Исаака Перейровъ, Сальвадора, Біеста и Галліера уплатятъ истцу вознагражденіе по оцѣнкѣ, на основаніи документовъ, съ общею ихъ отвѣтственностью всѣхъ за каждаго, и къ издержкамъ.}.

Въ выноскѣ читатель можетъ найти провѣрку дѣйствій администраторовъ по другимъ источникамъ; изъ нея же онъ увидитъ, что, на основаніи судебнаго рѣшенія, тайна съ дѣйствій Движимаго кредита съ 1866 года будетъ сорвана и документы совѣта этого общества наконецъ откроются для безпристрастнаго контроля и для привлеченія виновныхъ къ отвѣтственности. Бывшій процессъ важенъ тѣмъ, что онъ проложилъ дорогу дальнѣйшимъ искамъ въ томъ же родѣ. Остается желать, чтобы, когда всѣ плутни будутъ раскрыты, акціонеры Движимаго кредита составили изъ себя общество со спеціальной цѣлью вытребовать назадъ отъ Перейровъ съ Ко всѣ унесенные ими барыши.

Исторія Движимаго кредита представляетъ намъ краснорѣчивый примѣръ той эксплуатаціи массы, горстью финансовыхъ феодаловъ, которая не многимъ лучше феодальной эксплуатаціи прежнихъ временъ. Движимый кредитъ не можетъ даже прикрыться какою-либо славою "завоевателя, " какою такъ успѣшно прикрывалась до времени эксплуатація иного рода.

Въ самомъ дѣлѣ, финансовой своей цѣли Движимый вредитъ не достигъ. Ему не удалось сдѣлаться ни главнымъ банкомъ обще-европейскаго кредита, ни монопольнымъ банкомъ, въ которомъ «сосредоточивались» бы капиталы предпріятій по общественнымъ работамъ, ни наконецъ облигаціоннымъ банкомъ, котораго доходныя ассигнаціи замѣняли бы деньги, поглощая капиталъ, находящійся въ обращеніи и сбереженія, ожидающія помѣщенія.

Учредители Движимаго кредита льстили своимъ акціонерамъ обѣщаніемъ, что они учредятъ конторы этого предпріятія во всѣхъ главныхъ столицахъ Европы и посредствомъ ихъ подчинятъ Парижу весь денежный рынокъ; ничего подобнаго не осуществилось. Они попробовали захватить въ свои руки морскую торговлю, посредствомъ морской компаніи и компаніи транзатлантическихъ пароходовъ; они хотѣли управлять поземельною собственностью въ городахъ посредствомъ Компаніи недвижимостей; они стремились захватить желѣзныя дороги всего европейскаго континента посредствомъ дорогъ австрійскихъ, венгерскихъ, русскихъ и испанскихъ; они предсказывали, что Движимый кредитъ будетъ коммиссіонерскимъ банкомъ для государственныхъ займовъ Франціи, Италіи, Испаніи, Турціи и Мексики. Все это оказалось мечтою.

Ни одно изъ этихъ «завоеваній» не удалось; мало того, самъ парижскій денежный рынокъ, управленіе которымъ Движимый кредитъ пытался присвоить себѣ окончательно, возсталъ противъ этого учрежденія, и Движимый кредитъ вызвалъ всеобщую ненависть въ торговомъ свѣтѣ.

Чѣмъ же удалось Движимому кредиту быть въ дѣйствительности? Въ одномъ изъ многочисленныхъ его процессовъ, онъ имѣлъ противъ себя знаменитаго адвоката Беррье, и вотъ какъ этотъ ораторъ опредѣлилъ дѣятельность Движимаго кредита: "Общество Движимаго кредита, это — величайшій игорный домъ, который когда либо былъ на свѣтѣ. Громкія слова ничего не значатъ. Я знаю, у нихъ этихъ словъ довольно: покровительство промышленности, освобожденіе государственнаго кредита, развитіе кредита частнаго, консолидація всѣхъ цѣнностей частныхъ компаній, то-есть мечта. Но все это одна наружность, предлогъ; а въ дѣйствительности они только дали новое имя игрѣ: игру они назвали — промыселъ кредитомъ (l’industrie du crédit). Это было сказано еще въ блестящую эпоху «величайшаго игорнаго дома».

Напомнимъ въ заключеніе о размѣрахъ этой игры. Движимый кредитъ основалъ или эксплуатировалъ множество предпріятій, которыя въ сложности выпустили бумагъ на четыре милліярда франковъ. Если взять только главныя компаніи, основанныя Движимымъ кредитомъ, или имѣвшія въ немъ свой банкъ, то капиталъ въ акціяхъ и облигаціяхъ, выпущенный ими, по первоначальнымъ цѣнамъ составлялъ почти два милліярда франковъ. по самымъ высшимъ цѣнамъ, всѣ эти бумаги представляли цѣнность болѣе трехъ милліардовъ, такъ что барыша противъ первоначальныхъ цѣнъ на нихъ было болѣе одного милльярда.

По цѣнамъ же существовавшимъ на нихъ въ концѣ 1867 года, эти капиталы представляли цѣнность уже всего около 1¼ милльярда. Стало быть акціонеры, т. е. масса, купившая ихъ бумаги, понесла потерю около 650 милліоновъ франковъ сравнительно съ цѣнами первоначальными; а по сравненію съ наивысшими курсами, потерю въ 1 милльярдъ 742½ тысячи.

Что выиграли акціонеры самого Движимаго кредита, который славился своими громадными дивидендами? Несмотря на эти дивиденды, они на всей операціи въ сложности потеряли, потому что, если бы они помѣстили тотъ же капиталъ просто въ 3 % ренту, то она принесла бы имъ больше[37]. Вотъ окончательный результатъ помѣщеній капитала въ подобныя громкія предпріятія, манящія баснословными дивидендами, прельщающія курсами въ четверную цѣну акцій!

Дикаръ разсчитываетъ, что 1060 фр., употребленные на покупку одной акціи Дв. кред. въ 1852 году (тогда это была цѣна дешевая), въ теченіи 15 лѣтъ должны были принестъ 930 фр. 45 сант. дивиденда. Если причислить къ этому цѣну акціи Дв. кред. въ ноябрѣ 1867, года (т. е. 142 фр. 50 сант.), то окажется, что 1080 фр. обратились въ 1072 фр. 65 сант. Потеря въ 7 фр. 5 сант.

Между тѣмъ 1080 фр., употребленные на нокуаку 8 % ренты въ 1852 году по 81 фр. (курсъ дорогой), принесли бы въ теченіи 14 лѣтъ 600 фр. доходу, жъ которымъ, если причислить нынѣшнюю стоимость той же суммы въ рентѣ (т. е. 978 фр. 64 сант.) то выйдетъ 1,578 фр. 64 сант.

Такова была судьба акціонеровъ; но судьба администраторовъ была совсѣмъ внал: они нажили сотни

Приведемъ еще одно мнѣніе, высказанное о Движимомъ кредитѣ въ періодъ его процвѣтанія, именно въ 1857 году. Оно высказано Прудономъ: «Кредитное учрежденіе, подобное Движимому кредиту, полезно, даже необходимо, но оно выходитъ изъ. круга предпріятій частныхъ; такое учрежденіе, чтобы быть прочнымъ, должно быть основано на вѣрѣ въ него общества, а стало быть не можетъ быть эксплуатируемо въ виду частнаго интереса: такое отнятіе у народа права, которое должно принадлежать ему самому, представляетъ вмѣстѣ и злоупотребленіе и обманъ; правительство, которое такое похищеніе допускаетъ, и спекулянты, которые имъ пользуются, будутъ подлежать отвѣтственности: первое передъ народомъ, послѣдніе — передъ правосудіемъ».

Примѣромъ Движимаго кредита, съ его Перейрами и Ко, мы можемъ ограничиться для ознакомленія читателя съ механизмомъ кредитной спекуляціи. Но для довершенія картины надо привесть еще нѣсколько чертъ изъ другихъ исторій спекуляціи во Франціи за послѣдніе пятнадцать лѣтъ. Здѣсь мы уже обратимъ вниманіе не столько на изложеніе механизма операціи, сколько именно на характеристику нравовъ.

Кто слыхалъ о Перейрахъ, тотъ слыхалъ и про Миреса, Миресъ, по примѣру Перейровъ, основалъ кредитное учрежденіе: «Главную кассу желѣзныхъ дорогъ», по ихъ же примѣру занижался спекуляціею на общественныя работы, въ особенности на римскія дороги; сверхъ того, онъ, какъ мы уже говорили въ иномъ, мѣстѣ, редижировалъ Journal des chemine de fer и прибралъ къ рукамъ главные органы прессы.

«Главная касса желѣзныхъ дорогъ» преобразована изъ другого предпріятія, въ 1853 году. Это было сперва акціонерное общество съ капиталомъ въ 12 милл. фр., но съ 1856 года капиталъ Общества былъ увеличенъ до 50 милл. Итакъ, капиталъ его почти равнялся капиталу Движимаго кредита. Цѣль его была таже самая: покупка и продажа бумагъ, фондовъ французскихъ и иностранныхъ, открытіе текущихъ счетовъ, ссуды подъ залогъ. Правила устава въ сущности были тѣже, какъ Движимаго кредита; только здѣсь директорамъ присвоено было изъ дохода даже не 10 %, а 19 %.

За ходомъ предпріятія Миреса мы слѣдить не будемъ, насъ занимаетъ здѣсь другое. Въ концѣ 1857 года, Миресъ, предвидя близкое разстройство своихъ дѣлъ, придумалъ комбинацію, которая должна была не только снабдить его банкъ наличными деньгами, но и доставить ему значительный барышъ. Въ кассѣ хранилось большое количество акцій общества (т. е. Главной кассы жел. дорогъ), частью принадлежавшихъ самому обществу, т. е. не разобранныхъ во время подписки, частью внесенныхъ на храненіе или въ залогъ подъ ссуду посторонними лицами. Миресъ взялъ у кассира тысячъ четырнадцать этихъ акцій, выдавъ кассиру росписку, но не занося въ книги этого позаимствованія, и, чрезъ третье лицо, сталъ постепенно сбывать ихъ на биржѣ. Деньги же за нихъ, по мѣрѣ полученія, онъ вносилъ въ свой банкъ, какъ будто свои собственныя.

Эту операцію Миресъ держалъ въ тайнѣ; однако товарищу его, Солару, удалось узнать объ этомъ дѣлѣ; тотъ, не долго думая, сдѣлалъ тоже самое, съ тою только разницею, что деньги, которые выручалъ отъ продаваемыхъ акцій, въ кассу не вносилъ, а клалъ себѣ въ карманъ. Итакъ, оба товарища, втайнѣ другъ отъ друга, тащили на биржу вклады, отданные на храненіе, и продали около 20 тысячъ акцій, по хорошей цѣнѣ, отъ 850 до 450 фр. на акцію.

Понятно, что появленіе на рынкѣ 20-ти тысячъ акцій Общества тотчасъ вызвало паденіе ихъ курса; владѣльцы для того и внесли ихъ на храненіе или заложили въ кассу, чтобъ не пускать ихъ въ обращеніе. Но это не все: покупщики этихъ 20 т. акцій стали предъявлять къ каждому сроку купоны и получали по нимъ проценты и дивидендъ; а между тѣмъ, прежнихъ владѣльцевъ, которые не знали о тайной продажѣ ихъ вкладовъ, надо было кредитовать на тѣ же суммы процентовъ и дивиденда: отселѣ двойная уплата процентовъ и дивидендовъ по 20 т. акцій, что составило за все время 700 тысячъ франковъ. Затѣмъ, когда курсъ на акціи Главной кассы желѣзныхъ дорогъ, вслѣдствіе этой операціи, упалъ, гг. Миресъ и Соларъ стали скупать акціи, по цѣнѣ 150—200 фр. и скупали ихъ въ теченіи 9 мѣсяцевъ. Значитъ, на каждой акціи они получили барыша 150—200 фран. Между тѣмъ приведенную потерю отъ двойной уплаты процентовъ и дивиденда, 700 тысячъ фр. они поставили обществу на счетъ. Что за важность, что отъ ихъ мошенничества I общество потеряло 700 т. фр., когда они выиграли до 2 милліиновъ! Вѣдь «les grandes affaires» на томъ и стоятъ, что интересы компаній зарываются въ землю, какъ удобреніе, для доставленія жатвы директорамъ.

Это не вымыселъ и не догадка: операція Миреса и Солара описана точно такъ въ судебномъ приговорѣ. Тамъ же упомянуто, что Миресъ въ то время, когда онъ сталъ снова скупать акціи, употребилъ всѣ средства, чтобы подорвать ихъ вредитъ, понизить ихъ цѣну.

Но какъ же выпутались эти господѣ по отношенію въ акціонерамъ, которыхъ вклады они продали? А вотъ какъ: они воспользовались общимъ паденіемъ курсовъ на биржѣ въ маѣ 1859 года, и сдѣлали тогда фиктивную продажу по низкой цѣнѣ тѣхъ акцій, которыхъ не скупили. Для этого, Миресъ разослалъ къ 338 акціонерамъ, которыхъ ограбилъ, циркуляръ съ увѣдомленіемъ, что въ виду положенія рынка, директорѣ признали благоразумнымъ продать акціи, внесенныя на храненіе; въ каждому экземпляру циркуляра приложенъ былъ ярлыкъ съ означеніемъ цѣны продажи по тогдашнему курсу. Въ тоже время Миресъ, чтобы еще болѣе увѣрить своихъ кліентовъ въ чистотѣ дѣла, продалъ чрезъ биржевого маклера значительное количество акцій своему повѣренному, который въ тотъ же день продалъ ихъ обратно Миресу.

Но каково было тѣмъ, кто подвергся миресовой экзекуціи? Многіе изъ нихъ явились къ суду, и обнаружились скандалезные факты: одинъ жаловался, что его акціи были проданы за 23 т. фр., а онъ получилъ только 10 тысячъ; другой получилъ всего 110 т. фр. за акціи, на которыхъ было выручено 232 тысячи; третьему курсъ продажи былъ показанъ въ 175, между тѣмъ, какъ онъ былъ 350. Но это еще не все: логика мошенничества неумолима; ограбивъ кліентовъ, подъ видомъ экзекуціи ихъ акцій, нельзя было ограничиться тѣмъ, что уже было похищено у нихъ; надо было требовать отъ нихъ приплаты къ курсу продажи до того курса, по которому вклады были приняты Главною кассою въ залогъ. Ограбленныхъ стали увѣрять, что они же еще должны Общёству! Приведемъ примѣры изъ судебныхъ показаній. Одинъ истецъ объяснилъ, что, нуждаясь въ деньгахъ, онъ заложилъ въ 1857 году у Миреса 64 акціи Восточной дороги и 34 акціи Главной кассы, на сумму болѣе 70 тысячъ фр. Въ маѣ 1859 года, онъ получилъ циркуляръ съ извѣщеніемъ, что заложенныя имъ акціи проданы, и что затѣмъ онъ еще долженъ банку 40 т. фр. Въ ярлыкѣ было прописано, что акціи Восточныхъ дорогъ были проданы по 430 франковъ, а акціи Главной кассы — по 175. Между тѣмъ онъ узналъ, что первыя были въ дѣйствительности проданы по 750, а вторыя по 375.

«Такъ какъ должникомъ оказался я, — говорилъ истецъ, — то меня потребовали къ разсчету. Господа ликвидаторы сказали мнѣ: хотите, чтобы вамъ быль выведенъ балансъ? — Покорно благодарю, сказалъ я, насмотрѣлся я на вашъ балансъ и предпочту ему на этотъ разъ вѣсы правосудія (смѣхъ въ публикѣ). Бѣдная моя жена умерла отъ этого горя; г. Миресу это извѣстно, она ходила къ нему, и со слезами умоляла его о пощадѣ. Онъ взялъ ее за руки и сказалъ: мнѣ жалко васъ и я желалъ бы, чтобы вы не теряли; пусть вашъ мухъ рѣшится на жертву (qu’il se saigne), пусть дастъ обезпеченіе, и мы устроимъ все это. Но у меня ничего болѣе не было, и обезпеченія я дать не могъ. Но тѣ 98 акцій, которыя я заложилъ, стоили гораздо больше, чѣмъ сколько было мнѣ выдано въ ссуду. Полагаюсь на ваше безпристрастіе относительно тѣхъ 40 тысячъ фр., которые съ меня еще требуютъ.»

Остроумная операція гг. Миреса и Солара лишила многихъ рабочихъ сбереженій, накопленныхъ долгимъ трудомъ. Въ судѣ, было прочтено между прочимъ письмо старушки-служанки:

«Войдите въ то положеніе, въ которое поставили меня эти господа, продавъ мои залоги: они сдѣлали меня нищею. Я два раза писала г. Миресу, прося его протекціи для поступленія въ богадѣльню. Тамъ будетъ мнѣ хоть кусокъ хлѣба и можетъ бытъ удастся еще хоть что-нибудь заработать, чтобы расплатиться; а такъ, мнѣ нечѣмъ и жить. Прошу васъ, пусть эти господа не напоминаютъ мнѣ о моемъ несчастій. У меня осталось только мое бѣдное хозяйство; неужели они захотятъ отнять его? Вѣдь это не стоитъ издержекъ».

Представьте себѣ, что тѣже Миресъ и Соларъ ночью залѣзли бы въ комнату Этой старушки, разломали ея сундукъ и утащили ея деньги. Что было бы тогда? Не говоря о судѣ, общество заклеймило бы ихъ настоящимъ именемъ воровъ, и они не смѣли бы показаться на улицѣ.

Гг. Миресъ и Соларъ сдѣлали тоже, потому что они умышленно похитили деньги этой бѣдной женщины, и еще многихъ людей, похитили тайно, обманувъ ее, нажили на эти деньги больше денегъ, и не только не отдали жертвѣ похищеннаго у нея, но еще требовали съ нея приплаты. И что же: г. Миресъ до сихъ поръ ѣздитъ въ каретахъ, задумываетъ новыя «операціи» и даже слыветъ въ обществѣ «гонимымъ», потому что немножко посидѣлъ въ тюрьмѣ, онъ, который задавалъ такіе великолѣпные обѣды, онъ, у котораго половина журналистовъ были на содержаніи!

Общество смотритъ на него какъ на геніальнаго спекулянта и даетъ ему всѣ права завоевателя. Сама жертва его, бѣдная служанка, проситъ, чтобы ей предоставили средство заработать что-нибудь, чтобы еще расквитаться съ нимъ! Да, общество имѣетъ двѣ морали, признаетъ двоякія мѣры и вѣсы и спекулянты посреди его, зараженнаго спекуляціею, жаждущаго если не барыша на биржевой ликвидаціи, то выигрыша капитала по лотерейному билету, — это завоеватели посреди своихъ солдатъ. Солдаты падаютъ вокругъ завоевателя и обожаютъ его, оттого, что сверхъ рабскаго чувства преданности успѣху, ихъ соединяетъ съ завоевателемъ таже жажда захвата. Перейры, Миресъ и т. д., это не братья «Робера и Бертрама», не Картуши нашего времени — это его Цезари, Наполеоны…

Возвратимся къ изученію «нравственныхъ» курьезовъ въ дѣлѣ Миреса. Кассиръ Роже, у котораго Миресъ и Соларъ поочередно требовали залоги для продажи, какъ мы сказали, бралъ съ нихъ росписки. Наконецъ, каждый изъ нихъ замѣнилъ всѣ свои росписки одною общею. Въ то время и Миресъ уже зналъ, что Соларъ ему подражаетъ, и вотъ каждые изъ товарищей сталъ бояться, что другой вытребуетъ отъ кассира его росписку и посредствомъ ея будетъ держать товарища въ рукахъ. Поэтому они условились втроемъ, что Роже не имѣетъ права выдать росписку Солара иначе, какъ Миресу присутствіи Солара, и росписку Миреса никому кромѣ Солара, въ присутствіи Миреса. Эти господа знали, что и собственноручной запискѣ не всегда можно вѣрить. И предосторожность была не лишняя; разъ случилось, что Миресъ потребовалъ свою росписку и въ судѣ было читано письмо къ нему Роже, въ которомъ этотъ кассиръ отказывался исполнить требованіе, выражая мнѣніе, что самъ Миресъ одобритъ его за это, такъ какъ въ кассирѣ ему нуженъ прежде всего «человѣкъ честный».

Для характеристики нравовъ спекулятивнаго міра, не мѣшаетъ привесть нѣсколько, образчиковъ изъ переписки, сдѣлавшейся извѣстною при процессѣ.

Миресъ, въ письмѣ къ Солару упоминая о неблагопріятныхъ слухахъ, приписываетъ распространеніе ихъ Солару, и говоритъ между прочимъ:

… "Г. Иффла сообщаетъ мнѣ также, что вы не соглашаетесь сложить съ себя званіе главнаго редактора «Presse». Между тѣмъ, вы купили ваши паи въ «Presse» очень дорого потому именно, что съ ними связано было право главнаго редакторства и если вы исполните свое намѣреніе продать ихъ отдѣльно отъ этого права, то общество Главной кассы потерпитъ на этомъ большой убытокъ; надѣюсь, что вы не сдѣлаете этого, и тѣмъ не увеличите своей вины; она состоитъ въ томъ, что вы купили эту газету противъ моей воли, а еще болѣе въ томъ, что вы подвергли эту собственность опасности вашими злобными, нападками на императора, нападками, которые заставили меня вызвать въ наблюдательномъ совѣтѣ общества формальный протестъ, и представить этотъ протестъ на усмотрѣніе его превосходительства министра внутреннихъ дѣлъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На угрозы ваши обличить мои дѣла отвѣчаю вамъ предостереженіемъ, что если въ скоромъ времени вы не заплатите по вашему счету, или не представите обезпеченія, или не представите 1656 акцій кассы, которыя вы еще должны ей, то иною будутъ приняты надлежащія мѣры, сдѣлано будетъ обращеніе куда слѣдуетъ.

«Вамъ извѣстны угрозы, которыя были мнѣ предъявлены гг. Дебруссомъ, Сарти, Жанти, Бланзи съ товарищи; вы знаете, что подъ вліяніемъ этихъ угрозъ и вашихъ убѣжденій, я согласился въ то время на сдѣлки, тягостныя для компаніи римскихъ дорогъ и кассы желѣзныхъ дорогъ, которая солидарна съ первою по капиталу. Вѣроятно, потому-то вы и г. Понтальба разсчитываете сдѣлать со мною тоже самое, подвергая опасности вредитъ кассы желѣзныхъ дорогъ. Но вы опоздали; процессы меня теперь не пугаютъ». (Далѣе говорится почему; потому, что главная касса развязалась съ римскими дорогами).

Миресъ, Соларъ и имъ подобные часто ссорятся другъ съ другомъ, потомъ мирятся и опять обдѣлываютъ дѣла вмѣстѣ. Происходитъ это оттого, что доводить ссору до конца обѣимъ сторонамъ не выгодно, и такъ какъ всѣ ихъ аргументы — угрозы доноса, то ихъ всегда можно устранить деньгами.

Одному изъ нихъ, г. Понтальба, удаюсь однажды сорвать съ товарищей кушъ порядочный. Его посылали въ Римъ, чтобы обдѣлать тамъ важныя затрудненія относительно римскихъ дорогъ, предпринятыхъ Миресомъ. Въ догонку за нимъ послали на 11 тысячъ франковъ винъ, такъ какъ въ Римѣ, конечно, понимаютъ изреченіе inter pocula… Понтальба обдѣлалъ дѣла, къ общему удовольствію. Но вотъ бѣдѣ: за услугу онъ требуетъ непомѣррый гонораръ: 1,200,000 фр., за первое порученіе, 500,000 фр. за другое, да 250,000 фр. за издержки, произведенныя въ теченіе 20-ти мѣсяцевъ. Миресъ отказывается платить; Понтальба прибѣгаетъ къ обычному средству: грозитъ обличить. Миресъ отвѣчаетъ: «Я не хочу покупать ваше молчаніе за милліонъ 700 тысячъ франковъ». Соларъ старается уладить дѣло, но безуспѣшно, и вотъ Понтальба подаетъ въ гражданскій судъ жалобу «о неправильности дѣйствій» директоровъ. Тогда товарищи мирятся и примиреніе утверждаютъ формальнымъ условіемъ, котораго мы приводить не будемъ, но въ которомъ Понтальба предоставлялись требуемые 1 мил. 700 тысячъ фр., а тотъ отказался отъ иска.

Вотъ къ какимъ нравамъ привело примѣненіе принципа: les affaires sont les affaires, т. e. что въ спекуляціи не должны примѣняться правила общественной нравственности. Во французскомъ обществѣ — да и въ одномъ ли французскомъ? — сложилось убѣжденіе, что спекуляція, также какъ политика, какъ война, имѣетъ свой особенный кодексъ, основанный на правѣ силы и правѣ хитрости. Вотъ почему господа, подобные Миресу, Понтальба, Солару, Перейрамъ, Милльо и т. д., по дѣламъ своимъ пользуются, отчасти, привилегіею нравственной безнаказанности. Да оно и не могло быть иначе въ обществѣ, основанномъ не на общественныхъ, то-есть корпоративныхъ началахъ, а на началѣ безграничной и безжалостной конкурренціи, то-есть борьбы.

До какой степени духъ спекуляціи проникъ во всѣ сфера собственно французскаго общества, это доказывается тѣмъ, что нѣтъ никакого предмета, который бы не сдѣлался во Франціи матеріаломъ для спекуляціи.

Въ парижскомъ исправительномъ судѣ разбиралось одно дѣло, которое обнаружило любопытный фактъ вторженія спекуляціи даже въ религіозную область. Извѣстно, что въ католической церкви поминовеніе умершихъ составляетъ одинъ изъ главныхъ религіозныхъ обрядовъ, одну изъ важныхъ обязанностей христіанина. На поминовеніе обыкновенно назначается сумма родственниками, а иногда и сами завѣщатели отдѣляютъ извѣстную сумму на церковь, для поминовенія ихъ. Такъ, завѣщатель оставляетъ въ пользу церкви 100, 200 фр. или болѣе (по числу заупокойныхъ обѣдень, которыя желаетъ заказать; священнику на одну обѣдню жертвуютъ одинъ франкъ), или самъ еще при жизни отдаетъ эти деньги на руки тому священнику, котораго почитаетъ. Священники, имѣющіе приходы, обременены такими завѣщаніями. Если священникъ посвятитъ каждый день въ году одну обѣдню для поминовенія, то можетъ отслужить ихъ все-таки только 365 въ годъ. Между тѣмъ, иные отдаютъ священнику нѣсколько тысячъ франковъ, и всѣхъ такихъ завѣщаній въ сложности, одинъ приходскій священникъ ни въ какомъ случаѣ исполнить не къ силахъ, онъ долженъ раздѣлить этотъ религіозный трудъ съ другими священниками, которые менѣе заняты, предоставивъ имъ, конечно, и то вознагражденіе, какое придется за эту частъ труда.

Вотъ на этой-то потребности духовенства и основалась та особаго рода спекуляція, которой подробности были раскрыты процессомъ. Всякая спекуляція, какъ извѣстно, основана на посредничествѣ между производителемъ и потребителемъ, или между производителями; спекуляція и есть не что иное, какъ злоупотребленіе посредничествомъ. Въ настоящемъ случаѣ, посредниками-спекулянтами явились книгопродавцы, которые придумали этимъ путемъ спускать свой книжный товаръ.

Книгопродавецъ является въ приходскому священнику и убѣдившись, что священникъ обремененъ завѣщаніями поминовеній, убѣдивъ и его, что ему невозможно исполнить этихъ завѣщаній, беретъ на себя пріисканіе священниковъ, которые раздѣлятъ съ приходскимъ священникомъ этотъ трудъ, съ тѣмъ, чтобы священникъ отдалъ ему часть завѣщанныхъ денегъ, сколько придется, а уступающему эти деньги и сопряженныя съ ними духовныя обязанности, предлагаютъ премію книгами. Священникъ соглашается: отдаетъ книгопродавцу 1,000 или 3,000 франковъ, взявъ съ него обѣтъ христіанина, что завѣщанія будутъ исполнены въ точности, и затѣмъ получаетъ отъ книгопродавца шить на нѣсколько десятковъ или сотенъ франковъ; это и есть премія. Тогда книгопродавецъ пріискиваетъ молодыхъ священниковъ, которымъ «нечего дѣлать», и распредѣляетъ между ними пятое на себя число поминовеніе, раздѣляя между ними также полную сумму взятыхъ имъ франковъ, но только…. книгами же.

Итакъ, честность соблюдена (и процессъ не показалъ, чтобы даже книгопродавцы обманывали въ числѣ поминовеній или суммѣ вознагражденія) всѣми сторонами и всѣ въ барышахъ: приходскій священникъ пополнилъ свою библіотеку, начинающіе братья его обзавелись библіотеками, завѣщанія исполнены въ точности и даже въ скорѣйшее время, а книгопродавецъ….. Но онъ, какъ спекулянтъ, разумѣется, имѣлъ право на гораздо большій барышъ, чѣмъ сами производители; и въ самомъ дѣлѣ, деньги остались у него, а взамѣнъ ихъ онъ отпустилъ товаръ, на которомъ выигрываетъ 50 и до 100 процентовъ!

Святотатства тутъ нѣтъ; напротивъ, все это дѣло обнаруживаетъ даже, какое серьёзное значеніе французскіе священники придаютъ завѣщаніямъ о поминовеніи; иначе, зачѣмъ бы имъ отдавать тысячи франковъ, получая взамѣнъ ихъ на сотни франковъ книгъ. Самая переуступка поминовеній есть скорѣе наивная заботливость объ освобожденіи себя отъ обязанности, которую иначе исполнить нельзя, чѣмъ торгашество. А между тѣмъ дѣло выходитъ все-таки «очень странное», чтобы не сказать болѣе, и краснорѣчиво свидѣтельствуетъ о той всеобъемлющей силѣ, съ какою овладѣлъ Франціею злой духъ спекуляціи.

Въ исторической системѣ вѣчныхъ приливовъ и отливовъ политическаго почина народовъ, 1852 годъ знаменуетъ крайнею точку одного изъ отливовъ. Къ революціи 1848 года одна часть французскаго народа, именно сельская масса, отнеслась равнодушно; другая часть — рабочіе въ городахъ, была разочарована этою революціею, отъ которой она ждала гораздо болѣе существенныхъ перемѣнъ, чѣмъ измѣненіе государственнаго герба и именъ на правительственныхъ актахъ; наконецъ, третья часть — люди владѣющіе, была испугана заявленными даже съ оружіемъ въ рукахъ требованіями. Исторія ближайшихъ трехъ лѣтъ показала впервые, что пора политическихъ революцій миновалась; что, въ настоящее время, никакой политическій переворотъ не можетъ быть проченъ, если онъ не опирается на благопріятныя для массъ измѣненія въ общественномъ бытѣ. Но часть владѣющая, часть вліятельная, никакихъ подобныхъ измѣненій не хочетъ. 1852 годъ, годъ основанія имперіи, былъ апогеемъ реакціи противъ опытовъ политическаго самоуправленія и опытовъ общественной перестройки. Старая, вліятельная Франція хотѣла прежде всего мира. Миръ внутренній былъ обезпеченъ ей на время тѣмъ, что президентъ обращался въ наслѣдственнаго, почти неограниченнаго монарха; имя этого монарха было залогомъ того, что les affaires, то-есть и производительность и спекуляція, такъ развившаяся въ царствованіе Людовика-Филиппа, получатъ новый періодъ процвѣтанія, не стѣсненнаго ничѣмъ, даже и той относительной строгостью нравовъ, какая всегда проявляется въ обществѣ проходящемъ сквозь огонь революціи. Но въ этомъ имени было и нѣчто такое, что пугало эту «дѣловую» Францію, то-есть ту, которая отбрасывала заботы о дѣлѣ общемъ, чтобы вновь всецѣло предаться конкурренціи частныхъ интересовъ, борьбѣ единичныхъ каррьеръ и барышей.

И вотъ, принцъ-президентъ поѣхалъ по странѣ, чтобы довершить ея внутреннее «успокоеніе» обнаруженіемъ того энтузіазма, съ какимъ ему приготовлялись встрѣчи, а въ тоже время успокоить дѣловую Францію и насчетъ внѣшняго мира, которому, казалось, угрожало самое имя новаго правителя.

«Побуждаемые духомъ недовѣрія, иные люди говорятъ: имперія, это война. Но я говорю вамъ: имперія, это миръ. Этомиръ, ибо Франція его желаетъ, а когда Франція довольна, то спокоенъ міръ. Слава завѣщается наслѣдіемъ, но не можетъ быть наслѣдіемъ война»

«Намъ предстоитъ разчистить для обработки огромныя пространства земли, прокладывать дороги, углублять порты, облегчать судоходство по рѣкамъ, рыть каналы, дополнить нашу сѣть желѣзныхъ дорогъ. Въ виду Марсели у насъ есть обширное государство, которое мы должны слить съ Франціей. Западные наши порты мы должны приблизить въ американскому материку скоростью тѣхъ сообщеній, которыхъ еще не достаетъ намъ….»

«Вотъ какимъ образомъ я понялъ бы имперію, если имперіи суждено возстановиться. Вотъ тѣ завоеванія, о которыхъ я мечтаю, и вы всѣ вокругъ меня, вы, которые какъ и я хотите блага нашего отечества, вы — мои солдаты.»

Здѣсь не мѣсто говорить о томъ, насколько вторая имперія отступила отъ этого круга дѣятельности. Но вотъ та программа, которою она рекомендовала себя Франціи, "желавшей мира, " Франціи промышленной и спекулятивной. Милитаризмъ призывалъ къ себѣ на помощь индустріализмъ; революція была эскамотирована и буржуазіи обѣщано было вознагражденіе золотыхъ дней Людовика-Филиппа, только еще съ большимъ спокойствіемъ отъ политическихъ бурь, съ полнымъ затишьемъ, среди котораго она могла всецѣло отдаться промышленности и спекуляціи. Огромное развитіе общественныхъ работъ, по мнѣнію новаго правителя Франціи, должно было соединить наконецъ два разъединившіеся, ставшіе во враждебное отношеніе интереса: интересъ рабочаго пролетаріата и интересъ буржуазіи собственниковъ и промышленниковъ.

Замѣчательно, что изъ всѣхъ рѣчей, когда-либо произнесенныхъ Наполеономъ III, самою памятною осталась именно эта приведенная рѣчь, несмотря на послѣдовавшія противорѣчія. Значитъ, обращаясь въ индустріализму и обѣщая основать свою политику на его поддержкѣ, Наполеонъ попалъ именно въ чувствительное мѣсто той среды, которая распространяетъ и сохраняетъ политическія программы.

По возвращеніи принца-президента въ Парижъ, тамошняя торговая палата въ представленномъ ему адресѣ главною темою избрала именно бордосскую рѣчь; 7 ноября было обнародовано сенатское постановленіе объ учрежденіи вновь имперіи, а 21 ноября имперія отсчитала изъ 8.140,660 поданныхъ народомъ голосовъ, 7.824,189 въ свою пользу. Составивъ заговоръ съ войскомъ, покоривъ себѣ сельское населеніе обаяніемъ своего имени и тѣснымъ союзомъ съ духовенствомъ, новый правитель привлекъ къ себѣ обѣщаніемъ поощренія промышленности и буржуазію, ту самую буржуазію, которая такъ тѣшила себя парламентаризмомъ при Людовикѣ-Филиппѣ, но теперь, испуганная притязаніями рабочей массы, очутившейся съ нею въ этотъ разъ на полѣ революціи, приносила и свои хваленые принципы 1789 года, и свою любезную трибуну, «гордость Франціи», «свѣтозарный маякъ европейской свободы», въ жертву царству мамона.

Мы напоминаемъ обо всемъ этомъ для того, чтобы показать, какъ вторая имперія была связала съ индустріализмомъ; она торжественно объявила себя идентичною съ нимъ; она стала солидарна съ биржею и ей оставалось не только эксплуатировать эту союзницу въ пользу своихъ усерднѣйшихъ слугъ, но и подняться требованіямъ биржи, растворить настежъ двери спекуляціи и благородную горячку свободы смѣнить грязною лихорадкою барышнической игры.

Спекулятивный, міръ понялъ такъ имперію и заявилъ это съ самаго начала. Еще въ концѣ того же 1852 года, спекуляція вдругъ развилась въ невиданныхъ еще размѣрахъ. Правительство сократило на 30 т. чел. численность арміи и обѣщало дальнѣйшія сокращенія; въ бюджетѣ 1852 года, дефицитъ былъ исчисленъ всего слишкомъ въ 25½ милліоновъ фр.; правительство принялось за развитіе желѣзныхъ дорогъ. Тогда-то было учреждено общество Движимаго кредита, этотъ главный храмъ спекуляціи; вслѣдъ за нимъ, черезъ четыре года, парижскій земельный банкъ преобразовался въ генеральное общество французскаго земельнаго кредита, которое теперь тоже близко къ паденію. Въ основаніи этого учрежденія опять выразилась монополистская мысль второй имперіи. До 1852 года, во Франціи существовали три банка земельнаго кредита: въ Парижѣ, Неверѣ и Марсели. Въ 1856 году всѣ эти банки были слиты въ одно общество французскаго земельнаго кредита, съ капиталомъ въ 60 милл., какъ и у Движимаго кредита. Еще до второй имперіи девять коммерческихъ банковъ, существовавшихъ въ департаментахъ, слились съ парижскимъ французскимъ банкомъ. Дѣйствуя по принципу монополіи, правительство второй имперіи въ 1857 году продлило привилегію французскаго банка до 1897 года. У него почти сотня конторъ; обороты его въ годъ доходятъ до 8 милліярдовъ франковъ и всѣмъ этимъ повелѣваетъ центральное управленіе изъ 24 человѣкъ. Эти же 24 человѣка сами — банкиры, такъ что весь кредитъ Франціи въ ихъ рукахъ.

Мы уже говорили въ предыдущей статьѣ о томъ, какъ концентрировались желѣзныя дороги, и какъ привилегіи большихъ компаній были продолжены на отдаленные сроки.

Монополія, феодальность въ промышленности и кредитѣ — вотъ принципъ, болѣе и болѣе одолѣвающій современныя общества. Франція увлеклась имъ и обратила всѣ свои средства на спекуляцію, на игру, которая и подчинила всю страну биржевикамъ, ажіотерамъ и имъ однимъ доставила выгоды.

Система эта ведетъ Францію къ разоренію. Своими войнами, наймами и тою промышленною системою, въ которой она узрѣла себѣ союзницу, которой постоянно покровительствовала, вторая имперія уже много ослабила экономическіе рессурсы Франціи. Вторая имперія проявляла силу, совершила нѣсколько блестящихъ дѣлъ; союзница ея — промышленная феодальность произвела громадное движеніе капиталовъ; но слѣдуетъ ли видѣть въ этомъ здоровую, плодотворную дѣятельность?

Нѣтъ. Франція, при второй имперіи, издержала тѣ сбереженія, какія образовались въ ней въ продолженіи тридцати-трехълѣтняго мира: вотъ гдѣ вторая имперія почерпала силу, и эту силу она израсходовала. Налоги постоянно росли, бюджеты увеличивались; расхода перешли цифру двухъ милліардовъ. Только въ первые пять лѣтъ имперіи въ бюджетахъ оказывался излишекъ доходовъ предъ расходами; съ 1860 года дефицитъ сдѣлался основнымъ закономъ.

Политическое диктаторство оперлось на промышленный феодализмъ — дѣйствительно могущественный элементъ въ современномъ обществѣ, и отдало ему Францію въ жертву. Политическій деспотизмъ и деспотизмъ промышленный, здѣсь и тамъ провозглашеніе демократизаціи и вмѣстѣ эскамотажъ дѣйствительной власти, безконтрольное правленіе… Все это прикрывается блестящими призраками силы и благосостоянія, но сила эта — непроизводительная, благосостояніе это — роскошь мота, которому грозитъ несостоятельность.

Благодаря этой системѣ, во Франціи падаетъ мелкая недвижимая собственность, то-есть, подрывается земледѣліе. Владѣльцы обременены долгами, а на починъ въ земледѣліи, на его развитіе никто не употребляетъ денегъ. Что за охота употреблять ихъ на этотъ, самый медлительный въ вознагражденіи трудъ, когда, давая биржевымъ спекулянтамъ деньги взаймы, посредствомъ отсрочекъ съ одной ликвидаціи на другую, можно безъ всякаго риска получать 15, 20 процентовъ. Земледѣліе падаетъ, пашни замѣняются лугами, населенія бѣгутъ въ города, въ департаменты Севскій и Сѣверный, гдѣ много работъ, много построекъ. Все концентрируется, монополизируется; почва бѣднѣетъ; городъ Парижъ, искусственнымъ, чудовищнымъ развитіемъ работъ долженъ кормить милліонъ рабочихъ, отнятыхъ у земли и обратившихся въ пролетаріевъ, въ слугъ бароновъ спекуляціи и построекъ. Громадная масса бумагъ всякаго рода, всевозможныхъ акцій и облигацій тяготѣетъ на рынкѣ;г жалуются, что наличныхъ денегъ недостаточно для разсчетовъ. Эта страшная масса бумагъ, которая, благодаря спекуляціи, представляетъ не капиталъ употребленный, затраченный на промышленныя предпріятія, приносящій только доходъ съ самыхъ предпріятій, а настоящій оборотный капиталъ, богатство мѣновое — не представляетъ ли явленіе чудовищное, искусственное, нѣчто способное внушить ужасъ въ часы раздумья, при мысли: а ну, какъ все это лопнетъ? Еще два-три предпріятія для «прославленія» Франціи, упроченія династіи и… можетъ повториться исторія Лоу.

Леонидъ Полонскій.

Сентябрь 1868.

"Вѣстникъ Европы", № 7, 1868


  1. ↑ Правительство объявило заемъ въ 600 мил. франковъ, а народная подписка предложила правительству, вмѣсто 600 мил. — 2,175 милліоновъ!
  2. ↑ При началѣ крымской войны рента пала на 61 фр. 50 сант.
  3. ↑ Такъ рента стояла между 17-мъ и 23-мъ января: 66.80; 65.70, акція Движимаго кредита 721.25; третьяго марта рента 71.85, а акціи Движ. кредита 752.50. Послѣ же займа въ 780 милл., рента била въ сентябрѣ и первыхъ числахъ октября 63.20 до 67.80, а акція Движимаго кредита отъ 1132. 50 до 1650.
  4. ↑ Мы объяснили выше, что значитъ покупка «на премію»; покупая на премію, изъ 10, 120 т. акцій, надо платить впередъ только 10 фр. на акцію; если цѣна при ликвидаціи ниже цѣны покупки, можно отказаться отъ нея, потерявъ 1,200,000 фр. задатку.
  5. ↑ 340,000 облигацій въ 500 фр. каждая, съ 15 фр. процентовъ на акцію, съ выкупитъ въ 90 лѣтъ. Цѣна выпуска 230 фр.
  6. ↑ См. выше выноску.
  7. ↑ Послѣ онъ опять вступилъ, а былъ въ совѣтѣ и въ 1867 году.
  8. ↑ Въ 1856 году, la coulisse располагала приблизительно 125-ю милліонами фр., не считая частныхъ капиталовъ, которые были довѣряемы ей для спекуляціи.
  9. ↑ Рѣки Рона, Сона, Гаронна, Луара выступили изъ береговъ; въ 65-ти департаментахъ пострадали 4,110 общинъ.
  10. ↑ Акціи Движимаго кредита втеченіи 1856 года, начавъ съ курса 1,140 поднимались постепенно до 1,982.50, а потомъ постепенно понижались и остановились на 1410.
  11. ↑ При балансѣ въ 176,316,727 фр., валового дохода: 17,216,424 фр., чистаго 15,249,981, изъ котораго 1 мил. 200 тысячъ администраторамъ, а 10 мил. 800 т. въ дивидендъ.
  12. ↑ По слуху, онъ былъ даже членъ правленія.
  13. ↑ При передачѣ именныхъ бумагъ потлива въ 20 сант. со 100 фр. А бумаги на предъявителя подлежатъ ежегодному штемпелю 12 сант. со 100 фр. Компанія желѣзныхъ дорогъ отнесли эту издержку на свои купоны процентовъ и дивиденда.
  14. ↑ Нынѣ генеральный адвокатъ въ императорскомъ судѣ въ Парижѣ.
  15. ↑ Въ 1857 году рента держалась между 65.85 и 71.40. Акціи Дв. кр. между 670 и 1487.50.
  16. ↑ Главное общество выпустило въ то время 600 т. акцій (въ 500 франковъ), на которые потребованъ былъ еще только взносъ 150 фр.
  17. ↑ Compagnie Immobilière de Paris. О ней отчетъ 1858 года отзывался съ величайшей самонадѣянностью; а она-то и сдѣлалась однимъ изъ самыхъ главныхъ доводовъ къ разоренію Дв. кредита. Надо помнить, что главными участниками ея были именно администраторы Дв. кредита.
  18. ↑ По увѣренію отчетовъ Дв. кредита, эта дорога должна была обойтись въ 145 милл. фр., а обошлась она въ самомъ дѣлѣ въ 225 милл.
  19. ↑ Рента стояла 61 до 64.
  20. ↑ Кулисса дѣлала всего больше дѣлъ именно съ рентою; съ уничтоженіемъ гласной кулиссы, рента никогда не достигала уже прежнихъ высокихъ цѣнъ отчасти именно оттого, что спросъ на нее былъ рѣже.
  21. ↑ Замѣчательно, что въ 1869 году, акціи Дв. кредита менѣе подвергались внезапнымъ значительнымъ измѣненіямъ курса, чѣмъ обыкновенно.
  22. ↑ Отъ этой суммы почти въ 8 милл. остается только одинъ слѣдъ: въ отчетѣ 1800 тола зачислено остаткомъ отъ счета 1869 года 83,566 фр. 64 сантима!
  23. ↑ Чистый доходъ за 1860 годъ былъ исчисленъ въ 3 м. 312 т. фр. Между тѣмъ, ходилъ слухъ, что Движимый кредитъ спекуляціями на бумагахъ трехъ компаній выручилъ въ этомъ году 20 милл. фр.! Дивиденду было выдано 26 фр.
  24. ↑ Компанія, спекулировавшая на покупку и продажу земли, постройку зданій въ Парижѣ, при общей перестройкѣ, и въ Марсели.
  25. ↑ Дивидендъ съ процентами былъ въ 1860 г. 50 фр., въ 1861 г. 60 фр., въ 1862 г. 125 фр.; въ 1863 г. 125 фр., въ 1864 г. 60 фр., въ 1865 выданы уже только 25 фр. процентовъ, а дивиденду не было; въ 1866—1867 годахъ — ничего.
  26. ↑ Впрочемъ, съ 1 января 1862 года бирка снова открылась публикѣ; ненавистные tourniquets, при которыхъ взималась плата за входъ, исчезли. Эта отмѣна была мотивирована предпринятымъ въ то время обращеніемъ 4½ и 4 % рентъ въ 3 %; хотѣли расширить рынокъ.
  27. ↑ 600 т. 6 % облигацій выпускная цѣна 340 фр., съ выкупомъ по 600 фр. въ теченіи (!) 50 лѣтъ.
  28. ↑ Разсчитываютъ, что пониженіе курса или упадокъ цѣнностей на парижской биржѣ между 17 марта и 9 мая 1866 года составило на однѣхъ 70 главныхъ бумагахъ 2 милльярда, 859 милл., 726½ тысячъ. Въ іюнѣ рента упала даже до 62.10.
  29. ↑ На той же биржѣ повышеніе дошло до 266 фр.
  30. ↑ По уставу, 200 значительнѣйшихъ акціонеровъ.
  31. ↑ Новые акціи были предоставлены исключительно прежнимъ акціонерамъ, по цѣнѣ 516 фр. 66. Эта цѣна представляла альпари, въ сравненіи съ 600 фр. старыхъ акцій, такъ какъ за старымъ акціонернымъ капиталомъ числился наличный резервный фондъ въ 2 милліона фр.
  32. ↑ Maximum 880, minimum уже — 392. 60.
  33. ↑ 7 милл. 983. 136 фр. 63 сант.
  34. ↑ Доходъ 1865 года 8.586.006 фр. 85 сант. Отсюда выдано 3 милл. процентовъ, осталось 5.586.006 фр. 85 сант., что съ показанною лотерею на 1866 годъ, 7.983.136 фр. 08 сант. и составляетъ 18.569.142 фр. 88 сант.
  35. ↑ Такъ, по отчету на 1865 годъ было еще въ портфелѣ ренты слишкомъ на 6½ милл., и «разныхъ акцій» на 15 милл. фр. Между тѣмъ въ портфелѣ 1866 года, ренты было уже всего на 1 милл. 149 т., а «разныхъ акцій» (здѣсь не считаются желѣзнодорожныя) на 55½ милл. Итакъ, Дв. кредитъ продавалъ ренту и покупалъ вмѣсто нея «разныя акціи»?
  36. ↑ Maximum на 1867 годъ 583. 75, minimum 140 фр.
  37. ↑ Итакъ, рента принесла бы 498 фр. 64 сант. выгоды, а Дв. кредитъ 7 фр. 5 сант. ущербу.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Биржевой_Олимп_и_акционерная_мифология_(Полонский)/ДО&oldid=5171298