Читателямъ Нивы вѣроятно не безъизвѣстно надѣлавшее у насъ столько шума сочиненіе Дж. С. Милля The Subjection of women; но они можетъ быть не знаютъ, что задолго до этого писателя существовала въ Россіи книга подъ заглавіемъ о благородствѣ и преимуществѣ женскаго пола, напоминающая отчасти содержаніемъ своимъ названное сочиненіе англійскаго философа.
Ничто не ново подъ луною!
Книга о благородствѣ и преимуществгь женскаго пола напечатана была въ Петербургѣ въ 1784 году. Она написана по всѣмъ правиламъ хріи; авторъ приводитъ доказательства, какъ и слѣдуетъ, «отъ имени, отъ порядка творенія, отъ мѣста, отъ вещества… отъ благочестія, отъ человѣческихъ законовъ» и пр. (стр. 80), и всѣ эти указанія тщательно отмѣчены на ноляхъ, дабы всякій могъ по первому взгляду убѣдиться, что всѣхъ доказательствъ арсеналъ исчерпанъ, что все въ порядкѣ и что слѣдовательно отъ автора нельзя ничего болѣе требовать.
«Преблагій и всемогущій Богъ, — такъ начинается книжка, — творецъ мужскаго и женскаго пола, съ благотворнымъ ихъ плодородіемъ, сотворилъ человѣка себѣ подобнаго, — какъ мужа, такъ и жену». Онъ вложилъ въ нихъ одинаково совершенную и бесмсртную душу, но за тѣмъ «женскій знаменитый родъ превосходитъ суровыхъ мужчинъ безконечно» (2). Въ подтвержденіе своихъ словъ авторъ приводитъ прежде всего доказательства отъ имени; онъ говоритъ: «Адамъ значитъ Землю, напротивъ Евва — жизнь знаменуетъ. Чего ради сколько самая жизнь Земли превосходнѣе, столько жена должна быть предпочтена мужу» (3), — а какъ извѣстно «производимыя изъ имянъ доказательства какъ у богослововъ такъ и юрисконсультовъ почитаются за весьма важныя» (3). Притомъ «имя жены, поколику есть четверописанное, больше сходства имѣетъ съ неизрѣченнымъ (неизрѣченное имя Божіе Іеговая (sic) по еврейски, вмѣсто котораго Іудеи выговариваютъ Адонаі) именемъ Бога; напротивъ того, мужское имя женскому же ни знакомъ, ни изображеніемъ, ни чиномъ не подходитъ» (6).
Приведя нѣсколько и другихъ не менѣе могущественныхъ доказательствъ «отъ имени», авторъ обращается къ доказательствамъ «отъ порядка». Превосходство женщины въ ряду творенія явствуетъ изъ того, что она сотворена послѣднею; сотворивъ ее, Богъ опочилъ — «ибо въ ней совершилась вся премудрость и власть Создателя, сверхъ которой не находится болѣе твари, ниже выдумано быть можетъ» (8). Женщина «введена въ чертоги ей предуготованные украшенные и во всемъ совершенные; и такъ, по достоинству ее вся тварь любитъ, почитаетъ и наблюдаетъ, и по достоинству ей вся тварь подвергается и повинуется, которая всѣхъ тварей есть владычица, также конецъ, совершеніе и глава совершенная» (9).
Тоже обнаруживается и «въ разсужденіи мѣста», гдѣ женщина сотворена. Богъ создалъ ее въ въ земномъ раѣ, а мужчину «на простомъ поіѣ, съ животными и звѣрьми вмѣстѣ, а потомъ уже, для созданной жены, въ рай введенъ былъ» мужчина (10). Отсюда совершенство женской конструкціи: «когда случится тонуть женщинѣ вмѣстѣ съ мужчиною, не имѣя уже ни малой посторонней помощи, — она больше бываетъ на поверхности воды, а мужчина опускается ко дну скорѣе» (11); — а этотъ замѣчательный фактъ, говоритъ авторъ, неочевидно ли онъ доказываетъ въ свою очередь, что женщина превосходитъ мужчину «веществомъ творенія», то есть качествомъ матеріи. И точно: она сотворена изъ матеріала уже значительно облагороженнаго — изъ мужскаго ребра. Такимъ образомъ «мужъ есть естества дѣло, а жена — единственно Бога» (13).
Все предшествующее объясняетъ причину той «лѣпоты женской», которая не имѣетъ ничего себѣ равнаго и которая создана «для того дабы вся тварь ей удивлялась, любила и почитала, до того что — какъ самимъ происходило дѣломъ, — безплотные духи къ нѣкоторымъ женамъ жестокою любовію пылали» (15). Авторъ выводитъ затѣмъ длинный рядъ именъ извѣстныхъ красавицъ, черпая эти имена безразлично у христіанскихъ и языческихъ писателей, изъ библіи и изъ миѳологіи, такъ что у него встрѣчаются между собою имена Даѳны и Дѣвы Маріи. Не даромъ «красота женъ не только отъ человѣка, но и отъ Бога почтена много» (19). И въ самомъ дѣлѣ не находимъ ли мы въ Писаніи, что «Богъ заповѣдалъ убивать всякъ полъ мужской, и дѣтей немсключая, а повелѣлъ сохранить однихъ женъ прекрасныхъ» (19).?
Кромѣ красоты женщина одарена «достоинствомъ благопристойности», которую сохраняетъ даже и послѣ смерти: «свидѣтельствуетъ Плиній и само искусство (опытъ), что жена утопшая всегда ницъ лицомъ сверхъ воды плаваетъ, какъ бы натура и по смерти соблюдала ихъ стыдливость; напротивъ того, мужчины вверхъ лицомъ… (20).» Стыдливости соотвѣтствуетъ и чистота: «женщина, однажды омывшись чисто, сколько послѣ ни окачивается, вода ни малой уже въ себѣ мутности не имѣетъ; мужъ же, сколько вымытъ ни былъ, обыкновенно мутная и нечистая вода съ него стекаетъ» (22). Кромѣ этого феномена, едвали извѣстнаго естествоиспытателямъ, авторъ нашъ подмѣтилъ и другой не менѣе достовѣрный и столь-же громко свидѣтельствуюющій о превосходствѣ женской натуры. «Фортуна» говоритъ онъ: «сдѣлала, что ежели по случаю или неосторожности женщинѣ упасть надобно, то она обыкновенно на задъ (Sic) падаетъ, а никогда лицомъ» (22). «Фортуна» устроила этотъ феноменъ очевидно съ цѣлью доказать, что женщинѣ свойственнѣе чѣмъ мужчинѣ спеціально-человѣческое преимущество — смотрѣть на небо.
Черпая свои аргументы отвсюду, нашъ авторъ ни передъ чѣмъ не останавливается, никакимъ доводомъ не брезгаетъ. По его извѣстіямъ, попеченія женщинъ нетолько облегчаютъ страданія больныхъ, но «молоко женское, особливо больнымъ, слабымъ и при смерти уже находящимся, дѣйствительнымъ служитъ лекарствомъ къ возвращенію жизни» (25). Далѣе нашъ почтенный авторъ предается исчисленію такихъ доказательствъ превосходства женщинъ надъ мужчинами, которыя неудобно и повторять предъ читателями настоящаго времени. Эту категорію аргументовъ онъ называетъ доказательствами отъ «свѣтскихъ преданій» и обращается послѣ нихъ къ доказательствамъ «отъ благочестія».
Онъ усматриваетъ въ Писаніи, «что ради жены благословилъ Богъ мужа, котораго (благословенія) онъ, какъ недостойный, не заслуживалъ, доколѣ жена не сотворена была» (30). Сюда нѣкоторымъ образомъ относятся кабалистическія таинства, что «Авраамъ получилъ благословеніе чрезъ жену свою Сарру отнятіемъ отъ имени жены (Sarrah) послѣдней буквы (h) и Приданіемъ (ея) имени мужа (Abraham)» (31). Напротивъ того, первородный грѣхъ палъ на человѣчество по исключительной винѣ мужчины, ибо-де «мужу запрещенъ былъ плодъ отъ древа, а не женѣ» (32).. Становясь все отважнѣе въ подборкѣ аргументовъ, авторъ восклицаетъ наконецъ: ошибаются тѣ, которые думаютъ возвысить мужчинъ указаніемъ, что Христосъ принялъ на себя мужской обликъ; Спаситель это сдѣлалъ, — какъ достоверно знаетъ нашъ авторъ, — дабы своимъ смиреніемъ упразднить гордость грѣха первороднаго; «вотъ почему Бого-человѣкъ воспріялъ полъ мужской, простѣйшій, а не женскій, — высочайшій и благороднѣйшій» (34). Зато не благоволилъ Онъ «быть сыномъ мужа, но жены, которую почтилъ столько, что отъ единыя жены плоть воспріялъ» (35)…
Таковы словоизвитія къ которымъ пріучала схоластика! Риторъ прежняго времени старался прежде всего отвсюду надергать аргументовъ, засыпать ими читателя, ошеломить ихъ обиліемъ, — а при этомъ, разумѣется, невозможна разборчивость; такъ, въ книгѣ, которая насъ занимаетъ, приводится въ пользу женщины то между прочимъ, что Дѣва Марія выше Іоанна Крестителя, что самый великій грѣшникъ Іуда — былъ мужчина, что изъ мужескаго племени долженъ явиться антихристъ, и что фениксъ «по свидѣтельству Египтянъ» — самка… Всѣ эти доказательства надо было не только подобрать, но и расположить въ извѣстномъ порядкѣ, ибо, перемѣшанныя или какъ нибудь иначе сгруппированныя, они могли бить въ самого автора и въ защищаемую имъ мысль. Такъ напримѣръ, доказывая неотразимую власть женщины надъ мужчинами, авторъ говоритъ: «Кто сильнѣе Самсона? но жена его крѣпость одолѣла; кто благочестивѣе Давида? однако жена и его святость поколебала»… Понятно, что такіе аргументы необходимо было обставить очень тщательно, чтобъ они не стрѣляли на своихъ.
Но кто же авторъ этой странной книги? Съ чего пришло ему въ голову возбуждать «женскій вопросъ», едва ли въ его время стоявшій на очереди? Да, книга о которой мы говоримъ, написана давненько, — въ началѣ XVI вѣка, и авторъ ея есть нѣкто Генрихъ-Корнелій Агриппа, нынѣ забытый, но нѣкогда извѣстный философъ и врачъ, воинъ, педагогъ, алхимикъ и богословъ. Онъ находился при дворѣ правительницы Нидерландовъ, Маргариты Австрійской, матери Карла V, — и въ угожденіе ей, говорятъ его біографы, написалъ свое сочиненіе, что впрочемъ подтверждается и посвященіемъ этой книги Divae Margaretae Augustae Austriacorum Burgundionum[1]. Но этому не удивительно, что онъ понадергалъ аргументовъ въ пользу женщинъ изъ библіи и миѳологіи, изъ Плинія, изъ Отцовъ церкви. Но политическую женщину, какою была Маргарита, не могло удовлетворить исчисленіе однихъ добродѣтелей и прелестей ея пола; она естественно должна была болѣе дорожить тѣми аргументами, которые говорили бы за право женщины на власть, — вообще, какъ говорятъ нынѣ «на равноправность» съ мужчинами, — и развитію этой именно мысли посвящены послѣднія страницы сочиненія Агриппы. Онъ приводитъ длинный списокъ женщинъ отмѣченныхъ исторіей — въ доказательство что «отъ естества женщины все тоже могутъ что и мужчинѣ можно, которому бы въ рѣчахъ уступила свѣтская женщина; какой ариѳметикъ, хотя (желая) сдѣлать начетъ неправильно въ уплатѣ долга, женщину обмануть можетъ, и какой музыкантъ въ пріятности пѣнія и голоса съ женщиною сравниться можетъ?» (63). «Въ древности, говоритъ авторъ, пригодность женщинъ ко всякому дѣлу очень хорошо понимали, какъ видно изъ различныхъ древнихъ законодательствъ; даже въ позднѣйшія времена Іустиніанъ императоръ при сочиненіи законовъ почелъ за нужное пригласить въ совѣтъ женщину» (72). — "Но какъ мужчины тиранически, въ противность божескаго права и законовъ естественныхъ, взяли верхъ, то данная женамъ свобода неправедными уже законами отъемлется, истребляется обыкновеніемъ и употребленіемъ, и воспитаніемъ вовсе погибаетъ. Ибо женскій, полъ, какъ скоро рождается, то отъ первыхъ лѣтъ содержатъ его въ домѣ въ небреженіи, и какъ бы неспособну къ отправленію важнѣйшихъ дѣлъ, ни зачто кромѣ иглы и нитки приниматься не позволяется. А какъ достигнетъ лѣтъ довольныхъ, предастся во власть ревниваго мужа, или въ вѣчную темницу монашества заключается. Въ народныя также возбраняется имъ вступать званія. Въ судахъ ходить за дѣлами, хотя бъ была женщина и преразумная, запрещается. Сверхъ того, не допускаются въ юрисдикціи, въ посредствѣ, въ усыновленіи, въ заступленіи, въ смотрѣніи, опекѣ и попечительствѣ, въ дѣлахъ по духовнымъ и уголовныхъ (32)[2]. Также возбраняется проповѣдовать слово Божіе въ противность явственнаго писанія, въ которомъ обѣщаетъ имъ Святый Духъ чрезъ пророка Іоиля, глаголющъ: «и прорекутъ дщери ваши»…. "Итакъ, по силѣ сихъ законовъ женщины, какъ бы побѣждены будучи войною, уступать должны побѣдителямъ не по естественной или сверхъ-естественной какой нуждѣ или причинѣ, но по обыкновенію, воспитанію, фортунѣ и насильственному нѣкоему случаю. Кромѣ того, есть нѣкоторые, которые отъ самаго благочестія власть себѣ надъ женами выводятъ и изъ священнаго писанія доказываютъ свою тиранію, у коихъ всегда оное проклятіе Еввы въ устахъ обращается: «подъ властію будеши мужа, и той да обладаетъ тобою». Ежели же имъ въ отвѣтъ сказано будетъ, что Христосъ отъялъ то проклятіе, то они приведутъ паки изъ словъ апостола Петра, съ коимъ согласуется и Павелъ: «жены мужамъ да повинуются»…. Но искусный схоластъ имѣетъ возраженія и противъ такого авторитета.
Что касается до русскаго перевода, то онъ напечатанъ въ 1784 году въ типографіи Академіи наукъ и даже «иждивеніемъ» Академіи…. И такъ, наша достоуважаемая Академія агитировала нѣкогда въ пользу «эмансипаціи женщинъ»? Что удивительнаго: она состояла въ 1784 году надъ предсѣдательствомъ княгини Дашковой, а на престолѣ сидѣла тогда Екатерина! Русскій текстъ сочиненія Агриппы оканчивается слѣдующими словами переводчика:
«Для насъ Россіянъ довольно одного безпримѣрнаго примѣра благословенныя въ порфироносныхъ женахъ великія по всему Екатерины II, такъ какъ для жителей вселенныя единаго (достаточно) дневнаго свѣтила. Ея душевныя и тѣлесныя дарованія столь превосходны предъ царями земными, какъ солнечное въ сравненіи звѣздъ сіяніе, и сравниться только могутъ съ ея къ Россіи благодѣяніями».
Русскій переводчикъ De nobilitatae есть извѣстный Петръ Алексѣевъ, протоіерей московскаго Архангельскаго Собора и членъ Россійской Академіи, — тотъ, любопытныя извѣстія коего о моровой язвѣ въ Москвѣ напечатаны въ Русскомъ Архивѣ 1863 года; имя его выставлено на нѣкоторыхъ экземплярахъ его перевода[3], который нынѣ составляетъ библіографическую рѣдкость и еще Сопиковымъ отмѣченъ «очень рѣдкимъ».
- ↑ Сколько извѣстно, это сочиненіе не было напечатано отдѣльно. Экземпляръ, который у меня передъ глазами и принадлежащій московскому Публичному музею, кажется вырванъ изъ собранія сочиненіи Агриппы; на немъ находится слѣдующее заглавіе: Henrici Cornrlii Agrippai, de nobilitalae et praccellentia foeminei sexus, — а внизу: M. D. XXXII, mense maio.
- ↑ Надо не забывать, что объ этихъ ограниченіяхъ женскихь правъ пишетъ Фламанецъ, a не Русскій, который могъ бы замѣтить, что русское законодательство несравненно либеральнѣе въ этомъ отношеніи западно-европейскихъ.
- ↑ Въ библіотекѣ Московскаго Публичнаго музея имѣется два экземпляра О благородствѣ и преим. женс. пола, принадлежащіе къ одному изданію, но на одномъ изъ нихъ выставлено: «сія книга переведена въ Москвѣ подъ руковод. Моск. Арх. Собора прот. Петра Алексѣева», a ва другомъ во-все нѣтъ имени переводчика.