Белоглазые пингвины,
Сумасшедший птичий дом.
Брюхом белы, чёрны спины,
И как будто мыслят ртом.
5 Уж не молятся ли Богу,
Чтобы пищи он послал?
Нужно ж есть хоть понемногу,
А живот у них немал.
Вверх поднявши клюв прожорный,
10 Позабыл летать пингвин,
Брюхом белый, задом чёрный,
Растолстевший господин.
С неизвестной мглой не споря,
Угол взяв за целый мир,
15 Получает ренту с моря
И с земли двойной банкир.
Вместо крыльев, культи — руки,
Пища — снизу, что ж летать.
С Небом лучше быть в разлуке,
20 Близко, низко, тишь да гладь.
Паралитики для лёта,
Отреклись в своём крыле
От небесного намёта,
Чтобы ползать по земле.
25 На прибрежьи, в числах цельный,
Раздаваясь в даль и в ширь,
Многобрюшный, многотельный,
Сытый птичий монастырь.
Вон проходят над волнами
30 Чёрнобелою толпой,
И культяпыми крылами
Помавают[1] пред собой.
Вон, напыжившись, яруют.
Два и два, откинув лбы,
35 Шеи шеями целуют,
Привставая на дыбы.
Предполярное виденье,
Альбатрос наоборот,
Птица — земность, отупенье,
40 Птица — глупость, птица — скот.
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том десятый. — М.: Изд. Скорпион, 1909