— Ты куда, удалая ты башка?
Уходи ты к лесу тёмному пока:
Не сегодня-завтра свяжут молодца.
Не ушёл ли ты от матери-отца?
Не гулял ли ты за Волгой в степи?
Не сидел ли ты в остроге на цепи?
«Я сидел и в остроге на цепи,
Я гулял и за Волгой в степи,
Да наскучила мне волюшка моя,
Воля буйная, чужая, не своя.
С горя, братцы, изловить себя я дал —
Из острога, братцы, с радости бежал.
Как в остроге-то послышалося нам,
Что про волю-то читают по церквам, —
Уж откуда сила-силушка взялась:
Цепь железная, и та, вишь, порвалась!
И задумал я на родину бежать;
Божья ночка обещалась покрывать.
Я бежал — ног не чуял под собой…
Очутился на сторонушке родной,
Тут за речкой моя матушка живёт,
Не разбойничка, а сына в гости ждёт.
Я сначала постучуся у окна —
Выходи, скажу, на улицу, жена!
Ты не спрашивай, в лицо мне не гляди,
От меня, жена, гостинчика не жди.
Много всяких я подарков тебе нёс,
Да, вишь, как-то по дороге всё растрёс;
Я вина не пил — с воды был пьян,
Были деньги — не зашил карман.
Как нам волю-то объявят господа,
Я с воды хмелён не буду никогда;
Как мне землю-то отмерят на миру —
Я в кармане-то зашью себе дыру.
Буду в праздники царёв указ читать…
Кто же, братцы, меня может забижать?»
— Ты куда, удалая ты башка?
Уходи ты к лесу тёмному пока.
Хоть родное-то гнездо недалеко, —
Ночь-то месячна: признать тебя легко.
Знать, тебе в дому хозяином не быть,
По дорогам, значит, велено ловить.
