Цари называют себя «помазанниками божьими». В истории разных народов бывало не раз, что путем кровавых злодеяний взберется тот или иной властитель на царский престол, а попы помажут его, наденут корону, венец и объявят, что он — «божьей милостью» царь, «помазанник божий». А затем объявят, что его надо слушаться, как бога.
Мало этого, многие цари считались и объявляли себя божественного происхождения: сын неба (китайский император); сын солнца (японский микадо); сын божий или сын солнца Ра (так назывались египетские фараоны); «божественный» («августейший» — «священнейший») — так назывался император у римлян; через византийцев это перешло и к русским царям. Мудрено ли, что цари требовали равных с богами почестей?! («Бога бойтеся, а царя чтите»). Мудрено ли, что свои законы они объявляли данными от бога, как и свою власть?!
Еврейские цари и эксплуататоры свои законы так же объявляли божьими, как и последующие властители, как судьи, цари, наместники (при римлянах) объявляли свои человеческие законы законами божьими. Такое «обожествление» законов больше гарантировало царям повиновение масс и выполнение ими этих законов.
Библия рассказывает, а попы это повторяют две тысячи с лишком лет и внушают эту чепуху миллионам темных верующих людей, что эти законы дал евреям бог на горе Синайской. Мы уже приводили в прошлой главе доказательство того, что эти утверждения в самой библии противоречат одни другим. А теперь познакомимся ближе с Синайской горой.
В главе XIX Исхода библия рассказывает, будто бог позвал Моисея на гору.
«Моисей взошел к богу на гору, и воззвал к нему господь с горы, говоря…» (ст. 3).
В этих словах ничего удивительного нет для того, кто изучал историю религии. Греческие боги, по верованиям древних греков, жили на горе Олимпе. Высокие горы считались обиталищем богов[1]. А особенно обиталищем богов считались у разных народов (да и теперь считаются) так называемые вулканические горы, к которым относится и гора Синайская. Особенность этих вулканических гор та, что они время от времени извергают из недр земли расплавленные огненно-жидкие массы (вот как были извержения вулканических гор в Италии, в Японии). Время от времени такие вулканические горы раскрывают свои жерла, и тогда из них выходят дым и огонь и пары, а иногда из них льется расплавленная каменная масса — лава. А есть и такие вулканы, что действуют постоянно, они еще не остыли: эти дымятся, постоянно из них выходит пламя, выбрасывается пепел. Оттого они еще называются огнедышащими горами.
Последуем дальше за библейским рассказом. Вот к такой горе и привел Моисей евреев. Моисей взбирается на гору к богу. Значит, бог живет на горе? Значит, у него голос такой, что его можно слышать? Значит, его можно видеть? А если его можно видеть и слышать, если он живет на горе, — значит, его можно и измерить, и описать? Древние так и понимали своего бога.
Но в библии вы на этот счет единого взгляда не найдете. Так, в Бытии (XXXII, 30) говорится:
«Я видел бога лицом к лицу».
А в I послании Иоанна (IV, 12) говорится:
«Бога никто никогда не видел».
В Деяниях апостолов (IX, 7) говорится:
«Люди же, шедшие с ним (т. е. с Павлом), стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя».
А те же Деяния (XXII, 9) опровергают это:
«Бывшие же со мною свет видели и пришли в страх; но голоса, говорившего мне, не слышали».
А здесь, в Исходе, на горе Синайской бог не только разговаривает с Моисеем, но еще так, что все слышат его голос.
«И сказал господь Моисею: вот я приду к тебе в густом облаке (темна вода в облацех! — Ем. Я.), дабы слышал народ, как я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда» (XIX, 9).
Но если бог живет на горе, если он разговаривает, отчего же не пустить к нему всех евреев? Пусть бы они разок на него взглянули, поразились его величием, услышали бы его голос. Но как раз этого-то и боялся библейский герой Моисей, этого-то и боятся все попы, и все это сочинено. Сказка эта в свою очередь должна была служить средством укрепить в народе почтение к жрецам (попам), как к особой породе людей, с которой бог изволит разговаривать, не то что с простым смертным.
Но библейский автор идет дальше. Чтобы массы поверили, будто на горе обитает господь бог, надо было их запугать сначала. И Моисей это проделывает. Он говорит евреям: мне сам бог велел вам сказать, что если вы будете его слушаться, если исполните его законы (а каковы эти законы, мы еще посмотрим), то он вас озолотит. А если не исполните, отомстит вам.
«…И воззвал к нему господь с горы, говоря: так скажи дому Иаковлеву и возвести сынам Израилевым:
…Итак, если вы будете слушаться гласа моего и соблюдать завет мой (если будете пай-мальчиками, будете слушать папу и маму, дам вам пряника. — Ем. Я.), то будете моим уделом из всех народов, ибо моя вся земля; а вы будете у меня царством священников и народом святым» (Исход, XIX, 3, 5-6).
Ну, конечно, народу это понравилось. Что могли евреи ответить на такое предложение? Конечно, согласились, раз Моисей им всю землю может пообещать от имени бога.
«И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал господь (а мы пока еще от него ничего не слыхали, кроме обещаний. — Ем. Я.), исполним» (XIX, 8).
Моисей опять на гору лезет: дескать, пойду передам ваши слова богу.
Вот комедия-то! Ведь бог-то этот — всемогущий и всезнающий. Он бы должен знать, что евреи не будут соблюдать его заповеди. Но библейский бог на каждом шагу обманывается, потому что он выдуман.
Походивши по горе, Моисей опять следует к евреям и говорит: «Через три дня бог сойдет перед вашими глазами (значит, можно его видеть?) на гору». Ну, конечно, евреям очень захотелось взлезть на гору. Тогда они увидали бы, что бога там нет. Поэтому Моисей старается запугать евреев. Он объявляет, что бог запретил подходить даже к подошве горы. Бог будто бы сказал:
«И проведи для народа черту со всех сторон и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее: всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти. Рука да не прикоснется к нему, а пусть побьют его камнями или застрелят стрелою (если б тогда были револьверы или пулеметы, винтовки, бог бы, наверно, сказал: пусть его застрелят из маузера, браунинга или пулемета или винтовки; а то ведь стреляли только стрелами, как дикари, да камнями дрались. — Ем. Я.), скот ли то (даже скотов боялся!) или человек, — да не останется в живых» (XIX, 12-13).
Вот как строго! За что же смерть? Даже скотине? А так надо было попам, чтобы держать народ в страхе. Вы, говорит, должны вымыться, одежды чистые надеть и не прикасаться к женам. (Эта жеребячья порода считает ведь женщину «сосудом дьявола», существом нечистым. Прикосновение к ней оскверняет, по мнению попов.) Заметьте противоречие: в стихе 13-м говорится:
«Во время протяжного трубного звука могут они взойти на гору».
Что же мы узнаем через несколько строк, когда раздался этот трубный звук?
«И звук трубный становился сильнее и сильнее. Моисей говорил, а бог отвечал ему голосом» (XIX, 19).
Как еще можно говорить было, если не голосом, понять трудно. Конечно не пальцами, как глухонемые разговаривают. Но что же сказал этот бог?
«Сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к господу видеть его и чтобы не пали многие из него; священники же, приближающиеся к господу, должны освятить себя, чтобы не поразил их господь» (XIX, 21-22).
Так, значит, и во время трубного звука тоже нельзя всходить народу на гору? Бог вторично предупреждает, что ни один простой смертный не должен всходить на гору, иначе обман народа будет раскрыт. Пугает смертью смельчака. Но священникам как будто можно все-таки взойти, если они освятят себя, — люди ведь свои!
Но через строчку уже забыл об этом и говорит:
«Пойди сойди, потом взойди ты и с тобой Аарон; а священники и народ да не порываются восходить к господу, чтобы господь не поразил их» (XIX, 24).
Раздумал, значит, господь и насчет священников, без свидетелей-то лучше — околпачивать спокойней. А ну вдруг какой-нибудь поп и правду скажет? Хоть редко, а все-таки бывает такой грех.
Но все-таки Аарона-то он велел привести с собой. Однако мы видим в главах XX, XXI и XXIII, что Моисей один разговаривает с богом, без Аарона. Значит, совсем без свидетелей! Так-то спокойней.
Составители библии как бы предвидели, что это будет вызывать сомнение. Поэтому в главе XXIV бог опять обращается к Моисею:
«И Моисею сказал он (а кому же он говорил до этого? — Ем. Я.): взойди к господу ты и Аарон, Надав и Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых и поклонитесь (господу) издали. Моисей пусть один приблизится к господу, а они пусть не приближаются, и народ пусть не восходит к ним».
Зачем это понадобилось? А для того, чтобы сказать: никто и не мог слышать, кроме Моисея, так как бог, под страхом смертной казни, запретил приближаться.
Между прочим, все эти делегаты (всего 74 человека) еврейского народа будто бы все-таки видели бога.
«И видели (место стояния) бога Израилева, и под ногами его (значит, у бога есть ноги) нечто подобное работе из чистого сапфира и, как самое небо, ясное. И он не простер руки своей на избранных из сынов Израилевых. Они видели (место) бога и ели и пили» (XXIV, 10-11).
Не совсем ясно: вместе ли они с богом закусывали и выпивали? Как будто вместе. Но, как только дело доходило до серьезного разговора, Моисей опять отсылал их подальше и принимался за разговоры о законодательстве.
А в это время Синайская гора будто бы дымилась, тряслась, и из нее шел дым, «как из печки» (XIX, 18). Должно быть, вулкан все-таки действовал, но так, что на его склонах были безопасные места (как это и теперь на склонах некоторых действующих вулканов бывает). Моисей сидел на горе (как видно, не без запаса пищи, иначе что ели бы и пили 74 человека? Запас-то, видно, был изрядный захвачен) и никого туда, на гору-то, не пускал. А потом спускался с горы и говорил: вот что бог мне велел вам сказать.
А может быть, и так: чтобы пострашней было (может быть, и извержения вулкана не было), развел кострище, гремел в барабан да дудел в трубу. Народ-то запуган ведь был насмерть. Стоял внизу и прикоснуться к горе не смел. Всему верил.
Так библейский сказочный Моисей пускал пыль и дым в глаза обманутому народу.
Попы разных вер уверяют, будто на горе Синайской евреи получили от самого бога закон через Моисея[2]. Моисей был только стенографом, т. е. записывал под диктовку бога разными знаками так быстро, что в течение сорока дней бог ему успел продиктовать все законы. Должно быть, говорил при этом бог скороговоркой, иначе бы он не мог столько наболтать за такой короткий срок, а Моисей — записать. Мы уже объясняли в предыдущих главах, что все это — чистейший вздор, что и сами книги Моисеевы написаны вовсе не Моисеем, а разными лицами, жившими гораздо позже этого сказочного еврейского героя-законодателя. Затем в предыдущей главе читатели имели возможность познакомиться, как шарлатански обставляется в библии это самое законодательство. Моисей запрещает кому бы то ни было приблизиться к горе, и все эти фокусы-покусы с трубными звуками, с громом и дымом («как из печки») с вершины горы проделываются так, что и свидетелей-то никаких близко нет, а потом объявляют, что все это, дескать, бог устроил. Все это настолько сшито белыми нитками, что только слепой не видит здесь обмана. О том, каковы были первые законы (десять заповедей), читатели нашей «Библии» успели уже узнать. Оказывается, в одном месте говорится об одних законах, а в другом месте — о других, так что и здесь не спелись; о чем же бог, главным образом, говорил — то ли насчет почитания родителей, то ли насчет того, чтобы не пожелать жены ближнего и осла его, раба его, или не прелюбодействовать, то ли о том, чтобы приготовлять особым образом тесто и вообще исполнять некоторые поварские советы бога, так как в двух разных местах библии записаны два разных списка, разных текста десяти заповедей.
Но если мы обратимся теперь к законодательству, изложенному в книгах Исход, Левит, Числ и Второзаконие, то здесь мы увидим, что под именем «закона божия», или «Моисеева закона», составлен был в разное время целый кодекс (свод) законов, который время от времени пополнялся, видоизменялся, но в основном сохранил свой рабовладельческий характер. Повсюду подчеркивается: одни законы для богатых, а другие — для бедных; одни законы для господ, а другие — для рабов.
Мы остановимся отдельно на этих законах, а для примера только укажем сейчас же на то, что вслед за десятью заповедями начинается законодательство о рабах.
«И вот законы, которые ты объявишь им: если купишь раба-еврея, пусть он работает (тебе) шесть лет, а в седьмой (год) пусть выйдет на волю даром. Если он пришел один, пусть один и выйдет. А если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его. Если же господин его дал ему жену, и она родила ему сынов или дочерей, то жена и дети ее пусть останутся у господина ее, а он выйдет один. Но если раб скажет: «Люблю господина моего, жену мою и детей моих; не пойду на волю», то пусть господин его приведет его перед богом и поставит его к двери или к косяку, и проколет ему господин его ухо шилом, и он остается рабом его вечно» (XXI, 1-6).
Вот на этом маленьком вступлении к «закону божию» стоит остановиться. Прежде всего, что поощряет этот «закон божий»? Рабовладелъчество, право богатых людей покупать бедняков и обращать их в рабов своих. Богатый еврей по этому закону мог покупать не только иноверцев, но и еврея мог обратить в раба; и раз он его уже купил, то шесть лет он должен был работать на господина бесплатно; на седьмой год (льготный или юбилейный год, как он назывался) он мог как будто бы выйти на свободу даром. Но тут начинаются оговорки: если господин его дал ему жену, то выйти он может один без жены. Но откуда же он мог взять жену, когда он был рабом, если не у господина своего, т. е. жениться на такой же рабыне? Какая же свободная женщина во время рабовладельчества, в то время, когда положение раба было такое приниженное, угнетенное, выходила замуж за раба? Рабы женились на рабынях. Вот тут-то рабовладелец выступает с «законом божиим». Это, дескать, не просто закон такого-то рабовладельца, а это сам бог велел так. Рабовладелец говорит рабу: я тебя не держу, можешь идти, а жена твоя и дети останутся у меня. Что остается делать рабу? Конечно, он остается рабом и на седьмой год; но если уж он хочет остаться на седьмой год рабом, тогда он остается рабом навеки. Чтобы скрасить этот жестокий господский закон, библия вкладывает в уста рабу слова о любви к господину. Каждый раб должен сказать: «Люблю господина моего, жену мою и детей моих; не пойду на волю». Но ведь мы наверняка знаем, что раб любил жену свою и детей своих, а господина своего ненавидел, но его заставляли говорить:«Люблю господина моего». Рабовладелец пользовался этим своим правом и делал метку на ушах своего раба, что он уже навеки раб; вот так, как крестьяне надрезывают ухо скотине, чтобы отметить ее какой-нибудь отметиной. Другими словами, происходило клеймение раба по закону божьему.
Вот первый закон, который мы отыскали в «законе божием». И этот рабовладельческий закон проходит через всю библию. Чего нельзя сделать по отношению к свободному человеку, то можно сделать по отношению к рабу; одна мерка для господ, другая — для рабов. Бывало, что приглянется какая-нибудь рабыня хозяйскому сынку, — закон божий разрешает рабовладельцу взять к себе для утехи рабыню. Но хозяйскому сынку ничего не стоило взять себе другую жену. Как же тогда он должен поступить с рабыней? «Закон божий» отвечает так:
«Если же другую возьмет за него, то она не должна лишаться пищи, одежды и супружеского сожития. А если он сих трех вещей не сделает для нее, пусть она отойдет даром, без выкупа» (XXI, 10-11). Значит, по отношению к рабыне можно было просто-напросто надругаться над ней, а потом выкинуть ее вон. И все это попы нам выдают за образец нравственности!
«Закон божий», или «Закон Моисеев», не знает жалости. Закон этот жестокий и вырабатывался в то время, когда происходила кровавая борьба кочевого еврейского племени с целым рядом других таких же племен.
«А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (XXI, 23-25).
Но это только по отношению к равному, т. е. господин к господину мог предъявлять такие требования, а для рабов были другие законы. Мог ли раб за выбитый ему господином глаз выбить глаз господину? По закону не мог.
«Если кто раба своего ударит в глаз или служанку свою в глаз и повредит его, пусть отпустит их на волю за глаз. И если выбьет зуб рабу своему или рабыне своей, пусть отпустит их на волю за зуб» (XXI, 26-27).
Таким образом, по отношению к рабу можно было довольно безнаказанно выбить ему глаза и зуб, а так как в законе ровно ничего не говорилось о том, какое же наказание за два или за три зуба, то господин мог безнаказанно изувечить этого раба своего, выбить ему все зубы, выбить ему оба глаза и пустить его, слепого и искалеченного, «на свободу».
Так как это был народ скотоводческий, то целый ряд законов касается главным образом скотоводства: как поступать в случае повреждения скота, если попадет в яму скот и изувечится, если забодает одна скотина другую или скотина забодает человека и проч. И вот, если вол забодает человека, мужчину или женщину, причем хозяин знает, что скотина была бодливая, то и скотина и хозяин предавались смерти. Но это, если скотина забодает господина, а если дело касается раба, то закон другой:
«Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (XXI, 32).
Кстати, здесь следует отметить, что евреи вовсе не были единобожниками. В том же самом законе говорится: «Пусть господин его приведет его перед богов». Попы стараются объяснить это место, ссылаясь на псалом 81, ст. 1, 2, 6, что здесь имеются в виду судьи. Но это объяснение буквально за волосы притянуто и совершенно ничего не объясняет.
Если бы не было других, еще более жестоких законов по отношению к рабам, то одного этого было бы достаточно для того, чтобы показать, каков этот «закон божий». «Закон божий» — это есть закон рабовладельцев, направленный всецело к тому, чтобы удержать в повиновении рабов. И если эти «законы», если библию во всех странах буржуазия распространяет в массах в миллионах экземпляров, то это делается для того, чтобы воспитывать массы трудящихся на этих законах рабовладельцев, приучить их к покорности современным рабовладельцам — капиталистам и помещикам. К этому законодательству о рабовладельцах мы еще вернемся, а пока отметим другую, столь же яркую черту этого законодательства — это закрепление власти духовенства, священнической власти, жреческой касты, поповского сословия, прежде всего обеспечение ему всяких богатств. Об этом написано очень много «божьих законов». При этом еврейские попы очень боялись конкуренции других попов; поэтому они устами Моисея требуют смертной казни для всякого, кто будет поклоняться другим богам.
«Приносящий жертву богам, кроме одного господа, да будет истреблен» (XXII, 20).
Таких мест мы найдем в библии очень много. Библия проповедует страшную нетерпимость по отношению к чужому верованию, чужому мнению, никакой религиозной свободы библия не допускает; наоборот, она требует смерти для тех, кто захотел бы кланяться другим богам, кроме еврейских богов.
«Закон божий» неоднократно напоминает:
«Не медли приносить мне начатки от гумна твоего и от точила твоего, отдавай мне первенца из сынов твоих. То же делай с волом твоим и с овцой твоею. Семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их мне» (XXII, 29-30).
«Наблюдай праздник опресноков… и пусть не являются перед лицо мое с пустыми руками» (XXIII, 15).
Примечания
- ↑ Горы, как и другие возвышенности, в древности считались излюбленным местопребыванием божества, а потому служили местами поклонения им Это обстоятельство было вызвано тем, что некогда места эти служили кладбищами. Первобытные люди охотнее хоронили своих покойников на горах и холмах в расчете, что душам умерших легче будет при желании найти свои тела и опять вселиться в них.
- ↑ Ветхозаветный рассказ о синайском законодательстве — явная поповско-жреческая сказка, имевшая своим назначением придать характер божественной непогрешимости и святости, а отсюда и обязательности, бесчисленным статьям религиозного «закона», которым древнееврейские жрецы и современные раввины опутывали и опутывают темных верующих. Все эти «заповеди» используются эксплуататорскими классами для увековечения своего господства, сохранения своей собственности и власти. Попы каждой религии приписывают установление своих «заповедей» главным своим божествам и их «пророкам». Так, христианские попы приписывают свои заповеди сказочному Иисусу Христу, мусульмане — аллаху и пророку Магомету, древневавилоняне — верховному божеству Шамашу, буддисты — Будде и т. д. Еврейские попы проповедуют заповеди, якобы данные богом Моисею на горе Синае. Христианские попы перещеголяли их и «обрели» даже «каменные скрижали», на которых будто бы были написаны эти заповеди. Кусок от этих «скрижалей», заделанный в одну из икон, попы показывали до Октябрьской революции в московском Благовещенском соборе.